— Изабелла, верно? — спросил он.
— Лучше просто Белла, — кивнула я. Стоило мне это сказать, как я поняла, что весь класс навострил уши и наблюдает за происходящим. Мои щеки предательски покраснели от смущения и злости.
«Давай так, парень. Мне не о чём с тобой говорить, на дискотеки я не хожу, у меня мерзкий характер и высокие требования. Сейчас я тебя отошью, а ты просто развернешься и пойдешь дальше… Чёрт, я не скажу этого, потому что я слишком слабохарактерная», — похоже, пока я это думала, досада и беспомощность читались на моём лице.
— Какой предмет у тебя дальше? — спросил он.
— А тебе зачем знать?
— Могу проводить, если расписания совпадут, — ответил он.
«Ну же, Белла, давай, ты можешь быть милой, постарайся».
— Э-э-э… — я полезла в сумку за расписанием. — Политология в шестом корпусе.
— Отлично, у меня четвертый корпус, нам по пути. Меня зовут Эрик.
«Восхитительно».
— Понятно, — буркнула я и изобразила подобие дурацкой улыбки.
Не то чтобы я такая уж скромница, просто я действительно бываю неловкой. К тому же порой мне бывает страшно. Порой мне кажется… что кто-то может прочитать мои мысли и понять, о чём я думаю. И образ тонкой, милой девочки развеется, как дым. Хорошо, что никто не может знать меня. Никто не может видеть меня.
Никто в целом мире…
***
— Что с тобой? — усмехнулся Эрик, когда мы с ним шли по направлению к четвертому корпусу. — Ты так дернулась.
— Показалось, — я обернулась через плечо. Секунду я была уверена, что кто-то сверлит мне затылок ненавидящим взглядом, тревога достала до дна души и отступила, как волна.
«Я слишком нервничаю. Можно подумать, я тут кому-то нужна».
— Ну и как тебе Форкс в сравнении с Аризоной? — поинтересовался мой провожатый.
— Догадайся, — хмыкнула я.
— Там, вообще, бывают дожди?
— Бывают сильные дожди несколько раз в год.
— Кошмар, — рассмеялся Эрик. — В смысле… без дождя же нельзя…
— У Финикса субтропический пустынный климат, и вся растительность, а так же фауна давным-давно приспособились жить в таких условиях, — механически пробормотала я, выискивая взглядом номер нужного мне корпуса. — Больше трехсот дней в году светит солнце.
После некоторого молчания Эрик сказал:
— Ты не особенно смуглая.
— А я вампир, и на солнце не вылезаю. Поэтому и в Форкс приехала.
Он нахмурился и внимательно посмотрел на меня. Я слабо улыбнулась:
— Шутка.
Он не обиделся, и я была удостоена чести быть провоженной до самого кабинета.
— Знаешь, ты классная, Изабелла. Только выглядишь напряжённой. Не бойся, никто тут тебя не съест, — он иронично усмехнулся. — Надеюсь, мы будем часто видеться.
— Ага, — запоздало пробормотала я и добавила тихо: — Но меня зовут Белла.
Апофеозом моего знакомства со школьной жизнью был урок тригонометрии. Учитель заставил меня выйти перед всем классом и рассказать о себе. Когда я возвращалась на свое место, то споткнулась и едва не упала…
«Белла. Как, чёрт возьми, ты намереваешься справляться со своей работой, если тебя может убить поход в магазин?!»
***
В том, чтобы учиться здесь, был определенный плюс. Дети в этой школе добрые и простые. Они испытывали ко мне не то хищное любопытство, к которому я готовилась бы, если бы речь шла о столичном учреждении. По большей части они робко наблюдали за мной, и только несколько парней посмелее знакомились со мной прямо. Неплохие ребята. Я начинала думать, что найду тут хороших знакомых. Может, я никогда ни с кем и не сближусь по-настоящему, но и не стану отшельницей.
Девушкам я нравилась, само собой, меньше, просто потому, что любая новенькая женского пола автоматически воспринимается именно так. По умолчанию. На меня обращено всё внимание пока что, но это пройдет, и девушки осознают, что я им не соперница.
Одна из них пошла со мной на ленч в перерыве между занятиями. Бойкая, энергичная шатенка с густыми, красивыми кудрями сидела рядом со мной на нескольких уроках. Она рассказывала мне о школе и о ребятах, явно пользуясь возможностью всласть посплетничать. Могу ее понять — больше в этом месте порой просто нечего делать… Она была остроумна, обладала подвижной, артистичной мимикой, и рядом с ней я незаметно для себя расслабилась, поняв, что, кажется, нашла для себя проводника в этой социальной прослойке.
Мы с ней устроились за столиком. Она болтала о том, как много смешных и нелепых традиций в этой школе, но я отвлеклась на Эрика, который приветственно помахал мне с другого конца зала.
— Белла, ты как? В порядке?
Я вздрогнула и перевела взгляд на свою соседку. Что-то было не так. Мне показалось, что в затылок мне снова смотрит прицел снайперской винтовки. Я полуобернулась и тогда впервые увидела их…
Кажется, всего их было пятеро. Никто и никогда даже в Аризоне не производил на меня такого странного и неизгладимого впечатления, а ведь любой, кто там живёт, привык ко всякого рода эксцентричным личностям. Увидев их, я почувствовала, словно по моей душе катком проехались. Словно ты видишь человека, который вот-вот может убить тебя, но почему-то этого не делает.
Они сели в самом углу — обособленные от всего остального пространства и словно возвышающиеся над ним. Сложно сказать, что именно произвело на меня такое впечатление, ведь на первый взгляд они были обычными. Но лишь на первый взгляд. Этот высокий и очень красиво сложенный брюнет мог бы вам показаться спортсменом, прожигающим жизнь с девушками и на тренировках, но каким холодным был его взгляд. Я такой видела только у солдат и только с экрана телевизора. Верхние веки высокомерно опущены, прицельный взгляд дознавателя, привыкшего видеть всю подноготную человека перед ним. Подле него очень неприятный молодой человек со светлыми волосами. Мимика его была словно каменной, а осанка — прямой, будто в спину кол вбили. Длинная челка густой прически почти скрывала правильный овал его лица. Он сидел, поджав губы и мрачно нахмурившись. Мне показалось, что его что-то мучает. Словно он терпит, как сквозь его кожу пускают электрический ток. Третий выглядел несколько неопрятно и показался мне самым жутким из всех. Своей взлохмаченной прической он напоминал Мефистофеля с рогами. Под густыми, черными бровями, чуть сдвинутых к переносице, недовольно на мир смотрели чёрные, круглые глаза, что делало выражение его лица немного совиным. Губы были спесиво поджаты. Казалось, он вынужден терпеть мир вокруг. Он сидел у окна, скрестив руки на груди.
Блондин что-то сказал ему — так быстро и незаметно, что кажется, губы его едва шевелились. Тот нахмурился и резко, в упрямом жесте мотнул головой. В сухопаром теле ощущалось агрессивное напряжение. Казалось, он разгневан. Порой он немного притоптывал левой ногой. В какой-то момент он проводил откровенно презрительным взглядом одну из учениц.
Одна из сидевших там девушек бросалась в глаза в первую очередь. Я никогда не видела создания красивее. Это была не глянцевая, пошлая красота, а английская, утонченная. Я искренне залюбовалась ею. У нее были изящные, мягко прорисованные черты лица, хрупкая фигурка, большие, потрясающе изящного разреза глаза и совершенной формы небольшой рот. Настоящая Венера. Она отличалась и от своих одноклассников и от всех в своей компании. Однако, и от ее хрупкого, идеального облика исходил запах… опасности. Светловолосая девушка быстро посмотрела на блондина и согласно кивнула ему, но тот брюнет неожиданно сжал кулаки и что-то категорично им высказал. Наверное, речь шла о чём-то серьёзном. Шатенка с прической-ежиком была не столь ослепительна, казалась мне какой-то нервной, угловатой. И она заметила, что я их рассматриваю. Она из всех посмотрела на меня очень пристально, внимательно. Острый, хищнический блеск был в ее глазах, когда она улыбнулась.
У меня скрутило желудок.
— Белла… ты меня пугаешь, — сообщила моя соседка.
Если бы я сама знала, что именно меня саму так перепугало.
Позже, пытаясь разобраться, я, наконец, поняла. Во-первых, все они были не похожи на учеников. Их взгляды, повадки… принадлежали, скорее, опытным бойцам специального назначения. Во-вторых, у всех них были темные глаза с крупной радужной оболочкой, причем, меньше всего это красило того неряху с всклокоченными волосами. В-третьих, они были бледны. Бледнее меня, учитывая, что я альбинос во втором поколении. В-четвертых, у всех них была странная заостренность черт.
«Что-то с ними очень не так, — подумала я мрачно. — Кто они такие? Наркоманы? Больные чем-то? Нет… тут что-то другое».
Еще одна их черта — красота. Вернее, не та красота, которой хочется восхищенно любоваться. Не та яркая привлекательность. Это, скорее, геометрическая пропорциональность, ненормальная симметрия. В некоторой степени она, разумеется, притягивала глаз, но и отталкивала. Это была та разновидность несексуальной красоты, какая бывает у скульптур и манекенов. Она ошарашивает, но не влечет к себе. Впечатляет, но не вызывает желания к себе прикоснуться. Даже моя соседка по сравнению с любой из той компании выглядела как лучик солнышка среди мрачных туч. На их фоне любая симпатичная и живая личность смотрелась бы выгодно.
Девица с каштановым ежиком волос скучающе поднялась, а потом пошла и отнесла свой ленч обратно. Они ели, но как-то вяло. Они разговаривали как-то вскользь, очень быстро, короткими фразами. Они почти не смотрели на остальных. Как призраки. Что случилось со всеми? Только я заметила, что они невероятно странные?
— Так. У меня вопрос, — сказала я, вынырнув из омута глубоких размышлений, — что это за подозрительная компания у окна?
Моя соседка удивленно проследила за моим взглядом. В ту же секунду парень с темными волосами быстро посмотрел сначала на меня, а потом на мою соседку. Взгляд показался неприятным, словно он слышал всё, о чём мы говорим и был очень недоволен этим.
— Ну, ты даешь… Подозрительная компания, — фыркнула она. — Это Каллены. Тот парень, что на меня посмотрел — Эдвард, с ним Эмметт, блондинку зовут Розали, светловолосого парня рядом с ней — Джаспер, ушедшую брюнеточку зовут Элис. Про них мало кто что знает. Они небожители.
— Кто, прости? — слишком высоким голосом спросила я.
— Пафосные, шикарные красавчики, которые слишком круты, чтобы иметь дела с такими, как мы, — фыркнула она, закатив глаза. — Но чертовски сексуальные, согласись. Говорят, они живут у доктора Каллена. Какие там между ними отношения, чёрт знает, но понятно, что это ненормально. Хотя кого это волнует. Они богаты и красивы.
«Ты спятила? — хотела спросить я. — У тебя от них нет мурашек по коже? Они же бледные, как мрамор. Они странно разговаривают и повадки у них странные. Может, это инопланетяне, которые притворяются людьми… Я бы не удивилась».
Поймав на себе мой изумленный взгляд, она подняла брови:
— Ты так не думаешь?
— Ну, они… интересные, — вежливо сказала я.
— Похоже, тебя ничем не удивить, Аризона.
— Нет, просто тебе не кажется странным, как они себя ведут? — спросила я неуверенно. — Они же даже ничего не съели.
— Правда? Да, кого это волнует? Может, у них диета. Их приемный отец врач, в конце концов.
Я с опаской посмотрела на самого неприятного типа в этой компании. Он мрачно смотрел на поднос с едой. И что-то было в нём. Что-то… напоминающее о ненормальности, одержимости, безумии. Будто он вынужден находиться тут и, будь его воля, он бы с радостью поджёг это здание вместе с людьми внутри. Порой он без всякого удовольствия понемногу отщипывал от булочки. Довольно жуткое зрелище.
— Такие имена никому давно не дают, — запоздало произнесла я, хмуро наблюдая за необычной компанией. — У них у всех странные имена.
— Прости, но сейчас самая странная ты, — сощурившись, слабо улыбнулась она. — Не пойму, что ты такого в них увидела? Я думала, в Аризоне полно привлекательных людей и ты должна была привыкнуть.
“Что? Причём здесь, вообще, внешность?”
Эта забавная девушка по имени Джессика неплохо играла в волейбол. Она была спортивной и подтянутой, ловкой и изящной, доброй и обаятельной. Но она была тупа, как пробка. Иначе бы она поняла, что у каждого из тех людей за столиком есть профессиональная военная подготовка. Я знаю это. Особенно у того светловолосого парня. У него военная выправка и идеальная осанка, у него холодный изучающий взгляд существа, который привык видеть либо врага, либо добычу.
Форкс — скучный, тихий город, в котором ничего не происходит. Именно поэтому просто чтобы развлечь мозги я решила во что бы то ни стало узнать о Калленах как можно больше. Понятно, что они самые заурядные, но их всё же кое-что явно отличает от остальных. Откуда у них такие спортивные данные? Хотелось бы мне это знать.
— Не слишком они взрослые для приемных детей? Я раньше не слышала о них, когда приезжала в Форкс.
— Вообще-то, Джаспер и Розали живут у миссис Каллен уже десять лет. Она их тетя или какая-то дальняя родственница.
— Как мило с ее стороны… — вяло пробормотала она. — А остальные просто были усыновлены, и все они живут вместе?
— Да, — с некоторым осуждением в голосе произнесла Джессика. — По-моему, миссис Каллен бесплодна.
Это бы всё объясняло. Я разочарованно протянула:
— Вот, в чём дело. Она просто любит своих детей, балует их… Оно и понятно, только…
«Только всё-таки есть в них нечто очень жуткое».
— Что?
— Давно они в Форкс переехали?
— Два года назад приехали с Аляски.
Вот и нашлось объяснение их жуткой бледности. Они, по всей видимости, толком никогда не загорали. Даже скучно.
«Зато я не самая странная и необычная среди новеньких, это большой плюс».
— А как они показывают себя на уроках физкультуры? — спросила я.
— О, в этом они лучшие, — она вздохнула. — Приходится признать, что играть с ними невозможно. Понимаешь, такое чувство, словно они ко всемирному чемпионату готовы. Даже бесит. Никто их не любит, но все хотят их в свою команду.
“Предсказуемо”.
Неожиданно жуткий парень, которого Джессика назвала Эдвардом, поднял на меня взгляд и смотрел мне в лицо много пристальней, чем раньше. Мне показалось, что я лежу под рентгеновским сканером. Он оглядел меня с головы до ног, после чего с легким разочарованием опустил взор.
«Индюк напыщенный».
— А этот тип и есть Эдвард, да? — на всякий случай уточнила я.
— Да, — вздохнула Джессика и тут же добавила: — Но даже не думай.
— Что не думать? — нахмурилась я.
— Ни о чём в отношении него. Хуже парня не придумать. Он, конечно, нереальный красавчик, но тот еще хам, да еще и высокомерный. Похоже, наши девушки ему просто не нравятся.
«Ну, милая, мне тоже едва ли приглянется хотя бы один парень в Форксе, так что я не могу его осуждать. Похоже, мы оба мерзкие привереды в отношении людей. И тем сильнее он меня бесит».
Эдвард улыбнулся. Лучше бы он этого не делал. Этот оскал можно назвать улыбкой с большой натяжкой. Меня передернуло.
Пока Джессика распевала романтические песни про их красоту, я пыталась найти брешь в истории Калленов, но пока всё выглядело невинно.
Одно чувство не покидало меня. Ощущение опасности и вседозволенности. Такое чувство, что каждый из них может сделать что угодно, и ему ничего за это не будет.
“Это бред, — подумала я. — Это мои галлюцинации, вызванные скукой. Но раз уж заняться мне всё равно абсолютно нечем, нужно расспросить отца, не случалось ли в городе странностей последние года два”, — подумала я.
Из-за того, что я так зациклилась на этой загадке, засиделась в кафетерии и чуть не опоздала на следующий урок.
К сожалению, на следующем уроке свободное место было лишь одно, и оно оказалось рядом с Эдвардом. С одной стороны, это здорово, потому что вблизи я смогу лучше его изучить. С другой — плохо. Потому что я инстинктивно очень боялась его.
Словно почувствовав это, Эдвард взглянул на меня своими черными, колючими, полными злобы, глазами. Я ответила ему с процентами. Наш безмолвный диалог стал отправной точкой, которая положила начало нашей взаимной неприязни.
Когда я шла на место, намереваясь окинуть его как можно более ледяным взором, по-идиотски споткнулась. Девушка на задней парте вполне громко захихикала, и я едва не ударила парту с досады.
Нет, его глаза не просто черные. Таких не бывает. Они были почти матово-черными, будто уголь. Вблизи Каллен уже не казался ослепительным или красивым, на это просто не обращаешь внимания. Когда на тебя смотрят с такой ненавистью, ты думаешь только о том, какой он придурок, и всё.