Кришнапутра, родина Сингха была типичным примером. На планете существовала местная электронная промышленность, но половина населения не имела электричества в своих домах.
Чиновники Лиги могли насмехаться над местными элитами, как над простыми продуктами грязных маленьких миров: как грибами, растущими из навозных куч. Местное население вообще считало большинство присланных к ним чиновников связи тупыми, хваткими неудачниками с чрезмерно развитым чувством собственной значимости. Из всего, что Минчо видела или слышала, чиновница связи Лиги на «Надежде», достопочтенная Дениз Кавалек, попадала в ожидаемую категорию.
Офисы Лиги на «Надежде» состояли из трех прямоугольных зданий, соприкасающихся по углам, как костяшки домино, рассыпанные по столу. Это были модульные конструкции с плоскими крышами, отлитые из керамики холодного отверждения.
Каждая плита была другого насыщенного цвета. Хотя эта структура, вероятно, была стандартной бюрократической конструкцией из поколения, в котором «Надежда» впервые стала протекторатом Лиги, Несслер и Минчо никогда не видели ничего подобного в своих путешествиях. Это было не то, что когда-либо можно было забыть. Особенно бросался в глаза угол, в котором сходились стены с лимонно-зеленой и ярко-синей окраской.
Офисы были спроектированы для полного климат-контроля. Единственным существующим отверстием с этой стороны была двойная главная дверь, хотя, вероятно, были и аварийные выходы сзади. Пластиковые стекла в рамах из местного дерева закрывали оконные проемы, грубо прорубленные в стенах, чтобы обеспечить свет и вентиляцию во время перебоев с электричеством. Минчо предположила, что перебои были более вероятны, чем нет, учитывая технологический уровень «Надежды» и качество персонала Лиги, который должен был обеспечивать нормальную работу отдельного генератора.
— Ты проводишь нас к чиновнику Кавалек, парень? — сказал Несслер мальчишке, растянувшемуся у двери здания. Он наблюдал за их приближением с выжидательной усмешкой.
— С чего бы это? — сказал мальчик, не вставая на ноги. Его одежда была скроена из кусков обмундирования Службы Связи и Жандармерии.
Несслер бросил ему маленькую монетку. Мальчик вскочил на ноги и побежал вокруг здания. — Новичок! — крикнул он через плечо. — Найдите ее сами!
— Думаю, нам лучше так и сделать, — бесстрастно сказал Несслер, открывая дверь.
В коридоре было темно, но в комнате, в восточном конце горел свет, который пульсировал с циклической скоростью питающего его тока. Они повернули в ту сторону. Двое мужчин в черной жандармской форме перешли из одной комнаты в другую, не обращая внимания на посетителей.
Жандармы должны были поддерживать правила Лиги на менее развитых планетах, где вместо Верховного Комиссара Лиги был Офицер Связи. Каждый контакт с жандармами во время этой поездки убеждал Минчо, что служба привлекает людей, которые мало что делают для репутации Лиги или для правопорядка в целом.
— Карабус! — крикнула женщина из освещенной комнаты. Бумажный плакат, прикрепленный к полуоткрытой двери, гласил: «КЛО2 Дениз Кавалек». — Черт тебя побери, что ты сделал с бутылкой?
Минчо вошла в комнату вслед за Несслером. Кавалек оторвалась от своих поисков в нижнем ящике шкафа для хранения бумажных документов. Когда она увидела незнакомцев, а не тех, кого ожидала увидеть, выражение ее лица колебалось между страхом и жадностью. Хотя Кавалек не была особенно уродлива, Минчо никогда не встречала человека, для которого слово «некрасивая» подходило бы лучше.
— Кто вы такие? — спросила Кавалек, скользнув обратно за свой стол. Его поверхность была усеяна апельсиновой кожурой и фрагментами менее узнаваемой пищи; местные жуки-падальщики размером с кость пальца пошевелили своими единственными усиками на вновь прибывших людей, а затем возвратились к своей еде.
— Офицер Кавалек, — сказал Несслер, — мы граждане Мантикоры, осматривающие Альфанские достопримечательности. Меня зовут Несслер, а мою подругу — мисс Минчо.
Минчо вручила Кавалек разрешение на поездку от Министерства по делам Протекторатов Лиги в виде чипа, предназначенного только для чтения, и распечатки документа с печатью. Печатная копия обычно оказывалась более полезной в двенадцатом регионе, где считыватели чипов, особенно работающие считыватели чипов, бросались в глаза своим отсутствием.
Кавалек щелкнула пальцем по распечатке и сказала: — Здесь нет указания о планете «Надежда».
— Разрешение охватывает весь двенадцатый регион... — горячо начала Минчо.
— Минуточку, Минчо, — сказал Несслер. — Могу я еще раз взглянуть на этот документ, офицер?
Он взял документ из рук Кавалек, сложил его поверх золотой монеты, которую достал из кошелька, и вернул обратно. — Я думаю, вы найдете упоминание, если проверите сейчас еще раз.
Минчо с каменным лицом уставилась на висящую, на стене голограмму Дворца Лиги в Женеве. Взятки можно было ожидать только от чиновников на неразвитых планетах, но чиновникам Лиги не следовало их принимать. Несслер легко мог позволить себе такие расходы, но когда представители развитых цивилизаций брали взятки, тогда варвары действительно не могли без этого обходиться.
— Да, теперь я это вижу, — одобрительно кивнула Кавалек. Она вернула разрешение Несслеру, но ее правая рука по-прежнему крепко сжимала монету. Когда ее глаза сузились, она стала еще больше похожа на крысу, чем раньше. Она продолжила: — Теперь, конечно, вы будете платить за любые найденные вами древности. Портовые пошлины, если вы будете их вывозить.
— Конечно, — вежливо ответил Несслер, будто он не знал, что правила Лиги специально запрещают частные грузоперевозки планетарных сокровищ. Эта категория охватывала артефакты Альфаны, а также останки древних человеческих поселений. — Платежи должны поступить в вашу контору, или лучше в правительство «Надежды»?
— Нет никакого правительства «Надежды», кроме меня! — рявкнула офицер связи. — Эти дикари даже не могут вытереть свои задницы без посторонней помощи!
— Я хотела бы узнать, какие договоренности вы заключили с экспедицией Мелунгеона, — спросила Минчо. — Они действительно собираются забрать с собой один из шести пилонов?
— Этот ублюдок Орлофф! — сказала Кавалек. — Похоже, он возьмет все, что ему вздумается, и в лучшем случае только поцелует мне руку!
— Потому что у него есть разрешение Министерства по Делам Протектората на старой Земле? — спросил Несслер.
— Потому что у него на орбите этот чертов крейсер! — прорычала чиновник Лиги. — Я бы пожаловалась в Женеву, но Орлофф будет уже далеко, пока курьер слетает туда и обратно. И есть ли кому-нибудь на Земле дело до того, голодаю ли я здесь, на этой паршивой планете.
Она посмотрела на Несслера с нескрываемой яростью. — Но ты, парень, — начала она. — Ты заплатишь за это!
— Я уверен, что так и будет, если мы решим взять какие-нибудь артефакты, — спокойно сказал Несслер. Он поклонился, не снимая берета, в сторону Кавалек. — Спасибо, что приняли нас, мадам, — сказал он.
Минчо вышла из кабинета раньше него. Такие люди, как Дениз Кавалек, злили ее совершенно не по-человечески, но оскорбление бюрократического разбойника с большой дороги делу не поможет.
Кроме того, вряд ли Минчо могла сказать что-то такое, чего Кавалек еще не слышала.
* * *
Эдит Минчо закончила свою третью эстампи за вечер пируэтом, с которым она не справилась бы и за миллион лет, даже если бы задумалась об этом. Обычно она танцевала просто как исполнение социальной обязанности: брачные ритуалы не входили в круг ее интересов ни абстрактно, ни конкретно. Однако эта вечеринка у Сингхов была действительно приятной, и не в последнюю очередь потому, что она была центром внимания, а не желторотой пташкой, как обычно.
Танцевальные па, которые были распространены на Мантикоре, когда она и Несслер покинули ее, были на годы впереди всего того, что видели молодые люди «Надежды». По крайней мере, один мужчина вмешивался каждый раз, когда Минчо появлялась на танцполе, и красавицы из Куперсбургского общества смотрели на нее с нескрываемой завистью.
Слуга подал Минчо бокал пунша, и она осушила его в три быстрых глотка. В комнате было жарко, несмотря на открытую дверь. Это была самая большая физическая тренировка Минчо за те недели, что прошли с тех пор, как они с Несслером поднялись верхом на мулах на Бейкерсфилдские Кордильеры в поисках Хрустального Грота.
Кто-то предложил ей еще один бокал. Она начала пить еще до того, как поняла, что бокал ей дала дочь Сингхов, а не кто-то из слуг.
— Ох! — сказала Минчо. — Извините, я так быстро закружилась, что еще не успела прийти в себя. Я приношу свои извинения, Лалита.
— О, пожалуйста, — сказала девушка, покраснев. — Для нас большая честь видеть вас здесь.
Минчо окинула взглядом шеренгу мужчин, стоящих кружком сразу за Лалитой, готовясь наброситься на гостя Мантикоры. В другом конце комнаты Несслер стоял в центре такой же компании местных девушек, что было заметно, только потому, что был на целую голову выше них.
— Лалита, — сказала Минчо, — не хотите ли вы на минутку подышать свежим воздухом? Я сейчас не готова к очередному танцу и боюсь, что меня затопчут, если я попытаюсь отсидеться здесь.
Лалита обернулась. — Карсуэлл, мисс Минчо и я выйдем на улицу, — резко сказала она самому крупному из молодых людей. — Она предпочла бы, чтобы ее не беспокоили. Пожалуйста, проследите, чтобы все это поняли.
Карсуэлл кивнул с мрачной решимостью. Мужчины и парни вокруг него уже попятились. Лалита вела себя как десятилетняя девочка, когда имела дело с посетителями с Мантикоры, но ее авторитет среди собратьев был абсолютно надежен, как и у сэра Хакона Несслера.
Две женщины вышли из раздвижных дверей. Группа мужчин стояла у входа, разговаривая и жуя табак, но стальной взгляд Лалиты заставил их разойтись.
Внутри звуковая система разразилась энергичным гавотом. Ровальд гордо восседала над установленной аппаратурой. Связь между усилителем и личным проигрывателем Несслера работала безукоризненно, и Минчо была готова поспорить, что в дополнение к этому динамики Сингхов никогда не звучали лучше.
Танцы проходили на складе, который рабочие Сингха освободили во второй половине дня. На планете не было зала, достаточно большого, чтобы вместить толпу, всех «лучших людей», которые могли бы вовремя добраться до Куперсбурга. Некоторые из них прибыли в экипаже, запряженном мулом, но были и моторизованные машины, а также полдюжины аэромобилей, возможно, все частные аэромобили на планете.
Ветер был сухим и прохладным, по крайней мере, по сравнению с атмосферой внутри склада. Песок, который он поднимал, проплывая между грязными, плохо освещенными зданиями города, был приемлемой ценой за свежесть.
— Я так вам завидую, — задумчиво произнесла Лалита. — Не понимаю, зачем такому богатому и мудрому человеку, как вы, приезжать сюда, мисс Минчо.
— Зовите меня Эдит, пожалуйста, — произнесла Минчо чуть настойчивее, чем когда-либо в прошлом, когда ей приходилось обращаться с такой просьбой. — Я не претендую на мудрость, Лалита, хотя и разбираюсь в некоторых вещах, которые не имеют ни малейшего значения для большинства других людей. Что же касается богатства, то твой отец мог бы купить или продать меня дюжину раз, я подозреваю. Я здесь во многом за счет сэра Хакона. Не позволяйте тому факту, что мы друзья, вводить вас в заблуждение. Не думайте, что мы с ним находимся на одном уровне в экономической или даже социальной сферах.
— О, можно и так сказать, — отмахнулась Лалита. — У вас под рукой целая галактика, и вы не знаете, каково нам жить на куче… мусора... и грязи.
Склад находился в восточной части города, на некотором расстоянии от посадочной площадки, но, возможно, в большей безопасности, поскольку находился рядом с домом Сингха. Две женщины шли по тротуару из стабилизированной земли на расстоянии вытянутой руки над потрескавшейся от грязи собственно улицей. Лалита шла по неровной поверхности, не прыгая и не спотыкаясь, несмотря на затемненные лужи, до которых не доходили огни соседних зданий. Три луны «Надежды» были едва ли ярче планет.
С той стороны улицы, куда направлялись женщины, к ним приближались три человека. Раздавался смех и обрывки песни, в которой Минчо узнала голос Бересфорда.
— Лалита, — сказала Минчо, — никогда не бывает хорошо чувствовать себя в ловушке. Поверьте мне, бедность так же ограничительна, как и... как планета, которая находится далеко от центров развития. После этого тура у меня будет должность, которая обеспечит меня на всю оставшуюся жизнь без каких-либо забот с моей стороны. Эта безопасность настолько близка к раю, насколько я когда-либо ожидала.
Она слабо улыбнулась. — И если я умру прежде, чем вернусь на Мантикору, тогда это безопасность другого рода.
— Но не позволяйте тому факту, что вы чувствуете себя в ловушке, сделать вас слепой к красоте «Надежды», — яростно продолжала Минчо. — И к красоте вашей жизни здесь. Есть много, много женщин на Мантикоре, которые отдали бы свои жизни в мгновение ока, чтобы быть такими же прекрасными и важными, как вы здесь.
— А, мисс Минчо? — сказал Бересфорд. Лампа над соседним домом отбрасывала свет сквозь прутья огражденного двора перед домом. Слуга подошел ближе, а две его спутницы держались чуть позади, в тени.
— Добрый вечер, Бересфорд, — холодно произнесла Минчо. Бересфорд был с парой женщин-космонавтов с Мелунгеонского корабля; они несли бутылки. Минчо предположила, что их дружба с Бересфордом была чисто корыстной связью. Она не одобряла этого, но возражать не имела права; в любом случае, это было бы пустой тратой времени.
—Я договорился, что завтра одолжу вам с хозяином аэромобиль, — сказал Бересфорд. — Фермер по имени Хольд остановился в городе и одолжил его. Я собирался сказать ему об этом, но не знаю, скажете ли вы...?
— Да, хорошо, — сказал Минчо. Никто не знал, когда Бересфорд вернется в резиденцию Сингха, и не было никакой необходимости ему и его предполагаемым шлюхам приближаться к вечеринке, устроенной его хозяином.
— Благодарю вас, мисс Минчо, — сказал Бересфорд, приподнимая шляпу и возвращаясь к своим спутницам. — Тогда мы уходим.
Бересфорду, похоже, очень нравилась Минчо, и он всегда относился к ней как к благородной женщине, какой она была по рождению. Однако когда он заговаривал с ней, в его голосе всегда сквозило насмешливое презрение. Бересфорд знал свое положение — Минчо не была ни рыбой, ни птицей. Как она сказала Лалите, бедность — такая же ловушка, как и любая отсталая планета.
— Нам все равно пора возвращаться, — сказала Минчо. — Хотя я не уверена, что буду готова к чему-то более быстрому, чем танец сарабанда.
Они повернулись назад, оставив ветер за спинами. Теперь он казался прохладным. До них долетали обрывки песни Бересфорда. Минчо надеялась, что девушка не понимает слов, хотя она и не предполагала, что кого-то на «Надежде» можно назвать «деликатно воспитанным».
В переулке прямо перед ними появились две фигуры. — «Мужчина и мальчик», — сначала подумала Минчо, но потом поняла, что ошиблась в обоих опознаниях. Первый ворчун, которого она увидела на «Надежде», следовал за пожилой женщиной в плаще и широкополой шляпе, неуклонно бредущей по направлению к танцам.
— О, это госпожа Декайпер, — сказала Лалита, приблизив губы к уху Минчо, чтобы ее не подслушали. Старуха была всего в нескольких шагах впереди. — Она из Хейвена. Она здесь, о! уже столько лет изучала Альфанцев, как и вы. Раньше она была богата, но что-то случилось у нее дома, и теперь она просто еле сводит концы с концами.
— Я бы хотела с ней познакомиться, — сказала Минчо. — Если она так опытна, как вы говорите, она будет прекрасным гидом на то время, пока мы будем на «Надежде».
— Госпожа Декайпер? — обратилась к женщине Лалита. — Позвольте представить вам нашу гостью, мисс Минчо с Мантикоры.
— О, боже мой! — сказала Декайпер. Она сняла шляпу, когда повернулась; худая, усталая женщина, показывающая свой преклонный возраст, несмотря на его величину, чьи глаза, тем не менее, сверкали в свете, льющемся из дома напротив. — Я уверена, что это большая честь для меня. Я пришла, как только услышала, что прибыли ученые, путешествующие по мирам Альфаны.