Дальше тоннель всё так же уходил в темноту. Однако на краткий миг свет магического шара, вновь созданного странником, отразился в паре чьих-то круглых глаз, а во мраке показались очертания крылатого силуэта. Его владелец, встретившись взглядами с драконом и поняв, что его видят, быстро скрылся в темноте…
От неожиданности Ной’Манн едва не сверзился вниз с вагона. Тяжело дыша, он сполз обратно на рельсы и побрёл обратно на станцию, то и дело оборачиваясь. Ни о какой телепортации теперь не могло быть и речи - силуэт из темноты очень уж напоминал златопёрую, и встречаться с её сородичем дракон желанием пока не горел.
Оставался последний, он же изначальный, путь – лестница. Ной’Манн осторожно пересёк платформу и нырнул в переход с довольно крутой лестницей наверх, ступени которой были явно малы и не предназначались для больших лап дракона или грифоницы. Это подтверждало догадку Ной’Манна, что она не была представительницей здешней цивилизации, но в тот момент теории заботили странника меньше всего. Гораздо важнее был треск искр и непрестанные выкрики, доносившиеся сверху.
Лестница закончилась выходом в длинный коридор с полусферическим потолком. К счастью, он был освещён неярким, но ровным сиянием настенных ламп, так что уже издали Ной’Манн увидел источник шума. То была раненая золотистая грифоница, исступленно пытавшаяся пробить молниями тяжёлую стальную дверь, которая отрезала путь дальше.
«Кажется, местная стража умеет не только воевать, но и блокировать двери…» - мысленно заключил Ной’Манн и задумался, как же разойтись с воительницей миром и вместе с тем пройти глубже в загадочное сооружение. В памяти всплыли «позаимствованные» у выключенного голема из поезда коды доступа к замкам. – «Похоже, иного выхода, кроме как пробовать помочь золотистой, у меня нет… Надеюсь, замок у этой двери такой же, как и на входе, иначе меня точно поджарят»
Дракон медленно приблизился к грифонице, которая по-прежнему с глухими стонами била дверь молниями. Замерев за спиной незнакомки, Ной’Манн влился в сплетение магических потоков, пронизывающих пространство вокруг. На несколько мгновений электрические сполохи, которые из-за сопровождавшей их бури эмоций искажали энергетические линии, сбили чародея с толку. Но дракон быстро опомнился, и после тщательного поиска ему всё же удалось ухватиться за слабое, но достаточно стабильное излучение от магического замка.
А дальше дело было за малым. Из десятка ключей, «предоставленных» стражем, Ной’Манн просто подобрал подходящий по длине и отправил нехитрой защитной системе. Скрипнули скрытые в стене механизмы, и дверь неторопливо отползла в сторону, являя взору дракона очередной мрачный зал. Спустя мгновение Ной’Манн встретился взглядами с обернувшейся грифоницей, чью морду снова исказила гримаса ненависти.
- Рэй анней аро, ла фихт! Ан танэ, Рэй та… та-а…
На полуслове она закашлялась и с хрипом рухнула набок. Глаза тяжело закрылись, и грифоница часто, но тяжело задышала. Вокруг её рогов хаотично плясали мелкие искорки. Ной’Манн с гулко забившимся сердцем подошёл к ней и взглянул на её ранения.
«Бедняга… Натерпелась от големов, так ещё и я её напугал… Вот бестолочь. Всё, теперь я просто обязан поставить её на ноги – и с совестью своей рассчитаюсь, и, может, всё же выведаю что-нибудь о Предтечах…»
Познания в магии исцеления у Ной’Манна были более чем скромными, но залечить порезы и ожоги он вполне мог, а уж напитать истощённый организм энергией для эксперта по части силовых контуров и вовсе было простейшим делом. Но прежде нужно было найти временное, но достаточно надёжное убежище. Для полноценного излечения травм пернатой требовался должный отдых в безопасности.
***
Медленно мерцающая магическая искра освещала небольшой покинутый подземный город, в который Ной’Манн попал, переступив порог открытой двери. Двух-и трёхэтажные постройки ютились вплотную друг к другу, смотря пустыми окнами на импровизированные улицы – прямые проходы между домами. Потолок по-прежнему оставался скрытым во тьме. Абсолютную тишину нарушало только журчание ручейка, бежавшего вдоль одной из улиц.
Дракон побрёл вдоль пустующих зданий, то и дело осматривая окрестности в поисках опасностей. Грифоницу – неожиданно лёгкую – он нёс в передних лапах. Такое передвижение требовало постоянных передышек, ведь Ной’Манн привык ходить на всех четырёх…
Несмотря на отсутствие каких-либо прямых угроз, укрытие пришлось поискать. Часть строений обвалилась, часть была угрожающе шаткой, где-то просто не было места для двух довольно крупных существ. Лишь спустя час-другой Ной’Манн нашёл более-менее безопасное укрытие в длинном здании без окон, с полукруглой крышей, напоминавшем бывший склад. Там было тепло и сухо, пусть и пахло затхлостью, а самое главное – по углам остались сломанные ящики и похожие на стеллажи конструкции. Это несказанно обрадовало Ной’Манна, не владеющего огненной магией: появилась возможность развести огонь и поджарить пищу – которую ещё предстояло найти – и в случае необходимости согреть золотистую. Она в сознание так и не пришла, но по пути странник перелил ей толику энергии, и её дыхание стало ровным.
Устроив грифоницу на импровизированной подстилке из найденной на складе ветоши, Ной’Манн оставил для неё свой магический светильник, а сам вернулся на улицы подземелья в поисках пропитания. Не будь аномального барьера, он обратился бы к родному измерению и извлёк запас пищи оттуда, но теперь пришлось вспоминать навыки охотников из других миров. К счастью, город не был покинут насовсем: в ходе поиска в одном из подвалов обнаружилось логово теплокровных существ, подобных гигантским крысам. Учуяв дракона, бросились врассыпную, но парочку животных изловить всё же получилось. Обнадёженный находкой, Ной’Манн вернулся в убежище, где развёл огонь древним, как сама Вселенная, способом трения. Тушки крыс, очищенные когтями от шкур, отправились на наспех сооружённое подобие вертела из металлических палок и спиц; конструкция особо надёжной не выглядело, но лёгкий голод после пережитых злоключений уже давал о себе знать. В ожидании, пока «крысы» хорошенько прожарятся, дракон склонился над сопящей и порой постанывающей от ран и истощения грифоницей.
Исцеляющие потоки энергии сформировались вокруг лап Ной’Манна, отделились от них и мягко обволокли спящую, касаясь пострадавших частей тела. Краснеющие раны медленно укрылись под слоем свежей розовой кожицы. Золотистая в первое мгновение сдавленно вскрикнула, не пробуждаясь, но, когда магия сделала своё дело, блаженно засопела в спокойном сне. Дракон перевёл дух: никаких травм, кроме нескольких царапин и небольшого кровотечения, у незнакомки не оказалось. Её жизни теперь совершенно ничего не угрожало, и оставалось лишь дождаться её пробуждения. А пока стоило обдумать, как же убедить золотистую в собственных дружелюбных намерениях.
Дракон так и не придумал ничего лучше, как просто отдать ей одну из крысиных тушек. Ной’Манн по себе знал, что целебные чары будят аппетит… Так что дракон надеялся, что золотистая охотно примет его дар и станет к нему хоть капельку дружелюбнее.
Когда нос спящей защекотал аромат жареного мяса, она непроизвольно фыркнула и с тихим урчанием потянулась. Когда грифоница открыла глаза, Ной’Манн осторожно подвинул к её носу предназначенную ей тушку, источавшую приятно пахнущий дымок. Взгляд золотистой сначала скользнул по дракону, и она, угрожающе сощурив глаза, попыталась подняться, чтобы снова попытаться прогнать уже, вероятно, надоевшего ящера… Но силы ещё не до конца вернулись к ней, и она снова плюхнулась на пол.
- Ар каиннэ, ла фихт… - обессиленно пробормотала она, искоса поглядывая на дракона. Когда Ной’Манн приступил к поеданию своей «крысы», грифоница, к облегчению дракона, с аппетитом принялась уплетать свою часть добычи. Оторвав большой кусок, она не стала его жевать, а проглотила целиком – как, впрочем, и стоило ожидать. Ной’Манн понял, что клюв у его «подопечной» всё-таки есть, только он скрыт под кожей и перьями. Съев ещё пару кусочков, грифоница облизнулась и выразительно взглянула на дракона:
- Ар ритэ ноа, ла фихт? Рэй венай лиа… - вопросительно произнесла она и снова облизнулась, теперь более требовательно.
- Так ты пить хочешь? – догадался Ной’Манн. Он сам тоже испытывал жажду, но за хлопотами дракон начисто позабыл об этой потребности. – Хорошо, я сейчас сбегаю за водой…
Придвинув недоеденную «крысу» к костру, чтобы та не остыла окончательно, Ной’Манн принялся рыться в рухляди в углу помещения в поисках какого-нибудь сосуда для воды. К счастью, среди прочего хлама обнаружился удобный, хоть и довольно ржавый, котелок с ручкой. Подхватив его, странник вновь покинул склад, освещая себе путь. Ручей, примеченный им ранее, находился всего в паре кварталов от убежища.
***
Отблески волшебного огонька танцевали на каменных стенах, скользили по пустым окнам и камням дороги. Котелок в зубах Ной’Манна тихо брякал, но и этот звук казался очень громким на фоне общей тишины. Добравшись до ручья, дракон быстро наполнил утварь водой и двинулся было в обратную дорогу – к трескучему костру и второй живой, хоть и загадочной, душе, лишь бы подальше от гнетущей пустоты мёртвого города…
В темноте сверкнули два глаза лунно-белого цвета, которые, не моргая, уставились прямо на дракона.
Ной’Манн попятился и, подавляя в своём сердце панику, как можно спокойнее произнёс во мрак:
- Я всего лишь странник, который заблудился и просто хочет выжить… Мне нужно просто набрать воды для питья, и я уйду, хорошо?
Наученный опытом с золотистой, Ной’Манн был уверен, что местный обитатель – который, насколько он мог разглядеть, был тем же самым грифоном, которого дракон повстречал в тоннеле – его не поймёт. Оставалось лишь уповать на то, что и сейчас они просто мирно разойдутся. Но не тут-то было: грифон заговорил, явно обращаясь к страннику.
- Ар фаорэ аро рэй ла тир, ла энар, лэа вайрен ла нар наэра, - произнёс низкий голос, и собеседник, прикрыв глаза, отошёл назад в темноту. Похоже, Ной’Манна о чём-то предупредили или от него что-то потребовали…
Вновь наполнив котелок, выпавший из пасти при встрече с незнакомцем, дракон осторожно двинулся в обратный путь. Теперь стоило удвоить осторожность, ведь было весьма вероятно, что за Ной’Манном начали наблюдать. Чего же хочет грифон-из-темноты? Вряд ли просто того, чтобы дракон держался от его земель подальше, ведь в таком случае его бы скорее вынудили уйти силой, без лишних предупреждений…
«Рэй ла тир»… Мысли Ной’Манна завертелись вокруг этой фразы. Он слышал её от обоих грифонов, причём в устах золотистой она звучала не раз. Что же она значит? Дракон решил произнести её в присутствии грифоницы, надеясь понять смысл по реакции своей подопечной.
Дракон снова нырнул под крышу склада и притушил волшебный свет. Грифоница уже насытилась и задремала подле костра. Однако только Ной’Манн осторожно подбросил деревяшек в огонь, золотистая проснулась от стука дерева по полу и снова попыталась вскочить, теперь уже увереннее держась на ногах. Она метнула острый взгляд на Ной’Манна, и лишь удостоверившись, что он уже ей знаком, слегка расслабилась и произнесла слегка надменным тоном:
- Ар кантэ лио, ла фихт?
Отдышавшись от испуга, что грифоница не сразу его узнала, дракон осторожно придвинул к ней котелок с водой. Золотистая, похоже, уже устала стоять и с видимым облегчением принялась утолять жажду. Ной’Манн тихо пристроился с другой стороны костра и начал есть уже слегка остывшую крысу, украдкой поглядывая на свою подопечную. В спокойной обстановке дракон смог рассмотреть её получше и отметить, что в ней есть какая-то особенная притягательность.
Гладкие и очень мягкие на вид золотые перья плотно укрывали всё тело грифоницы, кроме лап, подчёркивая рельеф сильных мышц и играя красивыми отблесками в свете живого пламени. Когтистые же лапы были покрыты плотной кожей с мощными, будто рыцарские латы, пластинами на бёдрах и голенях. Чисто-голубые зрачки и красные отметины в уголках глаз создавали интересный контраст с перьевым покровом…
- Рэй ла тир…
Ной’Манн еле слышным шёпотом произнёс загадочную фразу. Но, похоже, слух грифоницы он недооценил: та мигом подняла голову и недоумённо обернулась к дракону.
- Ар таллэ нэа? – резко спросила она. Но видимой агрессии не проявила.
- Рэй ла тир… - не зная, что делать дальше, Ной’Манн предпринял второй заход.
- А-а… Рэй ла тир, - повторила грифоница вслед за ним и коснулась своей груди, а затем указала в грудь дракону. Её губы впервые за время знакомства с Ной’Манном тронула улыбка. – Мэр аррэ лоа?
- Так это твоё имя… - как-то глупо произнёс дракон. Разгадка тайны оказалась неожиданно простой. Теперь, похоже, грифоница интересовалась его именем.
- Ной’Манн, - представился странник, коснувшись своих грудных пластин.
- Ной ла манн, ан наэ? – по-прежнему улыбаясь, переспросила грифоница.
- Нет, не совсем, - мотнул дракон головой, сдерживая невольный смешок: уж очень улыбка золотистой была заразительной. – Ной’Манн, без «ла».
Судя по всему, приставка «ла» отделяла у народа грифоницы личное имя от фамилии или имени рода, поэтому-то она по привычке и вставила её в имя дракона.
- Ной’Манн… - покатала Рэй ла Тир – стоило тоже начать называть её так – имя странника на языке, а затем, довольно хмыкнув, потянулась и вдруг поднялась на лапы. Осторожно, но с какой-то ноткой гордости в походке, она обошла костёр и протянула слегка опешившему дракону свою лапу.
- Рэй ла Тир иннэнай фаррэ, Ной’Манн, - приопустив веки, с торжественной интонацией произнесла она. Дракон осторожно протянул свою, полагая, что, как и у некоторых других народов, сородичи Рэй завершают знакомство руко-или лапопожатием, но в ответ получил не сильный, но ощутимый удар по кисти.
- Ар каррэ та ла Тир, ла фихт!
Ной’Манн испуганно отдёрнул лапу, устремив напряжённый взгляд на рога золотистой в ожидании скопления там искр. Но искры плясали лишь в глазах Рэй.
- Ар таиннэ най, Ной’Манн, Рэй шаней, - уже в открытую посмеиваясь, произнесла она и раскрыла лапу для пожатия. Дракон без опаски вложил в неё свою и без лишних объяснений понял, что золотистая шутит. Значит, все его усилия по её спасению не прошли даром.
***
Рэй восстанавливала силы около трёх местных суток. Подсчитать время Ной’Манн смог с помощью небольшой трещины в потолке пещеры, через которую просачивался свет – или не просачивался, в зависимости от времени суток. Опасений состояние пернатой не вызывало, но первый день дракон провёл без сна, так как грифоница большей частью дремала.
Постепенно барьер в общении между случайными попутчиками рушился. Они коротали время у костра, пытаясь поговорить и узнать языки друг друга. Помогая себе жестами, к концу лечения они уже стали более-менее сносно изъясняться простыми фразами на уровне «привет», «хочу есть» и «спокойной ночи».
Язык народа Рэй оказался не особенно загружен правилами. Сказалось наследие Предтеч, на основе языка которого и зародился грифоний: народу инженеров и строителей не нужны были сложные обороты. Первым всегда шло подлежащее, за ним – сказуемое, а уже дальше всякие пояснения. Например, фраза «Ан венэ лиа» значила «Я хочу пить». Гораздо труднее для дракона оказалось научить Рэй своему языку, который не отличался строгим порядком слов. Так что приходилось осторожничать в выражениях, подбирая наиболее простые для восприятия грифоницы формы.
Ещё она почему-то крайне не любила называть себя «я», хотя подходящее слово – «ан» - в их языке было. Получались забавные выражения наподобие «Рэй мёрзну», но побороть эти ошибки у дракона пока не вышло.
Самым, пожалуй, интересным испытанием в общении для них стали рассказы о прошлом друг друга. Вечером третьего дня Рэй, доев очередную пойманную Ной’Манном «крысу», позвала дракона:
- Ной’Манн.
Странник удивлённо сел рядом с ней. До этого грифоница редко уделяла ему внимание, и начинать разговор приходилось ему, но, похоже, она решила рассказать нечто важное.
- Что случилось, Рэй?