Прошлой ночью он думал об этом. Вспоминал — придется вернуться. Они нужны кланам, и сидение здесь — не просто так. Не способ сбежать… это время, за которое отец должен разрешить какие-то свои планы, время, которое не подарено им просто так — они должны тренироваться и становиться сильнее… чтобы их общая мечта получила шанс стать реальностью… они должны вернуться. И когда он это осознал, когда представил, что их ждет — снова кровь и смерть, снова потери, вновь безнадежный бой против вражды, старой, как горы…
Мадара снова вздохнул, прикрывая глаза. Новое томоэ… он стал сильнее, так внезапно, неожиданно и странно, не в бою… но какая разница? Так случилось — и это хорошо. Хаширама не пойдет один по своей дороге.
***
Тревожное выдалось лето.
Дайме Земли и Огня обменивались послами, говорили о мире — но между тем всякому было понятно, что пока не решено, кто сильней, ни о каком мире речи быть не может. В обрамлении благостных слов таились скрытые угрозы…
Скверной была и погода. Ветер с моря налетал ураганами, принося холод и секущий ливень, суля неурожай. Для шиноби, и без того истощенных войной, это были дурные знаки.
У знатных господ также хватало забот. Интриги, союзы, вражда, торговля, придворная жизнь… но для них эта жизнь во многом была игрой со множеством сложных правил. Что им до тех, кто таится в тени, кто идет убивать и умирать по их приказу?
Шиноби вооружаются: война не потухла, она разгорается вновь, и искры пожара коснутся многих, лишь живущие на дальних островах и в самых далеких землях не поучаствуют в грядущем представлении. Это дайме могут воевать друг с другом вдвоем или втроем — великих стран мало. Война шиноби же, это война всех со всеми и каждого клана против всех прочих, несмотря на союзы…
Сэнгоку дзидай, Великая война. Великие жернова, перемалывающие жизни…
Она перемалывает в маленькой ступке жемчуг, чтобы сделать белила для госпожи, и улыбается своим мыслям. Она ждет: терпеливо, как ждала долгие годы…
Она ведет охоту на опасную дичь.
========== Часть 16 ==========
Это убежище строили Сенджу — надежно укрытый лаз среди корней старого дерева, случайно не наткнешься. Правда, сейчас оно служило укрытием для пары Учих, одного Хьюги, одного Шимура и трех совсем мелких Яманака — их родители погибли, а дети не смогли дойти до клана, на пути пролегла линия боев.
Первыми с детьми поделились Учиха, выделив теплый плащ. У Хьюги нашелся сбор трав от простуды, Шимура решил не тащить назад в клан припасы на долю своих погибших напарников…
Спустя некоторое время шиноби расползлись по разным углам для отдыха. Все были слишком измотаны, чтобы вспоминать старые счеты — хватало новых бед… холод, голод, война — те, кто прежде враждовал, по случайности столкнувшись, решили объединиться. Они уже исполнили свои миссии, и возвращались домой — им нечего было делить…
И как-то так оказалось, что в выстывшем земляном мешке Хьюга в конце концов придвинулся плечом к Шимуре, а мелкие Яманака подползли к Учихам, чья огненная чакра немного сушила и прогревала воздух вокруг них.
Старые фуиндзюцу стерегли их сон. Своих соседей шиноби не опасались — не то было время, чтобы счеты сводить. Кланы Земли, сильные и многолюдные, хотели не союзов, а лишь свободной земли — да еще чужих тайн и кровных способностей. И хотя убежище было укрыто надежно, шиноби не засыпали крепко, помня, что они не в родных селениях. Опасность всегда рядом…
И когда, уже ближе рассвету, вполглаза дремлющий Хьюга вдруг напрягся, сдвигаясь в сторону, неосознанно поднимая руки в боевое положение своего семейного стиля… сразу же вскинулись и его сосед-Шимура, и Учиха, и дети Яманака. Замерли, вслушиваясь — но никто не рвался внутрь, и даже не шагал наверху, над убежищем. Тихо, холодно и спокойно…
Но Хьюга до боли напрягал глаза, всматриваясь куда-то в стену…
Один из Учих плавно взмахнул рукой, привлекая внимание, на пальцах изобразил вопрос. Хьюга молча поднял открытую ладонь: «ждите». И все снова замерли в тишине.
Прошло довольно много времени, прежде, чем белоглазый расслабился, глубоко вздохнул, помассировал лицо, опустив голову.
— Оно ушло, — тихо объяснил он. — Что-то странное было рядом.
— Опасное? — уточнил Шимура.
— Не знаю. Никогда не встречал такого. Прошло рядом и ушло куда-то… туда. Под землей.
Шиноби понимающе переглянулись. Странное и незнакомое в их мире с вероятностью девяносто девять из сотни было опасным.
— Разведывательная техника?
— Мне показалось, что оно живое, — Хьюга пожал плечами.
— Призывной зверь, возможно? Крот или змея…
— Нет, точно не зверь. Оно на растение было похоже… не понимаю. Не могу разобраться…
— Ладно, — Шимура поднялся с места. — Что бы это ни было, надо отсюда уходить. Наши земли лежат по соседству — пройдем вместе? — обратился он к Хьюге.
— А мы, пожалуй, проводим мелких, — тут же сказал один из Учиха. — Нам по пути.
В молчании они выбрались на поверхность — выход уже заносило снегом. Хьюга еще раз осмотрелся своими глазами, а после он и Шимура, не прощаясь, сорвались на легкий бег. Один из Учиха подхватил на руки самого младшего из Яманак, и переглянувшись, шиноби направились в противоположную сторону. Дети молчали, опасаясь разозлить нежданных благодетелей; молчали и взрослые.
«Как ты думаешь, это то, о чем предупреждала госпожа Сэй?» — спросил один, набросив на другого гендзюцу.
«То или не то, а доложить надо», — отозвался другой, поудобнее перехватывая малыша.
***
— Не надо убеждать меня в своей великой любви, — сухо говорит Буцума Сенджу. — Я согласился на это лишь ради клана.
— Ваша жертва достойна всяческого уважения, Сенджу-доно, — с мягкой улыбкой отвечает красивая молодая женщина. — А теперь давайте обговорим детали.
Она не пытается казаться своей, придя на заключение межкланового договора в традиционной одежде Учих. Она держится спокойно и просто, со скромностью, подобающей женщине, и с достоинством, подобающим сестре главы клана и одной из сильнейших куноичи. Она с удовольствием обсуждает с целителями Сенджу различные рецепты и хитрости, вставляет несколько толковых замечаний в разговор бойцов, забавляет детей, создавая маленькие легкие огоньки, и вежливо, но непреклонно заворачивает всех, кто хочет поговорить о чувствах.
Правда ли: что она — любит?
Глава клана Сенджу угрюм и мрачен. Недавно он снова ввязался в бой, и снова был ранен; он мало заботится о защите с тех пор, как погибли двое его детей. Старейшины клана встревожены — прямая линия потомков Ашуры грозит прерваться. Многие не очень довольны союзом с давними врагами, но согласны и на Учиху, лишь бы она родила сыновей.
А сам жених явно жалеет, что не может провалиться сквозь землю и покинуть дурацкое сборище. И удивленно косится на свою невесту, когда до него доносится тихий голос: «потерпите. Осталось совсем немного…»
Да, совсем немного… год? Два? Вряд ли больше. А после… она победит — или погибнет.
— Вы так улыбаетесь… вы счастливы, госпожа Сэй?
— Да, — с улыбкой отвечает она девочке-служанке. — Да… я очень счастлива.
***
Зимой жизнь в деревнях и небольших городах замирает. Снежные Ками не любят суеты, и любят покой, и люди, живущие на ладони природы, стараются находиться с ними в гармонии. Но то — простые люди… конечно, и шиноби порой вспоминают о мире — но для них мир лишь сон. А реальность — бесконечный бой.
— Иди сюда, красноглазая шлюха! — смеется какой-то шиноби со знаком сороконожки на броне. Кто-то из кланов Земли… — Сейчас я убью этого слабака и покажу тебе, что такое настоящий мужчина!
Буцума Сенджу — снова без сознания — у его ног. А за спиной — дети чужого клана…
Они бегут из разоренного селения, бегут в засаду — расчетливый размен, пусть взрослые гибнут от рук шиноби Земли, пусть дети это видят… плевать на тайны, на свитки истории, на клановые секреты — все это вернется, будет воссоздано выжившими по обрывкам и кусочкам, унесенным с собой, и с помощью Учих, веками копировавших чужие техники. Главное — чтобы выжило количество, достаточное для сохранения крови.
И чтобы выжившие получили правильные впечатления.
— Я иду, — говорит она — да, именно так, негромко, но страшно. — Мне тоже есть, что показать…
Томоэ в ее глазах расплываются черным озером, а дети за спиной — так близко к все-еще-страшной женщине-Учиха — чувствуют, как меняется ее чакра, начиная понимать, что такое настоящий страх…
А она сбрасывает тяжелое гражданское кимоно — все знают, что она целитель, не воин — и поднимает руку, и вокруг ладони, сложенной копьем, рождается шипящий клубок ослепительных молний.
========== Часть 17 ==========
— Это точно не Скальпель чакры!
— Да какая разница! У кого есть восстанавливающий чай?
— Но как изменилась ее чакра…
— Возьми кусочек меда, она говорила, что помогает…
— Буцума-сан еще не очнулся?
— Кто-нибудь, вытрите кровь с век, пока не засохла…
— «Мирная целительница»! Хотел бы я таким же быть…
— Ой! Госпожа Сэй, вы очнулись?
Она улыбается, поднося руку к глазам — слабый-слабый зеленый свет показывает, что все в порядке, и гаснет — надо показать детям, что победа далась нелегко…
— Буцума-сан… — шепчет она, и дети наперебой уверяют, что глава клана жив и умирать не собирается — что, впрочем, она чувствует сама. Хотя, по-прежнему без сознания — в этот год у него одно истощение за другим, и к тому же, дорогой супруг не дает себе толком восстановиться. Но уж в этот раз она постарается, чтобы Сенджу провалялся в постели подольше… все равно, это была последняя битва.
Незримые нити чакры тянутся от нее вверх — в небо, нащупывая фуин-метку Небесного Ока. Она лежит, перекатывая на языке твердый кусочек меда, умиротворенно слушая тихое шушуканье детей, и одновременно глядя с заоблачной высоты на земли страны Огня.
Стороны исчерпали свои ресурсы.
Как и во множестве виденных ею войн, это наступление уперлось в три стены: время, деньги и размеры. Это большая страна может скушать маленькую относительно просто: достаточно провести зачистку, что при надлежащем количестве небрезгливых исполнителей вполне по силам. Если же маленькая страна собралась скушать большую… у нее, в принципе, один выход: стремительно уничтожить старое правительство, посадить на его место свое, припугнуть народ, но не сильно, давить свободу в меру, дабы не пережать — выйдет обратный эффект…
Стремительные конные наскоки тоже годятся.
Когда сходятся две страны, приблизительно равных, война превращается в игру с удачей, и — в кто сколько перебьет народу. В прямом смысле слова — как только кончатся солдаты, кончится и война. На большой площади, к тому же, покрытой лесами и прочими образованиями, удобными для партизанской войны, наступление обречено практически в девяти десятых случаев. Особенно, если перед этим долго стараться, создавая у противника ложное представление о его и своих собственных силах.
А теперь противник выдохся. Исчерпал свои возможности по наступлению, громя селения кланов, превращенные в ловушки — да, она давала советы не только своим родичам, Учиха, и клану мужа. Выживут Хьюга, Шимура, Яманака, Нара, Акимичи, выживут многие другие, которые иначе, при уничтожении своего селения неизбежно погибли бы или рассеялись, войдя в чужой, более сильный клан…
Да. Она давала советы не только шиноби Страны Огня. Так было нужно — гибель многих и многих, так было предрешено. Будущее, которое она хотела взрастить, должно было взойти из кровавого зерна в любом случае — вопрос лишь в том, чья это была кровь…
Кровь — лучший фундамент для общего дела. Но прежде надо закончить другое — личное.
Она улыбается и ждет — терпеливо, как змея в засаде.
***
Остатки кланов в конце концов собираются вместе. Перепуганные дети, изо всех сил старающиеся не плакать, измученные взрослые, с трудом стоящие на ногах. Они на грани отчаянья — даже если их враги сейчас исчезнут, никто из них просто не в силах будет прокормиться — и прокормить раненых и слабых. Они сидят, тихо переговариваясь, а чаще молчат. Чистят оружие, чинят снаряжение, готовят еду из того, что успели прихватить из селений и отыскать по дороге в лесу…
И среди тяжелой тишины внезапно раздается робкое:
— Учиха-сан…
Еще не старая женщина, когда-то, должно быть, очень красивая, но теперь ее лицо изрезано шрамами, а золотистые волосы поседели.
— Возьмите вот… — она протягивает двоим шиноби, идущим через лагерь, пару маленьких мешочков, таких, в которых хранят травы. — Наш рецепт, тайный, усталость снимает, голову проясняет…
— Спасибо, госпожа, — недоуменно откликается один из них. — А почему вы, собственно…
— Вы же мне внучек спасли! — восклицает Яманака, и всхлипывает. — До секретов ли тут… когда… сами видите, — она безнадежно машет рукой, и отходит в сторону. Учихи молча кивают, прячут подарки, и внезапно встревоженно оглядываются — от края лагеря доносится какая-то суета.
— Что? Что такое? Как вы… Мадара-сан! Вы живы! — звучит чей-то ликующий вопль. Братья переглядываются и бросаются на шум. Там, в окружении толпы Учиха, стоят наследник, его брат, и… наследники Сенджу!
Биджу побери, вот это чудеса!
Шаринган остро подметил: не гендзюцу, и не какой-либо иной обман. Это настоящие дети, живые, те самые, кого давно считали мертвыми… почти не изменившиеся — как будто два этих года пролетели мимо них… но не в точности такие — одежда истрепана, однако они не выглядят истощенными, даже наоборот. Как будто все четверо не провалились куда-то к демонам на пару лет, а пару месяцев отдыхали вволю и ели вдосталь. Но не бездельничали — старшие Учиха уже заметили, как вырос уровень чакры обоих наследников.
К ним уже бежали Сенджу; мимо промчался Таджима, упал на колени, обняв сыновей. Шиноби других кланов растерянно смотрели на встречу родичей — известие о смерти наследников успело позабыться, и они не сразу поняли из-за чего такое волнение. Но вот кто-то догадался, пояснив остальным, вот в глазах загорелся интерес… шиноби — любопытные существа, жадные до тайн и загадок, ведь осведомленность частенько спасает им жизнь. И конечно, теперь им было интересно, как те, кого считали погибшими, вновь оказались живыми. И почему в компании друг друга, и что вообще произошло…
Наконец, убедившись, что дети действительно те, кем кажутся, а также, что они здоровы и не ранены, соклановцы повлекли их за собой — практически в одном направлении, поскольку Учихи и Сенджу устроились по соседству. Слышалась громкая ругань на два голоса: глава лесного клана пытался встать с постели, а его жена ему мешала. В конце концов, после объятий, проклятий и обещаний попозже надрать безмозглым мальчишкам задницы, верхушки обоих кланов устроились рядом и потребовали от детей отчета: куда они пропадали, что с ними произошло, и как они сумели прикинуться мертвыми — все же найденные тела хорошо опознавались.
Наследник Учиха под пристальными взглядами глубоко вздохнул, решительно выпрямился, и заговорил:
— Все началось с того, что мы с Хаширамой подружились…
========== Часть 18 ==========
Эта женщина возникла в лучах заката, словно злой призрак — полуседые волосы, истощенное лицо с ввалившимися щеками, синяки вокруг запавших глаз. Шагнула из-за камня, медленно развела руки, демонстрируя мирные намерения: кисти отогнуты вверх, пальцы расправлены — такое положение не дает тайно сложить печати, да и чакру немного блокирует. Тобирама аж подпрыгнул, заметив ее — чужая чакра совершено не ощущалась.
— Ты — Тобирама, верно? — спросила она, с улыбкой глядя, как Сенджу принимает защитную стойку. — А я новая жена твоего отца. Проводи меня к своим.
Дальнейшее в памяти младшего Сенджу оказалось смазанным, точно картина, залитая водой. Вот он входит в пещеру, где брат и Учиха готовят еду, и из-за спины внезапно веет чем-то настолько мощным и чуждым, что он может только упасть ничком, закрывая руками уши, и потерять сознание.