Толпа закончилась неожиданно: шаг, и передо мной уже широко распахнутые ворота. Десятки глаз жгли спину, словно каленое железо. Я сделала шаг вперед, потом еще. От попыток дышать глубоко закружилась голова, и меня слегка повело. Мир вокруг будто качнулся и подернулся дымкой. Я почувствовала приступ паники – только обморока мне здесь не хватало! Наваждение рассеялось так же быстро, как и появилось, но на душе остался неприятный осадок. Я поняла, что стою отдельно от толпы зевак, и передо мной гостеприимно распахнуты широкие дубовые ворота. У каждой створки застыло по вооруженному дружиннику. Поверх кольчуг были надеты красные плащи с желтой каймой по краю – цвета воеводы Радимира.
Я снова вздохнула, чувствуя неприятный озноб. Мне следовало бы вернуться в гущу людей. Так было бы правильно, но я не могла себя заставить. А еще меня вдруг с непреодолимой силой потянуло за ворота. Так бывает во сне, когда ты фанатично пытаешься открыть какую-нибудь дверь, даже не зная, что за ней. Просто знаешь, что должен ее открыть, иначе случится что-то непоправимое. Подобное чувство посетило меня и сейчас. Я знала, что должна быть там, и все. В конце концов, хуже свирцы обо мне думать уже не станут.
Я выскользнула из ворот, запоздало подумав, что женщине здесь не место. Позади меня собрались все жители Свири, за чертой же города стояли всего шестеро: Радимир, четверо дружинников, среди которых я узнала Улеба, и Альгидрас. Все были в парадной форме и безоружные в знак вассальной преданности. Ветер трепал красные плащи, выделявшиеся ярким пятном на фоне серого утра. А по неспокойной воде, равномерно работая веслами, приближалась к берегу княжеская лодья. И все это напоминало ожившую картину, от которой было невозможно отвести взгляд.
Я нерешительно преодолевала расстояние до группы людей, буквально кожей чувствуя десятки взглядов, жгущих спину. Чтобы хоть как-то успокоиться, я неотрывно смотрела на затылок Радима, на развевающиеся по ветру черные волосы и не могла отогнать тревожное чувство. Наверное, я ставлю Радимира в неловкое положение, наверное, я не должна… Я вдруг остро почувствовала стылый ветер со Стремны и поежилась, запоздало подумав, что мне стоило надеть что-то сверху. Нарядная-то я, может, и нарядная, но замерзну тут в два счета, если корабль так и будет еле тащиться в сторону берега. Впрочем, с чего я взяла, что мне позволят остаться? Вот сейчас Радимир заметит, пошлет отсюда подальше… Ну и пусть. Дома теплый отвар и теплая шаль. А впечатлений мне и так хватит.
Альгидрас обернулся, скользнул по мне взглядом и тут же сделал шаг вперед, сократив расстояние до Радима и что-то зашептав. Радим быстро обернулся, сперва нахмурился, а потом поманил меня рукой. Видимо, это не было вопиющим нарушением этикета – иначе Радим бы меня отправил восвояси. Правда же? Но раз позволил остаться, значит, я не поставила его в неловкое положение. Во всяком случае, мне очень хотелось так думать. Да и в конце концов, возможно, на этом корабле прибывал мой суженый. Под ложечкой засосало. Я подошла ближе, Альгидрас сделал шаг в сторону, уступая мне место за правым плечом воеводы. Сам встал слева от меня. Я бросила на него быстрый взгляд. Мне очень нужно было почувствовать хоть какую-то поддержку. Он заметил мое движение и на миг обернулся. Ничего не выражающий взгляд быстро скользнул по моему лицу, куда-то в сторону шеи, и его глаза расширились. Мне показалось, что будь мы в другой ситуации, он бы отшатнулся. Моя рука в панике метнулась к горлу. Что там? Насекомое? Грязь? Пальцы наткнулись на жесткую вышивку. Альгидрас медленно поднял взгляд к моему лицу. В тот момент я поняла, что сделала что-то страшное. Может это все-таки свадебное платье? Может, его нельзя было? Но ведь Радим никак не отреагировал. Хотя до того ли ему? Я посмотрела на закаменевшее лицо Альгидраса, нервно сглотнула и отчаянно замотала головой, словно стараясь объяснить ему, что все не так, что я не специально. Я отрицала, сама не зная, что. Просто в его взгляде было столько всего, что мне было впору разреветься. Он закусил губу, быстро отвернувшись. Мы стояли в шаге друг от друга, и я отчетливо слышала, как быстро он дышит, словно только что бежал изо всех сил. Да что же я за дура такая? Что я опять не так сделала?
Именно в этот миг вновь стал накрапывать дождик. Апофеозом ко всему. Я снова поежилась от ветра, ставшего просто невыносимым, и прокляла любопытство, выгнавшее меня сегодня из дома. Я посмотрела вниз, на истерзанную землю, напитавшуюся влагой во время ночного дождя, подняла взгляд на напряженную фигуру Радима и вновь покосилась на Альгидраса. Он стоял, глядя прямо перед собой. Я несколько секунд рассматривала напряженный профиль. Почувствовав это, Альгидрас на миг опустил взгляд и глубоко вздохнул, словно стараясь успокоиться. Я в отчаянии опустила глаза, по пути отметив, что он методично сжимает и разжимает кулак. Что же мне теперь делать?
Ветер донес возбужденные голоса со стороны городских стен. Я тоскливо посмотрела на реку. Корабль Будимира приближался. Пробираясь в толпе, я слышала, что это небывалый шаг: то, что князь приходит морем. Будто это что-то значит. Только что именно, я так и не поняла. Запомнила только, что это корабль Будимира – того самого, кто возглавлял поход на кваров. Воина, стоявшего под одними знаменами еще с отцом Радимира.
Весла мерно двигались, уверенно направляя корабль к пристани. На миг я подумала, что картина кажется почти сюрреалистичной: на фоне серого пасмурного неба огромным пятном расправляется синий парус, в центре которого орел сжимает в когтях стрелу – герб князя Любима. Казалось, парус вот-вот заслонит все небо. Корабль приближался как в сказке, как в книге…
Я вздрогнула. Реальность вновь, будто, покачнулась и задрожала.
«Корабль развернулся боком к ветру и замедлил ход. По каждому борту мерно работали весла, умело направляя судно к берегу. За пеленой мелкого дождя пока не было видно находящихся на палубе, но воевода выпрямился, глядя на знакомый парус. И дождь ему не помеха, и ветер. Он стоял чуть впереди своих людей, и все в нем выдавало вождя, защитника этой земли. Как бы ни был высок рангом прибывающий, Свирь – земля воеводы Радимира. И каждый думал об этом в тот миг.
Когда корабль приблизился настолько, чтобы прибывшие и встречавшие могли разглядеть друг друга, не будь дождя, Радимир поднял руку в знак приветствия. И в этот же миг с корабля ответили… тяжелой стрелой, прорезавшей ветер и капли дождя и вонзившейся в грудь воеводы. Радимир покачнулся…»
Я тряхнула головой, отгоняя наваждение. Взгляд сам собой метнулся к Радиму. Он по-прежнему стоял чуть впереди: высокий, несгибаемый. Словно в замедленной съемке, я увидела, как правая рука Радима поднимается в приветственном жесте, и почувствовала головокружение. Слишком похоже, слишком… Я не успела подумать, что делаю. Будто это была не я.
– Радим, это не Будимир! – мой голос разнесся над поляной, над рекой, над этим дождем и ветром.
Я даже не успела испугаться своего нелепого крика. Краем глаза увидела резкое движение слева – Альгидрас обернулся, справа рука кого-то из воинов дернулась к поясу, где в честь прибытия высоких гостей не было меча. Улеб что-то сказал. Но это все шло фоном. Я сама не отрывала взгляда от Радима. Он медленно обернулся. То есть мне тогда показалось, что он делает это очень медленно. Во взгляде сквозили удивление, смятение и, наверное, все же стыд за сестру. Но все эти эмоции тут же испарились, потому что с корабля ответили… тяжелой стрелой. Радим покачнулся и резко обернулся в сторону реки. Из его левого плеча торчала стрела.
А дальше мир, словно, сошел с ума. Резкий выкрик Радима совпал с таким же криком на корабле. Весла, еще минуту назад осторожно подводившие корабль к мели, разом ударили по воде, изменяя направление судна, а синий парус в один миг бессильно обвис на мачте. Одновременно с этим сквозь пелену дождя зажужжали, засвистели стрелы. В первую секунду я, пожалуй, даже не поняла, что все это настоящее. Я еще не отошла от неожиданного смешения реальностей и от того, что решилась на такой сумасбродный шаг – выкрикнуть что-то, чего сама не знала наверняка, потому плохо понимала, что делать мне.
Внезапно кто-то с силой сжал мое запястье и дернул вниз. Упав на колени, я оглянулась в сторону ворот, из которых уже выбегали дружинники. Со стен летели щиты, вонзаясь в землю острыми краями. Красные плащи, красные щиты – это было бы очень красиво, если бы не было так страшно. Я попыталась посмотреть, все ли в порядке с Радимом, но в ту же секунду оказалась лежащей на мокрой земле. Я хотела сказать, что могу и сама, что не обязательно… Но так и не успела придумать, что именно не обязательно – неожиданно сильная рука вжалась в мой затылок, и я почувствовала, как щека вминается в вязкую грязь.
– Не шевелись, – прозвучал у уха напряженный голос.
Я открыла глаза и увидела стрелу, вонзившуюся в землю в шаге от моего лица. Наверное, именно тогда я и поняла, что это не игра.
– Как Радим? – мне показалось, что мой голос не слышен за свистом стрел, но Альгидрас каким-то чудом услышал или просто догадался: о чем мой вопрос.
– Цел, – коротко ответил он.
Я его по-прежнему не видела – мое лицо было повернуто в противоположную сторону. Зато я чувствовала руку на затылке, не позволяющую поднять голову. Рядом с нами воин с двумя щитами приземлился на колени. Я, словно во сне, наблюдала, как черная жидкая грязь чавкнула, а брызги осели на звеньях кольчуги, на руке, сжимающей щит, на красной материи плаща. Часть капель попала мне на лицо. Воин перекинул один из щитов Альгидрасу и, выставив перед собой второй, бросился в сторону реки.
Альгидрас подхватил меня под локоть и вздернул на ноги, укрывая щитом от свистевших в воздухе стрел. Почему-то этот свист был невозможно громкий, хлесткий, точно удар кнута. Он прорывался даже сквозь грохот крови в ушах. Я поскользнулась на жидкой грязи и не упала только потому, что меня резко дернули в сторону. Я бросила безумный взгляд на Альгидраса. Его лицо было напряжено, на левой щеке красовались разводы грязи, а волосы мокрыми прядями прилипли ко лбу. Все это я отметила за доли секунды. Цел. Не успела я порадоваться этому факту, как Альгидрас куда-то меня потащил. Я и рада была бы ему помочь, но в тот момент чувствовала, что ноги меня просто не держат. Мой взгляд метался по берегу, наполнившемуся воинами, в поисках Радима. Через миг тот оказался рядом, тоже укрытый щитом.
– Цела? – выкрикнул он.
– Да! А ты? – с нотками истерики крикнула я в ответ, пытаясь рассмотреть стрелу в его плече, но ее уже не было.
Он не ответил. Только толкнул меня в сторону крепостной стены, крикнув Альгидрасу:
– Головой отвечаешь!
Тот ничего не ответил, лишь потащил меня в сторону затворенных ворот. После первой же стрелы их закрыли, оставив узкую калитку, по бокам от которой стояли воины, создав коридор щитов. И по этому коридору выбегали все новые и новые дружинники, на ходу прицеливаясь, перекрикиваясь.
У ворот нас прикрыли еще несколькими щитами. Я почувствовала себя винтиком, выпавшим из механизма. Настолько здесь слаженно действовали все, кроме меня. Я в кого-то врезалась, обо что-то больно ударилась предплечьем, но мы даже не замедлили движения. Оказавшись за воротами, Альгидрас оттащил меня в сторону, словно куклу впихнул в руки первого попавшегося воина и с криком:
– Головой отвечаешь! – бросился назад.
Воин попытался возразить, но возражать было уже некому. Мне и новоявленному охраннику оставалось только смотреть на невысокую фигуру, на миг задержавшуюся у калитки. Со стены раздалось:
– Олег!
Альгидрас вскинул голову и перехватил брошенный ему лук, в доли секунды закинул на плечо, пока другой воин повесил на него колчан со стрелами. Мне это напомнило не то олимпийские игры, не то формулу один. Только в спортивных состязаниях не летают настоящие стрелы. За воротами по-прежнему слышались крики.
– Вышли! – раздалось сверху.
– Кто? – не поняла я.
Мой провожатый бросил на меня досадливый взгляд и ответил:
– Наши в море!
Я прикусила язык, решив не раздражить перевозбужденных боем мужчин.
– Олег-то успел? – спросил кто-то.
– Успел. Куда ж он денется?
– Воевода его за борт выкинет, – нервно пошутил кто-то. – Ясно же еще с прошлого раза наказал: на лодью не ногой.
– А почему? – не утерпела я.
Все взгляды обратились на меня. Я поежилась, поняв, что до этой минуты обо мне никто не вспоминал. Да и в голову пришла мысль, не спросила ли я о чем-то, о чем и так должна знать. Говоривший неохотно ответил:
– Бережет его воевода. Неужто не знаешь? Да и, правду сказать, какой из него воин? В ближнем-то бою.
Я почувствовала, как сердце сжимается. Внезапно вернулось головокружение и странное чувство пошатнувшейся реальности. Теперь вокруг молчали, по-прежнему не отрывая от меня взглядов. В эту секунду мне в голову пришла нелепая мысль, что здесь нет Радимира, нет Альгидраса, нет Улеба. Тех людей, кто мог бы меня защитить. Женщин и детей не было тоже. Видно, их всех разогнали при появлении опасности. Я подумала, что им ничего не стоит сейчас меня убить… В конец концов, один раз с Всемилой это произошло. И заманил ее свой, один из воинов воеводы. Кто сказал, что здесь нет тех, кто при этом присутствовал или просто знал?
Мне стало страшно.
– Как узнала-то? – раздалось над ухом, и я, подскочив от неожиданности, обернулась к говорившему.
Воин возраста Улеба смотрел на меня в упор, но в его взгляде не было враждебности. Было что-то похожее на потрясение и… Нет, я не могла определить.
– Узнала что?
– Что не Будимир это.
Я вмиг вспомнила свой окрик. Так вот почему все они так на меня смотрят.
– Увидела, – проговорила я, наблюдая, как настороженность сменяется… благодарностью. И в ту секунду я поняла, что кто бы ни погубил сестру Радимира, среди людей, находящихся здесь, врагов не было. Они любили воеводу, как отца, как брата. И сейчас были просто благодарны.
– У тебя кровь, – произнес мой провожатый, указывая на разорванный рукав. Я запоздало вспомнила, как ударилась обо что-то прямо перед воротами.
Пожилой воин задрал мне рукав, обнажая кровоточащий порез.
– Стрелой зацепило.
Это донеслось до меня как через вату. Нервное напряжение наложилось на мою боязнь крови. Я почувствовала резкое головокружение, и последним, что я увидела перед тем, как красочно грохнуться в обморок, было бледное лицо воина, назначенного мне в охрану. Того самого, кто охранял дружинную избу в тот день, когда я бежала туда к Радиму. Лицо было бледным и по-прежнему покрытым подростковыми прыщами. А еще на нем был миллион веснушек.
– Как тебя зовут? – зачем-то спросила я.
– Боян, – удивленно ответил мальчишка, и меня накрыло темнотой.
========== Глава 11 ==========
День ото дня оставаясь за прочными стенами,
Слышать, как сердце бьется пойманной горлицей,
Знать, что вдали мир прорезан разящими стрелами,
И в ожиданьи беды старухою горбиться.
Губы кусать и заламывать руки до белого,
Думой взлетать над морем орлицею грозною,
Чтоб с высоты отыскать его милого, смелого
И ринуться вниз сквозь чужие ветра промозглые.
Камнем упасть и расправить крыла свои слабые,
Злую стрелу не пустить к его сердцу верному.
Только на миг стать безумною, вечною, храброю,
Вырвать все то, что отмерено злою мерою.
Только стена до небес и замки пудовые…
Веткой застынешь сломанной у околицы.
Будут стучать топоры, будут слезы вдовии,
Будут идти на костры бескрылые горлицы.
Я очнулась с жуткой головной болью и горечью во рту, оставленной травяными отварами. Несколько секунд я вглядывалась в полумрак комнаты и не могла понять, что не так. Потолок был другим. Тоже невысоким и деревянным, но определенно другим. И кровать была другой. За время своего пребывания здесь я успела привыкнуть к пуховой перине Всемилы. Эта же кровать была жестче. И пахла иначе. Нервно усмехнувшись, я решила, что это очередная реальность и я снова в другом мире. Наша песня хороша – начинай сначала. Вот только второго раза я, пожалуй, не выдержу.