― Ты не изменился. ― говорит Талия, складывая руки на груди. Роман пробегает взглядом по девушке и хмыкает:
― А ты ― да. Кто кричал мне, что волосы в жизни не пострижет?
Талия болезненно усмехнулась.
― Ну, некоторые жизненные обстоятельства показали, что короткие волосы ― это преимущество.
И все. После двух лет разлуки они хотели сказать друг другу так много, но в итоге не находили слов. Роман хотел спросить, почему она сбежала? Как и чем жила все эти годы? Почему она вернулась именно сейчас? У Годфри было тысячи вопросов, но Талия… она смотрела на него так влюбленно, с такой нежностью, какую он получал только от нее. И вся его первоначальная злость быстро схлынула, и реальность ему улыбнулась: самая желанная девушка была прямо перед ним.
Роман сделал несколько больших шагов вперед и напряженно замер перед Лавр-Янссен. Теперь, чтобы смотреть на него, ей пришлось поднять голову ― Роман был выше ее. И стоило оказаться так близко, Роман напряжённо замер, с какой-то яростью вглядываясь в темные глаза Талии. Упырь всматривается в знакомые черты лица, отмечая, как сильно похудела девушка, с какой надеждой она смотрит на него. Замечает небольшой поболевший шрам на щеке и то, что одета она в максимально закрытую одежду. Это можно было списать на погодные условия, но кто как ни Роман Годфри знал, насколько Талия Лавр любит холод. Он не раз поучал ее за то, что зимой она выбегала в одном свитере или ходила в холодную погоду без куртки. А тут она была одета довольно тепло, словно боялась… оголить какой-то участок кожи.
Роман протянул руку к плечу Талии, но так и замер. Девушка посмотрела на парня, потом перевала взгляд на раскрытую ладонь и слегка подвинула в сторону, сама каясь его руки. Роман шумно выдохнул и сжал пальцы на ее плече.
― Эй, Роман, все хорошо. ― с легкой улыбкой сказала Талия, сжимая другую его руку своими пальцами. Холод колец неприятно обжег пальцы, но Годфри этого не заметил. Он смотрел на свою руку, которой держал Талию за плечо. ― Все хорошо, Роман, я вернулась. Прости меня, я люблю тебя.
И тут у Романа, как говорится, «упала шторка». Он громко выдохнул и, сжав плечо Талии сильнее, дернул, прижимая к себе. Тонкие руки девушки тут же залезли под распахнутое пальто, обнимая парня за талию и прижимая к себе.
― Я убью тебя. ― прошипел упырь девушке, но Талия на это заявление лишь легко рассмеялась.
― Я люблю тебя. ― повторила она, впрочем, не ожидая никакого ответа. Его и не была, но Талия точно знала, что Роман ее все еще любит. Роман крайне редко говорил о том, что любит ее, но Талия уже знала, что слова в этом мире ничего не стоят. Самым важным была ее уверенность в том, что она может ему верить, этот человек ее не предаст.
Она не соврет, если скажет, что это были идеальные отношения. В действительности Роман Годфри не был таким чудовищным, каким все считали его всегда. Нет, конечно же, его язвительность и скверный характер никуда не делись, но Талия научилась понимать причины его поступков, и это значительно облегчило ее с ним жизнь. Она научилась сводить на нет раздоры и, не говоря ни слова, быть рядом, когда это было нужнее всего. А он по-прежнему находил повод для того, чтобы отчитать Лавр, как пятилетнюю.
Настоящим открытием для Талии когда-то стало то, что смех этого всегда угрюмого человека весьма приятен. Искренняя же улыбка на его лице для Янссен была подобна солнышку, вышедшему из-за туч. Тогда у внешних уголков его глаз собирались лучистые веселые морщинки, которые Талия так любила, и он становился совсем не тем Годфри, которого она знала раньше.
― Ты мне все расскажешь, поняла? ― шипит он, но Талия понимает, что злости в нем не так уж и много. ― От начала и до конца. Для чего ты это сделала, Талия? Зачем тебе понадобилось сбегать от меня?
Он отстранился, смотря на опустившей взгляд Талию, и провел кончиками пальцев по нежной щеке, приподнимая вверх упрямый подбородок.
— Не то, чтобы это имело значение, потому что я ни тогда, ни тем более сейчас, не собирался и не собираюсь тебя отпускать, но я хочу знать причину.
― Я расскажу. ― кисло улыбается девушка. ― Но не здесь. Я взяла номер в отеле. Это будет хорошим местом чтобы рассказать тебе мою историю, Роман.
― Хорошо. ― Роман соглашается как-то через чур быстро. Это не значит, что он забыл о ее побеге, о том, что он простил ее до конца, но с этим он разберется позже. Просто… было странно в это поверить, но Роман Годфри умел любить ― искренне, целиком отдаваясь любимому человеку. И только Талия знала, насколько много требовал он к себе в ответ. Если Роман любит очень сильно, его любить должны не менее сильно. Потому что по сути ― Годфри все еще ребенок, которому не хватало тепла, который чувствовал себя уродом всеми покинутым.
Это не то, чему Талия хотела быть причиной.
― Но прежде…
Они тянутся друг к другу одновременно: Талия цепко хватает его за ворот пальто, а он дергает ее за волосы, заставляя запрокинуть голову, и впивается в теплые полные губы, размазывая персиковую помаду. Он всегда думал, что девочки-принцессы вроде нее должны любить если не ласку, то точно не откровенную жестокость, но Талия с силой кусает его, заставляя кусать в ответ.
На самом деле, это не так. Боль в душе не прекратится, да и в добавок придёт боль в теле, хоть его и так ломит. Каждый вдох и выдох сопровождаются болью в груди, а рёбра вот-вот готовы сломаться, дабы выпустить лёгкие наружу и дать вдохнуть на полную, без боли.
Каждый день, час, минуту и секунду Талия чувствует усталость. Усталость от самой себя из-за этой, казалось, неправильной любви. Роман Годфри — непредсказуемый человек, от которого можно ожидать всё, и Лавр это знала. Знала, но всё равно оказалась рядом с ним.
У многих людей есть собственная реабилитация; у кого-то она длится минутами, часами, днями, а у кого-то, к сожалению, это может длиться больше года. Всё зависит от характера человека. К сожалению, у Талии это затянулось бы надолго, но после ее отъезда она не отпускала свою боль. Все два года она жила мыслями о Романе, который сейчас мягко зарывался пальцами в ее волосы, и болью. И именно такое сочетание дало ей возможность сохранить мысли и не сломаться. Алкоголь, сигареты и задурманенные мысли, а ведь так хочется вернуться назад.
Лежать и просто ждать весну зимними вечерами в одной квартире с нелюбимым мужем. Радоваться концу апреля, когда воздух прогрелся, смотреть на распущенные листья орешника и видеть, как они продолжают распускаться, лёжа под деревом с мыслями о любимом человеке.
Роман тоже устал за эти два года, но он откидывал усталость, дабы сейчас получить то, что имел ― Талию Лавр в своих руках.
Тогда
Талия долго думала о своем решении, ходила, измеряя шагом весь дом. С одной стороны ― она боялась кому-либо рассказать о своей тайне, особенно Роману, боясь потерять его навсегда. С другой стороны ― Роман оказался монстром, таким же, как и она. Он ей, конечно признался не сам, скорее она поймала его за тем, что он делал. Но Талия могла его понять. Такой секрет сложно раскрыть, насколько сильно ты не доверяй человеку. Кроме того, разве Талия не сбежала от Романа…?
Свою семейную тайну Талия узнала только год назад, да и то с помощью случая. Ее мама обо всем знала, это было чем-то вроде родового проклятья, которое передавалось по женской части их семьи и о которой мужчины никогда не знали. Талии было страшно, больно и она совсем ничего не понимала. Мать ничего объяснять не успела, да и сама девушка редко спрашивала. Она думала, что игнорирование такого факта как-то само решит проблему, но этого, конечно, не происходило. В конечном итоге, у Талии не осталось семьи, подруг, а теперь могло не остаться и Романа.
Девушка кинула взгляд на календарь. День Святой Троицы празднуют в воскресенье в день Пятидесятницы — 50-й день после Пасхи. Талия никогда не была особенно религиозной, ее смело можно было назвать атеисткой. Кто же знал, что ей придется так усердно изучать христианские праздники?
Лавр-Янссен переводит взгляд на телефон и несколько минут пристально смотрит на него, словно гипнотизируя. Собственно, она сама не знает, чего хочет ― чтобы он продолжил молчать, либо возвестил о приходи смс или звонка. От Романа, желательно, но любой звук, который прорвет едва ли не убивающую мертвую тишину в доме для Янссен был желанным.
Талия, если честно, чувствовала себя потерянной. Она и подумать не могла, что ее жизнь превратится в какой-то сверхъестественный сериал, где ее парень ― упырь, а она сама… Талия опустилась на диван, с которого в воздух поднялась пыль и закрыла лицо руками. Она вовсе не хотела сбегать от Годфри, чувствуя всем своим нутром, что он ― не человек, однако просто не оказалась готовой увидеть все своими глазами. И, что греха таить, она испугалась. И лишь потом вспомнила, каким ласковым и нежным может быть этот парень.
Она не была уверена, что Годфри ее примет. Хотя с другой стороны ― и он, и она монстры. Так может, им наоборот вместе нужно держаться? Талия медлит, а потом подходит к столу и берет телефон. Пропущенные от Романа и не прочитанные сообщения от него же. Талия слабо улыбается ― ей приятно то, что такой с виду жестокий и самовлюбленный мальчишка питает к ней какие-то чувства.
«Озеро Эри. Сегодня в половину двенадцатого. Есть, что тебе показать» ― высвечивается на экране у Романа. Парень озадаченно хмурится, но в нем начинает теплится надежда. Талия дала хоть какой-то ответ после трех дней молчания и, судя по ее выбору место встречи ― которое, признаться, смогло удивить упыря ― она не боялась оставаться с ним наедине. Значит, у них все еще могло быть хорошо. Роман сильно надеялся, что не потерял свою девушку, внезапно оказавшуюся очень любимой.
Сейчас
Роман только в отеле думает, что зря он согласился пойти с ней куда-то, где они будут одни. Конечно, разговор должен был быть приватным, но быть в одной комнате отеля с Талией Лавр, словно переносясь в дни двухгодовалой давности, было странно. А еще потому что они попали под дождь, и первое, что сделала Талия ―стянула с себя черную кочанную куртку, под которой обнаружилась совсем не прозрачная плотная рубашка синего цвета. И если до этого у Романа и были сомнения, то теперь совсем пропали ― Талия что-то скрывала под своей одеждой.
За время их разлуки Роман успел расставить приоритеты. Он, наконец, смог смирится с тем, что Талия не была минутным увлечением, вроде всех прочих девиц, что грели его постель до встречи с ней. Она была его, даже не смотря на то, что сбежала от него на два долгих года. Маленькая стерва, от одного взгляда на которую он сходил с ума от вожделения, принадлежала лишь ему, и Годфри знал, что непременно добьётся того, чтобы она вновь была рядом.
― Я все еще люблю дождь. ― говорит Талия, стряхивая капли с куртки на ковер. ― Даже после того, как он испортил мою одежду.
― Мы будем обсуждать погоду, или твой внезапный отъезд? ―резко спрашивает Роман. Он сам снял пальто, небрежно бросив на кровать. Это не было шикарным номером-люксом, но и дешевой отвратной комнаткой в дешёвом мотеле тоже. Самый обычный номерок в отеле. Талия такие любила, хотя Роман упорно тащил ее в люксы.
Талия оборачивается на парня и усмехается.
― Это неприятная история, Роман. ― девушка подошла к кровати и села на нее по-турецки. Глазами показав на свободную часть кровати, она дождалась, пока Годфри сядет рядом с ней. ― Ты должен обещать, что выслушаешь меня без всяких вспышек гнева.
Роман скрипнул зубами, но по взгляду Талии понял, что она действительно не начнет говорить, пока он не пообещает. И упырю пришлось кивнуть. Талия слабо улыбнулась.
― Хорошо, тогда мне следует начать с того, что в этом была замещена твоя мать. ― Роман практически не удивлен, хотя внутри и вспыхивает волна гнева. Сучка Оливия ответит за это, но позже. ― Ей не нравилось то, что у нас такие близкие отношения. Она пришла ко мне домой ― угрожала, шантажировала, но мне нечего было терять. Кроме тебя, конечно. Но она решила действовать, и остановить ее было невозможным.
― Но почему ты не рассказала мне? ― перебил Талию Роман. В его голосе было много недовольства, однако открытый гнев он смог сдержать. ― Если бы ты мне сказала, я бы нашел выход, и ты бы осталась здесь, со мной.
― Роман, я потеряла всю свою семью. ― Талия грустно усмехнулась. ― Я не хотела, чтобы такое произошло с тобой. Какая никакая, но Оливия твоя мать и мне не хотелось вбивать клинья в ваши и так отвратные отношения.
― И ты решила, что будет легче тебе уехать? Оставить меня, буквально выть от боли, задыхаясь в этом чертовом городе.
Рука Талия ложится на его, предупреждающе сжимая. Годфри делает глубокий вдох, а потом выдыхает, стараясь успокоится. Смотрит на Талию Лавр, которую все еще любит. По венам Романа течёт горячее золото, а в душе тьма, кромешная, вязкая и холодная. В ней легко заблудиться и потеряться навсегда, стоит лишь раз попасть туда ― и не выберешься.
Глаза Талии сияют тысячами ярких, словно бриллианты, но далеких галактик, а лёгкие наполнены цветущими фиалками, из-за которых иногда становится трудно дышать.
Вместе они две противоположные стихии, что постоянно сталкиваются и уничтожают друг друга, одновременно дополняя.
― Так вот, она буквально заставила меня уехать. ― продолжает Талия. ― Это было странным чувством, словно я находилась в каком-то дурмане. В голове все смешалось, мне казалось, что я поступая правильно, и что так будет лучше для тебя, Роман. ― упырь зло хмыкнул, Талия виновато опустила глаза. ― Но худшее было дальше. Во-первых, она нашла мне мужа.
― Что?! ― не сдерживается парень, вновь перебивая девушку. Ну, нет, это уже слишком! На Романа накатывает волна такой сильно неконтролируемой агрессии, что казалось, она может убить его. Раздавить как тяжелый валун, вдавить в землю. Мать могла ненавидеть Талию, могла препятствовать их отношениям, даже эти два года могли пройти с ее подачки, но на что Роман ни за чтобы не закрыл глаза ― на факт того, что Талия, пусть и фактически, принадлежала другому мужчину. Что кто-то, кроме него, мог любить ее хрупкое, тонкое тело, смотреть на нее, быть с ней. ― Это не… Ты же не могла…
― Спокойно, Роман, с моим мужем у меня ничего не было. ― произносит Талия, ласково сжимая его пальцы. Роман смотрит на их руки, потом переводит взгляд на Талию и замирает, дико и до дрожи изучая выражение ее лица. Лавр старается выглядеть равнодушной, но его взгляд прожигает в девичьем сердце дыру. ― Пожалуйста, успокойся.
Упырь, конечно, не слушается. Он вскакивает с кровати, в несколько больших шагов проходится туда-сюда по комнате, запуская руки в волосы. Талия не пытается его как-то успокоить, понимая, что Роману нужно время, чтобы смириться. Она старалась рассказать это историю как бы между прочем. Не вышло. Лавр, сколько бы не строила из себя стойку, чувствует, как внутри все сжимается от холода. Ее всю подбрасывает от внезапного чувства.
Роман ― может, почувствовав это на каком-то уровне, а может, обретя какой-никакой внутренний контроль ― останавливается напротив кровати и смотрит на Талию. Один взгляд. Как разряд молнии. Бешеных зеленых глаз. Сердце пропускает удар, а затем будто отрывается, падая в темноту. Легкие сжимаются, не впуская кислород. Губы Талии моментально начинают дрожать. Роман не говорит ни слова. Смотрит в упор прищуренными, звериными глазами. Губы сомкнуты. Кожа на скулах подрагивает от ярости. Он готов разодрать ее на части.
Роман сжимает руки в кулаки. Так, что Лавр-Янссен улавливает слухом хруст костяшек. Они наблюдают за каждым движением друг друга. Талия скрещивает руки, не отводя взгляда. Смотрю с вызовом, не скрывая раздражения. Талия Лавр привыкла вести игру на равных. Ему нее сломить ее волю.
Шаг. Движение. Не успевает опомниться, как Роман хватает Талию за короткие мокрые волосы на затылке, дергая на себя.
― Думаешь это игра? По-твоему, мои чувства — это игрушка!? Сегодня поглажу по головке, а завтра брошу в уголок? Нет, детка. Со мной такие игры не пройдут. Пока я хочу, тебя в своей жизни, ты в ней будешь и тебе от меня не сбежать. ― с иронией. С огненным блеском в глазах. Рассчитывает победить, сломить ее волю, но все не так просто.