― Покажи. ― внезапно требует Роман, отталкиваясь от тумбочки, на которой до этого то ли сидел, то ли просто опирался. Талия непонимающе склоняет голову.
― Что показать?
― Шрамы. ― говорит Роман. Талия сглатывает. ― Я знаю, что они у тебя есть и рано или поздно я их увижу. Покажи сейчас.
― Роман, не нужно… ― говорит Лавр, качая головой.
― Нужно. ― твердо говорит Роман, подходя чуть ближе. В процессе разговора они оказались друг напротив друга. ― Я все равно их увижу, Талия. Лучше, если с твоего согласия.
Талия усмехается, а потом растягивает пуговицы на блузки и снимает ее. Глаза Романа непроизвольно расширяются, Лавр смотрит куда угодно лишь бы не на Романа.
— Это сделали этот ублюдок? — напряжённо спросил он, рассматривая огромный синяк, распластавшийся на плече, и задевающий ключицу девушки. Каждая пытка Давида взять ее оставила на ней свой отпечаток. Все вместе они составляли визуальный отчет об издевательствах. Она отвела глаза, понимая, что уже ничего не изменить – то, что увидел Роман ему уже не удастся забыть. Она была осквернена другим человеком, она не могла злиться на Романа за то, что он ужаснулся ее видом. Внутри словно все опустело.
Следы от травм выделялись на ее бледной коже. Они были совершенно разными, и Роман удивлялся: как и чем можно было нанести подобное? Он увидел след от укуса на ее плече. Не раздумывая, он наклонился и поцеловал след от увечий. Он так хотел пригреть ее на груди, защитить от любого вреда.
— Прости, что не смог защитить. Мысль, что кто-то причиняет тебе боль, убивает меня… — голос упыря был нежным, мягким, спокойным. — Я не хочу, чтобы это. — Роман кивнул на синяк. — Напоминало мне боль, которую ты пережила.
С ногами дела были немного лучше ― синяки на бедрах, но в целом все не так плачевно. Он глянул на Талию, которая отвела взгляд, словно все это происходило не с ней и не сейчас. Внезапно она почувствовала губы Романа на ключицах, и нервно вздрогнула. Они медленно двигались вверх, к её плечу, оставляя за собой прохладную дорожку, вызывая у девушки воистину ядерные ощущения. Двигаясь вниз по ее телу, он целовал каждый след и знак, будто рассчитывая, что так исцелит их. Ее руки обвивали его плечи, взглянув на нее, он заметил, что она плачет. Он остановился, обеспокоенный тем, что причинил ей боль:
― Прости, все в порядке?
Она кивнула, улыбаясь сквозь слезы:
― Я просто не могу поверить, что ты хочешь поцеловать меня, прикоснуться ко мне после… ― она краснея, посмотрела вниз на себя.
Он наклонился к ней и поцеловал в губы еще раз.
― Я скучал, Талия. И я очень давно хотел прикоснуться к тебе. И сейчас ничто не в состоянии изменить ситуацию. ― Роман серьёзно взглянул на девушку и накрыл её губы своими. Пока без движения, лишь чувствуя мягкое дыхание Талии, он ждал, пока она ответит ему. Он знал, что Талия любит его.
В голове девушки сейчас кружились сотни мыслей. Она не знала, куда себя деть, она чувствовала, что её сердце невыносимо болит и думала, что оно вот-вот сломается. От Романа пахло уличной свежестью и еле уловимым запахом его кожи. Она робко ответила на поцелуй, оправдывая ожидания парня.
И пусть их сердца не бились в унисон, пусть они не умели ничего, кроме скромных нежных поцелуев, но самое главное — они наконец-то знали, что важны друг другу.
========== Кот, Мышь и Волк планируют убийство ==========
Роман проснулся.
Это было странное утро, после не менее странных дней. Но, возможно, именно сейчас он был готов сказать, что действительно счастлив.
Роман повернулся на бок, смотря на спящую рядом Талию. Девушка обняла подушку и лежала спиной к Годфри. Парень улыбнулся и медленно провел кончиками пальцев по оголенному. Ее кожа была холодной, впрочем, теперь его не волновало это так сильно.
Юноша любовался ее четкими и красивыми чертами, красивой фигурой, спутанными короткими волосами, и радовался, что эта вечно прекрасная девушка только его, что только он может прикасаться к этому невинному телу, целовать ее кожу и губы. Вдыхать запах ее волос и нежно-нежно подушечками пальцев касаться трепещущих век.
Он считал ее своим спасением, призрачной надеждой на что-то прекрасное и изумительное, кое не могло принадлежать чудовищу, которым сам и являлся. Было что-то невероятное в этом союзе: не поддающееся объяснению, зато так приятно сжимающее его сердце в тисках. Это счастье окутывало его, дарило трепет, и Роман совсем забыл, что в этом запретном чувстве и был его конец.
Талия стала для него океаном: бескрайним просторам, необъятной пучиной, затягивающей в свои воды моряков и никогда не отпускающей их, забирая души, сердца и тела своих жертв, принося своим демонам удовольствие. Годфри погружался в нее с головой, отдавая всего себя на растерзание этой девчонке. Он принимал нанесенные ею раны, как дар, благословение. Роман упивался болью, которую она ему несла, как крест. Он стоял перед ней на коленях, не боясь презрения с ее стороны, а она лишь смотрела в его глаза, затуманенные любовью, и наслаждалась, ликовала внутри себя, слабо кивая, протягивая свою маленькую ладошку, чтобы закончить начатое — забрать по праву принадлежащее ей сердце.
Талия подарила то, чего ему так не хватало — покой.
― Ты пялишься, ― прозвучал ее сонный голос. Роман усмехнулся, наклоняясь к Талии, и целуя ее в ухо.
― Я любуюсь.
Талия хмыкнула и повернулась на спину, щуря глаза после сна.
― И все-таки, пялишься, ― говорит она. Роман пожимает плечами, словно даже не оправдываясь, признаваясь, что его поймали с поличным. Он улыбается, и Талия хмыкает.
― Что это за улыбка? ― спрашивает она, садясь на кровати. Осматривает комнату, ища свои вещи.
― Какая улыбка? ― уточняет Роман. Он, в отличие от Талии, откидывается обратно, но это не мешает ему провести линию вдоль видимого позвоночника девушки. ― Тебя надо откормить. Ты слишком худая.
― Можешь оплатить мне питание в Макдаке, ― смеется Лавр, подходя к своему нижнему белью и скрываясь с ним в ванной. Пока она приводит в себя в порядок, Роман успевает задремать, и просыпается только от того, что Талия громко хлопает дверью. На ней белый халат с фирменным знаком отеля, а короткие волосы мокрые.
― Вставай, Годфри, тебе еще вести меня домой.
Роман лениво приоткрывает один глаз.
― Зачем это? ― недовольно спрашивает он. Талия улыбается, садясь на кровать.
― Ну, несмотря на то, что я ― русалка, мне все еще надо ходить в школу. Тебе тоже, между прочим. Это последний год, стоит отмучиться.
― Русалка? ― иронично тянет Роман.
― А что?
― А как же твое «ненавижу-это-название-господи-не-называй-меня-так»?
Талия громко заливисто смеётся, и да ― Роман испытывает определенное удовольствие слушая свою ― и только так ― девушку.
― Давай, Роман, у меня нет миллионов за плечами, чтобы я могла так пренебрегать своим образованием, ― говорит Талия. ― Я живу за счет Фергуса, если что так.
Эти слова вызывают на лице парня тень злости. Он сжимает зубы, чувствуя неприятный укол куда-то в солнечное сплетение.
― Не думай, что мне это по душе, ― резко говорит упырь. Талия, которая расчесывала волосы, глянула на парня. ― Как только покончим с этим… Давидом, переедешь ко мне.
― О, да! ― хмыкнула Талия. ― Твоя мама будет рада. Помнишь, что было в прошлой раз? Она выкинула мои вещи в окно!
― И я купил тебе кучу новых, ― невозмутимо парировал Роман. Талия зло фыркнула. ― Оливия и слова не скажет. В завещания отца прописан только я. Так что могу выкинуть ее из дома без гроша в любой момент, ― жестко произносит упырь. Талия тяжело вздыхает, качая головой. Она все еще была уверена в том, что даже такая мать Роману лучше, чем вообще никакая. ― И ты же знаешь, что я предпочту провести этот день с тобой. В постели. Давай останемся.
Предложение кажется очень и очень заманчивым. Кому не хочется отдохнуть от учебы, нежась в кровати, да еще и с самим Романом Годфри. И ей хотелось. Но Талия всегда умела вовремя отрезвить себя, представляя худшие последствия возможной шалости. В случае чего, с ним то ничего не случится, его не выгонят из учебного заведения, ему нарисуют хорошие оценки ― слишком влиятельна его суковатая мать и он сам.
Будущее Талии же представлялось весьма туманным, и даже Годфри не вырисовывался абсолютно четко. Роман знал, что Талия всегда готова к тому, что он ее бросит, променяв на какую-нибудь девчонку. И за два года он не смог до конца выбить эти глупые мысли из милой головушки девушки. В один момент он решил для себя, что Лавр-Янссен бросить уже не сможет, но доказать ей это словами ― нельзя. Чтож, значит, он будет молча доказывать делом.
Талия усмехается и хлопает парня по плечу.
― Не получится. Сегодня тест по литературе.
Она встает и направляется к креслу, где обнаруживается ее блузка.
В ответ на это парень встает с кровати, скидывая одеяло. Ей требуется не так много времени, чтобы вспомнить, что под ним ничего нет и судорожно выдохнуть. А еще увидеть победоносную ухмылку на чужом лице. Нельзя, нельзя, нельзя!
Между тем он идет к ней медленно, давая возможность рассмотреть все его тело. Откровенно разоружая.
Она чувствует, как внутри все начинает гореть, а внизу скапливается приятное ноющее ощущение ― напоминание о прошлой ночи. Ноги сами несут к нему, резко и со всей силы прижимаясь к губам, разжигая еще большее желание. Сукин сын.
Они падают вновь на кровать, переворачиваясь.
― Я даже дам тебе побыть сверху, ― улыбается.
Оторваться от его губ ― задача практически невыполнимая, возможная только на особенных условиях:
― Сразу после уроков. Буду ждать тебя у твоей машины, Годфри.
☩ ☨ ☦ ✙ ✚ ✛ ✜ ✝ ✞ ✠ † ┿
Роман ничего не говорит, но его взгляд выдает упыря ― он неприятно поражён тем, как богато выглядит небольшой двухэтажный домик в голландском колониальном стиле. Арочные окна, двери с витражными стеклами.
Талия, завидев его реакцию, смеется.
― Спокойно, Роман, ― она весело целует парня в щеку и кокетливо подмигивает ему. ― Даже самому шикарному дворцу я предпочту комнату в отеле с тобой.
Эти слова вселяют в Роману какую-никакую, а все же надежду. Конечно, они с Талией будут вместе ― монстру комфортно только рядом с монстром. Он даже почти смеется, когда Талия внезапно замолкает. Она смотрит с небольшим испугом в сторону, и Роман, проследив за ее взглядом, видит темно-синюю машина. Талия сглатывает, и Роман замечает, как ее глаза заволакивает плотная серая завеса. Роман уже видел такую ― когда русалка злится, ее глаза меняются.
― Это машина Давида? ― интересуется юноша. Талия зажмуривается, стараясь успокоиться. Отросшие когти тоже втягиваются, глаза приобретает знакомый черный цвет.
― Да, ― говорит она. Роман ухмыляется. ― Теперь хочу еще больше согласиться на твое предложение, и… Роман, ты куда?
Упырь быстро выходит из машины. Русалка спешит за ним, но Роман быстро преодолевает расстояние от машины до двери. Талия достигает его, когда Роман уже звонит. Она смотрит на парня с такой злостью, что тот невольно сомневается, но тут дверь открывается.
Давид ― не молодой, тощий, с каштановыми волосами и высокий мужчина. Кожа у него бледная и словно дряблая, и хотя одежда на нем явно дорогая, общего впечатления это не меняло. Давид Эрденко был отвратителен.
― Кто вы? ― спрашивает он, но тут замечает девушку. ― Талия? Что ты делаешь с этим человеком? Иди в дом.
Он протягивает руку, чтобы, очевидно, затянуть ее внутрь, но Роман перехватывает его. Он смотрит на Эрденко так, словно вот-вот убьет его, прямо сейчас, не заботясь о последствиях, и Талия невольно вспоминает, насколько опасным является Роман Годфри. Особенно теперь, когда она сама дала ему повод для злости.
Но тут Роман отпускает Давида и легко улыбается той самой улыбкой, которая покоряет всех девчонок.
― Я ― Роман, ― представляет Годфри. ― Парень Талии.
С этими словами они обнимет девушку за плечи, прижимая чуть ближе к себе. Они видят, как искажается лицо Давида, и это Роману совсем не нравится ― этот мужчина смотрит на его девушку так, словно украли его вещь, хотя по сути Талия принадлежала Роману.
― Правда? ― равнодушно спрашивает Давид, складывая руки на груди. ― Не знал, что у нее есть парень. Мы обсудим с тобой это позже, ― с намеком произносит мужчина, поглядывая на Талию. Та зло щурится, и Роман чувствует, как на руке, которая обнимала его за талию в ответ, вырастет длинные когти, которые могут перерезать ногти ничуть не хуже ножа.
― Боюсь, на сегодня я вынужден Талию забрать, ― говорит Роман. ― Она пока соберет вещи в школу, а вы познакомьте меня с братом, хорошо?
Талия удивляется тому, как ловко Роман избавляет ее от угроз Давида. Она светло улыбается и, чтобы вызвать еще большую ярость своего насильника, целует Романа в щеку и шепчет: «Я скоро», проходит мимо мужчины и исчезает на втором этаже.
Фергус произвел куда более благоприятное впечатление, чем его брат. Он сидел в гостиной, в инвалидном кресле. Он тоже не был молод, немного полноват, но такое брюшко появляется у большинства мужчин в его возрасте, в целом его можно было назвать «крепким». Он замечает Романа и недоуменно говорит:
― Здравствуйте, молодой человек.
― Здравствуйте, ― отвечает Роман. Он подходит и пожимает Фергус руку. ― Я парень Талии ― Роман.
Роман следит за движениями Давида, хотя по-прежнему разговаривает с Фергусом. Эрденко ― тот, который ублюдок и насильник ― стоит в дверном проходе, оперевшись на косяк и сложив руки на груди. Эрденко ― тот, который кажется вполне дружелюбным и понимающим ― улыбается после слов Романа.
― Вероятно, это из-за Вас мы так спешили в этот город, ― Фергус смеется и откатывается, указывает на диван. ― Садись, Роман, ― Годфри опускается на предложенное место. ― Вероятно, тебе кратко обрисовала столь пикантную ситуацию.
― Да, Талия мне все рассказала, ― говорит он, выделяя последние слова. Упырь практически чувствует, как вздрогнул позади стоящий Давид и ухмыляется.
― Я никоим образом не собираюсь мешать вашим отношениям, ― говорит Фергус. Роман удивленно вздёргивает брови. ― Талия мне жена лишь на бумагах, могу сказать, что я очень рад тому, что у нее есть молодой человек. Тут должна идти часть, в которой я говорю, что если ты ее обидишь, я тебе голову откручу, ― Фергус смеется. ― Но я просто скажу: ты не должен давать ее в обиду Роман. Она хороший человек.
― Я знаю, мистер Эрденко, ― произносит Роман и невольно улыбается, когда думает о Талии. Но когда он говорит следующие слова, голос его жесток и предназначен определённому человеку. ― Я уничтожу каждого, кто обидит ее.
Талия быстро спускается по лестнице. Роман окидывает ее взглядом ― девушка сменила штаны на юбку чуть выше колена, хотя с плотными черными чулками, и на зеленую блузку. В одной руке она держала школьную сумку, в другой ― какой-то рюкзак среднего размера. Она обвела взглядом комнату и с улыбкой спросила:
― Как вы тут?
― Прекрасно, ― ответил Фергус. ― Роман прошел проверку.
Талия рассмеялась. Роман встал и, специально не глядя на Давида, счастливо улыбнулся:
― Ты собрала вещи, как я просил?
Девушка кивает и смотрит на Фергуса:
― Пока Давид здесь, я поживу у Романа, хорошо? Ты в любой момент можешь позвонить,
Эрденко понимающе кивает. Талия прощается с Фергусом, кидает что-то Давиду и выходи из дома. Роман немного задерживается, пожимая руки мужчинам.
У Годфри едет крыша, потому что горячо девушка надела юбку. У него захватывает дыхание, когда он смотрит на эластичную ткань чулков на изящных стройных ножках. Он видит, как блестят ее глаза, когда он выходит из дома. Роман закидывает ее рюкзак на переднее сиденье.
― Он смотрит, ― шепчет Талия, имея в виду, очевидно, Давида. Роман ухмыляется, но не оборачивается. Он слегка прижимает Талию к машине, своими бедрами надавливая на ее. Его руки проходятся по ягодицам девушки, а потом в очередной раз он склоняется над Талией, целуя родные губы.
Ей кажется, что на свете нет ничего прекраснее, чем его глаза, его скулы, его руки. Тело инстинктивно прижимается к нему, желая прочувствовать всю гамму эмоций, которые этот восхитительный парень дарит ей. То, как он водит пальцами по спине, перемещая их на талию, поднимаясь вверх, к груди, а затем и к шее, заставляет в тысячный раз убедиться, что никто другой Талии не нужен. Что упырь ― единственный, с которым она счастлива и которого она любит. И которого она ни с кем не намерена делить.