Голос имел обыкновение появляться не вовремя. Всегда.
- Мадемуазель! – подплыл к ней миньон иерарха Венского, - Его Могущество просит вас почтить своим присутствием его кабинет в бельэтаже!
«На хер такое «мое» время».
Иерарх Габсбург задумчиво разглядывал три дорожки белого порошка на роскошном столе красного дерева. За его спиной Ангелина углядела портрет строго и властного мужчины – семейное сходство отдаленно угадывалось, прежде всего, в форме челюсти, манере поджимать губы, очертаниях глаз.
- Мой дядя, Спящий Габсбург, - заметил вампир, и повертел в руках сотенную купюру евро, - угоститесь?
- Благодарю, но я так разгорячена танцем…
- Шарман!
Бодрствующий Габсбург лихо втянул в ноздрю первую дорожку. Глаза его, тускло-карминного оттенка, коротко полыхнули рубиновым. Догадка превратилась в убежденность, более того, Ангелина теперь понимала, отчего ей мерещится, будто дядюшка с портрета смотрит на наследника Семьи с явным омерзением.
Нынешний иерарх Венский могуществом явно не отличался. И долгие годы злоупотребления человеческими пороками явно привели к специфическим последствиям.
- Его Могущество Бескидский Богуслав шлет сердечные поздравления по поводу ежегодного фестиваля вальса… - неуверенно начала Ангелина, присев в реверансе, - что было излишним, так как Габсбург не отрывал отупевшего взгляда от стола, - и просит Ваше Могущество почтить Семью возобновлением переговоров по известному вопросу…
- Решительно подтверждаю! – невпопад широко развел руками встрепенувшийся иерарх, - определенно, все в силе, и будет в ближайшее время исп… исполь…
Не сообразив, как получше развернуть небогатый лексикон, вампир вновь приник к наркотику. Шшшх! – и он запрокинул голову, довольно урча и потирая ноздрю.
«Вырожденец. Деградирующие кланы. Полная потеря достоинства. Разложение мозга…».
- …территориальные претензии…
- Ууу. ШШХ!
- …сохранение влияния Домов…
- Шарман!
«Что. Я. Здесь. Делаю».
- И решение вопроса без привлечения совета иерархов на ближайшем Круге в Праге, - завершила Ангелина свою речь, глядя сквозь окончательно обалдевшего вампира на портрет его дядюшки.
«Спящий Габсбург, если вы меня слышите, уверена – вам больше всего хочется оторвать голову своему недоделанному потомку».
- Вы точно не желаете присоединиться? – и Габсбург растекся по креслу в стиле барокко, украшенному вензелями Австро-Венгрии, - высший сорт, вчера из Колумбии.
«Валенсио бы стал смеяться. Джо – не сомневаюсь – присоединился бы».
- Благодарю, Ваше Могущество. Позвольте удалиться, дабы не нарушать…
- Шарман! – завопил, как оглашенный, миньон Габсбурга, приникая в порыве страсти к плечу патрона. Ангелина поспешила убраться прочь, раскланиваясь, тем не менее, самым светским образом.
Валенсио, прижатый немкой к угловой колонне, выглядел замученным. На свое несчастье, он говорил по-немецки.
- Анжи, душа ночи, забери меня, умоляю тебя. Ради нашей дружбы, - прошипел на гемма-лингве Валенсио, и свеча замерцала от звуков древней речи, - она имеет на меня виды, и жаждет продолжить общение втроем, со мной и каким-то Гюнтером.
- Я подумаю… Это ведь не бесплатно?
- Анжи!
- Ладно, ладно, - и она, растаяв и изобразив легкое смущение, подхватила напарника под руку и увлекла за собой прочь от любвеобильной дамы.
…
- Притон. Для душевнобольных.
- Теперь это называется «демократия».
- А при Спящем так же было?
Валенсио задумался.
- Не помню, - признался он, - при Спящем приемов в году было ровно три: осенний, рождественский и пасхальный. И там точно не водилось колумбийской наркоты и дешевых проституток.
Ангелина вздохнула.
- Теперь понятно, почему Его Могущество уверен, что за ними кто-то стоит… самостоятельно они вряд ли вообще вспоминают о существовании других Семей. А что там с Че, который не кубинец?
- Его зовут Чезаре Пьенто Патриций. Не спрашивай, откуда имя, он сам не знает. Лет сорок назад очень поднялся на оливках и обуви, до той поры нищенствовал на Сицилии.
- Подчиняется иерарху Марко?
Иерарх Римский Марко спал уже более ста лет, и намеревался проспать еще столько же. Вместо него в Риме руководила целая стая его вечно грызущихся между собой родственников.
- Нет, одиночка. Ни Семьи, ни Дома.
«Занятно, - отметила Ангелина, - сильный охотник, полагаю. И ни за что не поверю, чтоб на Сицилии он нищенствовал».
- И что связало с Габсбургами этого Чезаре?
- Не только с Габсбургами. Говорят – ну ты знаешь сплетни ночи! – будто Че служит по найму для Инквизиторов, - Валенсио подмигнул, - но я не верю. Инквизиция не для засранцев, как он.
Ангелина привыкла, что Народ раздираем внутренними противоречиями, и даже к тому привыкла, что единственное чувство, объединяющее его – голод; никакой тебе морали, громких слов. Лишь инстинкты и их изящнейшая реализация. И неудивительно было, что море выходцев из Народа с удовольствием способствовали истреблению сородичей, как по личным мотивам, так и просто от безделья.
- А ты с ним в каких отношениях? – полюбопытствовала Чистильщица уже для поддержания беседы. Валенсио скривился.
- Вооруженный нейтралитет. Стараемся не пересекаться без дела.
- Я учту.
- Не сомневаюсь… о, слышала байку о Добряке? Услышал от его сестры на вечере.
«Очередная сплетня ночи».
- Это такой бородатый? У него еще псарня и хозяйства…
- Именно! В Нормандии. В общем, какой-то кретин в Голландии устроил выставку, высокое искусство happening. Привязал собаку к столбу, не давал есть и пить, пока не околела, билет стоил дорого. До чего дошли, животные… платить еще за это… в общем, Добряк это прознал, обозлился, отправился в Брюссель, договорился с кем-то… поймал художника, его семейку – тоже какие-то извращенцы – и позавчера вечером открыл свою альтернативную выставку. Художника напоследок, насколько я знаю, оставил. Посадил на цепь.
- А вокруг бродят Добряковы собаки? – неожиданно заинтересовалась Ангелина, - при смокингах и с бокалами?
Валенсио присвистнул с восхищением.
- Анжи, да в твоем лице мы теряем ценителя! Настоящее концептуальное мышление! Сама знаешь, Добряк не так тонок. Но еще не поздно подсказать ему. Думаю, у нас есть все шансы успеть поучаствовать в представлении, пока действующие лица не окочурились.
- Приглашаешь?
- Да.
…
Галерея была заполнена настолько, что перед входом выстроилась очередь. Ангелина обнаружила знакомые лица. Многие из Народа постоянно отслеживали новости искусства, и теперь в нетерпении приехали полюбоваться на «Собачий Реванш», как Добряк именовал свое шоу. Сам он – мало чем от себя в обыденной жизни отличающийся – стоял поодаль, хмуро созерцая гостей. Могучего телосложения, заросший косматой бородой, он явно не привык к изысканному обществу и к костюму, который дурно на нем сидел. Зато рядом вертелся устроитель выставки – знаменитый галерист Реджинальд, обитающий в Брюсселе последние лет двадцать.
- Реджи в ударе, однако, - прокомментировал Валенсио, - взгляни-ка! Да это же Елена! А вот и Вольфганги, вон там… весь цвет ночи! Пойдем, засвидетельствуем почтение Хозяину.
Добряк, сложивший руки на груди, все так же хмурился, сурово сжимая губы.
- Доброй охоты, родич, - учтиво поклонился Валенсио, - позволь представить сестру – Чистоту Его Могущества. Это она, моя Анжи.
Взгляд богатыря слегка потеплел.
- Наслышан, наслышан. Вы уже видели…?
- Нет, - ответила Ангелина, стараясь подавить желание встать на цыпочки, чтобы рассмотреть гиганта получше, - но хотелось поблагодарить за воплощение справедливости.
Добряк сжал ее руку с неожиданной мягкостью. Валенсио ловко испарился – Ангелина не сомневалась, что он исчез обольщать каких-нибудь обращенных дурочек.
- Большая часть пришла из садистских побуждений. Но моя цель была иной. Вы знаете, я держу псарню.
- Слышала однажды, - дипломатически подтвердила распространенность сплетни Ангелина.
- Я уверяю вас, собаки ничем не заслуживают подобной участи. Люди не намного разумнее. А та бедная такса, которую он мучил…
Ангелине, должно быть, показалось, что бородач всхлипнул.
- В общем, мы спорили с друзьями о высоком искусстве. Я простой крестьянин, и грамоте мало обучен, но вторую сотню разменял, и кое-что смыслю в жизни. И я сказал, что не успокоюсь, пока этот изверг не окажется на месте собаки. Пришлось сгустить краски – но это идея Реджи.
Ангелина покосилась на Реджинальда. Тот увлеченно вещал о современном абстракционизме и перспективах реалити-шоу.
- Вы окажете мне честь, сестра, если взглянете на него.
Добряк ввел ее под руку в зал экспозиции. Ангелина оказалась в черном, как смоль, зале с глянцевыми стенами, наполненном негромким звоном бокалов и ароматом черной икры. Многочисленные плазменные экраны транслировали в разном темпе запись мучений несчастного животного, бодрые слоганы призывали защищать природу, а вампиры увлеченно группировались вокруг «экспоната».
«Экспонат» представлял собой две клетки, разделенные стеклом и пятью метрами все того же глянцевого покрытия – по контрасту с черными потолком и стенами, абсолютно белого. В левой на полу лежала обнаженная женщина, в правой, запустив руки в волосы, сидел, монотонно раскачиваясь, мужчина. Над вольерами висели большие часы – красные цифры показывали точное время, прошедшее с начала заточения. Ангелина не сомневалась – кто-то уже непременно сделал пару ставок.
Возможно, и Валенсио. Тотализатор всегда был его слабостью.
Ангелина прислушалась к звукам, издаваемым заточенным художником. Бессвязные стоны мешались с хриплыми проклятиями. Когда он поднял лицо, девушка вскинула брови: кожа была покрыта продольными глубокими бороздами царапин.
- Это он сам?
- Да, сестра, - Добряк улыбнулся, обнажив клыки в сторону «экспонатов», - мы посадили ее на цепь два дня назад. Первые сутки терпела. На вторые начала ныть. Ему воду даем, но она уже не встает. Еще сутки или двое, не больше…
- Ставки приняты! – завыл кто-то на гемма-лингве из угла, - не принимаем!
- Я этого не одобряю и не играю сам, но Реджи… - извиняющимся тоном пробасил Добряк, - все равно, я поставил условие: половину прибыли на благотворительность и защиту животных от людей.
- Вас несложно уважать и еще проще любить, - изысканно поклонилась Ангелина, и покосилась осторожно в сторону плененного художника.
«А уж бояться вообще элементарно».
- Если вы простите – я должен к гостям подойти. Доброй охоты.
- Почетной добычи.
Валенсио стоял к Ангелине спиной с каким-то незнакомым ей мужчиной. Со стороны они даже были чем-то похожи: примерно одинакового роста, оба темноволосы и оба одеты с присущей истинным франтам небрежностью. Но незнакомец был бледен, его белоснежная кожа отличалась от оливковой смуглости Валенсио, и черты лица были чуть мельче и не столь резки.
- Чезаре. Прошу.
«Че. Знакомиться. Осторожно», - предостерегающе прозвучало где-то в заушинах.
Валенсио обернулся, втягивая воздух ноздрями. В его взгляде Ангелина прочла особое беспокойство.
- Позвольте выразить восхищение, - Чезаре склонился над ее рукой, окинул оценивающим взглядом дорогое коктейльное платье, улыбнулся, и отвел ее к столу для фуршета.
Ангелина знала эту часть этикетных обязанностей наизусть. Руки ее и ноги подчинились автопилоту. Первые полчаса – сорок минут разговор с вампиром никогда не бывает посвящен делу. Только и исключительно беседа ради его удовольствия.
Потому что он хочет потратить время. Время – самое интересное из того, что ты можешь подарить ему. Чем старше кровопийца, тем сложнее удивить его чем-либо. И потому Ангелина не пыталась произвести впечатление, и даже не напрягалась не менее получаса, пока Чезаре лениво осыпал ее комплиментами, изысканными притчами и воспоминаниями, а она кивала, улыбалась и поддакивала. Как вы находите выставку, как вы находите вечер, эта луна сегодня просто великолепна, ах, если бы вы видели ту луну в Боготе. Вы были в Боготе? Это Колумбия. Прекрасные места.
Инструкция: физиологически, первые полчаса посвящены тонкой дегустации. Дегустация (см. соответствующую статью) касается вопросов состояния не только физического тела, но и общего нравственного положения предполагаемого партнера, добычи или противника.
Комментарий Джо: Короче, что попало есть, и с кем попало спать - не буду.
- Вы позволите, Анхелика? – впервые назвал ее по имени Чезаре, давая понять, что этикетная часть беседы подходит к окончанию, - как вам служится у иерарха Бескидского?
Ангелина отметила, что он не назвал Богуслава «Могуществом». Принцип одиночки.
- Интересная служба, - дипломатично увильнула она от подробностей, - вы давно один? – тоже этикетный вопрос, - вам не одиноко?
Инструкция: вежливо пригласить одиночку в Семью – непременное (дважды подчеркнуто) условие начала переговоров.
Комментарий Зосима: Скорее всего, откажется. Но пригласить все равно надо.
Чезаре в ответ на это вежливо-уклончивое приглашение вежливо улыбнулся, уклоняясь от темы легким кивком головы. Вступительная часть окончательно завершилась.
- Вы позволите пригласить вас встретиться в другое время и другом месте? – вдруг придвинулся он ближе – неприлично близко, - могу я просить вас об этом… буду откровенен, здесь есть лица, которые могут омрачить наш вечер.
- Конечно, - заморгала девушка, сдаваясь перед внезапным натиском, - где вам угодно?
Инструкция: возвращать инициативу одиночке.
Комментарий Сары: Мы же уважаем его право прозябать одному.
…
По дороге к ресторану Ангелина пребывала в некотором замешательстве.
Одиночки. Каста, с которой все начиналось. Их немного осталось в век глобализации, совместных закупок и массовых убийств. Были Стаи, Семьи, Дома. Были кланы и были самые настоящие племена. Но такой вампир, который не образовывал хоть на день пару с равным себе, встречался все реже и реже.
«Или очень горд, или очень хитер. Или все сразу».
Ресторан назывался «Касик», и оформлен был в том среднем стиле пошлых вампирских заведений, который почитался ночным племенем за «шикарный». Прежде всего, это касалось манеры встречать гостей – три швейцара принимались скакать перед посетителем, едва учуяв, а официанты не просто зарабатывали деньги, а участвовали в важнейшем действе – пробуждении аппетита у всем пресыщенных кровососов.
В меню не значилось «кровавых» блюд – их нужно было просто назвать самим, и официант, тут же скалясь радостно, и приветствуя тем самым сородича, отправлялся прямиком к шеф-повару.
Ангелина не интересовалась, но «Касик» прославился в Ночи. В свое время, когда ресторан только был открыт, шеф-повар не отказывал себе в удовольствии присмотреть «свежий продукт» среди рядовых посетителей. Однако, после серии разбирательств с участием дотошных человеческих детективов, эта практика ушла в прошлое.
- Вы даже не поменяли платья, - приветствовал ее Чезаре, привставая из-за стола. Ангелина улыбнулась в ответ.
- А должна была? – садясь, ответила она. Че пожал плечами:
- На моей памяти, так поступали все в Народе Ночи.
Это уже была почти открытая провокация, и Ангелина презрительно скривилась – внутренне, незаметно снаружи. Упрекнуть ее нечистой кровью? Ее, Чистоту Его Могущества? Пятьдесят лет пыток за родство с Народом Ночи далеко заткнули за пояс те жалкие подначки, которыми только и мог оперировать вампир.