Здешние целители, к счастью, пользовались арсеналом своих средств весьма умело, а в прибывших быстро распознали коллег. Это единственное, что радовало Ларису. Братство медиков познается в работе быстрее, чем где-либо. На него всегда можно положиться. Вот и табачком поделились.
— Вы из Харадрима? — спрашивали почему-то Лару все подряд.
— Я не здешняя, — отвечала она просто, этим обычно спрашивающие удовлетворялись.
Не до расспросов было.
У операционного стола Ларе стоять практически не пришлось — не больше пятнадцати раз, никак не больше. Правила действовали, что и везде — если врач мог чего-то не делать, он этого не делал, предоставляя заканчивать работу другим, а сам переходя к следующим раненным. Ларисе доставались преимущественно рваные раны, закрытые переломы и бессознательные больные, подозрительные на все беды разом. О том, что там приходится делать Сане и помогавшей ему бедняжке Эле, и где они оба пропадают, думать как-то не хотелось.
Тем временем, коллеги-иномиряне сновали туда и обратно по шатру-складу, сами находили все, что им требовалось. Лара обследовала два ящика и один большой сундук — это оказались бинты, скатанные и, кажется, даже в «стерильной» упаковке из плотной серой ткани. Нашлись местные скальпели и крючки — самой разной формы. С содроганием обнаружила девушка многочисленные секционные ножи. Редкость для Земли. Ампутация последние сто лет неизменно теряла популярность, здесь же использовалась широко.
Зато опасные бритвы, иглы и даже маленькие серебряные катетеры ничуть от земных не отличались. Это заставило Лару слегка приободриться, правда, ненадолго.
— Что, худо? — поинтересовался один из местных врачей — точная копия Сани, только гладко выбритый и остроухий. — Выпей немного, но не перебирай. У нас там некого к столу поставить.
— Я уже не могу…
— Никто не может, я тоже. Надо. Всё потом.
С трудом поднялась Лара на ноги и отправилась за светловолосым. У стола, к которому якобы некого было поставить, наблюдалось некоторое столпотворение. На самом столе — доски, прикрытые какой-то заскорузлой окровавленной тряпкой, заставили Лару вздрогнуть — восседал невысокий коренастый тип, длинноволосый, мрачный и лохматый. В одной руке он держал трубку. Другая безвольно висела, вывихнутая, если не сломанная.
— Ваше величество, надо обработать ранения, — доносилось откуда-то, но Лара не связала обращение с лохматым типом. Тот лишь затянулся и выпустил в сторону говорившего струйку сизого дыма.
— Вот этот, — ткнул в непокорного пациента светловолосый целитель и вытянул Лару вперед, — отказывается от нас. Не хочет у нас лечиться. Свободных больше нет.
— А почему отказывается? — слабо подала голос девушка. Собеседник пожал плечами.
— Ушами не вышли, говорит…
— Она женщина, — проскрипел упрямец со стола, — я перед женщиной без порток щеголять не буду.
— Торин! — взвыл из угла все тот же голос, и Лара увидела там другого невысокого бородача — тоже с трубкой, тоже курящего. — Да смирись уже, такой ты эдакий…
Несколько следующих фраз из диалога были произнесены на недоступном для Лары языке. Тот, кого звали Торин, отвечал сквозь сжатые зубы. Внезапно Лара поняла, что ему очень больно. Но подобных мужчин, особенно из некоторых гордых народов, она за практику насмотрелась. С ними не слишком сложно было управиться. Надо лишь найти нужный момент, и…
— Ну вот и всё, — радостно сообщила она светловолосому, протягивая то, что осталось от штанов упрямца, пока тот отчаянно прикрывался, подтянув колени к груди и пытаясь извернуться на узком столе, — меньше слов, больше дела!
— Я говорил, надо было девчонок звать, — вздохнул светловолосый.
Торин, очевидно, смирившийся с насильственным обнажением своих королевских чресел, решился на другую крайность. Прищурившись и совладав с собой, он распрямился, демонстрируя отсутствие всякого смущения. Только алевшие щеки выдавали его. Покидавшие шатер остроухие хихикали, не таясь.
«Никакого уважения к этике и деонтологии», — весело подумала Лариса, сама не удержавшись от короткой улыбки.
***
«Никакого уважения к этике и деонтологии», — подумала я, пряча неуместную улыбку, кусая губы и исподтишка любуясь своим патлатым пациентом. Ничего так. Посмотреть приятно, даже и сейчас. Мужик был раздосадован до крайности, но свирепо уставился на меня глаза в глаза. Знаю я этот взгляд. Кровь из пальца у таких нельзя брать без литра нашатыря под рукой.
Вздохнула. Нашатыря-то у нас и нет. Саня знает, конечно, как его добывать. Саня все знает… завтра начнет строить здесь новый советский союз. Если уже не начал. А я тут пропадаю со всякими венценосными недобайкерами…
Брутальный король-стесняшка терпеливо сносил мои манипуляции с многочисленными порезами и царапинами на своих королевских ногах. Ноги были мощные, волосатые и прямые — редкость для мужчины с таким телосложением. Убедившись в отсутствии серьезных повреждений, я, кроме вывиха, которым следовало озаботить мужчин покрепче, нашла только глубокий порез на левой ягодице. И не нашла бы и его — мужик явно нервничал, постоянно вертелся, то прикрывая свое выдающееся мужское достоинство, то уворачиваясь от моих рук.
Можно подумать, мне приятно щупать всяких незнакомцев без перчаток.
— Да хватит уже! — наконец, я не выдержала, — тут глубоко задело, и это может быть опасно, зашивать придется все равно!
— Обойдусь, — проскрипел пациент.
— Никак не обойдетесь. Так что повернитесь на живот и лежите смирно, пока я вас побрею…
От слов ли или от вида опасной бритвы в моих руках мужик натурально взвыл, соскочил со стола, но далеко не убежал — запрыгал на одной ноге и скривился. И хорошо: негоже королям метаться в чем мать родила по госпиталю… Не успела я своим уставшим от перегруза мозгом осознать абсурдность ситуации, как в палатку заглянул Саня собственной персоной.
— Что за шум? — сияя, как медный таз, мой напарник производил впечатление счастливейшего во вселенной человека. — Ваше величество! Что не устраивает в ходе лечения?
— Она… хочет меня… — задохнулся в пыхтении нервный тип.
Саня перевел на меня веселый взгляд. Как будто не он не спал двое суток точно так же, как и я. Только меня можно было использовать вместо половой тряпки, а он был бодр и отвратительно энергичен.
— Ножевое, — одними губами сообщила я, — инфицированное как пить дать. Ушивать послойно. Сам глянь.
Затравленно озираясь, его величество все же позволил Сане оглядеть его, кхм, тылы, после чего мой друг пожал плечами.
— Без вариантов. Брить.
— Нет! — и тут-то кое-что прояснилось, потому что голый король ухватился за бороду обеими руками. Минуту мы смотрели на него в полном оторопе. Потом заржали как кони. К счастью, соратники короля выбрали именно этот момент, чтобы появиться в шатре. Возможно, кого-то из нас это спасло от дыбы — король раскраснелся до багрянца и дико злился, полагаю, больше все-таки на себя же.
Краткий ликбез, который громким шепотом проводил мне Саня, пока я зашивала пострадавшую героическую ягодицу нашего несговорчивого пациента, меня уже даже не удивил. Хотя подробности напарник обещал рассказать позже, зная, что я на ногах уже не держусь, и ни хрена не соображаю.
Вот, значит, я в каком-то волшебном мире, про который Саня, большой любитель фантастики, знает едва ли не больше его автора (или предыдущего визитера?). Вот — под моими руками стискивает зубы и жмурит глаза король гномов Торин Второй, который вроде как должен был умереть — да и прочие детали, как заметил Саня, значительно разнятся. Вот эльфы — остроухие дивные создания, премерзко хихикающие над гномьим королем.
— Ты вылитый эльф, если побреешься, — заметила я. Саня с намеком поиграл бровями.
— Думаешь, они не разглядели? И даже угостили кое-чем, что берегут только для своих.
— Долбанный наркоман, — бросила я злобно, уже не сомневаясь в причинах бодрости напарника.
— Знаешь, сколько народу мечтает, чтобы с ними произошло то, что с нами?
— Психов полно, знаю. Наши перспективы туманны.
— Зато мы здесь не безработные!
— Утешил, Саня. Утешил.
Гномы. Короли. Эльфийская дурь. Перемещение между мирами только для того, чтобы жахнуло второй сменой. Я обдумаю это завтра.
Закончив с Торином и проигнорировав его гневные взгляды вместо «спасибо» — дело привычное, я, уже в полубреду, доползла до какой-то лежанки, потеснила неизвестную храпящую там же личность и мгновенно заснула.
Комментарий к Вторая Смена
А Дэвла - О Боже (цыг.)
Э дей мури - Мать моя (цыг.)
========== Пёстрые Халаты ==========
Просыпалась я долго. Ординаторскую впору переименовать в шалман-хону. Вечно суета и беготня. Сон решительно невозможен…
Сквозняком потянуло по ногам, и я со стоном села на диване. Точнее, накануне это был бы именно диван. Сейчас же вокруг был шатер-госпиталь, по углам — тюки и ящики, посередке — здешний операционный стол. А рядом со мной недоуменно разглядывающий меня бородач, в котором я опознала гнома. Ну всё, точно не приснилось.
Незнакомец разглядывал меня без недовольства, но с любопытством.
— Чой-то ты чернявая какая-то, — наконец, сообщил он мне с зевком, — не здешняя. С Харадрима, что ли?
— Нет. Цыганка я. А вообще под Калугой родилась.
На Калугу гном никак не среагировал, только поморщился, пытаясь сесть.
— Я еще вчера думал, кто ты такая, — продолжил он, ежась от холода, — вроде и не наша. А вроде…
— С тобой что?
Он откинул одеяло, демонстрируя забинтованную ниже колена правую ногу. При взгляде на нее я сразу его узнала.
— Спасибо, что лечила, — улыбнулся мужчина, и мне стало перед ним немного стыдно. Не говорить же, что лечить — не значит вылечить, а ноги он еще вполне может лишиться. Даже, вероятно, непременно лишится. Жаль. Нестарый еще, симпатичный и явно весельчак по жизни.
— Не за что. Который час?
— Не знаю. Торин… ты ведь его тоже… он цел? — забеспокоился вдруг мой сосед по койке. — Он жив?
— В жопу раненный король? — вырвалось у меня, и я испуганно зажала рот руками: упомянутый король храпел всего в паре шагов. Гном прыснул вместе со мной, но тут же сделал серьезное лицо.
— Ну, слава Махалу, — с облегчением выдохнул он, укладываясь поудобнее, — хоть что-то. Ты сейчас уйдешь?
— Нет! — я поспешила заползти под драное одеяло, которым прикрывался мой вчерашний пациент, игнорируя правила приличия и тесноту. — Я умираю от усталости. Если что, спрячь меня, пожалуйста. Еще хотя бы полчаса я должна пребывать в горизонтальном положении.
— Понял, — снова не удивился ничему гном и вдруг приподнялся надо мной — пахнуло запекшейся кровью, гарью и мокрой землей, — Я Бофур. К твоим услугам.
— Лариса. Можно без услуг?
— Ларис? Гномское имя. Но тебе идет.
Приятно познакомиться. Снова стало стыдно: даже сквозь ткань джинсов чувствовался жар от его забинтованной голени. Судьба — сука.
— Хорошо нас потрепало, кажись, — уставившись в потолок, с удовлетворением заметил Бофур тем временем, — отстояли все же. Ты из Дейла? То есть, я хотел сказать, из Эсгарота?
— Нет. Я вообще не отсюда.
— А, ну да, приезжая. Дракона застала?
— Нет, драконов не видела, — безумие окружающей действительности действовало на меня все хуже, я теряла всякую ориентацию, а в таком состоянии проку от меня мало, — я была на дежурстве в другом мире. Лечила людей. Старичков и старушек. Безобидных симулянтов и косящих призывников. И вот я уже здесь.
Гном поморгал. Ресницы у него оказались — девушкам-моделям на зависть. Покачал головой.
— Одно колдунство вокруг, — немного ворчливо заметил он. Я была с ним полностью солидарна.
Через полчаса встать все-таки пришлось. У шатра снаружи раздался голосок Эли. На выходе столкнулась с ней лоб в лоб.
— Меня не пускают лечить Трандуила, — с ходу сообщила она мне. Я, отчаянно зевая, отмахнулась.
— Лечи кого-нибудь еще. Тебе мало ахтунга? Зачем тебе этот… транда-кто-то?
— Он эльфийский король.
Явная передозировка королей на квадратный метр. Типичное средневековье и феодальная раздробленность: каждые пятьсот дворов объявляют себя отдельным королевством. Но на дурочек вроде Эли это всегда производит впечатление. Корона и скипетр, как же…
Я к ней пристрастна, я знаю. Она симпатичная, молодая, у нее длинные ноги, светлые волосы и ни одной морщины. У нее абонемент в салон красоты и богатый папа — владелец автозаправки. А мне тридцатник, и лето провожу я на даче, а не на Мальдивах.
— Хочешь короля? Вот, дарю от чистого сердца: его величество Торин. Порядковый номер запамятовала. Иди, лечи, спасай.
— Торин! — ахнула Эля, и я мстительно улыбнулась себе под нос. Поделом тебе, упрямый гном. Месть моя страшна. Получи себе сиделку, от которой нипочем не избавишься, если только увольнением не пригрозишь — а ты, душка Торин, в этой богадельне точно не главврач.
Саня нашелся быстро. Он наслаждался происходящим и не скрывал этого. Прямо сейчас он собрал консилиум у одного из костров. Остроухие целители кивали, обсуждая его предложения. Выглядели они среди всей грязи и крови, что нас окружала, так, что можно было снимать любого в рекламе: белоснежные одеяния, прически волосок к волоску, начищенная обувь. Из замши! Неужели ночью стирались? Или это не те, что были вчера?
По гномам-врачам точно можно было сказать, чем они занимались накануне: сначала рубились вместе со всеми против врага, потом пили. Их от прочих соотечественников отличало особое плетение бород, для того, чтобы убирать их назад. Эти горячо участвовали в общей дискуссии, размахивали руками и даже — я уставилась, как громом пораженная — топорами. Не вру, у каждого из них за широкий пояс был заткнут маленький топорик. Видимо, изначально не один. Посмотришь на такую картину, и начнешь слегка опасаться своих бородатых пациентов, да и коллег заодно.
Потрепанная и как будто подкопченая толпа человеческих целителей, если их слегка отмыть и переодеть, живо напомнила мне родное отделение. Те же мятые злые лица, те же красные глаза, та же кромешная усталость. И у них с собой были просто невозможно огромные тюки добра, которые они споро разбирали прямо на земле и раскладывали тут же: щипцы, ножи, крюки, местный вариант бестеневой лампы. И множество других хитроумных приспособлений, которые я опознать не смогла. Всё было грязное и иногда ржавое, а теперь еще и в серой пыли.
Чему я удивляюсь, стерильность здесь не особо ценится.
— Лара, добренькое! — кивнул мне Саня, важный, как индюк. — Присоединяйся.
— Можно, я отсоединюсь? Я спать хочу. И домой.
— Никак нельзя. Через полчаса обход.
— Саня! Не говори мне, что за грехи наши мы попали в ад, и здесь все то же!
— Здесь лучше. Про обход им я рассказал. У них тут так не принято было. Им очень понравилось…
— Портишь такое славное местечко, — я уселась рядом с костром и ошалело уставилась сквозь огонь. В животе урчало, хотелось пить, в туалет и очень хотелось курить.