– Неужели сбивали? – недоверчиво спросил Кольша.
– А то! – хмыкнул Булгуня. – Главное – к камышам поближе подобраться и шугануть. Только мы глиняными шариками обожжёнными кидались. Утки крыльями хлопают, взрослые их тупыми стрелами бьют, а мы – так, играемся…
– Здорово у тебя получилось! У коменданта аж лицо вытянулось, как ты за яблоками пошел, – хихикнул Фиддал.
– Все же по правилам, – ответил Булгуня. – Я правила всегда внимательно слушаю.
На нас зашикали. Пришел черед Бареана. Зря я на него плохо думал! Прекрасно он умел пращу раскручивать! Пару-тройку раз свистнув своим оружием над головой, он отпустил конец. Праща хлопнула, вылетел снаряд и вновь выдрал светлый кусок древесины из щита!
– Ха! – крикнул я Фиддалу. – Готовь лоб!
– Сам готовь, – огрызнулся сосед, потирая бровь.
В движениях Юркхи ничего не изменилось. Он также подошел к белой линии, встал у нее, поднял лук, отпустил тетиву и попал стрелой в цель! Вот это глазомер! Прирожденный лучник!
– Отлично! – хлопнул в ладоши Хак Стурр. – У нас два победителя. Порядком меня удивили. Занятие окончено, сейчас пойдем на полдник.
Все зашумели, переговариваясь и обмениваясь впечатлениями.
– Ты, – ткнул в меня пальцем комендант, – подойди.
Я приблизился.
– Неплохо двигаешься, но неправильно ставишь ноги в конце. Смотри…
Он показал, как правильно доворачивать ступню в момент броска. Вдруг раздались громкие возгласы, и мы обернулись. Раскрасневшийся Булгуня с зажатыми кулаками несся на братьев Грисов.
– Назад! – гаркнул комендант, направляясь в сторону драки.
– Как звать? – подошел Хак к моему товарищу.
– Булгуня, – просипел он.
– За нарушение дисциплины марш в комнату наказаний, – тоном, не терпящим возражений, громко сказал комендант.
– Но они первые… – набычился Булгуня.
– Немедленно! – отрезал Хак Стурр. – И остаешься без полдника.
Комендант указал пальцем перед собой, и Булгуня покорно зашагал впереди. Они двинулись к малой Школе.
– Точно, – щелкнул я пальцами, вспоминая. – Комендант с Булгуней в наш корпус пошел. А зачем он на Грисов кинулся?
– Сначала они квакали… – потупился Фиддал. – А потом…
– Квакали? – перебил я его. – Зачем?
– Ну, он же с болот. Болотник. С границы провинции Амаран, – пояснил мне Фиддал. – Вот они лягушкой его обзывали. И квакали.
– Дразнились, – пояснил Кольша.
– Дурачье, – сплюнул Юркхи.
– А потом, – сказал Бареан. – Один из подхалимов встал сзади на корточки за спиной Булгуни. А Грис его толкнул пальцем в живот. Вот он и упал…
– Это его, урода рыжего, надо было в эту комнату сажать! – выкрикнул Кольша.
– Так! – подытожил я, легонько пристукнув по столешнице. – Пока все здесь, надо пойти в школу и найти комнату наказаний!
– А я здесь побуду, послежу за комендантом, – быстро предложил Фиддал.
Я подумал немного и кивнул. Ребята повскакали с мест, а Бареан застыл над тарелкой.
– Ты чего? – спросил я.
– С тарелкой не выпустят, – пояснил приятель. – А как тогда полдник отнесем?
– У меня кусок хлеба с обеда остался, – похлопал себя за пазухой Юрка.
– О! Молодчина! – похвалил я. – Булгуне еда-то не особо нужна, главное – подбодрить парня!
Мы гурьбой двинулись в сторону выхода, и тут я увидел сидящего за отдельным столиком Либурха.
– Учитель Либурх! – я преувеличенно жизнерадостно поприветствовал старика, незаметно отстав от приятелей.
– Ученик Олтер, – доброжелательно улыбнулся библиотекарь.
– Легкой трапезы! – поклонился я и прошептал. – А где у нас комната наказаний находится?
– Спасибо, спасибо! – махнул рукой старик и так же шепотом ответил. – Вход под центральной лестницей.
Бегом преодолев плац, мы оставили Кольку и Юрку на стрёме у входа, и вместе с Бареаном проскользнули внутрь школы. Стараясь не шуметь, на цыпочках прокрались к лестнице. Увы! Вниз уходил десяток ступеней, а перед дверью за маленьким столиком сидел один из помощников коменданта!
– Назад, – шепнул я приятелю, и мы на цыпочках выбрались из здания.
– Ну что там? Нашли? – загомонили ребята.
– Тихо! – я поднял руку. – Вход стережет помощник. Делаем так: Юркхи и Кольша – вы устраиваете драку между собой. Я спрячусь за углом рядом со сторожем. Бареан, ты вбегаешь в школу и испуганно кричишь.
– Что кричу? – не понял Боря.
– Как что? Помогите-помогите, конечно. Охранник кинется разнимать драку, а вы уж постарайтесь его задержать. Я тем временем быстренько перекинусь с Булгуней парой слов, чтобы он нос не вешал.
– И хлеб передай, – протянул здоровенную горбушку Юркхи. Я схватил хлеб, на цыпочках прошел по коридору и юркнул в темный закуток.
– Помогите! Господин комендант! Господин комендант! Они дерутся! Помогите! – послышался взволнованный голос Бареана.
– Что случилось? – простучали тяжелые грубые сандалии помощника.
– Там! Там! – закричал Бареан. – Они дерутся!
Деревянные подошвы сандалий прогрохотали мимо. Перепрыгивая ступени, я кинулся вниз и толкнул массивную дверь, оббитую двумя полосами металла. Скрипнув, она неохотно открылась. Небольшой тесный коридорчик с еще одной дверью в конце. Поперек двери наброшен железный засов, а вместо замка вставлен обыкновенный штырь. Высоко! И сил не хватит, чтобы вытащить. Я лег на каменный пол и зашептал в узкую щель между дверью и порогом.
– Булгуня! Слышишь, это я, Олтер!?
– Слышу, – раздается рядом ответный шепот приятеля. – Ты откуда тут?
– Хлеба хочешь?
– Давай, – мигом согласился любитель покушать.
Я кое-как, разломив горбушку на три части, просунул их в щель.
– Мне надо бежать. Парни там сторожа твоего отвлекают. Мы хотели сказать, что ты все правильно делал. Мы с тобой! До вечера!
– До вечера, Оли.
С трудом открыв тугую дверь – смешно получилось, если бы я не смог ее осилить и оказался взаперти! Вместо одного сидельца оказалось бы двое. Я развеселился и проскользнул к выходу. Снаружи уже собралась изрядная толпа. Ого! Кольша и Юркхи стояли плечом к плечу, а напротив них стояли трое местных. Все взлохмаченные, лица красные. Похоже, здесь приключилось незапланированное столкновение!
– Ты, – послышался резкий голос Стурра. Он указал на Юркхи. – Завтра сидишь в комнате наказаний. А ты, – он указал на Кольшу, – через день.
Парни шмыгнули носом.
– Да, господин комендант, – ответили они.
– Не слышу? – грозно переспросил Хак Стурр.
– Да, господин комендант! – гаркнули мои приятели.
– Вот и ладно, – кивнул Хак. – А вот и учитель Либурх пожаловал. Все марш на занятия!
Мда, помогли приятелю, называется. Впрочем, Юрка с Колей расстроенными не выглядели. Проходя мимо меня, они улыбнулись.
– Получилось? – шепнул живчик Юрка.
Я кивнул вместо ответа. Либурх, заходя в дверь, цепко на меня посмотрел и едва заметно приподнял бровь. Я скорчил ангельское личико, и библиотекарь хмыкнул. Со мной поравнялся Бареан.
– Что произошло?
– Не знаю. Выхожу, а наши уже сцепились.
– Значит, местные подоспели. Вот и влезли, дурни. Видел, одному успело по уху прилететь?
– Ага, – злорадно ухмыльнувшись, сказал друг.
– Не зря, значит, сидеть в комнате без полдника будут, – вздохнул я.
– Только комендант наших наказывает, а своих нет, – процедил приятель. Я хлопнул его по плечу.
– Пускай! Не грусти, друг мой Бареан. Все мы верно сделали. И весело было! – наконец-то на серьезном лице Бори я увидел озорную мальчишескую улыбку.
– Весело! – согласился он.
Глава 2
Первую половину дня с нами занимался Хак Струрр. Мы бегали, приседали, прыгали в длину и в высоту, лазали по канату и поднимали камни. Вновь отрабатывали метание дротиков – но теперь уже по правилам имперской воинской подготовки: с доворачиванием стопы, корпуса и плеч.
После занятий с комендантом мы неслись в Трапезную – обедать. Разгоряченные, голодные, первоклашки сметали со стола все, что приносили расторопные слуги. А вторую половину дня с нами проводил учитель Либурх, обучая чтению, письму и арифметике. Таков был наш обычный школьный распорядок дня: гармоничное развитие ума и физической силы.
К моему глубокому удивлению, хоть сколько-нибудь читать и писать умели только двое из всего класса: я и Фиддал. Все остальные могли разве что считать до десяти на пальцах. Видимо, родители недорослей считали, что незачем прилагать усилия, обучая отпрыска тому, чему его и так научат в Школе.
Старик озадачил Фиддала, положив перед ним кипу учебных листов и двинулся ко мне.
– Учитель Либурх, а можно в уголке почитать? – я достал из-за пазухи толстую тетрадь из дорогого пергамента. Библиотекарь тотчас узнал ее. В первый же день, обнаружив тетрадь в тайнике, я ознакомил старика с находкой. Либурх вспомнил, как Эндир несколько лет подряд носился с книгой, корпя над тетрадью, обложившись картами и свитками.
В ответ на мою просьбу уединиться Либурх почесал затылок и согласился.
– Хорошо, Олтер. Только вот, возьми учебные пособия.
Старательно замаскировавшись, я положил пухлую книгу-тетрадь перед собой и в сотый раз прочитал надпись на обложке: как сберечь Дорчариан и победить Империю. С этой книгой я связывал все свои надежды и жаждал найти чудесный рецепт, как одним махом остановить неизбежное вторжение Империи. Я бережно погладил корешок, раскрыл книгу и углубился в чтение.
В древности, сотни лет назад, в горах было великое множество мелких племен и каждое было за себя. И села в долине враждовали, каждое село стояло за своё. Только священная крепость, что уберегла когда-то детей и жен от злобы Лунолицых, примиряла их и была священной для всех. Раз в году все племена примирялись и приходили под священные стены на общий праздник, славя богов за избавление от Лунолицых. Прознал об этом кто-то хитрый в далекой Арне и донес Императору. Тот решил разрушить священный город. Падет крепость – падут и горцы на колени, решил он. Подставят непокорную шею под рабскую удавку. Ударила Империя, и горы содрогнулись от этого удара. Империя шла по Долине, и села горели одно за другим. И каждый сражался сам за себя. Тогда встал посреди гор доблестный дорча по имени Домарха и взял всех воинов, что остались в живых, под свою руку. Прознал Домарха о подлости врагов, узнал, что презренные имперцы хотят разрушить священную крепость. И крикнул тогда Домарха клич во все горы – Декурион в огне! Отослал он жен и детей своих воинов к родовым горам, а некоторых отправил в Декурион, чтобы ожесточились сердца их мужей и братьев. Чтобы встали они несокрушимой стеной на пути врага. Воевал Домарха хитростью – заманивал врагов в ущелья, скатывал на них камни. Нападал Домарха и бил врагов без роздыха, и днем, и ночью. Погиб каждый третий горец и пало великое множество врагов, а Джура бежала с гор прочь, красная от крови. Тогда Домарха вышел к имперцам и сказал им: Декурион в огне! Убейте последнего горца – он не покорится! Он сказал им: Декурион в огне! Перед вами встанут жены с железом в руках. Он сказал им: Декурион в огне! Падет последняя жена – перед вами встанут дети с камнями. Декурион в огне! Устрашились воины Империи его грозным речам. Отступились они и сказали: пусть будут твоими села и дома в Долине. Отдай нам обратно, как было встарь, при Старой Империи, Колодец и Шахты и разреши мирный проход до них! И согласился на это Домарха, и стал он первым Князем Долины и первым Даном Дорчариан. С тех пор, как соберется враг войти в Долину – несется от горы к горе старинный клич – Декурион в огне! И тогда каждый горец отложит посох пастуха и соху землепашца и возьмет дедов меч со стены.
– Декурион в огне, – я потер глаза и отодвинулся от книги, разгибаясь. Рукописный текст и тяжелый слог давался с трудом. Отсутствие привычки к чтению давало о себе знать. Чтобы понять смысл написанного, я водил пальцем по буквам и шевелил губами. Потом повторял предложение целиком. Голова разболелась, потемнело в глазах. Но ценность сведений оправдывала трудности.
Я перечитал еще раз интересные места: Воевал Домарха хитростью – заманивал врагов в ущелья, скатывал на них камни. Нападал Домарха и бил врагов без роздыха, и днем и ночью. По-видимому, первый Дан Дорчариан громил супостатов, используя партизанскую тактику. При этом менял собственных воинов так, чтобы имперское войско постоянно находилось под беспокоящими ударами.
Я представил перед глазами Долинный Тракт, села, огороженные поля и фруктовые сады. Не то! Партизанскую войну хорошо вести в самих горах, а не в густонаселенной Долине. И где там камни скатывать на головы врагов? Не то, дедушка, не то! Нужно что-то другое! Я наугад перелистнул страницы. Мысли и размышления Эндира – неупорядоченные, метущиеся, злые проходили передо мной. Старинные легенды, исследования истории отношений Империи и Дорчариан, цены на оружие и земляное масло, какие-то договоры и документы – все это Эндир заносил в свою тетрадь. Книга Эндира, по сути, была ежедневником, куда он в разные годы записывал все, что хоть как-то могло помочь ему освободить Дорча.
Империя подобна страшному зверю мартихоре – чудовищу с телом волосатого льва, в пасти которого три ряда острых как кинжалы зубов. На конце его длинного жесткого хвоста сочится яд, смазывая костяное лезвие. Мартихора копит в себе яд, и если не впрыснет его в кого-нибудь, то яд разъест ее изнутри. Поэтому чудовище всегда охотится. Она убивает ядовитым хвостом всех, кого встретит. Мартихора пожирает свою добычу и становится еще больше и сильней. И яда в ней становится еще больше. Дорча должны отрубить мартихоре хвост, чтобы чудовище само сдохло от своего яда. Нужно успеть, пока Империя не обратила свой яд против нас.
Я распрямился, нахмурился и невидящим взглядом посмотрел в окно. Дед умер вовсе не от метафоричного яда мифической мартихоры, а от настоящего яда неведомого отравителя. Каким образом этот сборник побасенок может помочь сберечь Дорчариан? Я вновь перелистнул страницы.
«Народы квельги, терскелы, алайны, дремны, дворча и дорча, гверхи и гворча отныне, добровольно и без принуждения одаривают Империю, как доброго соседа, чем сами захотят не позднее Дня Долгого лета».
Я так углубился в чтение, что не заметил, как окончилось занятие. Только громкий голос Кольши оторвал меня от тетради. Я огляделся. Все местные, кроме Феди, уже умчались. Учитель Либурх собирал бумаги, а приятели ожидали меня. Я спрятал драгоценную книгу в тубус, повесил на шею, собрал в пачку листы и отнес библиотекарю.
– Спасибо, учитель Либурх, – сказал я.
– Занятие прошло с пользой? – старик внимательно посмотрел на меня, а затем скосил глаза на висящий тубус.
– С пользой, – кивнул я. – С большой пользой.
Мы двинулись к выходу, направляясь в Трапезную. На выходе из здания нас ждал Булгуня. Мы подбежали к нему всей гурьбой, хлопая по спине и плечам, тормоша и засыпая глупыми вопросами.
– Ну, как ты? – спросил я, когда веселье немного утихло.
Булгуня пожал плечами и осмотрелся кругом – нет ли посторонних рядом. Странное поведение приятеля нас удивило, и мы смолкли, окружив его.
– Там кто-то был, – понизив голос до шепота, произнес Булгуня. – Как только заперли дверь, на меня кто-то смотрел из-за стены.
Мы переглянулись, потрясенные.
– Смотрели-смотрели, а потом вдруг перестали, – хихикнул Юркхи. Только смех у степняка вышел натужным – а как же, ему-то следующим идти в подвал!
– Ага, – не приняв шутки, кивнул Булгуня. – А потом взгляд исчез.
Ребята, негромко переговариваясь, пошли по плацу в сторону Трапезной. Бареан остался стоять, словно примерзнув к брусчатке. Его глаза округлились, зрачки расширились, а взгляд остекленел, не замечая ничего вокруг. Что случилось-то? Подобной впечатлительности за своим серьезным товарищем я раньше не наблюдал. Парень что-то шептал, словно молитву.
«Укрой меня, Безносый», – послышалось мне.
Что еще за Безносый?
– Бареан, – осторожно позвал я приятеля.
А-а-а? – протянул Боря.
– Что случилось, друг?
– А-а? – взгляд Бареана приобрел осмысленность, он встряхнулся, окончательно избавляясь от прилипчивого наваждения, и быстро ответил. – Нет, нет, ничего.