На дороге было ещё холоднее; ветер с океана этому способствовал.
— Куда сегодня?
— В Синий. Просили заехать.
Вольха удивленно посмотрела на меня, но вопросов задавать не стала. Точнее, стала, но не тут.
— Оставим лошадей здесь, надо всего лишь пройтись до одного магазина и обратно.
Я снова «перекрасила» волосы, ведь лишнее внимание ни к чему. Вольха осматривалась.
На первый взгляд этот Лондон почти ничем не отличался от того, который назывался Серым. Разве что там был век XVII–XVIII, а тут… Конец двадцатого. Я схватила Вольху за запястье.
— Не глазей, поймут, что не местная. Пойдём, есть местечко покруче.
Неприметное здание, по форме напоминающее котелок, так затерялось, что гхыр заметишь. Я быстро, таща за собой Редную, прошла его насквозь, выйдя на задний двор.
— Так… Вроде такой порядок. Теперь глазеть можно, трогать нельзя.
Я понимала её удивление. Когда-то я мечтала о том, чтобы тут оказаться, а сейчас…
— Жбырр фтоп! — выругалась Вольха, заметив то место, куда мы направлялись. Я же лишь хмыкнула. Н-да, а ведь когда они мне эскиз показали, я не верила. И во-он ту карту на фасад пририсовала, а они и не заметили. Или заметили?
— Пойдём, там внутри ещё веселее.
Магазинчик был заполнен посетителями лишь наполовину. Две — к счастью — рыжие одинаковые макушки мелькали среди людей, и, не узнав меня, подошли к нам.
— Приветствуем…
— В нашем…
— Магазине…
— Волшебных…
— Вредилок!
Я улыбнулась, снимая с волос заклинание.
— Элл??!
— Мы не ждали…
— Познакомьтесь, В. Редная, или просто Вольха. Магистр Третьего Уровня, который такой же мастер по розыгрышам, что и вы. И да, она не рыжая, а золотистая, запомните, а то прибьет. Кстати, я правда рада, что получилось.
Она махнула им рукой. Братья, спохватившись, тоже представились.
— Я Фред, он Джордж.
— Наоборот. — автоматически поправила я. Близнецы удивленно-раздосадованно на меня посмотрели. Один притворно вздохнул.
— И так каждый раз. Вот как ты нас различаешь?
— У одного родинка на шее. Кстати, у вас остался ещё порошок мгновенной тьмы, какие-нибудь зелья и… Господи, вы её добавили…
Не сказать, что Амбридж сюда не вписывалась. Просто она возобладала над остальным шумом. Пока я с Фредом отыскивали в кладовой то, что я попросила, Джордж и Вольха, видимо, обсуждали школьные проделки, потому что сдавленный смех обоих я объяснить иначе не могла.
— Брат, может, её к нам в помощники? Она уже подала пару идей.
— И каких же?
Я повернулась к В. Редной.
— Вольха, только не говори, что чучело горгульи.
— Не-ет. — она рассмеялась. — Рассказала, как на экзаменах списывали.
— Ясно… Может, пройдетесь?
В отличие от других трех — как в Черном, я не знала — Лондонов, тут вечерело, даже, скорее, темнело. Я заглянула за перьями и чернилами, и вскоре мы вышли из Косого переулка, а там за разговорами — и на окраину.
Смолка, едва заметив Вольху, переломила ветку, к которой её привязали, пополам, и раздраженно копнула землю разошедшимся копытом.
— Это точно лошадь?
— К’яард. Не спрашивайте, откуда.
— А твой единорог как?
— Единорог??! — стоило всё же ей рассказать.
Марилу мотнула головой, блестнув призрачным рогом.
— Она полукровка, Вольх. Поэтому такой окрас. Ладно, до свидания! Передавайте привет.
— А вы заходите. Вольха, мы тебе потом передадим твою идею!
Они развернулись и пошли обратно. Редная улыбнулась.
— А ничего тут, весело.
Я кивнула. Да, когда меня первый раз забросило сюда, то я попала на седьмой курс, в то время, когда тут была Амбридж… В общем, за полтора месяца я рассказала все, что знала, Ордену Феникса и тем, кто мог пострадать. Это дало результаты. Война позади, а близнецов по-прежнему двое и не отличить. Всем, кроме меня.
Второй раз я сюда попала в день, идущий за обороной Хогвартса, но прийти туда не могла — надо было что-то делать с появившейся связью миров.
— Пойдём, нам ещё это продать надо.
— Всё? — так по-детски расстроилась Вольха. Я хмыкнула.
— Нет, зельев я взяла по два экземпляра, а порошок я продам в Алом, там дороже.
Естественно, интересно изучить чужие рецепты, и я это понимала.
Мы заехали в лавку, и, получив деньги, вернулись домой, где нас ждала интересная картина.
Космос и Пространство устроили тренировочный бой, перебрасываясь не только магическими зарядами, но и едкими фразочками, несущими, правда, скорее шутливый характер.
Я отдала Вольхе зелья и направилась на второй этаж.
От ожогов не осталось и следа. Внешне, по крайней мере. Я в задумчивости осмотрела руки.
— Элл?
Локи… Я коротко улыбнулась, мол, всё в порядке. Хотя ни черта. Я не понимаю, что происходит, не знаю, как это произошло…
— Ты… Почувствовал?
Он кивает, садясь рядом.
— Прости.
Не знаю уж, за что. Возможно, за то, что впутала. За то, что связала с собой. За…
— Прекращай извиняться за то, в чём не виновата.
Да, это я умею. Видимо, чувство вины — неотъемлемая часть лунар, как и пацифизм.
Вздохнув, откидываюсь назад. Плана действий не было, ни с Жрецами, хотя с ними Келл разберётся и сам, ни с Черным Лондоном, ни с Маргарет. Ну что же, разберемся.
— Я попробую, но не обещаю. Чёрт, надо было Лёна попросить последить…
В подтверждение с улицы — какое счастье, что она, видимо, не дождалась, начав смешивать зелья снаружи — послышался взрыв. Мы сбежали вниз, и от открывшейся картины меня пробрал смех.
Вольха, с закопченым лицом и вставшими дыбом да так и оставшимися в этом положении волосами пыталась проморгаться; Альк тоже не смог удержаться, Рыска улыбалась, а Лён так и застыл, причем с таким прекрасным выражением лица, что я не удержалась и сфотографировала их купленным практически только что колдографом. Влезли все четверо. Я для верности сделала ещё пару снимков и, отдав аналог фотоаппарата Локи, подошла к Вольхе.
— Ты смешала «живую смерть» и приворотное зелье. Вольх, я всё понимаю, но серьёзно?
— Это не одно и то же? — подал голос Лён. Н-да, ему не позавидуешь. Я, вздохнув, покачала головой.
— Да нет, к сожалению. Так. Больше ничего не мешай. Лён, будь другом, пожалуйста… — я умоляюще взглянула на вампира — мне совершенно не хотелось, чтобы Вольха разнесла что-нибудь ещё.
Он кивнул, а я, забрав у Локи колдограф, направилась на чердак.
Проявка не заняла много времени, и вот уже колдографии на просушке, а я — что бездельничать — решила разобрать нагромождение коробок в одном из углов, до которых руки не доходили до этого времени.
Различные книги — надо бы вниз снести, — пустые фотоальбомы, чашки, медальоны… Два ящика позади, осталось еще три. В следующем оказалось превеликое множество тщательно упакованных трав, правда, пару мешочков пришлось с сожалением выбросить — испорчены.
Четвертый я открывала, ожидая что-то в том же роде, но увиденное стало приятным сюрпризом. Две скрипки в футлярах, целые, даже почти не расстроенные, флейта, какие-то тетради — в полутьме не особо ясно, что там написано. Сгрузив всё ценное в один ящик, я, решив не заморачиваться, левитировала его за собой на первый этаж.
Сначала расставила книги, лежащие, так получилось, сверху. После принялась за изучение тетрадей. Это оказались записи пока неизвестной мне музыки. Ну что же, посмотрим, что предпочитал предыдущий владелец.
***
Я сначала решила, что у меня проблемы со слухом. Но потом, когда мы все ринулись в дом, поняла, что нет.
Элл, разложив какие-то то ли тетради, то ли просто листы на столе, играла на скрипке, то и дело сверяясь с записями.
— Ты где это нашла?
— Чердак разбирала. Там еще одна коробка, но подниматься не стоит — колдографии сохнут, темнота нужна, а то засветите, и изображений не будет. А вот с музыкой проблемы. У нас же в мире было что-то похожее, нет?
— Дай взглянуть… — Локи забрал у неё скрипку и проиграл то, что только что разобрала Элл. Я, честно, не то чтобы не ожидала того, что они умеют играть на этом инструменте, скорее, не предполагала.
— Подожди. — она мотнула головой. — Можешь с начала?
Несколько секунд одинокой игры, а потом она начинает петь.
— Морской мир сокрыт от глаз тех, кто наверху живет. Ты увидишь без прикрас, то, как там. Тебя он ждёт. Подожди, в смысле… Откуда это здесь?
Она быстро пролистывает тетрадь до конца.
— Тут старое письмо, я даже не знаю, что…
Космос подходит, заглядывает через плечо, а потом говорит:
— Если хочешь, читай вслух. Если нет, то мы поймём.
Элл села на диван, и в почти полной тишине спустя минуту я увидела, что она… Плачет?
— Элл?
— Она знала. Она знала, кем я буду. Откуда? — слегка охрипшим голосом, поднявшись с дивана, произнесла она.
Мы не понимали, о чём речь, пока Элл не начала читать.
— Роза, я знаю, что, скорее всего, ты не поймёшь меня, когда прочитаешь это. Знаешь, я не держу тебя дома, отпускаю к берегу и не заставляю играть с другими детьми, потому что знаю — ты не похожа на них, ты не как твой отец или я, тебя зовёт море. Всегда звало и будет. Когда-нибудь ты всё же убежишь, вот только чем это кончится? На кораблях не бывает женщин, они все за бортом. Когда твой дед был молод, он рассказывал, что по ночам, в полнолуние, на сушу выходят русалки. Они совсем как мы, только однажды мертвые. Девушки, девочки, которые утонули. Я всё понимаю. Понимаю, что, если уж тебе уготована такая судьба, я на это никак не повлияю, а запреты только разожгут твой интерес.
Ещё он рассказывал, что в детстве дружил с одной из русалок. Рассказывал, что она была не из этого мира, потому что, смотря на небо, она говорила о том, что у неё дóма домá в сто этажей и все из стекла и бетона. Что корабли не с парусами, что люди другие, что есть те, кто всегда сможет помочь и в кого верят слишком многие. Я не знаю, правда ли это. Может, узнаешь ты?
Если ты всё же не так связана с океаном, то мы переедем в дом около Лондона, надеюсь, получится. А если нет… Ну что же, я не буду тебя держать.
Она была в полном шоке.
— Элл… Но откуда она могла знать?
— Я не имею ни малейшего представления, откуда! Но она знала! И это факт! Чёрт, какого…
— И это твой дом. — осторожно замечает Реальность. — Полностью.
— Да я уже поняла.
Она уходит наверх.
***
Элл сжимает кулаки, так что ногти впиваются в ладони, и бьет по стене. Несильно, но этого хватает, чтобы хоть немного прийти в себя.
— Да шло всё куда подальше…
Она рисует круг — прямо на стене комнаты — и идёт в Синий Лондон. В руках она помимо монет держит футляр со скрипкой.
— Элл? Что случилось? — Гарри, Рон и Гермиона, пришедшие к близнецам, удивленно смотрят на девушку в нетипичной одежде, скидывающую плащ и выворачивающую его пару раз.
— Всё случилось. Моя мать знала, кем я буду. Откуда она могла знать, что я стану… Такой?
— О чём ты?
— Я не знаю. Я вообще уже ничего не знаю! Простите… — уже тише говорит она. — Что сорвалась.
Девушка обхватывает себя руками. В глазах столько искренней потерянности и непонимания, что хочется всеми силами ей помочь, только бы вернулась та Элл, которая приходила буквально вчера.
— Ну что с тобой? — Гермиона, которая смогла ещё тогда с ней подружиться, приобняла Элл. — Всему найдётся объяснение.
— Желаешь покопаться в событиях почти полуторасотлетней давности? — криво улыбнулась девушка, стоя, как статуя. — Не зная материка и человека? Я помню только своё прошлое имя, и всё. И ещё мир, как выяснилось, но… Это не поможет, потому что что-то не то. Что-то отличает меня от других льер, потому что почти все перерождались в своём мире, а я — в другом. Вообще в другом, до которого несколько путей, и все не через один мир.
— Ты со всем разберешься. — Грейнджер вздохнула. Она не совсем понимала, о чём речь, но подруга была такой разбитой, что молчать Гермиона не могла.
— Элл! — лилововолосая, как-то прошедшая через дверь, схватила отпущенную шатенкой девушку за локти и развернула. — Ты хоть понимаешь, как нас напугала? Не сказала ничего, ушла… Я понимаю, что для тебя это удар, но предупредить?
— Прости, Космос.
— Перед остальными извиняться будешь. — видно было, что незнакомая волшебница испытывала облегчение. — Простите, что без стука, потом можем нормально пообщаться, но сейчас никак.
Космос отсалютовала магам и вытянула Элл на улицу — та едва успела схватить скрипку; на этот раз через дверь — близнецы в этом уверились — прошли обе.
***
Локи тщетно пытался отвлечься, но не выходило. Камни, почуяв что-то неладное, поднялись наверх, и, увидев почти уже истаявший знак, отправились прочесывать Лондоны. Тут остались Пространство и Разум.
Поэтому когда хлопнула входная дверь и послышался голос ругающейся Космос, а через пару секунд обе девушки показались в гостиной, он встал и порывисто обнял Эллиот.
— Прости. Прости-прости-прости-прости-пожалуйста, я просто запуталась, я не знаю, что дальше делать, прости… — тихо шептала девушка. Остальные либо тактично вышли, либо тут не находились вовсе.
— Элл, успокойся. Это нормально. — О-о, как же ему было знакомо это состояние. Вот только, в отличие от него, ей спросить не у кого.
Она беззвучно плакала, и только вздрагивающие плечи показывали это. На неё в одночасье свалилось слишком много. Спасение вселенной, доля Хранительницы, поиски сначала записей своей судьбы, а после — Аурелии, потом и вовсе вынужденное пребывание в другом слое, где она не могла ни связаться с ними, ни как-то подать знак, что жива. Нормальный человек, коим она себя до сих пор считала — и не сказать, что это было плохо — сломался бы от такого давления. Однако она как-то поднималась, и, честно, Лафейсон не до конца понимал, как.
— Я родилась в этом мире. А потом переродилась не в нём. Обычно такое невозможно.
— Ты причисляешь себя к обычным?
Она чуть улыбнулась.
— Уже вряд ли. Я морально измоталась. Я совершенно потерялась… Ну почему сейчас и всё сразу? — она села на диван.
— Может, отложишь на потом выяснения?
— Да, ты прав. — девушка подтянула ноги к себе, обхватив их руками; с улицы послышался удаляющийся цокот копыт.
Локи сел рядом, приобняв её. Она до сих пор выглядела на семнадцать, что было бы странно, не будь она той, кем являлась.
— Время откровений? — Эллиот чуть улыбнулась, положив голову ему на плечо. — Хорошо… Учитывая то, что я не умею врать… Сначала я не знала, как к тебе относиться. Вот совсем.
— Поэтому не общалась?
Она кивнула.
— Тогда… Я изначально считал тебя сильным магом. Ещё до того, как ты стала это доказывать.
Они проговорили до вечера, обо всяких, казалось бы, пустяках. О том, что Элл в прошлом детстве плавала с отцом за рыбой, о том, что Локи не сразу удалось окончательно наладить отношения с братом, о том, что Наташа вроде бы стала нормально к ним относиться — на этих словах Элл рассмеялась, вспомнив, что про доску для нарезки оказалась-таки права, а потом стала предполагать, что будет, если Романофф узнает, что её дочь с Локи в браке, — о новом Асгарде, который оказался ничуть ни хуже прежнего…
За окном наступал вечер.
— Я люблю тебя, я говорила? — девушка уже засыпала.
Локи, вздохнув, подхватил её на руки и понес наверх. Уж не ясно, почему, но она была очень легкой. Может, всё дело в том, что в воде вещам самим по себе нужно меньше веса…
В голове бога крутилось одно стихотворение, вычитанное недавно.
Янтарным фениксом над нами горит мерцающий закат, я за тебя молился в храме, касаясь лбом церковных врат, я за тебя просил у бога, у чёрта тоже я просил и мощи праведные трогал, желая губ твоих вкусить. Ведь ты была в наивысшем ранге и я всё бредил о тебе, как бредит раем падший ангел, как бредит адом злобный бес. Боль грызла сердце между ребёр, был ворох боли нерушим, и лишь любовь жила в утробе моей бесчувственной души. Я ведь знаком со смертью лично, я знаю холод её рук, и, догорая, будто спичка, всё жду, что черти заберут меня к себе, в свои объятья, не дав тебя поцеловать, похоже, я с концами спятил и говорю не те слова. Но знай одно: за этот вечер я, не жалея, жизнь отдал, и обнимая твои плечи растаю скоро без следа. Я столько лет молился тучам и письма дьяволу писал, что мне теперь рассудок мучат ста тысяч тварей голоса. И между ребёр сердце тлеет, и всё сильней в грудине боль, но я нисколько не жалею, что отдал жизнь за миг с тобой.