Не старость ли это, подумал я — никогда меня не смущали толпы народу, так что же сейчас?
— Эй, тут свободно! — меня толкнули рюкзаком в спину, а потом за мой стол бесцеремонно плюхнулись сразу четверо посетителей. — Можно?.. — начал один из них, уже раскрывая карту меню. — Можно, можно, ты же видишь, он тоже из Израиля — перебил его другой, по виду — типичный программист в каком-нибудь захудалом старт-апе.
Я чертыхнулся про себя — не надо было брать с собой в бар рюкзак «Каль Гав»***, это точно. Теперь я стал «братом» для всех путешествующих соотечественников в округе.
На удивление, непрошенные собутыльники вели себя довольно тихо, переговаривались вполголоса и мне не мешали. Выглядели они относительно нормально, хоть и несколько однотипно: очки, клетчатые рубашки и рабочие штаны с карманами. Насчет штанов я еще мог понять — любовь к ним прививалась еще в армии, и некоторые, отходив в таких три года, не представляли себя ни в чем другом. Но верность рубашкам в клеточку сбивала меня с толку.
— Заказать вам чего-нибудь? — спросил один из них. — Не надо, спасибо.
Задерживаться я не стал — назавтра меня ждал обратный рейс, так что, расплатившись, пробился сквозь толпу туристов и выбрался на свежий ночной воздух.
Я почти дошел до отеля, когда за спиной послышался топот ног, и запыхавшееся: «постойте!».
Обернулся и увидел одного из недавних соседей по столу. Он тяжело дышал, и изо рта у него шел густой белый пар.
— Фух, ну и бегаете вы, скажу я вам — сказал он, едва переводя дыхание.
— Что такое?
Он протянул руку, и я узнал свой бумажник, который он протягивал мне.
— Вы. оставили на столе. — Спасибо — я забрал бумажник, сунул в карман куртки. — Меня зовут Саар — сказал он. — Адам. Саар улыбнулся. — Наши пошли снимать австралиек, а я отмазался. Скучно. — Это ты мне так о своей ориентации сообщаешь? — уточнил я. — Что? Я… нет, я… — он видимо растерялся, а потом рассмеялся: — То есть, если я не хочу снимать красивых блондинок, и взамен этого предложу тебе выпить еще пива, то точно попадаю в категорию «неправильных»? Ну ты даешь, Адам, не знаю как по фамилии.
— Извини — миролюбиво ответил я.
— Ничего, проехали. Так что насчет пива? — Я уже набрался — сказал я честно — еще одна кружка точно будет лишней. — Тогда в следующий раз — легко сказал он. — Точно. Саар махнул мне рукой и зашагал обратно, туда, где кучковались на улицах старого города пивные и еврейские хайтекисты кадрили загорелых австралиек.
Самолет вылетал днем, и я успел прогуляться напоследок еще раз. Возвращаться все еще не хотелось, я всерьез начал подумывать о том, чтобы остаться здесь на некоторое время. Опять-таки, сделать местный паспорт не представляло проблем, если знать, у кого заказывать. Но в Тель Авиве меня ждали рыбка Соня и домработница Смадар, так что пока что планы на переезд следовало отложить. Ведь говорят, что мы в ответе за тех, кого приручили, а еще кому платим белую зарплату и национальное страхование.
Багажа я не сдавал — всегда летал налегке, только с чемоданчиком. Уселся в зале ожидания и прикрыл глаза.
— Смотри, Саар, тот вчерашний хмырь тоже тут. — раздалось недалеко от меня. — Цыц, — ответил знакомый голос. Я открыл глаза и оглянулся.
Вчерашняя группа клетчатых сидела в двух рядах от меня с огромными туристическими рюкзаками.
Саар кивнул мне в знак приветствия.
— Тоже домой? — Я — да. А вы, как посмотрю, отсюда прямиком в Гималаи? — я кивнул на их баулы.
— Скорее, из Гималаев — серьёзно ответил он. — Где ты живешь, кстати?
— В тель-авивском государстве, как, скорее всего, и вы все.
— Хах, угадал.
Тут его окликнули из дальнего угла платформы, и он отошел. Я сделал вид, что сплю, потому что больше всего не любил вести беседы ни о чем на трезвую голову.
Объявили посадку, все мои соотечественники подскочили с мест и встали вокруг стойки с контролером полным ожидания полукругом. Убедившись, что Саар с попутчиками находится там же, я устроился поудобнее в кресле, вытащил книгу, которую купил в дьюти фри и принялся ждать, пока очередь рассосется. Зайти последним в самолет никогда не было для меня проблемой.
Мне повезло: клетчатые сидели далеко в хвосте, а я обычно летал бизнес-классом, и отсюда их было не видно и не слышно. В Бен Гурионе мне задерживаться не пришлось — я подхватил свой чемоданчик, просканировал отпечатки пальцев и выбрался в жаркий и солнечный декабрь.
Пошагал к стоянке такси, но стоявшая неподалеку машина громко загудела, и из нее выглянул Женя.
— Садись давай — сказал он. Я заколебался — не очень улыбалось оказаться с ним один на один в машине. — Адам, прошу тебя — сказал он со вздохом — меня сейчас оштрафуют за стоянку в неположенном месте, и это будет на твоей совести. Я сдался — бросил чемодан в багажник и сел впереди. — За что такая честь? — Поможешь искать Бадхена — буркнул он. — Неужто снова пропал? Ну так большой мальчик — погуляет и вернется. — Моих сообщений ты, как я понял, не читал — сказал Женя, выруливая из ворот терминала. — Даже не включал мобильник. А что? — Костик пошел по свадебному списку. Убирает всех, кто там был. — Убивает?! — Нет, Адам. Не убивает. Куда хуже — убирает. Аннигилирует. Растворяет из реальности, что куда хуже, чем сто мороков в правительстве.
Его дурное настроение передалось и мне. Вот и приехал домой, называется.
— Зачем он это делает? — А как ты думаешь? Ему легче просто приказать им уйти из реальности, чем искать каждого по отдельности. Сидит где-то, и… — Вы всегда так убиваете? — спросил я, и по коже у меня побежали мурашки. Значит, в любой момент Бадхен может вспомнить о том, что тоже являюсь аномалией, и тогда я просто… исчезну? — Нет! — рявкнул Женя — я тебе который раз долдоню, что так дело не делается! Костик прет напролом против всех законов природы! — и он резко крутанул руль, подрезая какого-то несчастного в «сузуки». — А ты сейчас прешь против правил дорожного движения — заметил я, когда мы проехали на «розовый». — Плевать. — Ну вот и ему плевать… Значит, и меня он так… аннигилирует? — Тебя? — Женя задумался — будем надеяться, что нет. Тебя спасает то, что пока он не видит смысла тебя убирать, а я ему никогда не скажу этого сделать. — В самом деле? Совсем недавно ты говорил, что у тебя есть тысяча причин, чтобы убить меня, но ты, бедненький, не можешь этого сделать только из-за потери сил, а Костик меня убить не согласится. Ты совсем заврался, Жека! — Я тебя защищал, как мог — глухо сказал он — чего ты хотел, чтобы я признался тебе в этом с самого начала? Тогда ты бы окончательно оборзел. А сейчас у меня нет выбора — Бадхен становится по-настоящему опасным, и мне нужно, чтобы ты мне доверял. Единственное, что может продлить тебе жизнь — если он все еще питает к тебе сантименты, как до недавнего времени.
Мне вспомнилось, как Костик цеплялся за меня в вечер перед отлетом и умолял «пожалеть».
Вот тебе и «пожалей». Женя, наверное, тоже это вспомнил, потому что добавил:
— Не зли его, Адам. Если попросит пожалеть — окажи ему услугу. — А если попросит дать из жалости — то дай — пробормотал я. — Нет — отрезал Женя — такого я не говорил.
Я вытащил сигареты.
— В Праге вообще курить не хотелось, а здесь тянет сразу. Стресс сказывается, что ли? — сказал я, надеясь, что до него дойдет издевка, но Женя даже не обратил внимания на мои слова. — Поедем в парк, — сказал он — у меня никаких других идей нет, где он может быть. И, будь другом, дай мне тоже закурить.
Разумеется, Бадхена в парке не было.
— Еще идеи есть? — спросил Женя. — У меня дежавю. У нас ведь уже была эта беседа как раз на этом самом месте? Или я что-то напутал? — Адам, прошу тебя — с усилием сказал он. — Давай посидим немного — я кивнул головой на скамейку с россыпью шелухи и окурков неподалеку. — Зачем? — Потолкуем. Мы можем весь национальный израильский тракт**** исходить вдоль и поперек, но без стратегии его не найдем. А еще у меня к тебе пара вопросов.
Мы уселись под тенью деревьев — несмотря на то, что через неделю начинался январь, было откровенно жарко.
— Скажи пожалуйста, какую игру ты ведешь? — сказал я прямо, — Что за выдумки про секту и про мертвую жену? Зачем отравил Бадхена, если знал, что без него ничего не можешь? Почему врал, что тебе тоже отшибло память? И не свисти, что проделал это все ради меня.
Женя откинулся на спинку скамейки. Некоторое время он рассеянно смотрел по сторонам — на яркое солнце, на стариков, гуляющих с собачками, на детишек на детской площадке.
— Я не знал, что его состояние подействует на меня так — сказал он наконец. — а сделал я это… скажем так, и ради тебя тоже. Я хмыкнул. Ну, разумеется. — Про секту Хачикова мне сказала Вика, — продолжил он. — наверное, у нее была куча версий и вариаций легенды. Эту она рассказала мне про Дерево. Жора, значит, услышал другую историю.
— Ты ведь помнишь, что Вика была набитая дура, да? Подумай об этом, прежде чем сваливать все свои грехи на нее. Про секту тоже она тебе рассказала? И откуда она знала про это дерево? Почему сама его не искала?
— Я не знаю, Адам — сказал Женя спокойно — может, вместо выяснения являюсь ли я вселенским злом, займемся поисками Бадхена?
Он лжет, подумал я. И правды от него не дождешься — пока. Но я подожду.
— Какие версии? — сказал я, сдаваясь. — Я был уже везде, проверил любые места, которые он упоминал. Даже его эскейп рум проведал. Ничего. — Так эскейп-рум это правда? — изумился я — думал, это еще одна выходка его памяти. Он правда банкрот? — Правда. — Как?! Почему? Он может быть кем угодно — миллионером, суперменом, президентом… — Вот именно, он может быть кем угодно, поэтому он банкрот и живет у друзей, не беспокоясь ни о деньгах, ни о пропитании — перебил меня Женя. — не уходи от темы — мы все еще ищем Костю. Какие версии у тебя? Я подумал. — Это будет звучать дико, но я бы проверил хосписы. — Думаешь? — Женя не слишком удивился. — Он спрашивал меня, получают ли люди в хосписе достаточное утешение. Почему бы не предположить, что ему захотелось получить себе толику внимания и любви? — В хосписе? — Других идей у меня нет. — Ну что же, проверим тогда хосписы. Начнем с твоего? — Начнем. После того, как я искупаюсь и переоденусь после полета.
Женя, как ни странно, не протестовал, и я подозревал, почему именно, особенно, когда он предложил:
— Поехали ко мне тогда. Отсюда ближе чем к тебе, сэкономим пару часов стояния в пробке.
Я еще ни разу не был у Финкельштейна дома, поэтому согласился, хоть и понимал, что лучше было бы поехать к себе и нормально отдохнуть. Как говорится, любопытство губит не только кошек, но и благие намерения.
Район, где жил Женя, и правда был фешенебельным — тихая тенистая улочка со скромными, но дорогими домами, приличные соседи, дети, играющие в футбол без присмотра взрослых. Это много о чем говорило. Сама квартира была светлой, но словно нежилой.
— Я вижу, ты окончательно переселился ко мне, пока меня не было? — прокомментировал я пустынную ванную, когда вышел из нее после душа. Я не нашел даже следов зубной щетки и пасты, и что-то подсказывало мне, что они уже давно стоят в моей ванной комнате. — Костика хотел застать — сказал Женя извиняющимся тоном.
— Надеюсь, что диван не провонял гарью окончательно.
Он виновато хмыкнул, и я не выдержал — притянул его к себе, хоть и зарекался в Праге, что тот раз был первым и последним. Женя не сопротивлялся, глубоко вздохнул, отвечая на мой поцелуй.
— Мне казалось, что все приснилось, когда ты уехал — сказал он тихо.
Я толкнул его на постель — идеально застеленную, словно на нее никогда не ложились, и уж тем более не трахались. Скинул с бедер полотенце, наслаждаясь хрусткой прохладой простыней.
— Раздевайся. В прошлый раз на тебе было слишком много одежды, я ничего толком не понял.
Он мгновенно скинул с себя все, и я мог наконец увидеть его целиком — рослого, светлокожего, возбужденного не меньше моего.
Он со стоном зарылся мне в шею, опрокидывая на спину и ложась сверху. Опустился вниз, покрывая поцелуями покрывшуюся мурашками кожу. Горячие губы обхватили меня огненным теплом, и я схватил его за волосы, не жалея и не сдерживаясь. Остановился только, когда понял, что слишком быстро все вот-вот закончится, оттянул от себя опять-таки за волосы.
— Хочу тебя трахнуть…
— Трахнешь — прошептал Финкельштейн — в следующий раз, обещаю.
Пальцы закружили внутри меня, безошибочно находя нужную точку.
— Эй! — гаркнул я, хватая его за руку.
Он засмеялся и подался мне навстречу за новым поцелуем, вталкивая язык мне между губ, захватывая все, до чего мог дотянуться.
— Ты помнишь, о чем я тебя просил перед отъездом? — спросил он, когда наши губы разомкнулись. — Помню — я слегка оттолкнул его, пытаясь все-таки повернуть на живот, но он потянул меня к себе, заставляя снова сесть к нему лицом и опуститься ему на бедра. Я обхватил его шею рукой, лбом оперся о его разгоряченный лоб. Он облизал пересохшие губы, глядя мне прямо в глаза. — Хочу трахать тебя до окончания времен, Адам. Как же я жалею, что прождал столько лет зря… — Тогда поспеши, пока Костик не аннигилировал — посоветовал я, привыкая к новым ощущениям. — Хочешь жить? — спросил Женя хрипло. — Еще как, — я хотел сказать это шутливо, но голос предательски сорвался. Словно я клянчил у него шанс выжить.
Наши языки столкнулись в яростной схватке, его рука скользила по моему телу, словно стараясь охватить всего сразу. Я обхватил свой член, который пульсировал в такт его толчкам, голова горела, в горле пересохло, как в лихорадке.
Хоть и мечталось продолжать так целую бесконечность, через некоторое время я не выдержал и вскрикнул, а потом вообще забыл, зачем пытался сдерживать рвущиеся из горла стоны. Женя тоже застонал и прижал к себе еще крепче. Я забился у него в руках — ощущения стали невыносимыми, в ушах пронзительно зазвенело, и наконец давно забытое наслаждение выплеснулось из меня, оставив дрожащим и опустошенным.
Как кончил Женя, я не заметил, но в какой-то момент он прижал меня к себе еще сильнее, и замер, дрожа всем телом.
Потом почти уронил на постель, которая больше не выглядела такой девственно-чистой, как почти час назад, и лег рядом.
— Я не отдам тебя Бадхену — сказал он тихо.
Эх, если бы это было бы правдой… к сожалению, я слишком хорошо понимал, что отдаст, еще как отдаст.
Но сейчас было лень думать о плохом, и я только устало кивнул — мол, понял тебя. И незаметно для себя заснул.
Комментарий к Глава 11 * Трдельник: выпечка из дрожжевого теста, наматываемого на вертел из дерева или металла по спирали.
Махараль: крупнейший раввин и галахический авторитет, мыслитель и учёный в XVI веке. ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D1%85%D0%B0%D1%80%D0%B0%D0%BB%D1%8C_%D0%B8%D0%B7_%D0%9F%D1%80%D0%B0%D0%B3%D0%B8
Каль Гав: израильская фирма, производящая рюзкаки.
пешеходный маршрут, пересекающий территорию Государства Израиль в длину с севера на юг.
====== Глава 12 ======
Глава 12
В тот день мы успели объездить несколько хосписов. С помощью моей карточки волонтера удалось узнать информацию, которую нам иначе никогда не сообщили бы, а именно, что никакого Константина Бадхена ни в одном из них не наблюдалось. Впрочем, Бадхен мог бы зарегистрироваться под чужим именем, убедив всех, что смертельно болен — если уж ему под силу убрать четыреста с лишним человек с лица планеты, то остальное было раз плюнуть. Так что наше «расследование», честно говоря, не стоило потраченного на него бензина.
— Ты теперь куда? — устало спросил Финкельштейн. Я заменил его за рулем после того, как он чуть не разбил машину вдребезги о столб. — Домой, спать. Чего и тебе желаю. — Давай я подвезу тебя и поеду к себе. — У тебя есть деньги на новую машину, если эту грохнешь по пути назад? — сказал я. — отвезу тебя и возьму такси до дома, вот и все дела.