— Ослабит.
Барри согласился, что да, ослабит, но он не мог просто так взять и сказать это.
— Ну, хорошо… а как насчет такого? Мы в тесном помещении. Может произойти всякое. Мы скажем, что один из нас убил их, пока пытался застрелить тебя.
Чад вытаращил на него глаза:
— Что за ерунду ты несешь?
— Слушай, я работаю с тем, что есть. Ты уже убил двух человек. Тут ничего не попишешь. Зачем же делать хуже?
— Я должен загладить свою вину, — произнес Чад. — Мне нужно подтвердить наше послание. Оставшиеся должны умереть.
Чад подошел к стеллажу и поднял железный поднос. Он развернул его боком, скинув несколько кусков мяса на пол, затем направил пистолет на Барри. — Иди сюда.
— Зачем?
— Затем, что я собираюсь забить тебя насмерть этим подносом.
— Прошу прощения?
— Ты меня слышал.
— Ты принуждаешь меня подойти к тебе под дулом пистолета, чтобы забить насмерть подносом? Чтобы доказать, что тебе не нужна пушка для убийства человека?
— Давай я буду беспокоиться о том, как это звучит. Иди сюда.
Барри не знал, что делать. Естественно, он не хотел судьбы мистера и миссис Андерсон, но, если выбирать между пулей в лоб и неоднократными ударами металлическим подносом по черепу, он был за пулю. Барри почувствовал тошноту. Если он закричит: «Взять его!» — присоединятся ли к нему остальные, или он набросится на Чада в одиночку?
Он очень, очень, очень сильно жалел, что не сходил по-маленькому перед нападением.
— Позвольте пройти, позвольте пройти, — проговорила Дана.
Она стояла ближе всех к двери, а из-за ее размеров ей было сложно пробраться через толпу.
— Пожалуйста, не надо в меня стрелять, — обратилась она к Чаду.
— Не буду.
— Я работаю с проблемными детьми.
— Ты меня назвала проблемным ребенком?
— Нет. Я имею в виду, что я работаю с людьми, у которых есть проблемы. Думаю, не обижу, если скажу, что сейчас проблемы у тебя?
Чад покачал головой.
— Нет.
— Тогда давай найдем решение, подходящее для всех нас.
— Эти твои психологические игры на мне не сработают.
— Я не играю в игры, — сказала Дана. — Я пытаюсь помочь тебе разобраться во всем этом.
— Тут не в чем разбираться. Копы не скажут: «Ну надо же, он убил всего двоих из девяти, не так уж и плохо». Извини, но решения, подходящего для всех нас, нет.
— Есть. Ты уходишь из морозилки. Присоединяешься к своим друзьям.
— То есть ты предлагаешь мне выйти и убивать вместо вас других?
— Нет.
— А звучит именно так.
— Девушка не это хотела сказать, — встрял Тревор.
Чад ткнул в него пистолетом.
— Тебе никто не разрешал говорить.
Тревор кивнул.
Чад перевел пистолет на Дану.
— Ты мне не нравишься. Мне и Барри не нравится, но ты нравишься еще меньше. Так что, если не хочешь, чтобы я лупил по твоей жирной заднице подносом, пока не сдохнешь, советую перестать пытаться мне помочь.
Дана уставилась в пол и промолчала.
— Как насчет такого? — спросил Чад. — Кто-нибудь хочет стать добровольцем? Кто-нибудь хочет принять на себя удар? А? Кто?
Все, включая Барри, избегали смотреть ему в глаза.
— Уверены? Эй, наверное, ФБР уже собирается выносить дверь. Если кто-нибудь станет добровольцем, то он сможет пожертвовать собой ради других. Очень даже благородно. Что скажете? Просто поднимите повыше руку, чтобы я видел ее.
Повисло долгое молчание. А потом Тревор поднял руку.
— Серьезно? — спросил Чад.
— Ага. Как я уже сказал, я прожил долгую, полноценную жизнь. Может быть, Господь хочет, чтобы я ушел именно так.
— Ну уж нет, — произнес Чад. — Я не убью черного чувака. По крайней мере, пока тут есть кучка живых белых. А то это выглядит как расизм.
Он ткнул пистолетом в Пита.
— Давайте сюда пацана.
— Что? — спросила Дана.
— Пацана. Все верно, он знает, что я говорю про него. Давайте его сюда.
Пит раскрыл рот. Он стоял, не шевелясь.
— Да ну, Чад, — произнес Барри. — Ты же понимаешь, насколько это неправильно и ненормально.
— Угу. Конечно, понимаю.
— Ты не можешь убить ребенка.
— Не твое дело. А мое. И если у меня не будет добровольца, я убью пацана.
— Любой скажет, что это трусливо.
Чад пожал плечами.
— Суть не в храбрости. Это точно отвлечет внимание от тех двух людей, которых я застрелил, а? Как его зовут? Питер? Пит? Иди сюда, Пит. Я знаю, что ты меня слышишь.
— Это неправильное решение, — сказал Барри. — Ты в том положении, когда каждое решение должно быть верным, и я тебя уверяю: это — не верное.
— Пит? Ты думаешь, я тут в игры играю?
— Мы не собираемся просто смотреть на это, — сказал Барри. — Всех убить ты не сможешь.
— Не-а, не смогу, конечно. Но могу убить многих. По крайней мере, больше одного. И это может быть любой из вас. Стоит ли рисковать? Вы ведь даже не знаете этого пацана. Он может быть испорченным мелким говнюком. По мне — так достаточно испорченный. Стопудово, поджаривает муравьишек с помощью лупы.
Дана встала перед Питом.
— Я застрелю его прямо сквозь тебя, — сказал Чад.
— Давай! — закричала Минни, бросаясь вперед. Она единственная бросилась, хотя технически Барри и Тревор шагнули вперед. Тревор, скорее всего, бросился бы вперед, будь он моложе. Барри бросился бы вперед, будь он смелее.
Чад выглядел удивленным, что кто-то напал на него, и секунду, казалось, не знал, что делать. Этой секунды оказалось достаточно. Минни схватила его за руку и хорошенько выкрутила ее. Затем она стукнула ей о стеллаж. Кусок кости прорвался через кожу между кистью и локтем. Чад взвыл от боли и уронил пистолет.
Он попытался врезать ей подносом, но Минни пресекла это поползновение. Она выхватила поднос прямо у него из руки и хлопнула им Чада по голове. Чад с ревом упал на колени.
— Все, хватит, — сказала ему Минни.
Она отбросила в сторону поднос и подняла пистолет.
— Если не угомонишься, я тебе эту руку откручу.
Чад, естественно, не заткнулся окончательно, но хотя бы перестал реветь.
— Э… спасибо тебе за это, — сказал ей Барри.
Порез на его руке внезапно показался не таким уж и серьезным.
— Не за что.
— Что будем теперь с ним делать?
— Он уже не опасен.
— Он был бы еще менее опасным, если бы был мертвым, — проговорил Силлабус.
— Мы не собираемся его убивать, — сказала Минни. — Мы лучше его. Я сделала все необходимое, чтобы усмирить его. Вот и все.
— Мы можем еще долго тут торчать, — сказал Силлабус. — Не знаю, как другие, но я себя не могу чувствовать в безопасности, пока он жив. Мы должны проголосовать.
— Мы не будем голосовать, — сказала Минни. — Я вывела его из строя, пока все остальные стояли и смотрели, так что я и решаю.
— Вполне справедливо, — сказал Тревор.
— А я не уверен, — сказал Барри. — То есть, конечно, именно она остановила его, но, если он все еще опасен, мы должны что-то с этим сделать.
— Он не опасен, — произнесла Минни. — Посмотри на него.
— У него может быть другое оружие.
Минни бросила Чада на пол и быстро обыскала его.
— Ничего нет.
— Нам его даже связать нечем, — сказал Барри. — Если бы мы могли привязать его или приковать наручниками к стеллажу или еще чему-нибудь, я бы чувствовал себя спокойней, но оставлять его в таком тесном пространстве, хоть и со сломанной рукой, кажется слишком рискованным.
Минни встала и поставила Чада на ноги.
— Вот, — сказала она, протягивая пистолет Тревору. — Потом я попрошу его обратно.
Тревор забрал у нее пистолет.
Минни схватила здоровую руку Чада обеими руками и ударила ей о стеллаж. Когда с первой попытки кость не показалась, она сделала это еще раз, и результат был лучше. Затем она снова толкнула Чада на пол.
— Теперь, когда он неопасен, все довольны? — спросила она.
— Я да, — произнес Тревор.
Минни протянула руку. Тревор вернул ей пистолет.
Чад лежал на полу, хныкая и называя Минни злобной сукой.
— Мы не можем оставить мертвые тела лежать посередине помещения, — сказал Барри.
Он выставил перед собой кровоточащую руку.
— Если никто не согласится, я сделаю это сам, но тогда изуродую свою руку еще больше. Силлабус?
— Нет уж, спасибо.
Затем Силлабус вздохнул и закусил губу.
— Хорошо, думаю, я смогу.
— Я помогу, — сказала Дана.
— Уверена? — спросил Барри.
— В свободное время я таким, конечно же, не стала бы заниматься, но сейчас это нужно сделать.
— Давайте расчистим стеллажи.
Пока Минни следила за Чадом, остальные скинули еду, чтобы расчистить на нижнем стеллаже пространство для тел мистера и миссис Андерсон. Явно пытаясь быть джентльменом, Силлабус позволил Дане взять миссис Андерсон за ноги, а сам взялся за руки, поближе к месиву.
— А мы сейчас, случаем, не искажаем улики? — спросила Ванесса.
— Еще кого-то волнует, что мы искажаем улики? — спросил Барри группу.
Никого не волновало.
— Думаю, ФБР поймет, что нам не хотелось переступать через трупы.
Силлабус и Дана без происшествий водрузили мистера Андерсона на стеллаж и толкнули его к стене. Они подняли его жену на уровень с тем же стеллажом, и, хотя показалось, что Силлабус на долю секунды потерял хватку, он тут же собрался, и мертвое тело миссис Андерсон тоже избежало унижения и не упало.
Готово. Полностью трупы, конечно, не спрятали, но зато они не лежали теперь посередине морозилки.
— Спасибо вам обоим, — сказал Барри.
На полу осталось много замерзшей крови. Тревор поднял один из металлических подносов и провел по полу несколько раз, отскабливая участки красного льда.
— Думаю, мы довольно неплохо очистили это место, — сказал Тревор. Он указал на Чада: — Только этот мусор остался.
— Пошел к черту, — сказал Чад.
— Тебе теперь разговаривать не положено, — сказала ему Минни. — Я оставила тебя в живых, потому что это правильно, но, если мы не увидим прилежного поведения, мне придется сломать кое-кому несколько ребер.
Чад вернулся к тихим рыданиям.
— Никто не хочет рассказать нам последние новости из внешнего мира? — спросил Барри.
В дверь морозилки постучали.
3
Все обернулись и уставились на дверь.
Пять ударов. Пауза. Еще пять ударов.
— Может, это полиция?
— Может, — сказал Барри.
Дверная ручка дернулась.
Барри и Дана подбежали вместе и ухватились за ручку на случай, если метлы окажется недостаточно. Конечно, могло оказаться так, что они на самом деле не пускали сотрудника полиции, который прибыл, чтобы спасти их, но до тех пор, пока они не смогут в этом убедиться, пускать кого-либо они не собирались.
— Я держу, — сказал Барри Дане. — Посмотри, что там происходит.
Дана несколько секунд водила пальцами по экрану мобильника. Кто бы там за дверью ни находился, он перестал рваться внутрь.
— По поводу полиции в магазине ничего нет, — сказала Дана. — Насколько я вижу, они все еще снаружи — пытаются договориться о выдаче заложников.
— Но это не значит, что они не могли тайно пробраться внутрь, — произнесла Минни.
— Это мог быть и очередной застрявший тут бедолага, — сказал Тревор.
— Нет, он бы стучал более отчаянно, — возразила Минни.
Еще пять ударов.
— А мы вообще уверены, что эта морозилка звуконепроницаемая? — спросил Барри. — Эй! — позвал он. — Кто там?
Никто не ответил.
— Так, смотрите, смотрите, что я нашла, — сказала Дана, глядя в телефон. — По всей видимости, у них как минимум пять заложников в передней части магазина. Один из нападавших сказал, что убьет всех из арбалета, если кто-то попытается проникнуть внутрь. Ни с той, ни с другой стороны никто не умер.
— Что-нибудь по поводу людей, прячущихся в морозильной камере, говорят?
— Я не вижу.
— Нам нужно открыть дверь, — сказала Ванесса.
— Ты сбрендила? — спросил Барри.
— Мы не целиком откроем. Так, щелочку. Крошечную щелочку. Чтобы можно было поговорить с теми, кто с другой стороны. Если это полиция, или ФБР, или морские пехотинцы и они здесь, чтобы вывести нас отсюда, будет безумием не поговорить с ними.
— А если там никто не собирается нас спасать?
— Да мы откроем так, что даже стрела не пролетит. У нас же больше людей. Даже если все трое будут давить с другой стороны — а мы знаем, что так не будет, потому что как минимум один из них должен охранять заложников, — они не смогут сюда прорваться.
Дверная ручка снова затряслась.
— Это будет ошибкой, — сказал Барри. — Если копы, федералы, военные, или кто там у них еще есть, в магазине, то скоро все закончится. А нам и тут хорошо.
— Не хорошо! Мы тут замерзнем насмерть!
— Ну не в ближайшие несколько минут!
— А откуда мы знаем, что все закончится в ближайшие несколько минут? — спросила Ванесса. — Если они приставят кому-нибудь к голове арбалет, то смогут затягивать это бесконечно. Ты, наверное, воображаешь, что у копов тут на каждом углу по снайперу, но это не обязательно так. Да, они взяли с собой идиота. Но это не значит, что остальные трое такие же тупые.
Дверная ручка продолжала трястись.
— Я за то, чтобы приоткрыть дверь, — сказала Дана. — Если она заблокирована изнутри, это подтверждает, что мы здесь.
— Согласен, — сказал Силлабус.
— Не согласен, — сказал Тревор. — Это очень плохая идея.
— Минни? — спросил Барри.
— Нет, не открывайте ее.
— И что же делать? Дадим мальчишке проголосовать?
— А знаете, я передумала, — сказала Минни. — Если это один из них, мы позвоним в полицию и сообщим, что нападавшие у морозилки. Тут важна любая информация.
— Хорошо, — проговорил Барри. — Мы на дюйм приоткроем дверь. Максимум. И тут же закроем ее при первом намеке на проблему.
— Ни звука, — сказала Минни Чаду.
Она поставила ногу ему на шею.
— Попытаешься послать сигнал — убью. Ясно?
— Угу.
— Скажи так, как положено.
— Да, ясно.
— Я не шучу.
Барри вытянул метлу из ручки и отставил ее.
Все ждали.
Дверная ручка дернулась, а затем дверь открылась. Барри ухватился за ручку, чтобы дверь не открылась больше.
— Кто там? — спросил Барри.
— ФБР.
Он не был похож на агента ФБР.
Барри, насколько он помнил, ни разу не слышал, как разговаривает настоящий, не киношный, агент ФБР, и все же этот парень звучал как-то неправильно. У настоящего федерала голос бы так не дрожал.
— Просуньте значок под дверь, — сказал Барри.
— Боюсь, он под пуленепробиваемым жилетом, сэр.
Барри обернулся к Минни, чтобы узнать ее мнение. Она покачала головой и беззвучно проговорила:
— Нет.
— Итан! Это Чад! Я здесь!
Минни обрушила ногу Чаду на затылок, и тот заткнулся.
Барри захлопнул дверь.
— Козел! — заорала Минни.
Боже, она и вправду покончила с ним. Чад не просто замолчал — он был мертв. Из уголка его рта капала кровь.
Барри засунул метлу обратно в тот момент, когда ручка снова начала дергаться.
Бесполезно. Психопат снаружи никак не мог попасть сюда. Без динамитной шашки (наличие которой было вполне возможно, как считал Барри) ему не удалось бы пробиться через толстую дверь морозилки. Ни единого шанса.
Ручка перестала дергаться.
— Хорошо, — произнес Барри. — Хуже нам не стало.
Он не до конца был уверен, что это правда, но никакой катастрофы не произошло. Неприятность — произошла. Катастрофа — нет.
Минни присела возле трупа Чада.
— О боже, — шептала она. — Зачем я это сделала? Зачем я это сделала? Зачем я это сделала?
— У тебя не было выбора, — сказал Барри.
— Что за ерунду ты несешь? Естественно, у меня был выбор!
— Ты же предупредила его.
— Это не означает, что мне нужно было его убивать!
Минни до этого момента казалась достаточно хладнокровной и циничной, а теперь в одну секунду превратилась в человека на грани истерики. Вероятно, между ломанием рук и шеи была огромная разница.