— А как у вас?
— У нас такими метлами только дворники мусор метут. Низший класс, — добавила она специально для слизеринцев.
Малфой налился краской…
— Драко, для развлечения, конечно, пока мы дети, наверное, можно… Ну, и у вас свои традиции, у нас свои. Мы же тоже сегодня худо-бедно летали.
— Тебе не понравилось?
— А чему тут особо нравиться? Если минут пять-десять — да, весело. А представь час-другой полета?
— Заднице кирдык, и вообще… без детей остаться можно.
— Алекс, пошляк!
— А что, я неправду говорю? У бывших игроков в квиддич, кстати, как с потомством, знает кто-то? Малфой… Драко! Ты куда?
— Отцу заказ сделаю на информацию. Умеете вы озадачить.
Софи и еще несколько ребят обсуждали, можно ли от этого «предмета» отказаться.
Зельеварение началось с шикарной вступительной речи профессора и заполнения журнала безопасности. Панины вздохнули: еще у одного препода все путем, кажется. Глядишь, кое-чему научит. Гарри, заранее пролиставший учебник в компании Айрин, худо-бедно на вопросы ответил, правда, не на все, так что баллов не заработал. Но то, что профессор за что-то злится на него, понял. И не только он.
— Интересно, почему… — начал было Юрка.
— Цыц, — шикнула на него сестра. — Сосредоточься. Доделаем — разберемся.
Ближе к концу занятия Невилл подорвал-таки котел, правда, профессор, среагировав на испуганный писк Гермионы, сумел поставить щит, и брызги не разлетелись, а стекли в аккуратную лужу. Стул, ножки которого в ней оказались, прямо на глазах покосился и начал оседать. Стоявшие у ближайших котлов дети дружно выдохнули. Невилл, бледный как мел, выслушал язвительнейшую речь, поднял глаза и…
— Спасибо, профессор…
Прочитав в них совершенно иррациональный восторг и благодарность, смешанную со страхом, Снейп решил не продолжать. Но баллы снял.
— Эванеско!
Пол чист, как и покосившийся стул. И стол.
— Репаро.
Стул выровнялся.
По классу пронесся легкий восхищенный шепот.
Ловить на себе откровенно восторженные взгляды оказалось… странно. «Да что это с ними, в конце концов», — подумал он.
— Котлы с той дрянью, что у вас получилась, на тот стол, — взмахнул рукой профессор. — И вон все отсюда!
— А прибраться?
— Что?
Это они серьезно? Такого вопроса ему еще ни разу не задавали. А, опять эти русские… Он подошел к котлам и начал вносить оценки в свои записи.
— Мистер Пан-нин, если вы горите таким желанием и не боитесь опоздать, не буду вам отказывать.
— У нас каждый за собой убирает, что запачкал, и это последний урок, — звонкий мальчишеский голос остановил рванувших было из класса детей.
За дверь успело выскользнуть только трое из всего класса. Снейп прищурился: мальчик — лидер?
— Справедливо, — оценила немного разлохмаченная девица, которая все время раздражающе тянула руку, пока он задавал вопросы Поттеру. Грейнджер, да.
— Профессор, а где здесь мойка и тряпки?
Они собрались прибираться без магии? А, это же первый курс.
Скрипнула дверь: вернулись трое удравших. Нонсенс…
Весь класс смотрел на него и ждал. Он закончил записи, вернул себе внутреннее равновесие и посмотрел на класс. Ну, и что с ними делать?..
— Эванеско.
Дружный выдох — и опять этот щенячий восторг. Они что, никогда не видели?.. Хотя нет, больше половины детей так спокойны и довольны, что не придется особо возиться. Только Поттер, кажется, впал в экстаз, аж очки набекрень съехали. Странно.
— Убирайте по местам свои котлы, остальное оборудование — в шкафы, где брали.
Он усмехнулся самым уголком рта. За считанные минуты кабинет был приведен в идеальный порядок.
— Можете идти.
Ученики, вежливо прощаясь, спокойно покидали класс. Какой-то странный набор в этом году… Может, из этих что-то путное получится?..
— Извините, профессор, можно вопрос?
Снейп нахмурился, глядя на компанию первокурсников, среди который был и его главный раздражающий фактор.
— Один, два или пять? — обвел он взглядом пятерых учеников, в честных глазах которых читалось только радостное «ура» — предвкушение чего-то хорошего. Забавно.
— Много, — честно призналась мисс Панина.
— Каждый по одному.
Зачем он это делает?
— Научите нас, пожалуйста, очищающему…
— И щиту…
— Это просьбы, а не вопросы. Дальше?
Хотя русские молодцы. Сразу и за самое главное. Щита такого им пока что не видать, а вот Эванеско… может быть, он и покажет. Пусть помучаются.
— Что я сделал неправильно?
— Это вы, мистер Лонгботтом, должны выяснить сами, оформить в виде эссе и сдать мне на следующем занятии. Ясно?
Он перевел взгляд на Грейнджер. Та смутилась, но все же задала вопрос:
— В нашем учебнике не сказано, как зависит качество зелья от времени сбора крапивы… Вы не могли бы уточнить?
Это первый курс?
— В библиотеке есть неплохое издание как раз о сборе растительных ингредиентов, мисс Грейнджер, — он написал на листке название и передал любознательной девочке. Та не выдержала:
— Спасибо, профессор, а как вы так быстро запомнили — и нас всех, и где чей котел?
— Второй вопрос?
— Извините, спасибо, профессор, — потупилась девочка.
— Тренируйте память.
— КАК??? — пять пар жадных глаз буквально впились в него…
Они что, у него всю программу Хогвартса скоро потребуют? Зря он на вопросы согласился, вот ведь уже так и норовят на шею сесть!
— Если ваша память так нуждается в развитии, задайте эти вопросы вашим уважаемым деканам. Уверяю вас, они вполне владеют информацией.
Ну ладно, последний остался. Он нехотя перевел взгляд на Гарри.
— Профессор, извините… У меня… тоже просьба.
«Он что, этот щенячий взгляд специально репетировал? Давай уже», — обреченно подумал зельевар и поощрительно кивнул.
— Помогите мне, пожалуйста… Я очень плохо вижу и поэтому мне трудно читать, — выдал красный, как рак, Гарри.
— Почему вы не обращались к колдомедикам?
— А это кто?
— Та-а-ак, Поттер, садитесь, рассказывайте.
— Эээ, что рассказывать, профессор?
— Как вы дошли до жизни такой.
Гарри завис. Страшный профессор оказался, во-первых, не совсем страшным, а во-вторых, кажется, ненависть к нему только изображал. Вот сейчас он просто сидит напротив и удивляется. А он, Гарри, не знает даже, с чего начать. И он не хочет жаловаться!
К счастью, на выручку пришла Айрин. Она за пять минут изложила историю его незатейливой и несчастливой жизни так, что ему оставалось только кивать. Снейп, слушая и глядя на него, мрачнел и мрачнел, затем, видимо, не выдержав, встал и нервно прошелся по классу.
У него не было слов. Ни приличных, ни неприличных. Долохова бы сюда, у него как-то так душевно выходило… Хотелось оторвать Дамблдору бороду и заавадить самого себя, но ни то, ни другое не представлялось возможным. А дети ждали. Мляяяя…
— Идем в больничное крыло. Вашими глазами должны заняться специалисты. Так что, скорей всего, после вам нужно будет попасть в Мунго. Это лучшая лечебница волшебного мира. Хотя…
«Я же могу припомнить Сметвику должок и ускорить процедуру», — подумал Северус.
— Мистер Поттер, я напишу знакомому колдомедику и передам, когда он сможет вас осмотреть. Возможно, даже в Хогвартсе.
— Спасибо! Большое спасибо, профессор Снейп!
«Да что ж ты, мальчик, смотришь на меня, как на воплощение Мерлина!.. Нашел, кем восхищаться. Шел бы уже…»
Он глубоко вздохнул. Пятеро детишек. И, похоже, одна совсем не детская проблема. А по поводу чего эти русские изображают лица, полные надежды? А.
— Заклинания очистки покажу на следующей неделе. После уборки класса. Мистер Лонгботтом, — он черкнул пару строк на листке и отдал его, — литература для вас.
Наконец, дети вымелись из кабинета, и Снейп тяжело вздохнул. Ноги сами несли его к директору: невероятно хотелось устроить тому скандал. Так, чтоб того наконец проняло…
«Но много ли пользы мне это принесет? А мальчишке?» — остановил сам себя Северус. И сел за письмо Сметвику. В любом случае, толку больше.
========== 9. Рождение юных партизан ==========
— Уж полночь бли-зит-ся, а ветер-ка всё не-е-ет, — перефразируя арию из «Пиковой дамы», напевала себе под нос Софи, стараясь завернуться в руки Алекса: так было гораздо теплее.
На них «косили лиловым глазом» все соседи: как же, «слизерин в объятьях гриффиндора»… но, памятуя про отповедь, что эти двое дали всем вчера, молчали. И сами начинали понемногу жаться друг к дружке — холодно, блин!
«Неформальный момент» заметила преподаватель, давно закончившая обычную вступительную речь и уставшая уже со все уменьшающейся надеждой смотреть в хмурое ночное небо. Она удивленно подняла брови, увидев разного цвета шарфы на приобнявшихся детях, и… ничего не сказала. Но подумала, что и сама бы не отказалась, чтобы сзади стоял кто-то высокий, а главное, теплый… Промозглый ночной ветер, постоянный житель Астрономической башни, пробирался под мантию, но холод уже отнюдь не бодрил, как в начале урока.
По учебной программе первого курса предполагалось, что в полночь по средам дети должны изучать ночное небо с помощью телескопа (ага, двадцать человек на один нормальный телескоп — то, что они привозили с собой, годилось только на игрушки), учить названия звезд и их местонахождение, рисовать траектории движения планет. А то, что ночь среды далеко не всегда совпадает с хорошей погодой, особенно осенью в Шотландии, увы, никого из педсостава Хогвартса особо не волновало. Кроме, конечно, Авроры Синистры.
Вот что она должна делать с детьми еще полтора часа, причем вместо сна?! Ладно, она сама была истинной «совой», и лечь спать в два ночи было для нее, в общем-то, нормой. Но дети? Был бы следующий день выходным, они б хотя бы выспались. Но никаких послаблений — завтра у них только что первого урока нет, но завтрак-то — всегда в одно и то же время. Аврора много раз выдвигала предложения переноса занятий хотя бы только на ясные ночи, но от нее лишь отмахивались.
Ну вот что, скажите на милость, ей сейчас показывать? Женщина злилась и уже хотела было плюнуть на все и отпустить детей, как девочка со Слизерина, та самая, что с гриффиндорцем, подняла руку:
— Можно вопрос, профессор?
И тут мисс Синистру озарило:
— Сейчас все идут за мной в класс, и я отвечаю на ваши вопросы.
— А у кого вопросов нет? — в голосе Рона зазвучала надежда…
— Те будут просто слушать. И записывать ответы.
В классе было существенно теплее, но и дети, и профессор все еще периодически поеживались под слегка отсыревшими мантиями.
— Профессор, а нельзя ли проводить уроки в Главном зале? Или там статическая иллюзия?
— Увы, там просто изображение участка Млечного пути, видимого с места, где стоит школа в декабре, когда зачаровывали зал, оно неизменно, — ответила она.
«Но… Как мне раньше в голову не пришло?! Там же действительно некоторые занятия можно провести…»
— Так зачаровать можно любой потолок класса?
— Да, конечно, это не очень просто, но вполне возможно.
— Тогда почему бы не сделать в замке свой планетарий?
— ?..
После рассказа о планетарии как таковом профессор Синистра почувствовала, что, кажется, жизнь удалась… или есть шанс на это.
Отогревшиеся дети радостно расходились по спальням…
***
Утром первокурсники обоих враждующих факультетов оказались как никогда едины в желании поспать. Но их ждал урок Защиты от Темных Искусств, которого новички ждали всю неделю. «Как же, это же, вроде, почти боевая магия», — думали они, пряча зевки в ожидании профессора Квиррелла.
Профессор вошел тихо, так что задний ряд, сидевший спиной к проходу, его даже не заметил.
Вступительная речь, несмотря на заикание лектора, заинтересовала, но не так чтобы очень. Объяснения же по поводу тюрбана и вампиров вообще не впечатлили… Невыспавшиеся ученики продолжали втихую зевать, но через некоторое время стали настораживаться и морщиться: до них донесся странный запах. Сначала скривились сидящие на первых партах, а за ними уже остальные.
— Неужели мы сегодня будем зомби упокоивать? — высказала предположения Ирка.
— Не может быть так сразу. Да и рассказывает он совсем не о том.
— Почему тогда так воняет?
— Профессор, можно вопрос?
— Д-д-да?
— Почему в классе так сильно стало пахнуть падалью с чесноком?
Вместо ответа профессор побледнел и вылетел из класса.
— Вот это номер…
— Что это с ним?
Вся пресловутая вражда осталась далеко за бортом. Пока первокурсники дружно перемывали кости профессору («…не верю я, что он вообще что-то может… какой из него путешественник, он от аппарации сразу в обморок упадет… а вы не заметили, запашок-то — от него!»), вонь действительно уменьшилась, так что последний вывод был принят единогласно. Профессора решено было вывести на чистую воду…
***
После занятий в выручай-комнате было целое «заседание» великолепной четверки в изрядно расширенном составе. Продвинутые русские, во-первых, нашли «выручай-комнату», а во-вторых, поставили неудобный и даже не так чтобы очень интересный, но… никуда не денешься, нужный вопрос. Так что примкнули к ним представители всех четырех факультетов, и не только первокурсники, причем «нейтралы» удивленно посматривали на нормально общающихся юных представителей «красных» и «зеленых». Какой-то четверокурсник-слизеринец даже попробовал было повоспитывать Софи…
— В морду дать — обидишься? — мягко поинтересовалась девушка.
Парень окинул взглядом мелкую хрупкую блондинку и фыркнул:
— Я девочек не бью…
— А я мальчиков бью. Особенно тех, кто говорит гадости про моего друга детства!
— Ну попробуй… — тот решил, что после пары девчачьих тычков попросту ее отшлепает.
— Не у всех на виду. После ужина за хижиной Хагрида.
— Ты что, меня на дуэль вызываешь, мелкая? — поразился тот.
— Много чести. Хочу просто надрать тебе задницу. Боишься?
Софи отвернулась от ржущего придурка, услышав, как Паньковы что-то вещают на публику.
— Вы чего от нас ждете — что мы будем такими же, как вы? — возмущался Юрка. — Мы уже кучу лет дружим, мы все из одной страны, мы учимся вместе с пяти лет!
— Как с пяти? — не выдержала девочка с Когтеврана.
Айрин зашептала что-то ей в ответ, делая брату знак, чтобы тот не прерывал мысль. Авось дойдет хоть до кого-нибудь.
— И вы серьезно думаете, что мы, оказавшись все вместе в чужой стране, в одной школе, но попав на разные факультеты, станем друг с другом враждовать? Попали бы вы в Россию, в другую школу… Даже если бы вы были с разных факультетов — вы бы с кем общались в первую очередь?
— А ведь правда, наверное, друг с другом было бы проще…
— Да я бы ни за что к слизню не подошел, хоть как! — возмущался Рон.
— Родничок зарос… — тихо прокомментировала Софи.
— И тщательно законопачен, — добавила Ирка.
— Ну и хрен с ним, — Юрка-Джордж повысил голос: — Все, желающие перегрызть друг дружке горло… плиз отсюда нафиг!
Внезапно стены комнаты пошли рябью, и через несколько секунд в ней не оказалось десятка человек, в том числе Рона Уизли, Кребба с Гойлом и еще нескольких человек с обоих факультетов-антагонистов. Драко, на удивление многим (и самому себе), остался. Поняв, что комната каким-то образом «слушается» Джорджа, все прониклись… И, наконец, можно было заняться делом, а именно — решить для себя тот самый вопрос.