========== Глава 4 ==========
Наступившее утро стало началом новой надежды для пары, мирно дремавшей в небольшой квартире-студии. Пусть у Готье не было больших денег, но был хороший вкус. Здесь можно было себя почувствовать ребенком, который очутился в домике, построенном саморучно с трепетом и нежностью, чтобы укрыться от чужих глаз и ночных монстров, а книги… Книги находились повсюду: на окне, на кровати, под подушками, на полу они вовсе были сложены высокими стопками, потому как шкаф уже не мог вместить в себя ничего. Это было маленькое убежище от мира, в котором хотелось бы остаться навсегда.
Они беспечно наслаждались друг другом, закрыв глаза на все проблемы. Дориану совсем не хотелось выпускать из объятий белокурого ангела, чья аккуратная головка покоилась на его груди, но осознание важности этого дня для его любимой не позволило бы ему весь день проваляться вот так вместе с ней, ничего не делая.
— Кристина… — тихо прошептал он, мягко обводя пальцем контур ее лица. Девушка сонно взглянула на него, едва приоткрывая глаза, и расплылась в блаженной улыбке, подтягивая к себе теплое пуховое одеяло.
— В твоих глазах можно утонуть, — проговорила она сиплым голосом, прижимаясь к Дориану плотнее, — какие же они красивые, — Кристина приподнялась на локтях и почти невесомо поцеловала его в кончик носа.
— Ты льстишь мне, — усмехнулся Готье, усаживаясь на кровати и бросая взгляд на настенные часы, — так, милая моя, знаю, тебе скоро нужно быть на репетиции, но мой кофе ты обязана попробовать!
— Я с радостью, — едва не мурлыча ответила девушка и лениво потянулась, — пока соберусь, — мягко улыбнулась Кристина и взяла в руки телефон.
— Ах, кстати, со мной вот что приключилось, — Дориан загадочно улыбнулся, поставив турку на огонь, — после кастинга я встретил самого Дестлера, — парень потерянно развел руками. — Не понимаю, он показался мне молодым, хотя его нотный клавир выглядел, будто пролежал на полке лет сто, не меньше.
— И правда… И какой он? Где вы встретились? — Кристина всерьез заинтересовалась личностью неизвестного ранее композитора и впилась жадным взглядом в парня, ожидая продолжения.
— Не поверишь, на парковке. Он вроде как ждал меня, — Готье расплылся в самодовольной улыбке, — сказал, что он восхищен нашим исполнением и…
— Стоп! Ты хочешь сказать, что он слышал нас? — перебила его Кристина, Дориан рассмеялся, наблюдая за оживленной девушкой.
— Постой, я не договорил. Он рассказал мне, что работает в театре и, кстати, видела бы ты, как он выглядел! — воскликнул парень. — На нем всё было чёрного цвета: строгий костюм, длинный плащ и, что самое интересное, маска, скрывающая почти все его лицо.
— Хотелось бы его узнать поближе. Надо спросить о нем в Опере, его обязаны знать все-все! — улыбнулась девушка и уткнулась в телефон, после чего скорчила недовольную гримасу:
— Чёрт его подери, — фыркнула Кристина, пролистывая множество пропущенных вызовов, — Рауль извелся весь, — усмехнувшись, она показала дисплей мобильного Дориану. Тот только покачал головой, поджав губы.
— Да пошел он, — парень улыбнулся Кристине, протягивая ей ароматный кофе в большой кружке, столь заботливо для нее приготовленный. Оставшееся утро они провели в тишине, за что девушка была благодарна Дориану: она могла думать только о театре и незримом маэстро, репетиция с которым должна была состояться в очень скором времени.
***
Коридоры театра приняли Кристину в свои объятия, и она засеменила по ним навстречу тайне, которая охватила её всю — Призрак. Он безумно пугал её, интриговал, а голос… Голос просто гипнотизировал девушку, и ей казалось, что она слышит его ежесекундно. Даже сейчас. Или это не иллюзия?
— Моё дитя, — мелодично пропел голос, едва Кристина ступила на порог гримерной.
— Призрак? — прошептала она, метнувшись к большому зеркалу. Девушка совсем не понимала, что с ней происходит, почему её так тянет сюда, к нему. В загадочности ли дело?
— Я боялся, что ты не придешь, — проговорил укрытый от глаз её гений, невидимо для Кристины облокачиваясь на обратную сторону зеркала, единственной их преграды, которую он дико хотел бы разрушить, но позже.
На секунду Кристине показалось, что его голос погрустнел, она могла бы даже представить себе, как тень печали легла на его лицо. Но какое лицо могло бы у него быть? Почему он хочет оставаться в тени? Она не была столь глупа, чтобы верить в привидения, она понимала, что именно он мог оказаться убийцей Буке, но что-то в нём влекло её, и она ничего не могла с этим поделать.
— Я бы так не поступила. У тебя есть имя? — нерешительно спросила девушка, несмотря на охвативший её страх.
— Нет… — откликнулся голос, немного погодя. Он не должен говорить ей правды.
— Почему ты прячешься? — рискнула спросить Кристина, почему-то ей показалась, что он не причинит ей вреда. Она хотела верить ему и доверять, пусть он не давал для того ни единого повода.
— Мой дом здесь, под землей, Кристина, — боль в голосе Призрака невозможно было передать, она почувствовала всю ту горечь, которая замкнута в нем, — мой дом — это мир мёртвых. Ты живая, Кристина, — из-за зазеркалья донеслась тяжелая усмешка, — а живые не должны видеть те трупы, что хранит в себе земля.
— Я не верю в это, — прямолинейно проговорила она, — я чувствую твою печаль, чувствую страдания. Чего же ты боишься?
— Моя дорогая, — призрак едва ли не взвыл, его сердце заполнялось светом, что исходил от этой девушки, — не заставляй меня, молю, пусть это останется моей тайной, — Призрак тяжело вздохнул.
— Я всё же буду ждать, — мягко прошептала Кристина, не дав ему договорить, — мой незримый Ангел музыки, — ей почему-то казалось, что он сейчас тоже улыбается, как и она, как если бы между ними была какая-то связь.
— Я беру на себя ответственность за твой дебют, — вдруг заговорил он уже совсем другим тоном, — Кристина, ты, как никто другой, подходишь на эту роль. Я так и вижу тебя той самой Маргаритой, такой же наивной и скромной. Карлотта бы никогда не смогла сыграть её. Мы можем начать?
— Да, но можно вопрос? — прощебетала Кристина, смущенно улыбаясь. Она решила, что никто не знает о загадочном композиторе лучше, чем сам Призрак Оперы.
— Конечно, — вкрадчиво ответил маэстро, в нем взыграло любопытство.
— На кастинге я исполняла некий «Триумф Дон Жуана», понимаешь? — к горлу Призрака подступил ком, он кивнул, а затем осекся, что Кристина не видит его, но та продолжила:
— Композитора зовут Эрик Дестлер и он работает здесь, в театре. Ты знаешь о нём? — сердце его пропустило удар, соврать своему ангелу он не был способен, но и сказать правду — нет, он не сможет.
— Кристина, — произнес он, голос предательски дрогнул, но он сказал лишь:
— Арию Маргариты, пожалуйста, — ответил он, облокотившись на стену. Потерянный взгляд и безмолвное непонимание — рано, Кристина. Слишком рано.
***
Рабочий день Готье подходил к концу, когда у дверей его магазинчика раздался визг тормозов Бугатти. Дориан выглянул из окна и довольно усмехнулся: примчался крысеныш. Громко хлопнув дверцей, Рауль резко одернул дорогой пиджак из твида и быстрым шагом направился внутрь книжного магазина.
— Готье, — пренебрежительно хмыкнул де Шаньи, опираясь руками на заваленный кипой журналов прилавок.
— Я Вас слушаю, — ухмыльнулся Дориан, подливая масло в огонь, — Вам что-нибудь посоветовать? — Рауль сорвался с места и, шустро обойдя стойку, вплотную подошел к парню, хватая того за ворот рубашки.
— Мало тебя разукрасили, Готье, — прошипел он сквозь зубы, крепко прижимая парня спиной к стене, — надо было добить. Я знаю, что ты был с ней этой ночью!
— Надо было явиться самому, а не прятаться, как последний трус, — ответил тот спокойно, мягко отталкивая Рауля. — Что еще ты хочешь? Снова пришлешь своих ребят?
— Я бы не смог тебя ударить, — вздохнул де Шаньи, отступая на шаг, воспоминания о прошлом постоянно пожирали его изнутри. — Ну, почему, Дори? Я так сильно люблю её, я бы весь мир положил к её ногам, и тут явился ты, такой правильный, такой на неё похожий, дал ей всё то немногое, о чем она попросила.
— Ты сам её потерял, — проговорил Готье, вглядываясь в глаза Рауля, — она молила тебя о поддержке, неужели ты не понимал? Ты оставил её в самый ответственный момент, о какой любви ты говоришь, Рауль? Ты противоречишь самому себе, — добавил он и направился к ветхой двери, закрывая её на замок.
Осознание правоты старого друга тяжело ранило де Шаньи, он опустился в мягкое кресло и закрыл лицо ладонями. Неужели всё так и кончится? Просто уйти.
— Я не знаю, Дориан, — едва слышно проговорил Рауль, — не понимаю, как ты мог смотреть на меня вместе с ней. Я не такой, я не могу справиться с этим, меня охватывает ярость.
Парень остановился напротив де Шаньи, скрестив руки на груди. Рауль был не прав, он держал всё внутри себя, и его буквально разрывало от всепоглощающей боли. Он прикусил губу, прикрывая глаза — эти раны еще не затянулись.
— Прости меня за тех ребят, — подал голос Рауль, глядя куда-то сквозь Дориана, — я поступил подло как с тобой, так и с ней. Я уеду.
Каждое слово давалось младшему де Шаньи с трудом, он не был достаточно сильным для этого. Дориан будто бы снова оказался перед тем маленьким мальчиком, который знал цену дружбе и любви, который мог пожертвовать всем для благополучия близких. Ностальгия. Внезапный порыв и крепкие объятия.
— Я был ублюдком, мне так жаль, — выдохнул Рауль, обняв его в ответ, — я буду скучать по вам.
— И я, — тихо ответил Дориан, — надеюсь, ты будешь очень счастлив, где бы ты ни был.
***
Разговор с другом детства погрузил Рауля в абсолютную тоску, меньше всего ему хотелось сейчас видеть кого-либо. Улицы Парижа казались какими-то чужими, давящими, его единственное желание — укрыться где-нибудь, остаться в одиночестве. Он медленно брёл по бульвару Мадлен, изредка окидывая взглядом аляпистые витрины брендовых магазинов — от них сейчас тошнило. Тошнило от всего. В первую очередь от самого себя. Хотелось ли ему попрощаться с Кристиной? Он не знал этого наверняка. Он боялся, что не сдержит своего слова. Боялся сорваться. Яркие витрины всё больше нервировали де Шаньи, он резко повернул на другую улицу и усмехнулся: улица Скриба, действительно, его путь никак не мог оказаться иным. Чёрт с ним. Невежливо уезжать не попрощавшись. Ускорив шаг, он направился прямо к величественному зданию Оперы Гарнье, которую в глубине души так ненавидел. Это пошло с самого детства. Де Шаньи всегда считались родом аристократов, так что ни одна премьера не обходилась без участия их семьи, поначалу маленькому Раулю даже нравилось, в то время как Филипп не находил оперу интересной вовсе. С годами все стало точно наоборот, младшему де Шаньи стало скучно, старшему полюбилась атмосфера театра. Рауль остановился у здания Оперы и окинул её скептическим взглядом, он не разделял восторга других.
Быстро взбежав по широкой лестнице к парадному входу, де Шаньи прошел внутрь.
— Рауль! — окликнул его знакомый голос откуда-то сбоку. Парень резко обернулся и увидел приближающегося к нему брата. — Что ты здесь делаешь в такое время?
— А я… — младший де Шаньи не собирался пока говорить о своем решении, но брат застал его врасплох, — я хотел попрощаться, хочу уехать, проветриться, — Рауль выдавил из себя откровенно фальшивую улыбку. — А что ты тут делаешь? Снова пасёшь Карлотту? — старший де Шаньи предпочел проигнорировать последний вопрос.
— Ищешь Кристину? — поинтересовался он невзначай. — Она в гримерной, очень занята репетицией, — проговорил Филипп, скривив лицо, он не мог себе представить какую-то неумеху примой, и его злило решение директоров о рокировке в постановке.
— Спасибо, — коротко ответил Рауль и постарался ретироваться как можно скорее. Он шел по расписным коридорам театра, раздумывая о том, что он мог бы сказать Кристине. Извиниться, проститься и уйти? Даже это казалось ему невыполнимо сложным. Остановившись у нужной двери, он было хотел постучать, но что-то остановило его.
— Дитя моё, что беспокоит тебя? — красивый мужской голос донесся из-за двери.
— Я так страшусь премьеры, — послышался мягкий голос Кристины, — Ангел мой, если бы ты знал.
Голова Рауля закружилась, а земля будто бы ушла из-под ног. Кто это мог быть? Он буквально только что покинул магазин Дориана, к тому же, голос не казался ему знакомым. Де Шаньи качнул головой в непонимании. Он прижался к двери и вслушался в разговор:
— Тебе не о чем беспокоиться, ты прекрасна, — вторил он ей, Рауля сводила с ума та нежность, которой был пропитан его голос, — я верю, что в день премьеры зажжется новая звезда, — он услышал заливистый смех Кристины, поистине счастливый смех, от которого сердце Рауля разбивалось на тысячи осколков. Он не сможет прийти к ней теперь, как и не сможет рассказать об этом Дориану. Произошедшее выбило его из колеи, и он сорвался с место, уходя прочь от Оперы, от Кристины, от чувств, выжигающих дыру внутри него.
***
Огни Гранд-Оперы начинали постепенно гаснуть, но жизнь в театре била ключом. Хористки и балерины во всю репетировали под строгим руководством мадам Жири. До премьеры «Фауста» оставалось всего ничего, и потому в здании Оперы царил настоящий хаос. Рабочие сцены готовили невероятные декорации, а портнихи уже заканчивали костюмы для большей части труппы.
— Мадам Жири! — крик одного из директоров привлек всеобщее внимание. — Мадам Жири!
— Мсье Моншармен, Вы что-то хотели? — Антуанетта кратко кивнула ему, готовая его выслушать. Впрочем, ей уже было заведомо известно, о чем желал поговорить Арман.
— Прошу Вас, — он приблизился к ней и, подхватив под руку, повел подальше от балетной труппы, — объясните, что за дурдом происходит в этом театре?! — нотки мольбы скользнули в его голосе, он отчаянно вглядывался в ее глаза.
— Я предупреждала Вас о нём, — заявила женщина, окинув безразличным взглядом директора, глаза которого то и дело бегали в панике, — платите ему жалование — двадцать пять тысяч евро в месяц, оставляйте ложу номер пять пустой и всегда к нему прислушивайтесь. Только тогда Вы можете быть уверены, что он не причинит никому вреда.
— И так было всегда?! — вспылил Моншармен. — Неужели никак нельзя избавиться от него?
Мадам Жири лишь горько усмехнулась.
— Я бы не рискнула, — ответила она, отведя глаза. — А теперь, простите, репетиция должна продолжаться, — Антуанетта изящно развернулась и удалилась к своим подопечным, оставив директора теряться в сомнениях.
***
Аплодисменты раздались из-за зеркальной глади:
— Брависсимо! — восхищенно воскликнул Призрак. Сейчас голос Кристины звучал идеально в его понимании — это была Маргарита. Вся чистота живого мира, его радость и простота слились воедино в исполнении Даае. Всего день под руководством музыкального гения совершил волшебство и превратил никому неизвестную студентку в будущее Гранд-Оперы. Пусть теперь Кристина валилась с ног от усталости, но она была невероятно счастлива и горда собой. Она и не могла представить себе, что способна на такое. В этот день Призрак приоткрыл для нее врата в царство музыки, и Кристина всецело отдалась ей.
— Это невероятно, — радостно произнесла она, опускаясь на мягкую кровать, — просто сумасшедший день! — ответом ей послужил сдержанный смех Призрака. — Даже нет сил идти до дома, — добавила девушка, прикрывая глаза в блаженстве.
— А ты останься, — вкрадчиво предложил он ей. — Я буду приглядывать за тобой.
— Обещаешь, что будешь неподалеку? — играючи спросила Кристина, лукаво покосившись на зеркало, как если бы могла взглянуть на своего невидимого собеседника. — А то тут немного неуютно.
— Обещаю, — заверил он её, тепло улыбнувшись её сверкающему взгляду.
— Спасибо, — ответила она, сонно потягиваясь, — откуда такой талант? — любопытство Кристины взяло верх над её желанием поспать, к тому же, ей было безумно интересно узнать о нём хоть что-то.
— Ты действительно хочешь знать? — горько усмехнулся он, но решил рассказать правду. Не всю, конечно, но хотя бы отчасти:
— Музыка — это всё, что у меня есть, моя единственная отрада, единственный шанс открыться миру. Наверное, я был рождён для этого, — пояснил он девушке, — а благодаря тебе, моя музыка обрела лицо.