— Охотится, — неожиданно подтвердил Лаватейн. — Я пока не знаю, кто или что… Но к нам определённо приближается какая-то потусторонняя дрянь.
«Ещё не Дьявол, — убеждала себя Энджел. — Ещё слишком рано для Дьявола. Значит, что-то рядовое».
Но кое-что её насторожило.
— Откуда ты это знаешь?!
— Мне кажется, — не очень уверенно сказал Хоук. — Вроде нам положено полагаться на предчувствия, верно?
— Да… — Энджел осадила саму себя. Скорее всего, он прав. Первых чутьё не подводит. — Ладно, думаю, пока опасаться нечего. Если что-то выйдет из-под контроля, мы об этом узнаем. И к тому моменту я уже точно вернусь.
— Когда ты улетаешь?
— В ночь, через два с половиной часа. Скоро подъедет такси. — Она без особого энтузиазма посмотрела на распакованную лапшу. Нужно как-то это съесть, а она давно отвыкла от пищи быстрого приготовления. С Шоном, конечно, только такое и ели, но… — Что ты делаешь? Прямо сейчас?
— Слушаю твоё недовольное сопение в трубку, — подколол Хоук. — И жду, пока сгорит моя яичница. Если что, у нас тут время завтрака.
— Я бы сейчас всё отдала за твою яичницу, — в сердцах воскликнула Энджел, отталкивая коробку со своим непочатым ужином. — Здесь семь вечера…
— А здесь — семь утра. Классно, скажи? Мы слышим друг друга и отвечаем друг другу, при этом находимся на разных континентах, и я опережаю тебя на один день. Разве это не чудо?
Энджел затаила дыхание.
— Конечно, чудо.
***
Десятый мир,
США, Нью-Йорк
2025 год
Самолёт приземлился мягко: наверное, такой идеальной посадки Энджел ещё никогда не видела. По традиции поаплодировав пилоту вместе со всеми, она пропустила толпу и вышла. Горячий воздух из турбин ошпарил её лицо, но помимо бензина и сильного ветра чувствовалось кое-что ещё — запах другой страны. Невообразимо близкий запах Нью-Йорка.
Энджел нравились аэропорты, хотя она бывала здесь не так уж часто. В Девятом мире такого транспорта попросту не было, а здесь она путешествовала только к матери — из разных стран и обратно. Что-то в этих битком набитых зданиях, гудящих людях привлекало её. Рокот колёс каждого чемодана и гул самолётов, заоблачные цены в сетевых кофейнях и заблудившиеся туристы, залы ожидания с видом на взлётную полосу… Всё это было по-своему прекрасно.
Как ни крути, она была рада сбросить с себя китайское платье, убрать драконов в шкаф и облачиться в любимые джинсы, кроссовки и рубашку с длинным рукавом. Рубашка на самом деле была мужская — странный подарок на день рождения от Кендалла Лайта. Но девушке она очень шла, собственно, из-за того, что она была девушкой.
Подняв солнцезащитные очки на лоб, Энджел покатила за собой маленький чемоданчик, отправляясь к выходу.
После встречи с богиней и её жрецами реальный мир казался ей нереальным. Ненастоящим. Неестественным.
Вот эта женщина с ярко-розовыми губами, вон тот плачущий ребёнок, те туристы, эти путешественники, эта стюардесса, забежавшая выпить кофе.
Все они ничего не знают о богах, о нечисти, о Дьяволе.
Они живут беззаботной жизнью, не зная, в какой момент будет совершена атака. Более того, они не знают даже о том, что атака будет совершена.
Чувствуя на своих плечах ответственность за жизнь простых смертных, Энджел опустила плечи, но тут же встрепенулась — в этот раз она сама выбирала свою судьбу.
— Такси не нужно? — к ней подошёл улыбчивый светловолосый парень с бейджиком таксиста.
— Нет, спасибо, — точно так же Энджел пришлось вежливо отклонять десятки других предложений. Да, на выходе из аэропорта было тяжеловато.
Выйдя из главного здания, она встала в стороне от основного потока встречающих и уезжающих, залпом осушила половину бутылки воды и, присмотревшись повнимательнее, чуть не подавилась своей водой: машина с поднятыми тонированными стёклами строго напротив принадлежала шефу. Хоук ждал её, прислонившись к дверце со стороны тротуара, и приветливо улыбался.
— Почему ты не предупредил? — то ли радостно, то ли обиженно воскликнула Энджел, кидаясь к нему с чемоданом. — А если бы я не заметила?
— Я бы тебя догнал и похитил, — объяснил Хоук, забирая чемодан и пряча его в багажник. Не понимая, что она делает, Эндж вцепилась в его рубашку и рассмеялась. Ткань салатового цвета была такой же мягкой, как улыбка Хоука. — Вообще, представляешь, я проторчал здесь три часа, потому что другой рейс из Пекина вылетал почти в то же время, что и твой, — тараторил шеф, обнимая её за талию и гладя по голове. — И если бы там была ещё одна сногсшибательная брюнетка, ей-богу, знаешь, это же опасно, я мог и перепутать, а мы долго будем обниматься в компании выхлопных газов?
— Да почему ты всё время портишь момент? — не в силах удержаться, хохотала девушка. — То клизма, то, видите ли, выхлопы!..
— Так тебе приспичило повиснуть на мне прямо у машины, — замахал руками Лаватейн, направляясь к сиденью водителя. — Залезай, пожалуйста, и включи кондиционер, а то задохнёмся, тут очень душно…
Они тронулись с места, выруливая на нужное шоссе. Энджел закатала рукава рубашки: ночной Бейджинг был куда холоднее раскалённого днём Нью-Йорка. Кондиционер медленно усиливал мощь. Окинув взглядом салон автомобиля, она почему-то вспомнила старую машину капитана Сноу, на которой они разъезжали в Японии.
— И ни одной фотографии? — изумился шеф. — Неужели твои родственнички такие тихие люди?
— О чём ты? — не поняла Энджел. Представить Ан Ли, делающую селфи, было свыше её сил.
— Я просто завидую! Если бы я хотя бы на один день съездил к тётушке Маргарет, то вернулся бы с увесистой пачкой фотографий, ну, знаешь, маленьких таких, из Полароида, потому что она ни дня не может провести, не запечатлев своего дальнего кузена в какой-нибудь нелепой позе…
Энджел счастливо зажмурилась. Звонкий неумолкающий голос Хоука сплёлся с шумом мотора и звуками оживлённых улиц, проносившихся за окном одна за другой.
Они защитят Десятый мир, чего бы это ни стоило.
========== Часть III. Глава IV. Если бы ==========
Nosce te ipsum.
Познай самого себя.
Десятый мир,
США, Нью-Йорк
2024 год
Шон в сотый раз прокручивал на DVD старые фильмы Marvel, когда ему позвонили из дома. Консерватор-отец обычно пользовался телефоном, но, видимо, сегодня в семье главенствовал кто-то другой, поэтому звонок раздался по Скайпу. На столике как раз стоял спящий ноутбук. Шон даже не успел прибраться: он целый день валялся на диване в окружении смятых пакетов от чипсов, банок колы, подушек, дисков и запасных пультов. Энджел куда-то скрылась с самого утра, и ей не довелось увидеть, в каком бардаке теперь восседает брат.
С сожалением поставив паузу на душещипательной беседе Тора и Локи, Шон принял вызов. На весь экран отобразилось счастливое лицо младшей сестры.
— Привет! — прокричала она, но сквозь помехи добрались не все слоги. Связь между мирами была ужасная, несмотря на близость Девятого и Десятого и технический прогресс. Шинни была точной копией матери с её густыми волосами цвета воронова крыла, тонкими губами и неприметным носиком. Собственно, Шон не сильно отличался от них, только его кожа была не смуглой, а болезненно-бледной. — Давно не виделись!
— Ни разу не виделись, — шутливо поправил её Шон, безуспешно пытаясь улучшить качество изображения. В самом деле, когда его забрали из Red Sky, семья благоразумно осталась дома — жилища в Десятом мире им никто предоставить не мог. О рождении младшей сестры Шон узнал от Энджел, когда она впервые приехала в Японию и представилась отрядам. Где-то через неделю дошло письмо от отца. Созванивались они из соображений холодной аристократической вежливости: кроме Шинни, никто не горел желанием поддерживать связь. — Как дела?
— У меня каникулы, — похвасталась школьница. — В следующем году будем выбирать специальность, представляешь? Папа не хочет, чтобы я ехала к тебе, но там же не опасно, правда?
— Опасно, дурочка. Поэтому я здесь… — сообразив, как это звучит со стороны, Шон замолчал, но было уже поздно.
— Ооо, братик уже спас мир?
— Да-да, — вздохнув, он кивнул пару раз, потому что повышать голос для лучшей слышимости порядком надоело. Раньше он бы первым делом похвастался каким-нибудь выдуманным подвигом, но теперь понимал, что хвастать как-то нечем. Последнее крупное задание, оно же — первое, оказалось для него не менее крупным провалом. А новых миссий на горизонте не виднелось: поэтому он и торчал дома, спасаясь от уличной жары.
Хотелось расспросить родителей о специальности Шинни, но, кажется, их не было дома. Шон понимал, что на одной планете могут сосуществовать страны с разным уровнем развития, но не признавал такой же логики в обширной паутине миров. Он с горем пополам получил высшее образование — из-за хорошей успеваемости и вечных переездов на год раньше ожидаемого — и был, по сути, переводчиком, хотя пока эти навыки пригодились лишь в Японии. Сестру же в Девятом мире ожидал небогатый выбор: сельское хозяйство, медицина или связи с Иномирьем. Более простые должности не рассматривала гордая мать, о сложных беспокоился отец, поскольку они были более опасными, чем фермерство или ветеринарство.
Если выбор падёт на связи с Иномирьем, им даже доведётся увидеться в реальной жизни. Но, зная беззаботный характер и слабую тягу к знаниям своей младшей, Шон на это не рассчитывал.
И Шинни совсем не верила в его существование.
«Это чувствуется очень хорошо. Я для неё словно сказочный персонаж, которого придумали мама с папой. И сам факт видеозвонка — всего лишь фикция, интерактивное подтверждение того, что меня как члена семьи никогда и не было».
Они знали друг о друге слишком мало, чтобы быть семьёй, и держались за призрачные кровные узы, как за последнюю спасительную соломинку для утопающих. Шинни ничего не знала об Энджел, да она бы и не поверила в сестру-со-стороны. Отец слабоват характером, чтобы правильно понять их ситуацию или хотя бы выразить своё мнение, а матери такой расклад точно не угодил бы. Так что Шон ограничился кратким сообщением о том, что он переехал в другую страну и даже получил там работу на постоянной основе.
— Мама сказала, чтобы ты как-нибудь заехал к нам, — не понимая намёков на плавное окончание разговора, трещала сестра. — Но папа говорит, что это невозможно, потому что…
— Как же ты бесишь-то меня, — тихо огрызнулся Шон, неподвижно глядя в экран. его не было слышно — и, судя по лицу Шинни, видно тоже не было. Отписавшись внизу, что слышно одни фоновые шумы, Ламберт с облегчением захлопнул крышку ноутбука, откинувшись обратно на диван.
«Бесполезные разговоры. Никому не нужно родство. Стали мне звонить, как только поняли, что из моей нынешней работы можно извлечь выгоду… Разве так семья должна поступать друг с другом?»
Он не знал ответа. При слове «семья» на ум приходили совсем другие люди.
Раздался звонок в дверь.
— Эндж, у тебя есть свои ключи! — прокричал он в коридор, полагая, что снаружи будет слышно. — Я так удобно лежу…
Но звонок повторился, и пришлось вставать. Босиком, в шортах и растянутой футболке с щитом капитана Америки, Шон пошёл открывать, надеясь, что это не Эмили.
— Тебе нравится выглядеть как бомж? — хмуро спросил Эйден, брезгливо его осмотрев. — Боюсь представить, что в квартире.
— Не ходи туда! — Шон бросился ему наперерез, но гость уже увидел замусоренный диван и безнадёжно закатил глаза. — Да, я бомж, но в душе — настоящий аристократ. И вообще, всё чистое, в том месяце стирал…
— Если Энджел переедет от тебя, я буду последним, кто обвинит её в этом. — По-хозяйски смахнув со стола любимые сухарики Шона, Картер поставил туда принесённую с собой кастрюлю макарон. — Кстати говоря, она сегодня вернётся поздно и просила приготовить тебе нормальный ужин.
— Спасибо, — вздохнул Ламберт, зная, что спорить с ним бесполезно. — Куда ж она от меня переедет… И куда вообще собралась допоздна?
— Ты ещё более слепой, чем я думал.
Не поняв сути оскорбления, Шон рыбкой кинулся обратно на диван, не намереваясь вставать с него до вечера. Разговор с сестрой оставил противоречивые чувства. Каждый раз он поначалу злился, а потом чувствовал себя виноватым.
«Я виноват перед ней в том, что не могу любить её? Или семья виновата, что сдала меня в Red Sky?» — за почти двадцать лет всё так запуталось, что Ламберт перестал искать вину и виноватых, но вопросы въелись в разум, преследуя его во сне и наяву.
— О чём задумался? — переместив кастрюлю на плиту, Эйден медленно помешивал макароны. — Крис Хэмсворт ждёт.
— А, да, — Шон рассеянно посмотрел на экран и на Тора. Включать дальше не хотелось. — Подождёт… я его всю жизнь смотрю… — Сев в углу дивана и подтянув к себе колени, он задумчиво спросил: — Как там Рейна?
— Она замужем. Так что даже не думай…
— Да не в этом смысле! Я что, только об этом могу думать?
Красноречивое хмыканье Картера говорило «да».
— Ну нет же… И всё-таки, как часто вы разговариваете?
— Иногда общаемся. — Эйден явно был удивлён темой разговора, но от разогрева еды не оторвался. — Рейна — единственная из нашей семьи, кто интересуется моей жизнью. Приходится отвечать взаимностью. — Помолчав, он продолжил: — Можно сказать, что медицина — наше семейное дело, и Рейна тоже работает в этой сфере. Она ветеринар. Но, конечно, в своём мире. А её муж занимается торговлей: кажется, они познакомились на выставке лошадей… Не понимаю, что она в нём нашла, но вроде человек надёжный. Ты опять ругаешься со своими?
— Не ругаюсь, просто меня бесит это двойственное отношение ко мне, — проворчал Шон. — Либо мы общаемся, либо нет, но эти звонки раз в два года и беседы ни о чём реально выводят из себя.
— Бывает и такое, Шон. Пойми, это невозможно, чтобы тебя любили все и всегда. Либо будь благодарен им за то, что помнят о тебе, либо перестань отвечать на звонки.
Ламберт закрыл глаза и повторил его слова про себя. Эйден говорил как обычно, но что-то было скрыто за кулисами привычно ровной интонации. Со стороны ничего нового: сколько раз его лучший друг играл в психолога, пытаясь выбить из непутёвого товарища природный эгоизм. Но что-то…
«Эгоизм».
Воспользовавшись своим шпионским даром, Шон подключил все доступные эмпатические способности и сосредоточился. Совсем недавно, день или два назад, Эйден очень злился и что-то хотел сказать ему. Но, похоже, успел передумать.
— Что я опять натворил? — невесело усмехнулся Шон, возвращаясь в реальный мир из путешествия по чужим эмоциям. — Скажи мне. Постараюсь исправиться.
— Не люблю, когда ты без спроса копаешься в моей голове, — проворчал Картер, всё ещё стоявший спиной к нему.
— Но ты же ничего не говоришь…
— Значит, не хочу говорить. — Быстро и бесшумно он накрыл на стол. — Иди поешь, пока я здесь. Хоть какая-то гарантия, что ты не будешь забивать желудок всякой дрянью.
Перебравшись за стол, Ламберт вооружился вилкой и уставился на Эйдена. Тот из принципа делал вид, что не замечает его взгляда. Некоторое время ели молча, с безветренной погодой на окном, застывшим кадром фильма на экране и остановившимися часами.
— Я идиот, да? — Шон настойчиво постукивал вилкой по краю тарелки, не притрагиваясь к оставшимся макаронам. — Наверное… ну, я всё время веду себя по-идиотски… В общем, я не понимаю, в чём дело, но, честно, это не специально. — Сбившись в логике собственных рассуждений, он смущённо поднял глаза. Эйден улыбался.
— Знаю. Никто не станет нарочно вести себя по-идиотски. Ты иногда не понимаешь, что происходит на самом деле, вот и всё.
— Это да, но… ты же всё равно на меня дуешься…
— Бессмысленное занятие. Такое же бессмысленное, как чувствовать себя виноватым, если не знаешь, что совершил. А вот если ты не доешь это, я действительно обижусь.
— Умеешь убедить, — хмыкнул Шон, спешно доканчивая ранний ужин. Свободной рукой он вытащил из кармана мобильник и открыл календарь. Начинался август. На ближайшей неделе был отмечен каждый день — парк, кино, торговый центр. У всех напоминаний был прикреплен контакт «Эми». Ламберт поморщился. Что-то было не так. Что-то… — Ты свободен в воскресенье?