О заведении для душевно больных преступников с незаурядным названием «Cygne Blanc» – Белый Лебедь, – девушка не знала ничего, кроме краткого сообщения одного из юристов клиники, который приехал забрать ее. Он рассказал об условиях содержания, процедурах, а также правилах поведения, от соблюдения которых зависела дальнейшая жизнь новой пациентки.
Мне не хотелось бы думать, что я застряну здесь надолго. Но по дороге к больнице, слушая полицейское радио, утопая в помехах, словно в болоте, я невольно начала понимать, что ошибалась. Из таких заведений не выходят здоровыми, безумие закрепляется в умах навеки…
Диагноз – ранняя стадия психоза с ярко выраженными вспышками гнева. Добро пожаловать, очередной буйный пациент! Лиза посмеялась бы над абсурдностью ситуации, ведь в мире едва ли не каждый десятый страдает такой болезнью. Из-за одного случая ее жизнь пошла по наклонной, а стоило держать себя в руках и не попадаться на крючок, на наживку.
Порой поступки определяют нас.
Не хотелось думать, что помимо раздражительности она еще страдает и необходимостью в повышенном внимании.
Яркий блик чиркнул по лицу, заставив Лизу зажмуриться, но когда она открыла глаза, то за высоким забором, опоясанным колючей проволокой, увидела высокие стены психиатрической лечебницы, от вида которой у нее пробежали мурашки. Когда-то заведение с достоинством носило имя Cygne Blanc, но со временем фасад посерел, оброс плющом и мхом.
Лиза не обращала внимания на переговаривающихся полицейского и юриста, вцепившись взглядом в шпили двух башен, тянущихся из-за макушек деревьев к небу.
– Выходим, мадмуазель, конечная остановку.
Юрист открыл дверцу, как настоящий джентльмен, чему девушка обязательно обрадовалась бы, окажись в другой ситуации. Она втянула через нос прохладный воздух, насыщенный сыростью и еловой сладостью, а затем перевела взгляд на мужчину, ожидающего снаружи. Высокий, в черном пиджаке и темной рубашке, будто кавалер, пригласивший леди на бал. Он выглядел уставшим, светлые глаза выражали спокойствие, которое и позволяло ему сохранять самообладание в этой работе.
– Не заставляйте меня повторять, – с доброй ухмылкой попросил он, отчего Лиза ощутила неловкость и выбралась из машины, которая тут же дала ход, едва захлопнулась дверца. – Ваши вещи отнесем к стойке регистрации, куда я вас и провожу. Дальше вами займется медицинский персонал.
Брюнетка потупила взгляд, уставившись на спортивную сумку, которую держал юрист – точно, ее вещи! Она про них и думать забыла, так и оставила бы в полицейской машине. Хотя, ее не покидала уверенность, что половину из них придется оставить за пределами здания по нормам безопасности.
Юрист подошел к КПП, небольшой будке, в которой находился угрюмый охранник. Незнакомец долгие секунды изучал документы новоприбывших, будто впервые видел мужчину у порога больницы, но все же позволил пройти.
У Лизы непроизвольно затряслись колени, она будто проснулась от долгого сна и оказалась на грани, что отделяла ее от реальности. Психиатрическая больницы, большая четырехэтажная постройка, уходящая вглубь леса с решетками на окнах первого и второго этажей.
Замедлив ход, Лиза остановилась перед гранитными ступенями, с тревогой смотря на массивные деревянные двери, за которыми – она чувствовала – творилось неладное. Ей было страшно, отчаяние постепенно закрадывалось в душу от понимания несправедливости, причины, по которой она здесь оказалась.
– Мадмуазель?
Лиза не ответила, продолжая упрямо стоять на месте и смотреть испуганным взглядом перед собой. Ей хотелось убежать, но здравый смысл напоминал, что подобный ход лишь усугубит положение.
Будто оказалась в прошлом, когда родители также отвели меня на порог больницы. Я никогда не была подарком, постоянно не оправдывала их надежд, когда мы переехали во Францию.
Будто меня подменили. А ведь я нормальная, мне здесь не место! Эти двери, они захлопнутся за мной и тогда не будет дороги обратно!
– Мадмуазель, – подойдя к девушке, мужчина устало вздохнул и попытался заглянуть ей в глаза. – Послушайте, мне известна ваша ситуация, причина, по которой вы оказались здесь. Вы сделали правильный выбор, в тюрьме вам не место.
– А здесь? – От волнения славянский акцент притупил французскую мягкостью, поэтому пришлось прочистить горло и встрепенуться, чтобы внятно ответить: – Здесь мне тоже не место.
– Я понимаю. Но другого выхода нет. Ведите себя спокойно, не впадайте в ярость, но… Не покажитесь им слишком нормальной, – улыбнулся юрист, ободряюще похлопав собеседницу по плечу. – Иначе они точно подумают, что с вами что-то не так. Покажите то, что у вас есть, а не позволяйте им строить свои диагнозы. И тогда через несколько месяцев вы уже будете дома. Идет?
Не позволять им строить свои диагнозы – здравая мысль.
Странным образом мужчине удалось успокоить Лизу, во всяком случае ноги уже не дрожали, как тоненьки веточки клена, и она уверенно кивнула, прежде чем Cygne Blanc принял ее в свои объятия.
23 апреля. 16:23
Франция, лечебница «CygneBlanc».
Атмосфера прямо как в детском лагере.
Только решетки на окнах вместо штор, а запах мочи и лекарств въелся в стены значительно глубже, чем аромат сосен. Лиза целый день провела в палате, сидя на скрипучей металлической кровати, обхватив колени. У нее были три соседки, на удивление также молчаливые и отрешенные, в чьи лица она боялась вглядываться, опасаясь спровоцировать. Но девушки не обращали на нее внимание: одна сидела у открытого окна, ловя мягкие лучи солнце, другая лежала куклой, а третья постоянно что-то бормотала. От страха перед неизвестным Лиза игнорировала шепот, но когда нервы успокоились, ее начал раздражать этот звук.
Хоть что-то.
Сравнение с детским лагерем пришло не случайно, чувство одиночества и замкнутости сковывало Лизу постоянно в незнакомой обстановке. Последнее лето в России она провела в одном из таких мест, рисуя пейзажи и чудных зверей. Возможно, с тех пор она долгое время не расставалась с карандашом и кистью, утопая в мире художественного искусства.
Жаль, реальность разбила все перспективы и мечты.
Ей до сих пор не верилось, что она находилась в тысячах километрах от дома, дело разрешили чересчур быстро, отчего Лиза ловила себя на мысли, что столкнулась не с простым бизнесменом. Так и не удалось узнать правду. Свою дальнейшую участь.
Медсестры – бесформенные роботы в белоснежных халатах и чепчиках – отвели ее в камеру, велели ждать дальнейших указаний и не буянить, иначе санитары в мгновение ока успокоят ее. Похоже, никто не решался выходить из себя – за минувшие часы брюнетка не услышала ни единого признака возни или драки.
Несмотря на мрачное предназначение этого места, природа здесь имеет определенный шарм. Может, она является наилучшим из врачей? Интересно… а можно ли и тут попробовать порисовать?
Страх отступил, слезы высохли – Лиза старалась плакать бесшумно, опасаясь разозлить соседок. На душе полегчало, и ей удалось выбраться из внутреннего мира, осмотреться по сторонам, заметить разводы на потолке, отметить отвратительный бежевый цвет плитки на стене. Но сквозь открытые окна задувал прохладный горный ветер, к которому брюнетка невольно потянулась навстречу.
Поднявшись с кровати и натянув на голые ступни выданные ботинки, Лиза разгладила складки на серой хлопковой форме и медленно вышла в центр комнаты. От влаги волосы начали виться, и без соответствующих средств для ухода следить за ними сложно – пришлось затянуть в хвост.
Женщины никак не отреагировали на ее жест, продолжая пребывать где-то в своем подсознании. Брюнетка рискнула подойти ближе к окну, где на тумбочке сидела женщина лет сорока с лицом, размытым временем и медикаментами. Приближение новой постоялицы вынудило отвлечься от лицезрения просторов и перевести взгляд в ее сторону. Никакой агрессии или раздражительности, однако пустота светло-зеленых глаз обеспокоила Лизу намного сильнее.
Глаза без души, без надежды.
– Вижу, ты пришла в себя.
Звонки голос, полный жизни, непроизвольно испугал Лизу, вынудив подскочить на месте и обернуться. В дверном проеме стояла медсестра, обнимающая пластмассовый планшет с бумагами. Несмотря на бледность кожи и белоснежный халат, она напоминала яркий мазок масляной краски на пустующем холсте. Светлые тонкие волосы убраны в низкий хвост, открывая овальное лицо, будто высеченное из мрамора. Выбеленные ресницы, светлая синева широко распахнутых глаз. Высокий лоб и нос казались глянцевыми от жирного блеска. Ничего примечательного, просто девушка, быть может, ее ровесница, но такая живая и… улыбающаяся.
– Привет, – поздоровалась медсестра, присутствие которой несколько шокировало новую постоялицу.
Неужели здесь есть живые?
– Привет, – слегка запинающимся голосом отозвалась брюнетка, вернувшись к своей кровати и опустившись на жесткий матрас.
– Надеюсь, у тебя все хорошо?
Лиза понимала, что блондинка старалась быть вежливой, однако абсурдность вопроса вынудила ее невольно усмехнуться и покачать головой, добавив:
– Настолько, насколько возможно у сумасшедшей.
Девушка постояла мгновение, оценивая обстановку. Лиза уж подумала, а не сглупила ли, позволив остроте слететь с языка, но в конечном счете собеседница присела на дальний край кровати.
– Меня зовут Илона Пойман, я медсестра, и буду наблюдать за твоим выздоровлением. Я не всегда буду поблизости, у нас график, но я постараюсь быть максимально полезной для тебя. Если у тебя появятся вопросы, то я постараюсь ответить на них.
– Пойман – это же не французская фамилия. Верно?
Прямолинейность слегка выбила Илону из колеи, вынудив Лизу выругаться про себя и надеяться, что ее не сочтут агрессивной. Но девушка лишь удивилась вопросу, а не обеспокоилась, и с наигранной озадаченностью ответила:
– Да, это фамилия моего отца. И Елизавета – тоже не звучит с французским изыском.
Лиза не сдержала смешок, он вырвался из горла приглушенным хрюканьем, чему она постыдилась, но не смогла перестать улыбаться.
– Элайза, а не Елизавета. Елизавета я по паспорту, но лучше просто Лиза, – поправила она медсестру, впервые за долгое время ощутив приятное тепло на сердце, а не жгучую тоску и страх.
– Хорошо, Лиза. Приятно познакомиться.
– Что ж… – Почувствовав, как цепи закрепощенности ослабевают, брюнетка выпрямилась, однако напомнила себе, что рано радоваться. Не позволяй им строить свои диагнозы. – А… что… что мне делать?
– Ты о распорядке?
– Да, ведь я не просто так здесь оказалась… – Лиза хотела обратить все в шутку, но вовремя передумала, устремив тоскливый взгляд на женщину, сидящую у окна. – Не просто так.
Илона проследила, куда он смотрела, и тихо вздохнула, едва уловимо прошептав:
– Я ознакомилась с твоим досье, Лиза. И я думаю, что не все там правда. – А затем более уверено добавила: – Что же касается распорядка дня, то он висит в коридоре рядом с пунктом дежурной медсестры – прямо по коридору. В основном режим такой: подъем в семь утра, осмотр дежурного врача, выдача таблеток и уборка комнат перед завтраком, в девять вас отводят в столовую, затем с девяти тридцати до часу происходит терапия и процедуры. В час обед, затем обязательный отдых в палатах, в четыре часа полдник, затем свободное время до ужина в семь часов. После прием таблеток, свободное время и отбой в десять вечера.
– Как в санатории…
– По сути так оно и есть, только… атмосфера другая, – задумчиво отозвалась Илона, просматривая записи в бумагах. – Завтра после завтрака у тебя встреча с психиатром, я приду за тобой и отведу в кабинет. Он сделает заключение, а вечером я тебе расскажу о твоих процедурах.
– Электрошоковая терапия? – попыталась пошутить Лиза, на что блондинка снисходительно улыбнулась и добавила:
– Не такие серьезные меры… Ах да, еще кое-что, пожалуй, одна из важных вещей. Ни под каким предлогом не покидай территорию своего крыла. Это прежде всего касается норм безопасности, поскольку… ты ведь понимаешь, что это психиатрическая больница для преступников, которых сослали сюда на лечение, а не в тюрьму.
– Мне может угрожать опасность?
– В стенах этого крыла – нет, здесь находятся наименее агрессивные, даже пассивные женщины. Если ты не будешь к ним приставать и навязываться, то они тебя не тронут. Ты можешь посмотреть карту, что висит в холле. Мы находимся в блоке А1, слева от нас расположен блок B1–тоже женское отделение, но уже для агрессивных пациентов. Каждый блок помечен буквами и цифрами: А – наименьшая угроза, B–для содержания агрессивных пациентов, С – для особо опасных. Цифра 1 – женское отделение, 2 – мужское. Остальное обозначено словами.
– А это разве не закрытая информация?
– План не подробный, так что сбежать не удастся. Он служит для пометок, куда не следует ходить. Поэтому, Лиза, настоятельно тебя прошу – не под каким предлогом не покидай территорию своего блока. Поняла?
В светло-голубых глазах, открытых льдинках, Лиза не заметила угрозы, однако томительное напряжение заставило ее согласно кивнуть и не возражать. Ей не зачем нарываться на неприятности, к тому же искать встречи с неадекватными личностями. Так что она кивнула.
– Чудно, – улыбнулась Илона. – Пока отдыхай. Если что понадобится, я на дежурном пункте. После ужина принесут лекарства.
– Поняла.
После того, как блондинка одарила ее очаровательной дружелюбной улыбкой, Лиза ощутила неприятное беспокойство, от которого ускорилось биение сердца. Она верила в искренность слов медсестры, ее улыбку и желание помочь, но что-то не давало ей покоя. Что-то предвещало беду.
23апреля. 23:49
Франция, лечебница «CygneBlanc».
Бесконечная шахта лифта.
Проработав на корпорацию Murkoff больше трех лет в должности юриста, Кристоф Боссэ успел понять, что в большинство дел лучше не совать нос, чтобы, как минимум, остаться при работе, не говоря уже о жизни.
Каждый раз, ступая в лифт с поручением спуститься в подземные лаборатории, Кристоф ощущал, как по спине пробегались мурашки. Душа кричала уносить ноги прочь, от того, как стрелка на табло лифта – раритетного, как само здание, – отсчитывала минусовые уровни, становилось не по себе. Ему там не место, ведь он обычный юрист, в чьи обязанности входило прикрывать грязь, которую разводила Murkoff, а не пачкаться в ней.
Когда лифт тряхнуло, знаменуя пункт прибытия, Кристоф отодвинул скрипучие створки, сложившиеся гармошкой. В подземном комплексе царил холод, исходивший от камня горы, в которой попросту проделали сеть ходов и искусственных пещер. Отделав полы и стены кафелем, проведя электричество и завезя оборудование, ученые назвали место полноценной лабораторий, в то время как мужчине оно более напоминало гробницу.
Охрана проверила его документы и попросила идти следом. Стандартная процедура, несмотря на то что его знали в лицо, здоровались и завязывали диалог во время ланча в столовой. Белый кафель мерцал бликами от ярких настенных ламп, издали доносилось гудение генераторов, остальные звуки, за исключением эха шагов, поглощала гора.
В отличие от лечебницы лаборатория была оборудована по последнему слову техники, как минимум автоматически отворяющиеся двери с электронным замком Кристоф миновал несколько раз на своем пути, пока не оказался в огромном кармане пещеры, оборудованным под лабораторию. У него всегда вызывало беспокойство это место, где по верхнему уровню, как на балконе, расхаживали ученые среди компьютеров, а внизу творилось представление.
Осмотревшись, Кристоф моментально нашел руководителя Cygne Blanc, скорее, по голосу, чем по броской внешности. Нестор Новак относился к тому типу людей, в которых с первого взгляда и не заподозришь криминальный авторитет, а точнее фигуру, в чьих руках находилась колоссальная власть. Невысокий мужчина с мелкой рябью седины, покрывающей круглую, как шар для боулинга, голову и серыми широко распахнутыми глазами, под которыми залегли синяки от недосыпания. При первой встрече Кристоф не увидел в нем ничего особенного, однако во время разговора поймал себя на мысли, что старался долго не смотреть ему в глаза, быть вежливым. В нем определенно сидел недобрый дух.