— Рвота и тошнота. Неделю уже. Мать ребенка две луны уже носит. Но плохо…
— Сейчас, постой здесь.
Она метнулась в дом и достала из сумки первую приглянувшуюся скляночку, надеясь, что это поможет. Заметив, что Урсула с интересом пытается разглядеть ее дом, она поспешила вернуться:
— Вот, — сказала Раннейген, протягивая зелье ей в руки, — три раза в день по четыре капли с водой. Если через пять дней не полегчает, тогда придется искать другое средство. Пускай пьет много воды. Поняла?
Урсула испуганно кивнула:
— Спасибо.
Раннейген кивнула в ответ и поспешила вернуться к зелью. Воды немного выкипело и ей пришлось чуть-чуть долить. Девушка помешала варево деревянным черпаком.
— Та-ак, — она провела рукой по своим волосам и отобрала четыре, — чтобы любимый мой рукою по волосам мечтам мои пройтись, — она бросила волосинки в котел, а затем взяла ножичек и вырвала ноготь с большого пальца. От боли она согнулась, схватившись за руку. — Чтобы в сердце его я с ногтями впилась, — процедила она сквозь зубы.
Затем она сделала небольшой надрез на указательном пальце и дала упасть в котел трем каплям крови:
— Чтобы кровью единою любовь наша связана была.
Она принялась помешивать зелье, которое приобрело розовый оттенок. Раны она помазала заживляющей мазью и перевязала. Когда зелье было готово, она сняла котелок с огня, и, подождав, пока варево чуть остынет, перелила в небольшую стеклянную бутылочку. Все было готово, оставалось ждать. В своей скуке, она и не заметила, как уснула.
Во сне ей слышались крики людей, звон оружия и плачь наполненный болью.
— Скорей, скорей! — Кричали во сне. — Бери оружие!
Она слышала рык. Крики во сне становились все громче и отчетливее. Раннейген была парализована от страха. Такого кошмара у нее никогда не было. Но вдруг, она стала приходить в себя, а крики все не уходили.
Наконец, кто-то с грохотом влетел в ее дверь, и она в ужасе распахнула глаза. Это был не сон. Девушка подорвалась с кровати и подошла к окну, осторожна отодвинув шторку. Солнце давно зашло, и только факелы источали слабый свет.
Деревня была окутана дымкой. Люди бегали туда-сюда, одни, чтобы скрыться, другие, чтобы ринуться в бой. Но, как она не пыталась она не могла увидеть, что стало причиной паники. Вдруг, она заметила огромное черное существо. Оно набросилось на женщину с копьем и прокусило ей руку.
Вместе с криками людей, не прекращался и визг домашних животных. Собаки отчаянно лаяли, но подходить к чудищу не решались. Одна сука все-таки бросилась на волка, но тот откусил ей бок и сильно швырнул в сторону.
Ранни в ужасе отскочила от окна, не зная, ей делать. Она застыла посреди комнаты и даже не сразу услышала стук в дверь.
— Да открой же ты! — в голосе незнакомца она узнала Иакова.
Девушка открыла дверь, впуская Иакова. С собой он принес Хильду. Раннейген немного опешила от такого, но делать было нечего.
— Клади ее на матрас, — сказала она, закрывая дверь. — Зачем ты приволок ее сюда? Она же больна, а там бойня…
— Она была у ручья. До дому далеко тащить было! — Огрызнулся он.
Раннейген вздохнула и села рядом с Хильдой. Та была в полусознательном состоянии.
Она не знала, сколько времени прошло, но затем все стихло. Не было ни криков людей, ни визга свиней, ни лая собак, слышалось только щебетание птиц, и от этого становилось легче. Раннейген не сомкнула глаз, но остальные кажись крепко позасыпали. Пару раз Иаков порывался выйти наружу, но ей кое-как удалось остановить его.
Девушка тихонько поднялась с пола и взяла свое зелье, невольно остановив на не свой взгляд. Впервые ее одолело сомнение. Травница положила зелье в сумку, которую перекинула через плечо.
Медленно и осторожно она побрела к двери:
— Все кончилось? — она резко обернулась. Иаков сидел на полу, прислонившись к стене. Взгляд его был пустой и печальный. Этим взглядом он смотрел на нее.
— Да, — тихо ответила она. — Оставайтесь здесь, я скоро вернусь. Многим, возможно, понадобиться моя помощь.
— Хорошо, — прошептал он.
Раннейген вышла наружу. Небо было ясным. Солнце неспешно поднималось вверх. Аккуратно она ступала. К ее удивлению мертвых было немного. Деревня теперь выглядела серой, в копоти и грязи. Кое-где были пятна крови. На одном из домов она заметила кровавый отпечаток, тянувшийся к низу. А под ним лежал труп.
Жалобное скуление привлекло ее. Ранни обернулась и увидела неподалеку, ту собаку. Она лежала на земле, а сбоку у нее торчали внутренности. Сука жалобно скулила, глядя на девушку. Раннейген подошла и склонилась над ней, даже не зная как ей помочь.
Неожиданно топор отсек собаке голову. Девушка испугавшись, отскочила и упала на землю. Светловолосый мужчина вытер пот с лица и подал ей руку:
— Не пугайся. Жаль ее, — сказал он, присев на корточки перед собакой, — всю ночь бедняга промучилась. А хорошая была псина. Бросилась в бой, когда, волк ее щенка задел.
— Вигге, — крикнул кто-то издалека, — помоги мне мать твою!
— Пойдем, — сказал он, вставая, — твоя помощь пригодиться. Убитых немного, а вот раненых… Впрочем, не бойся, все не так страшно, как тебе кажется, — он похлопал ее по спине.
Раненых вели в чертог. По пути к ним присоединился рыжеволосый мужчина.
— Э-эх, ну и ночка, — устало протянул он. — Хвала Фреи не так много жертв.
— Странный этот волк был, — заметил Вигге, — на людей не кидался. Крутился у дома Вильфреда.
— Ага, если бы не Кай, то быть может все бы и обошлось. Дурак! А сколько я ему говорил, о-ох, да все бестолку.
— Не нравится мне это, Ивар, — задумчиво протянул Вигге, — что ж это за волк такой, что даже скотину не подрал?
— Да, ну, сдается мне одного барашка у Торена он сцапал, — Ивар кивнул в сторону возмущающегося мужчины:
— Это был молодой баран, кто мне возместит ущерб! А, я спрашиваю, чем мне семью кормить, как деньги заработать?! — Его старалась унять его дочь, Маргрета, но напрасно.
В чертоге уже все собрались. К ним подошел Вильфред:
— Ну, наконец, а то мы вас заждались. Раненых трое, четверо пали.
— Да-а, видели, — ответил Ивар.
Раннейген принялась помогать раненым, внимательно вслушиваясь в разговор своих спутников.
— Ну, что, Вильфред, — начал Вигге, хлебнув пива из кружки, — сам видишь, без ведьмака не обойтись.
— Вижу, вижу, — раздраженно фыркнул староста. — Да только, где денег на это взять. Дорого нам это обойдётся. Сам видел, эта тварь не убиваемая.
— А что делать? — вмешался Ивар. — Вильфред у нас на пятерых хватит добра, чтобы ведьмака нанять. Сам видел сколько драгоценностей мы привезли с того берега.
— Хорошо, — нехотя согласился Вильфред. — Я пошлю кого-нибудь за ведьмаком, а вы объявите о походе, — сказал он вставая. — Выдвигаемся через четыре дня.
Закончив с перевязыванием раненых, Раннейген отправилась на поиски Кайя. Жители потихоньку приходили в себя. Люди выходили на дворы и обсуждали происшествие, виня в этом то черных, то духов. Утро было туманным, небо затянула тонкая пелена туч.
Вечером были похороны. Тела погибших обложили хворостом, полили маслом и сожгли. Раннейген стояла в толпе, измотанная этим ужасным днем, который казалось, будет длиться вечность. Среди людей она заметила Иакова. Осторожно, она коснулась дна сумки, где лежало зелье.
Когда все закончилось, люди по обычаю направились в чертог, но Раннейген желала остаться одна. Месяц был полный, и ей казалось, что он взывает к ней. Сиреной, он ее завораживал и придавал больше силы, но теперь она почувствовала слабость и легкое головокружение.
Странное ощущение влекло ее к воде. Она боялась уходить слишком далеко от деревни, но влечение было сильнее страха, и она отправилась к озеру. Оно было чуть дальше ручейка и лежало ниже от деревни. Блики луны игриво мерцали на поверхности воды, взывая ее к себе. Но Ранни ждала встречи. Она знала, что он где-то поблизости. Ждёт ее.
Но никого не было, и Раннейген сбросила одежду на берегу и осторожно зашла в воду по щиколотки. Вода была холодной, но она еще не успела отвыкнуть от этого, а потому не чувствовала дискомфорта. Наконец, она окунулась полностью. “Скажи, что мне делать?” — она взывала к матери-воде, но та молчала. “Я больше не ее дочь, — пронеслось в голове у неё. — Я предала ее. Теперь ни вода, ни земля, ни птицы мне не ответят”.
Она вышла, и начала одеваться, как вдруг в кустах, она заметила его. Он сидел и смотрел за нею все это время. Черный мех поблескивал серебром при свете луны. На секунду страх сковал ее тело, но так же быстро и покинул его. Она протянула руку:
— Иди ко мне.
Черный Морок повиновался. Она коснулась его головы, потрепав слегка за ушком. Он был ростом почти с нее. Морда его была на уровне ее ключиц. Зверь купался в ласке ее рук.
— Зачем ты оставил старого друида? Зачем пришёл сюда? Зачем ты это сделал? — говорила она, хотя уже и не знала с кем. Уж не сама ли с собой. — Они не виноваты. Оставь их, не причиняй им зла, — она обняла огромную черную морду, стараясь не заплакать. — Отпусти меня.
Будто поняв ее слова, Морок отпрянул и умчался прочь. Раннейген вздохнула, и казалось, огромная тяжесть упала с ее плеч и она, наконец, почувствует облегчение. Но предчувствие подсказывало, что это не так, и она разразилась громкими рыданиями. В конце концов, она отправилась домой, где усталость одолела ее, и она уснула.
Во сне своем она увидела белого волка с лошадью, что нес в зубах окровавленное мясо.
========== Иаков ==========
Иаков открыл глаза. Минуло четыре дня с того побоища. Иаков сел на соломенный тюфяк. Рядом стояла мисочка с чистой водой. Он умылся. Блики бледного солнца играли на поверхности воды.
Он прислушался к звукам в доме. Все уже проснулись. Бьорн собирался в поход, и Иаков почувствовал трепет в своей груди. Четыре дня тянулись долго и волнительно. Четыре дня он готовился бежать, планировал свой путь, разглядывая карту Бьорна. Он даже умудрился сделать карту для себя с помощью кусочка полотна и уголька. Она мало чем походила на оригинал, но по ней вполне себе можно было следовать пути.
Временами он прогуливался за деревней, пытаясь разглядеть дальние дороги. Себе он наметил путь по северной дороге. Вечерами, когда темнело и становилось холодно, он усаживался на скамье у дома и глядел в небо. Хильда приходила к нему каждый вечер тогда, и они сидели вместе.
Мысль о Хильде заставила его почувствовать укол совести. Он старался не думать о ней, но теперь, когда пришел долгожданный день побега, мысли о ней так лезли в голову. Обычно он отгонял их, вспоминая о своей матери и сестрах. Как они? Живы ли еще или война забрала и их? Ждут ли они его?
Но сегодня он решил не гнать Хильду из своей головы. Временами он думал, чтобы было, останься он с ней. Одобрил бы Бьорн? Раньше все эти мечты, легко отгонял вид Кайя, но какая разница теперь? Скоро он покинет это место, и никто не сможет забрать у него эти мечты.
Он пробыл здесь почти месяц, и за это время очень привык к этому месту и людям, что в нем были. Он носил такую же одежду, делил с ними стол, и все реже слышал в свою сторону «чужак». Островитяне оказались дружелюбным народом. И от того, что он собирается ускользнуть в ночи, как мышь, ему становилось совестно и противно от себя.
Умыв лицо еще раз, он вышел из комнатушки. Астрид помогала Бьорну накинуть меховой плащ. Из-за кольчуги и мехов, он казался гораздо больше. Черная борода заметно отросла, а сам Бьорн будто состарился. Глаза потухли, беспокойно глядели в пустоту.
Хильда сидела на стуле, стиснув зубы, и мрачно глядела в пол. Косу она распустила, и теперь ее каштановые волосы волнам струились вниз. Она словно предстала перед ним в новом свете, но при этом была такой же, какой он увидел ее впервые.
Травма отняла у нее много сил, лицо ее стало бледным от недостаточного пребывания на солнце, щеки чуть впали, а глаза болезненно слезились. Нога все еще доставляла неудобства, но теперь она могла кое-как ходить. Раннейген прекратила давать ей маковое молоко, и приходила к ним и утром и вечером.
— О, а вот и ты, Иаков! — Воскликнул Бьорн. На его лице, на секунду заиграла улыбка, но тухлая. — Долго же ты спал.
— Скорее впал в забытье.
Бьорн хмыкнул:
— Гляди осторожнее с этим, а не то можно не вернуться оттуда. Некоторые впали в забытье четыре дня назад, только не по своей воле. Опасное это дело… Ну, да ладно, что-то я сегодня разговорился. Странное настроение, — он уже подошел к двери, но вдруг обернулся, блуждая взглядом по комнате. Словно забыв что-то.
Наконец, взгляд его остановился на Хильде.
— Прощайте, — бросил он всем и резко ушел.
— Что это с ним? — спросил Иаков, садясь за стол.
Астрид ставила тарелки с едой:
— Сон дурной ему приснился, — ответила она. — Два волка: черный и белый. А белый волк в конце мясо нес в зубах.
Иаков ничего на это не ответил, но по спине его прошел холодок. Белый волк и ему снился. Да только, он не пускал его куда-то. Все тянул за одежду назад.
После завтрака Астрид пошла к мяснику, а Иаков вышел на улицу еще раз поглядеть на охотников. Влажный и прохладный ветер мягко трепал его за кудрявые волосы. Неподалеку он заметил во главе с Вильфредом, Вигге, Ивара и Кайя. Последний, видимо почувствовав, что на него смотрят, бросил на Иакова острый взгляд голубых глаз. И что-то было в этом взгляде, что заставило парня содрогнуться, что-то насмешливо-зловещее.
Вместе с ними стояло еще четверо мужчин. Он узнал только двух: Снорре и Балдера. Все были одеты в кольчугу, теплые шерстяные штаны, перчатки и шлемы. Порыв ветра взметнул черные плащи некоторых из них. Торнвальд, Ульве Безумный и Раемунд уехали пару дней назад, как слышал Иаков, и ждали их на месте.
Некоторые женщины и дети вышли с домов, чтобы проводить их и пожелать удачной охоты.
Рядом с воинами стояло четверо навьюченных коней. “Остальные видимо будут ехать в телеге, — подумал про себя Иаков. — Хорошие жеребцы, — заметил парень, разглядывая лошадей, — сильные и выносливые, но не самые быстрые. Верно, погони не будет”. Один вороной конь фыркнул.
В конюшне оставалось еще трое коней. Его выбор давно пал на гнедую. Она и подкована была лучше, и гораздо стройнее остальных. Иаков надеялся, что ее легкость, даст ему определенное преимущество в скорости. К тому же он не планировал брать много вещей.
Наконец, все было готово, и можно было отправляться в путь. Ивар, заметив Иакова, взмахнул ему рукой на прощание:
— Эй, как приедем, ты будешь чинить наше снаряжение, — бросил он в шутку. — Посмотрим, чему тебя Балдер научил за все это время!
Балдер на это фыркнул, но в лице его не было злости. Воины были рады предстоящей битве, и верили в ее счастливый исход. А если и были сомнения у кого, то гнали их прочь.
Только Бьорн был мрачен. Он и Вильфред стояли впереди и что-то обсуждали с обеспокоенным видом. Вильфред затрубил в рог, кони громко заржали и помчались вперед, поднимая за собой облако пыли. Кай в последний раз бросил на него злой и недоверчивый взгляд.
Иаков лишь тяжело вздохнул. Нет, он не должен размякнуть сейчас. Не время. Балдер поехал с ними, и он, наконец, был свободен от роботы. Иаков не хотел возвращаться в дом. Он пошел вперед, бесцельно блуждая по деревне.
Странное предчувствие опасности и тревога, что росла в сердце, привели его к дому травницы. Он неуверенно постучал в дверь. Ему открыли не сразу.
— Что-то случилось? — спросила она с беспокойным видом.
Иаков не знал, что и сказать. Он хотел бы уйти, но, что-то остановило его.
— Я-я…эх, — промямлил он. Он потер затылок. — Нехорошо мне, дух тяжелый, знаешь ли, какое-нибудь средство от этого?
Она пристально взглянула в его глаза, и ему вдруг послышался шепот: «От чего ты бежишь и куда?». Он резко отпрянул, но девушка никак не отреагировала.
— Знаю, — спокойно сказала она.
Она отступила в сторону, и пропустила его внутрь, не отводя глаз. Он бросил на нее короткий взгляд, и на миг она показалась ему столь чарующей, что он не мог его отвести. Унылая хата, словно наполнилась светом, исходящим от Раннейген. Иаков чувствовал, что-то знакомое в ней, что-то, что он уже встречал раньше.
«Я знаю, знаю, — шептал голос в голове. — Ответь мне, друг мой, помнишь ли ты меня?»