Я недоверчиво потрогала чужой нос на своем лице и демонстративно вздохнула, указывая, что я и не пыталась скрывать факта маскировки, просто обстоятельства как-то не позволили упомянуть об этом. И я, на самом деле, скучаю по своим чертам, природой данными глазами, с жутким зрением на минус восемь, коричневым волосам и тонким, всегда обветренным, губам. А лицо с обложки вместо родненького, не такого фальшивого и не обладающего замусоленной, класической красотой, уже порядком раздражает.
- Я дам тебе внешность этой девушки. И, конечно, наложу отпечаток гена Старшей Крови на ауру, – продолжила богиня вносить ясность. – Красным Всадникам будет казаться, что она здесь, ранена, а потому беспомощна и почти полностью в их власти. Они примчатся сюда, сжигаемые жаждой обладать её силами и собственной беспомощью, – конь сделал «Пфр-р-ру» губами. – Но учти, стоит одному из них увидеть, твоё лицо и морок рассеется. Точнее, они увидят отпечаток магии, которую я наложу и поймут, что это обман. Что делать с этим знанием сделать, будь любезна, решай сама.
- Так себе план, если честно, – вздохнула я. – Но это может сыграть на руку. Лишь бы Геральта выцепить. Спасибо и на этом.
- Я признаю, что такой обмен не равноценен. И потому предлагаю тебе еще одну услугу. Если ты выживешь этой ночью, то я дарую тебе право призвать меня, но только раз. За дружеским советом, помощью, защитой – меня не волнуют обстоятельства. Восполнив силы, я смогу выплатить свой долг сполна. Впрочем, я смогу дать тебе дружеский совет сейчас и бесплатно. Просто потому что благодаря тебе я вновь обрела свободу.
- Ну, попробуй, – согласилась я опасливо, представляя, что если это, и правда, Хель, то к ней, скорее всего, раньше очередь выстраивалась из желающих получить напутственную речь.
- Я могу видеть будущее и управлять некоторыми вероятностями, – пафосно возвестила лошадь. – Мелкими, но тем не менее, порой, значительными. Проглядывать нити судьбы. Смотря же на твою, могу сказать, не тая и не нарушая баланс, следующее: Девочка, никогда не путай любовь и влюбленность. Любовь – это жертвенность, аскеза, укрощение собственного нрава. Возможность принимать партнёра во всем его трогательном несовершенстве. Влюбленность – это эгоизм и желание обладать. Это любовь не к объекту, а к тому, каким объект этой любви видит себя в отражении влюбленных глаз. Понимаешь? Ты, вообще, сообразительная?
- В смысле? – не поняла я.
- Хорошо. Скажу проще и без неясных намеков. Судьба личности определена и неопределенна одновременно. Ты можешь сделать выбор, но то, что будет за ним следовать – не изменить. Как если бы человек стоял на распутье, не зная, что если он повернет налево – встретит дракона, направо – Кощея, а прямо – меня. Или же может остаться и вообще никуда не идти, поселиться на перекресте и умереть, не предпринимая ровным счетом ничего. И человек не узнает, что ждет его впереди, пока не сделает этого выбора, но куда именно поведет его путь – определяет только он сам.
- То есть вы все-таки с мужем раздельно живете, да? – пробормотала я под нос, но крайне тихо, дабы не злить Мару. – Я слышала об этом раньше. И уже сталкивалась с развилками нитей жизни.
- Тот, кто стёр твои воспоминания, не смирился с тем предпочтением, что ты сделала. Но даже он не может изменить ход вещей, как таковой. Он попытался стереть последствия выбора, думая, что именно они и определяют его, забыв, что ноги идут туда, куда укажет разум и не иначе. У тебя есть уникальный шанс – выбрать другую жизнь и узнать, какой дорогой было лучше двигаться. Или не узнать вовсе, оставив эту развилку насовсем, бросить всё в неопределенности, и отправится в совершенно другом направлении. И вот я говорю тебе: выбирай, но больших надежд ни на что никогда не возлагай. В этом и заключается мой бесплатный дружеский совет.
Я подумала, что такие советы могла бы получить и от генератора случайных слов, но смолчала. Прикинулась, типа, умной.
- Мне пора, – сообщила Хель. – Личина проявится через час. Быстрее всего Охота перемещается у дома Хозяек Леса, ибо грань между мирами там просто разорвана. Если хочешь ускорить процесс, то поторопись. И не забудь, что сможешь призвать меня в любое время, но только не сегодня.
- Офигеть,- «приходите вчера» и другие гениальные отмазки. – И как мне тебя вызвать? По мобильному?
- Просто позови, – заржал конь и, грозно топнув копытом, умчался в темноту проходов пещеры, устремляясь к долгожданной свободе.
- Обещаю больше не сжигать вас на масленицу! – прокричала я уже в темноту.
====== Глава 11. Голодные игры. ======
Я все помню! Вот только зачем? ©
Эльчин Сафарли
— А всё действительно было хитро закручено, — пробормотала Трисс, бодро подпрыгивая по хлюпающим кочкам. — Скорее всего, магия, удерживающая её в дереве, была наложенна кем-то из асгардцев. И чтобы сломать печать, сдерживающую Мару в своей клетке, она выкачала из тебя колдовство Локи, чтобы довести концентрацию энергии до Абсолюта, перенасытить блоки и сломать, когда они пойдут трещинами. Изящно и просто. Браво, Дух, — мне показалось, или магичка восхитилась Хелью?
— Антиресно, сколь годков у тебя осталось? — спросила Люся, пытаясь незаметно убить слепня на щеке. Я прикинулась, что размышляю, а на деле искала, как бы выкрутиться. Рассказать правду сразу у меня не хватило сил. Тем более девушке, являющейся Асгардским Наблюдателем. Как бы хорошо она не относилась ко мне, её рабочие инструкции чётко говорили, что наверх нужно докладывать любые странные подвижки в мирной жизни аборигенов, и не факт, что Люся не лелеет в голове текст доноса, в котором я фигурирую как злобная сообщница Хозяйки Царства Мёртвых. Про тот эпизод, который прорвался из глубин памяти и последующее осознание того, что у меня время, кажется, потерялось, я решила просто умолчать до поры. Как вообще объяснить кому-то, что оно каким-то мистическим образом взяло, блядь, и передвинулось? И что воспоминания, с которыми я приехала сюда, были нагло отфотошоплены? Я уже представляю, как при этой новости Трисс всплёскивает руками, а потом качает головой — сочувственно и горестно. Обнимает меня, жалеет, какая я вся бедная, разнесчастная и разводит другие телячьи нежности. Я понимаю, что это проявления любви и заботы, но, порой, они сильно сбивают с толку и путают без того вальсирующие мысли. А у меня и так сейчас голова кругом идет от нахлынувших мемуаров и злости за бездарно растраченную эпоху, обиды за детей, которые, похоже, уже даже в проекте больше не появятся.
Так, стоп. Нет у меня сейчас этого самого времени на то, чтобы растекаться мыслью по дереву. Оно — слишком ценный ресурс. Всё равно, чем больше я дергаюсь, тем больше погружаюсь в зыбучие пески своих же переживаний. Надо сосредоточиться на цели. Геральт, Белый Волк, почти Убийца Королей. Осталось меньше часа до того, как к нам с не очень дружеским визитом явится Дикая Охота. И все эти веселые ребята, убивающие методично и легко, будут думать, что я — Цири, меня надо срочно схватить и обезвредить. Чувствую, ночь будет длинная. Они, я уверена на сто процентов, начнут гонять по обширной местности болот. Мало того, что надо будет изворачиваться из цепких эльфийских ручонок, так ещё и умудриться не попасть на ужин к утопцам, болотникам, туманникам. Водные бабы, опять же, тут точно водятся. А, кстати, в качестве бонуса, есть три ведьмы, и только ведьмакова бабуля знает, будут ли они на стороне понаехавших остроухих или сохранят строгий нейтралитет.
— Трисс? — позвала я, надеясь проконсультироваться по этому поводу. Мне никто не откликнулся. Я рассеяно глянула на Люсю, марширующую рядом со мной, и опешила: — Где магичка? ТРИ-И-ИСС!
— И незачем так орать! — раздалось из подозрительно шевелящихся кустов, метрах в пяти от нас. — Я и в первый раз прекрасно слышала!
— Понос у нее, — пояснила Люся сочувственно. — Или что-то такое. Каждые десять минут ходит в туалет. Видимо, нервы…
— Ты в порядке, Трисс? — поинтересовалась я у кустов, но подходить не решилась. Мало ли, вдруг ветер в мою сторону подует, запахи разные принесет, а мне потом с подругой надо как-то сосуществовать. К тому же, если это не в первый раз за сегодняшний вечер, то Веленское лесное хозяйство очень задолжала магичке за удобрение территории. Чародейка гордо встала во весь рост и с очень довольной миной отправилась к нам, вихляя бёдрами. Обогнав изумленную меня и соболезнующую Люсю на пару метров, Трисс призывно махнула рукой, желая, как можно быстрее продолжить дорогу и не обращать внимания на мелкие нюансы. Отпустило её, что ли? Я пожала плечами и последовала за подругой, сделав вид, что ничего не было. Болезнь кишечника — штука деликатная и шутить над ней не стоит. Тем более, это смешно, только пока беда не накроет тебя. Потом, почему-то, не до смеха. Ну, и это создает неплохую перспективу утопить Дикую Охоту в дерьме, если мы провалимся.
Через двадцать минут энергичной ходьбы, мы достигли края широкой проплешины, где земля была более-менее твердой и почти нормальной, в сравнении с окружающим болотом. Хибара ведьм ютилась на дальнем крае, огромная, но ветхая, покосившаяся, всем состоянием умоляющая записать её в программу реновации. Люся, своим специфическим говором, как будто покусанная кметами, утверждала, что где-то рядом и вовсе есть огромная межпространственная дыра, в которой иногда можно разглядеть, как на мониторе, отголоски планеты Aen Elle. Тонкая грань, разделяющая миры, истлевшая, порвалась, и иногда полянка покрывалась инеем, тогда как по округе гуляла невыносимая жара. Если Всадники Бурь и появятся, то где-то в окрестностях — и уже отсюда разъедутся в поисках капризной Цинтрийской принцессы.
У домика, единственным спасением для которого может стать капитальный ремонт, копошилась нестарая, но видавшая в этой жизни всякое дерьмо, женщина. В позе, осанке и бормотании, производимым театральным шёпотом, читались нотки безумия, которое и заставило густые волосы приобрести седины, а глаза, которые моги бы принадлежать женщине средних лет, было одурманены и, будто бы, не помнили ничего. Это было единственной чертой, выдающий истинный возраст женщины. Само лицо покрылось сетью морщин и трещин, не старческих, а, скорее, появившихся из-за личных переживаний, трагедий и живой, активной мимики. Руки, явно когда-то изнеженные и видавшие мало работы, истончились, ноги подкосились, а по спине бодро прогрессировал сколиоз. Сразу видно, что жизнь эту даму с разбега в лоб не целовала, но и ведьмам-людоедкам тоже, говорят, служить начинают не от хорошей жизни.
— Девчонки! Времени мало, поэтому объясняю вкратце и матом, — я собрала вокруг свой маленький отряд по спасению ведьмаков, устраивая прямо в густо поросшем малиннике, еще не загаженных Трисс, мини-совещание. — Смотрите: я отвлекаю Диких ебананов на себя. Буду носиться по окрестностям, как ахалтекинский скакун, изредка возвращаясь к полянке и контролируя процесс возвращения Геральта на путь истинный. Вы с Люсей, как-нибудь с помощью магии, выцепите Геральта и валите. Когда получится — возвращайтесь в деревню и не ждите меня. Идёт?
— А ты? — с беспокойством спросила магичка.
— А что я? Когда кому-то из нас надоест носиться по болоту, всё кончится. Или мужики развернутся и ускачут на перекур, или я попадусь им на глаза. Дух сказала, Всадники всё равно поймут, что их обманули, когда увидят моё лицо. Но это всё — мои проблемы, — я услышала, как Трисс тяжело и протестующе вздохнула. — Ваше задание -вытащить ведьмака. Хотите — лассо забрасывайте, хотите — на голую девку приманивайте, но чтоб к утру Геральт был дома и спал, как младенчик, на кровати. Ладно?
— Нет, не ладно! Почему я не могу пойти с тобой? Я могу сделать щит и… и…– от возмущения чародейка начала задыхаться и выдала, обиженно, почти пискляво: — И вообще, какой-то дурацкий план!!!
— Ты нужна здесь, потому что одна хрупкая Люся не дотащит крепкого и отожравшегося на Aen Elle’ских харчах ведьмака до Штейгеров, — как будто я не знаю, что план дурацкий, да?! И Локи, как назло, не звонил ни разу, хотя я ему раз пять пыталась дозвониться! Как будто он не знал, что последние пять лет я преимущественно тупела и оставлять меня одну больше чем на сутки — немножко моветон и чревато травмами.
— Блин, где этот Йорвет, когда он так нужен?! — воскликнула в сердцах чародейка громко и тут же прикрыла рот ладошкой, выпучив глаза. На её голос обернулась старушка и принялась взглядом полу-свихнувшихся глаз сканировать место нашего захоронения, ища источник крика. Мы прильнули к земле, затихая и стараясь не дышать, чтобы не выдать своего присутствия. Служанка ведьм, не спуская глаз с нашего укрытия, бочком пробралась ко входу в дом и исчезла за дверью, заперев наглухо все замки.
— Я задаю себе тот же вопрос, — продолжила я прерванный диалог и отвернулась, понимая, что кусаю губы. А Йорвет, и правда, нужен. Ой, как нужен. Постоянно. Каждую секунду. Всю жизнь. Я взяла себя в руки и чуть не вытекла сквозь пальцы: — Да ладно тебе! Один раз ведь живем! Можно и побегать для разнообразия иногда.
Обычно, после того, как кто-то из моих знакомых говорит легендарную, но избитую фразу: «ОДИН РАЗ ВЕДЬ ЖИВЕМ», вокруг начинает твориться такая бесовщина, что шансы дожить хотя бы до утра резко сокращаются. Но этого мы, разумеется, Трисс не расскажем, чародейка и без того уже почти в предынфарктном состоянии.
— О, ворожба делается, — Люся взяла двумя пальчиками прядь моих волос и показала его кончик остальным. С самых краев и до макушки волосы плавной волной покрывались серебряным цветом, истончались и стремительно теряли в объеме. Руки и ноги будто бы усыхали, становясь тоньше, устремляя тело не просто в критичную худобу, а в диагноз «Анорексия». Я становилась изящнее, легче, подтянутей. Конечности вытягивались, начиная расти, а сиськи, наоборот, начали уменьшаться и втягиваться, заставляя лиф болтаться на двух прыщах. Эй, их-то оставьте!
— Интересно, сколько примерно времени понадобиться, чтобы обнаружить меня, собраться, прыгнуть по коням и отправиться в этот мир? — рассеяно спрашивала я в пустоту. Никто мне не отвечал, отворачивая лица в любую сторону, лишь бы не смотреть на вашу покорную слугу. Трисс тихо причитала себе под нос и пыталась уговорить сама себя, что всё пойдет на лад и ночь переживут все четверо фигурантов дела. Люся мрачно поддакивала и томно мычала что-то про погоду, которой необходимо было срочно испортиться — закон подлости до сих пор был единственным из всех в кодексе мироздания, который исполнялся рядом со мной со стабильной регулярностью. Издалека набежали тучи, скрывая луну и звезды, погружая ночь на Ничейных Землях в почти полную тьму.
И только желудок булькал, решив, что пора бы перекусить.
Всадники появились в зоне обозрения с первым ударом молнии. Все красавцы удалые, великаны молодые и… Как дальше там у Пушкина? Не угадал великий русский поэт только с численностью отряда — наших противников было всего пятеро, но дядька Черномор присутствовал, возглавляя своих подопечных на огромной, мясистой лошади. Появившись в нашем мире, точнее ворвавшись в него с разбега, на лихих вороных кобылах, эльфы промчались мимо нас, притихших в кустах, к дому Хозяек Леса и замерли, окидывая взгляд на владения своих прислужниц. Один из них, стоявший во главе этого разнообразия доспехов на Хеллоуин, снял свой страшный шлем, напоминающий череп. В сверкнувшей вспышке молнии я увидела, как его длинные, густые, черные волосы, выбравшись из железного плена, рассыпались прямыми линиями по плечам и груди. Красив, как и все чистокровные эльфы, притягателен, скуласт, с крючковатым носом — хищная птица, которая случайно превратилась в гуманоида. Или очень бледный грузин.
Окей, гугл, как отличить шикарного принца на коне от всадника Апокалипсиса? Мужчина рассеяно оглядывался и что-то скомандовал ближайшему всаднику. Остальные также сняли свои шлемы, и принялись озираться, не отходя далеко друг от друга, переговариваясь и бросая взгляды в окружающую их тьму. Геральта найти оказалось не сложно. Волосы ведьмака, поседевшие в процессе мутации, белесые, ярким пятном вспыхнули в сиянии молнии. И не изменяет своему излюбленному тотемному животному, охраняющему всю школу Волка.
— Пс-с-с, Трисс! Наш тот, у которого на груди волк выгравирован, — прошептала я, указывая на ведьмака пальцем. И зря. Очевидно, что у приехавших гостей был хорошо натренирован слух, позволяющий им отличить человеческую речь, от грома молнии, звонких капель дождя или приглушенного шума листьев. Всадники дружно, как по комнаде, повернули голову в нашу сторону и впились взглядами в малинник, точно выделяя вашу покорную слугу среди подруг. Так, кажется, прятаться уже бессмысленно и пора валить. Уважаемая нервная система, крепись.
Я гуськом отправилась продираться сквозь малинник, слыша, как подруги мгновенно нырнули в соседние кусты и предпочли временно не подавать признаков своего присутствия. Видимо, Aen Elle не считали меня хорошим конспиратором, поэтому цокот копыт, приближающийся к вашей покорной слуге, был нетороплив, и, видимо, должен был создавать эффект неумолимости всадников. Последний раз, оглянувшись на подругу, я бросила на прощанье в темноту: — Не подведи! — и тут же метнулась напролом, вставая на ноги, через кустарник, логично подозревая, что на открытой местности проходимость коней значительно лучше, чем если есть мелкие ветки, цепляющиеся за копыта.