Армин аккуратно притянул блондинку к себе, боясь применить к ней лишнюю силу. Вдруг покалечит?
Энни зарылась головой в его плече, не доставая ростом дальше.
В таком положении они простояли некоторое время. Похоже было на то, как Энни обнимала его в день битвы с Ллойдом. Арлерт излишне громко выдохнул. Год назад все казалось таким другим.
Больше не желая стоять столбом, Армин осторожно повел девушку в танце. Энни не сразу сообразила, что делать, случайно наступив ему на ногу.
— Прости, — поспешно извинилась Леонхарт, мысленно проклиная эти дурацкие солдатские сапоги. Конечно, она бы не за что на свете не пошла бы в туфлях, даже если бы они у нее были, но от более удобной обуви точно не отказалась бы.
— Нормально, — беззаботно улыбнулся парень, потянув Энни за руку к себе снова, — Продолжим.
Сложно было назвать это настоящим танцем. Казалось, что эти двое, просто обнимая друг друга, вдруг решили размять ноги и потоптаться на месте. Если смотреть на них только под одним углом, то даже комментировать смешно. Потому что эти двое, даже постоянно наступая себе на ноги, все равно каждый раз тянулись к друг другу и продолжали это сумасшествие.
— Тебе весело? — вдруг спросил Армин, вдыхая снизу светлой головы запах ромашек.
Запах Энни.
— Нет, — вяло ответила она.
Голос ее отдавал сплошным безразличием, а тело такой теплотой, что Армин прижал ее к себе еще крепче, боясь, что, если вдруг отпустит, то тут же замерзнет.
Армин обнимал Энни, словно маленький ребенок любимую игрушку, не стесняясь, вдыхал ромашковый запах ее волос. Энни горячо дышала ему в плечо, мяла пальцами кожу на шее и говорила что-то про безнадежных идиотов.
Мысль о безнадежности в считанную секунду подпортило настроение Арлерта.
Кажется, он вернулся в реальность.
Он снова слышал музыку, до этого вообще не существующую в их общей атмосфере. А сейчас он понял, что красивая колыбельная давно закончилась и во всю гремели трубы с барабанами.
Кто только подсунул пластинку С ЭТИМ сегодня?
Зачем он только решил потанцевать С НЕЙ сегодня?
— Думаю, что хватит, — отстранился блондин, развернувшись к Энни спиной.
Она поняла, что все уже закончилось лишь тогда, когда вместо быстро удаляющейся спины Армина увидела злое, нет, ОЧЕНЬ злое лицо Брауна.
***
— Энни! — неожиданно послышался крик этого парня и хлопок закрывающейся двери. Энни выронила мыло из рук.
Легок на помине.
Здесь не было порожков. Леонхарт слышала как Райнер, громко хлюпая сапогами по воде, прошелся по всей душевой, остановившись в конце у шторы, за которой находилась она.
— Я знаю, что ты там.
Голос Райнера во всю сочился злобой, но вместе с этим парень говорил невнятно. Будто очень сильно хотел спать. Или может…
— Ты что, пьян? — безразлично спросила Энни, смывая остатки мыльной пены с рук. Райнер за шторкой громко хмыкнул.
— Тебя это смущает? — надменно спросил он. Тут парень заметил, как случайно наступил на валяющееся на полу платье. Оно уже полностью промокло.
— Кажется, кто-то завтра заболеет, — издевательски протянул Браун, подняв его и выжимая, как половую тряпку.
Энни устало вздохнула, думая, что сейчас Брауну могло понадобиться от нее. На ум снова пришло его чертовски злое лицо, выхваченное тогда зорким глазом в толпе.
— Ты просто так пришел? — спросила девушка, проводя руками по волосам. На тех осталось еще немного пены, от чего снова пришлось вставать под кран.
— Да, просто так. На улице холодина, а ты тут помещение нагрела. Дай, думаю, зайду. Погреюсь, — как можно серьезней заявил Браун.
Райнер подошел к стене и облокотился на нее, держа платье в руке. Вслушиваясь в шум воды, Браун прикрыл глаза. На нем заметно сказывались несколько часов борьбы со сном. Танцы закончились часа три назад. А уже около часа ночи. Правда, не все курсанты еще разошлись и никого, почему-то, не отправили спать. Говорят, офицеры перебрали у себя с алкоголем и уехали продолжать развлекаться в город. Энни перед походом в душ просто болталась по улице, а Райнер… Райнер болтал боксерскую грушу в тренажерном зале.
Возле входа стояли солдатские сапоги Леонхарт. Райнер вспомнил, какой обычной девчонкой она была сегодня вечером и как эта грубая обувь не подходила к ее воздушному платью.
— Туфли не нашла? — спросил Браун, отводя от них даже немного презрительный взгляд. Энни не отвечала.
Девушка, что пару минут назад хотела скорей уйти, сейчас растягивала время, как могла. Уже два раза ополоснула голову и сейчас опять намыливала тело. Еще чуть-чуть и мыло точно развалится в ее руках. Леонхарт поджала губы, пытаясь удержать этот слишком маленький кусочек.
— Эн… ни, — запинаясь, позвал Райнер. Что странно, сознание уже почти протрезвело, но язык все равно заплетался. Как будто Браун пил без передышки не меньше недели.
Энни ничего не ответила, включив сильней воду.
— Хочешь устроить здесь потоп? — заметив это, уже крикнул Браун, — Ради бога! Только учти, что я тебя со дна достану, и мы все равно поговорим.
Мыло будто растаяло в ее руках, подобно надеждам на избежание любых разговоров с Брауном.
Некуда бежать.
Выключив воду, Энни просунула руку через шторку.
— Одежду дай.
— Зачем? — усмехнулся Браун.
Но, не желая быть избитым, парень все-таки подошел и отдал Энни вещь.
Левая рука убралась с платьем назад, а после появилась пустой — только с показанным среднем пальцем.
— Вылезай уже, — только нахмурил брови Браун, — Надо поговорить.
Энни минут пять, наверно, еще возилась. Райнер начинал злиться и думать о том, что за этой шторкой находится еще целый шкаф с одеждой, но Леонхарт появилась, опровергнув его теории, только в поданном платье.
Девушка вся была такой мокрой, словно успела еще за это время нырнуть в пруд. Вода буквально мелкими дорожками стекала по всему ее телу, капая на пол. Дешевая ткань платья, ожидаемо, стала неприятной и практически прозрачной, прилипая к телу и обрамляя все его контуры. Затвердевшие соски проступали особенно четко и болели очень сильно, от чего Леонхарт, не сдерживаясь, местами морщилась.
После, она откинула в сторону тяжелые, будто клеем приклеенные к лицу, волосы, внимательно всматриваясь ледяным взглядом в ухмыляющуюся физиономию Брауна.
— С легким паром, — сказал парень, скрестив руки за спиной. И кивнул головой в сторону ее сапог, — Надевай уже. Хватит лясы точить.
Энни только тихо фыркнула и, без разрешения облокотившись на руку Райнера, начала надевать сапоги. На мокрые ноги это было сделать практически невозможно, как бы сильно девушка их не тянула и, не сдерживаясь, ругалась вслух.
— Господи, — закатил глаза Райнер и оттолкнул ее. Пока Леонхарт непонимающе смотрела на него, парень быстро выискивал глазами, куда можно присесть.
— Иди на подоконник сядь, — быстро развернул он Энни и толкнул в его сторону, — Помогу.
Энни не стала спорить. Девушка села на подоконник, что был абсолютно ледяным. Протянув Райнеру одну ногу, она грубо попросила его не медлить, потому что хочет когда-нибудь в будущем иметь детей.
— Хорошо, что у меня не будет такой мамы, — насмешливо произнес Браун, с крайне сосредоточенным видом натягивая на ногу один из злосчастных сапогов. Покончив с ним, он поднял второй и весело взглянул на Леонхарт, — Хотя сегодня ты была, хоть и такой себе, конечно, но девушкой.
Энни не знала, можно ли было расценивать это за комплимент. И даже если да, ей до него было также, как до ежедневной утренней каши.
Никак. Хотелось убрать это от себя поскорей и уйти.
Браун, что слишком долго копошился с другим сапогом, пробуждал в Энни огромное желание просто взять и избить его. Она никогда особо не настроена на разговор с ним в дневное время среди остальных курсантов. Что уж говорить про ночь в душевой только в обществе друг друга.
В голову лезли всякие непристойные мысли. К примеру, как Энни ломает старый кран и разбивает им в мясо голову Брауна, мысли в которой были не всегда далеко понятны даже его близкому другу.
Энни давно заметила, что Райнер ведет себя странно. Словно…
— Все, — громко сообщил Браун и шлепнул Энни по ноге.
Леонхарт тут же вспомнила об Эрене и похожей ситуации с ним на тренировке. Тогда ей тоже такое очень не понравилось.
Но тогда почему-то все было гораздо приятней.
Энни спрыгнула с подоконника, проходя мимо огромного Брауна в сторону зеркала. Меньше секунды ей потребовалось взглянуть на себя, чтобы после развернуться и с отвращением сказать:
— До чего убогий вид.
Райнер громко хохотнул, но после вмиг стал серьезным.
Смена эмоций на его лице произошла с такой скоростью, что Энни даже немного испугалась.
Жуткий тип.
— Ты слишком много проводишь времени с Арлертом, — начал предъявлять Райнер, — Ты сама знаешь, что это нехорошо.
— Не надо рассказывать МНЕ о том, что хорошо, а что нет, — попросила девушка, не скрывая грубости в голосе.
Браун в два счета преодолел небольшое расстояние между ними, смотря сверху на Энни, казавшейся сейчас еще более маленькой перед ним, чем раньше. Браун чуть склонил голову и понизил голос до неприятного шепота:
— Если не сосредоточишься на деле, то провалишь всю миссию.
Энни распахнула глаза, зло сжала кулаки и ударила ими со всей силы в его грудь. Райнер пошатнулся, но устоял на ногах, сделав только более сердитое лицо.
Браун схватил Леонхарт за руку, грубо сжимая ее кисть и тряхнул, как провинившегося в чем-то ребенка.
— Может ты вообще уже забыла для чего мы здесь? Одни книжки, платья и Арлерт в голове?!
Райнер толкнул изумленную девушку к раковинам. Энни сильно ударилась об одну из них спиной. Боль, однако, не имела сейчас никакого значения. Леонхарт только смотрела на свирепого Брауна, который сжимал кулаки, точно борясь с желанием ударить ее.
Привести, очевидно, в чувства. Вот только Энни не понимала, как это может сделать человек, который сам полностью не себе?
— Ты чертов псих, Браун, — точно выплюнула эти слова блондинка, — Пошел ты.
Злость на лице Райнера сменилась полным непониманием. В голове эхом пронеслись несколько раз те же слова, только сказанные уже Жаном.
Парень спрятал лицо в ладонях и замычал. Запрокинув голову, он вдруг начал всматриваться в потолок таким взглядом, будто там находился сам Бог, который его сейчас спасет.
Спасет… От чего?
Кто их спасет?
— Ты явно не в себе, Браун, — вынесла короткий вердикт Леонхарт, глядя в пол. Почему-то было очень стыдно смотреть на этого парня.
— Энни…
Было ясно, как тяжело Райнеру давались сейчас слова. Энни казалось, что парня сейчас сдерживали тяжелые невидимые цепи, одной из которых его изобьют, если он выдаст хоть слово.
Иначе состояние Брауна никак нельзя было писать.
Энни из уважения к этому когда-то по-настоящему сильному человеку подняла на него глаза.
Райнер закусил губу, словно собирался сказать сейчас что-то непристойное.
Но он сказал то, что звучало как приговор.
— Мы воины, Энни.
Невидимые цепи, кажется, исчезли, позволив Райнеру принять другое состояние.
Губы парня расплылись в широкой улыбке, словно он сейчас сказал самую смешную шутку на свете.
Леонхарт, не сдержавшись, дала ему рукой по лицу. Удар, возможно, слышался на улице.
Браун зашелся в кашле. Может, она выбила ему зуб. Энни посчитала эту мысль возможной, идя к выходу.
Душу кошки не сгребли, а рвали, словно старую бумагу, на части.
У самого выхода Энни остановилась, пожелав вдруг обернуться к Брауну и добить его пинками. Райнер зло матерился, закашлял еще раз и выплюнул сразу несколько зубов в раковину.
Ничего. К завтрашнему утру отрастут.
Как и ее обычная неприступная ледяная стена вокруг души, от чего-то позволившая себе практически растаять. От чего?
Правда, может, с ее восстановлением можно будет подождать. Совсем чуть-чуть подождать…
— Последний месяц, Энни, — выдал Райнер тогда, когда уже девушка скрылась за дверью и сплюнул сгусток крови в раковину. Помрачнев, добавил:
— Последний месяц.
Комментарий к 9.
Эта глава далась мне просто кровью, потом и другими жидкостями. Самая большая, самая разносторонняя и самая сложная в написании. При этом я считаю, что она вышла достаточно неплохой.
========== 10. ==========
Громкие барабаны не менее громко извещали всех курсантов о начале.
Армин стоял сзади, горящими глазами смотря в спины сразу нескольким людям.
Энни и Эрен очень удачно стояли рядом. Сказывалось занятое место Йегера, идущее прямо за местом Леонхарт. Парень постоянно коротко оглядывался на девушку, что только сверлила глазами землю и думал о том, как он ей благодарен за все тренировки, советы, даже за все синяки и ссадины.
Ведь если бы не она, то возможно, он тут не стоял бы. Зеленоглазого даже не сколько не смущал факт о не влиянии успехов в рукопашке на итоговые оценки. Энни помогла ему много чем другим.
Йегер весь светился от счастья, освещая общую шеренгу десятки лучших не хуже главных фонарей. После него сразу стоял Кирштайн — чуть помрачней, но тоже довольный. За ним люди, которые не смущались ни чему и точно ели сдерживались от того, чтобы не затанцевать на месте.
За Энни обстановка шла спокойней. Кажется, первой четверке курсантов вообще было все равно на то, что они сейчас стояли здесь, почетные и уважаемые всеми. Эрен подумал, что именно эта обычная холодность и безразличие к всеобщему признанию и давало им такую силу. Леонхарт часто ему говорила, что эмоции — зло.
Армин, в народе, первая половинка Арлертхарта, так не считал. Он улыбался, стоя с курсантами, которые уже ничем не выделялись. В его душе не было место зависти или злости. Не было скорейшего желания уйти, пойти напиться и поплакаться, что не попадешь в знаменитую военную полицию. Нет.
Этот день был хорошим, например, тем, что теперь Армин может называть себя настоящим солдатом. Может, он бы не полностью соответствовал ему физически — что скрывать, телосложение не такое массивное, как у того же Райнера. Может, он был не таким сильным, как Микаса или решительным, точно Эрен. Он точно не был расчетливым, словно рожденный командир, как Жан. И ему не была присуща холодность, незаменимая в бою, что была у Энни.
У него был только военный билет, семьдесят четвертое, кажется, место и полная уверенность в том, что большего ему и не надо.
Рядом будут Эрен и Микаса. Жаль только, что Энни — нет.
Последний месяц они общались уже не так близко. Настолько не близко, что об Арлертхартах практически забыли, перестали шутить, а библиотеку начали закрывать слишком рано, ибо они перестали там вечерами засиживаться.
После выпуска Энни пойдет в полицию. Он последует за друзьями детства в разведку, точно конченый идиот и полный суицидник. Немножко неудачник.
И он все равно пребывал в хорошем настроении. Армин думал о том, как сегодня они с Энни поговорят, может, о чем-нибудь интересном. Поделятся впечатлениями о последней прочитанной книге. Армин не будет против сделать это второй раз.
Энни постоянно уворачивалась от вопросов, куда пойдет служить и, когда в последний месяц учебы она подошла к нему на лекции, сказав:
«Армин. Я собираюсь идти в полицию. Думаю, что наше общение стоит ограничить. Все равно придется расходиться.»
и впервые села за другую парту, Армин подумал, что это было ожидаемо.
Примерно на такой ноте закончилась их дружба, когда-то жалко пытающаяся перерасти в любовь. Дальше они только иногда разговаривали.
Очень мало. Очень редко. Энни таскалась всюду рядом с Райнером. Бертольд пытался пристроиться рядом, но у него не получалось. Армина это очень подбадривало.
Сегодня он хотел с ней поговорить побольше, подольше и желательно вдали ото всех. Может быть, она согласится провести всю ночь в казарме, куда вряд ли кто-нибудь сегодня вернется, и где он спрятал много новых интересных книжек. Хорошо будет, если они встретят вместе рассвет. Этого хватит напоследок.