Птьфу! Чтобы она еще хоть раз пообщалась с Браус. Ее воровские замашки, кажется, распространяются воздушно-капельным путем.
Армин наконец заметил, как недовольна была всей сложившийся ситуацией Энни.
— Прости, — скромно сказал парень. Точно груз вины за свое поведение давил на него, заставляя опустить голову, — Просто я никогда еще ни о ком вот так не заботился. И даже не думал, что это будет так здорово.
Тут парень поднял голову и, как ни в чем не бывало, спросил:
— А ты не хочешь о нем позаботиться?
Леонхарт не знала, что ответить на такое предложение. Она только показала на себя пальцем, удивленно вскинула бровью и уставилась на Арлерта в немом вопросе. Тот бодро закивал ей головой.
— Ты же будущая мама. Уверен, тебе это должно понравится, — сказал Армин и, больше ничего не спрашивая, подошел к Энни, поднял одну ее руку и уложил в ту птенца, придерживая его, на всякий случай, сам. Второй рукой девушки он крепко зажал его, чтобы точно уже не уронила и отошел, улыбнувшись.
Леонхарт стояла в шоке, держа птенца, которого Армин всунул ей в руки, как мягкую игрушку.
Мол, ничего такого, Энни. Играй!
Если бы Армин только сейчас напомнил ей о будущем материнстве, Энни бы точно не сдержалась от смеха.
— Армин, — усмешка, правда, появилась, — Я выгляжу тупо.
Армин восхищенно смотрел на эту картинку. Энни с птенцом. Энни с младенцем!
Еще вручая ей птенца в руки, Армин, не стесняясь, представлял, что это на самом деле их ребенок, и сейчас он отдает его любой жене на кормление или уложить спать.
Парень только хлопнул пару раз в ладоши, надеясь, таким образом сдержать радостный крик. Энни поправила пеленку, заглянув в лицо птенцу и чуть дотронулась до его клюва — словно проверила температуру. Аааа!
— Мне просто интересно острый он или нет, — оправдалась Леонхарт. Не в силах больше наблюдать за этим странным счастьем Арлерта, она дальше пошла к столовой.
В этот раз только, почему-то, заметно замедлив шаг. В голове звучали слова Арлерта об укачивании птенца. Арлерт за спиной чуть ли не в ухо горланил о том, что это самая лучшая картина, какую он только видел в жизни.
Добравшись наконец к столовой, Армин вдруг твердо сказал, что сам попытается достать что-нибудь из еды, а она пусть остается у входа. Так им с дитем будет безопасней.
Птенец наконец проснулся и громко запищал. Энни раскутала пеленку так, чтобы можно было видеть его мордочку.
Совсем незадолго до этого, Энни твердо была уверена, что ему она не понравится. Сейчас… Она точно не знала о том, почему она сама, держа это плюшевое чудо в руках, испытывала необычайную легкость на душе.
Было так спокойно. Приятно. Уютно, что ли.
— Тебя кто-то выкинул из родного гнезда, да? — грустно усмехнулась Леонхарт, поправив в очередной раз пеленку. Не могла она никак избавиться от мысли о том, что птенцу не удобно, и она должна с этим что-то сделать.
Вполне ожидаемо, он ей ничего не ответил. Энни, однако, все равно была уверена в правдивости своих слов, потому что такое поведение ей было хорошо знакомо.
Когда, точно брошенный всеми, жмешься к совсем незнакомому тебе человеку, который показался очень добрым… Когда следуешь за ним всюду, не думая, что он заведет тебя куда-то не туда…
Когда в очередной раз отказываешься от его куртки, отмахиваясь от волнительных «Тебе же холодно! Укутайся в нее!»
В ледяные глаза Энни уставились две маленькие черные бусинки. Леонхарт, смотря в них ответ, думала о том, что у этих двоих больше общего, чем кажется на первый взгляд.
***
Армин задорно подумал про себя, что сегодня весь мир был на его стороне.
Как иначе объяснить то, что Энни шла в его сторону таким уверенным шагом, что он бы точно получил, если бы сдвинулся с места. Но Арлерт и не думал этого делать.
Он так твердо стоял, что даже самый сильный ураган не сдвинул бы его и на миллиметр. Энни, заметив это, чуть поубавила шаг, облегченно думая про себя, что он хочет с ней разговаривать.
Неизвестно почему она правда думала, что Армин будет избегать разговора с ней. Как никак, не он ее выкинул из своей жизни, точно лишний мусор.
Леонхарт прикусила губу, чувствуя, как в ней медленно нарастает большое чувство вины. Алкоголь сделал то, что она хотела — хорошо расслабил и заставил выкинуть себя из течения жизни с ее привычными обязанностями и проблемами.
Хорошо бы только писать на нем какую-нибудь инструкцию. Или предостережения, вроде:
«Держаться подальше от АРМИНА АРЛЕРТА. В ОСОБЕННО не трезвом состоянии держаться ЕЩЕ дальше!»
Но Энни только приближалась к нему. Ей хотелось, правда, перейти на бег и повалить его на землю, душа в объятиях. Ох, она чувствовала, что сейчас оторвется за весь тот месяц, когда они мало общались.
— Я скучала, — сразу с порога заявила блондинка. Не дожидаясь от парня ответа, она обвила руками его за талию, кажется, испытывая недостаток сил дотянуться до шеи.
Но так она могла прижаться головой к его груди. Та быстро поднималась и опускалась, выдавая всю неловкость и смущения Арлерта с потрохами. Энни только умилилась, вспоминая, какая на самом деле ее половинка Арлертхарта душка.
Девушка слышала стук его сердца и почувствовала в себе большое желание дотронуться до него. Прямо под этой, как ей казалось, не к месту рубашкой она провела аккуратно пальцами от пупка к месту под левой грудью, подставляя к нему ухо.
Вслушавшись внимательней и поняв, что это оно, Энни накрыла сверху рукой то, что было самым важным и запоминающимся в ее жизни.
Вся эта любовь, даренная сердцем Армина. Смущало, правда, что находилась оно еще под несколькими сантиметрами кожи. Без них — она бы слышала стук еще четче.
Леонхарт блаженно улыбнулась, довольно замычала и не думала поднимать глаза на лицо Армина, что горело, кажется, адским пламенем.
— Эн…ни…
— Ммм?
— Ты скучала? — переспросил ее Арлерт. Вообще, он поверил ее словам изначально. Просто не знал, как завести сейчас разговор.
Как убрать Энни от себя? Или, хотя бы, куда бы им спрятаться подальше от любопытных и ухмыляющихся физиономий прохожих. Хорошо Энни, которую никогда не волнует происходящее вокруг.
Он осторожно отдернул ее от себя, сжимая руки на плечах. Энни уставилась на него во все глаза. Взгляд ее был, как показалось Армину, слегка помутненным. Но когда он учуял резкий аромат хмеля, то сообразил, что к чему.
Энни пьяна. Возможно, что очень пьяна. Нет, она абсолютно пьяна.
Стало немножко обидно от того, что только алкоголь подталкивал Энни на все эти действия, открытые улыбки и слишком приятные слова. Поэтому Армин откинул эти мрачные мысли подальше, уверяя самого себя, что Энни не лжет.
Может, она немножко не в себе. Но вроде бы кто-то говорил, что пьяные люди — всех честней.
Энни обнажила зубы в широкой улыбке, покачала почему-то головой и потянула руку к его лицу. Леонхарт потрепала Армина по щеке, словно маленького и умилительным тоном сказала:
— Дохляк, ты почти не изменился.
Армин просто сжал ее в объятьях, опустил голову к светлой макушке с мыслью, что сейчас он сделает то, что хотел уже долго.
Громкий вдох, не стесняясь, сменился счастливым возгласом:
«Ромашки! Ромашки, да!!!»
Энни тихо рассмеялась, не в силах повысить голос от слишком близкого расстояния. Армин сжимал ее с удивительной силой, словно успел за это время хорошо подкачаться.
Но может, он просто рад ее видеть. В любом случае, сегодня и только сегодня Леонхарт намеревалась оценить его мускулатуру.
Здесь и сейчас. Правда, возможно, все-таки не здесь.
— Армин, пусти, — попросила блондинка. Арлерт либо не расслышал ее, либо еще не до конца насладился объятьями и ее запахом.
Спрингер чуть ли не пробежал мимо, громко присвистнув им напоследок. Чертов Спрингер!
— Армин, пусти! — громче попросила Энни, придав голосу привычную холодность.
Арлерт, кажется, очнулся. Энни снова была той, с которой он проводил время. Не три года и не один месяц, на самом деле, несколько ее не изменили.
Но если подумать — именно в такую Леонхарт он и влюбился. И какой бы милой и богатой на эмоции не была пьяная Энни, старая — всегда лучше.
Снежная Королева.
Она взяла руку Армина в свою и повела куда-то. Они не разговарили ни о чем. Армин забыл в зале куртку, как и Энни вышла не в очень теплой кофте, но тем не менее, никто из них не жаловался на холод. Было тепло.
Энни привела Армина к мужской казарме. Она попросила парня первого войти в коридор и пройти в комнату, пока сама займется тут кое-каким вопросом. Арлерт беззаботно пожал плечами, не находя в ее просьбе ничего подозрительного. Единственное, боялся, что Энни сейчас растает, подобно снежинке или попросту уйдет.
Но это же Энни. Разве она может так?
Когда Армин скрылся за поворотом, Леонхарт быстро огляделась по сторонам, вошла в первые попавшиеся комнаты, найдя в третьей по счету то, что ей нужно. Веревку.
Из нее никогда бы не получилось хорошего плотника или инженера, что там, даже стратег из нее никудышный. Но то ли так действовал на нее алкоголь…
Семь больших кружек — это вам не шутки!
То ли Армин и постоянно крутившаяся, словно пластинка на повторе, мысль в голове о том, что сегодня они должны во что бы то ни стало остаться одни.
Энни привязала один конец веревки к ручке входной двери, а другой — к дверной ручке самой близкой к ней казармы. При открытии любой из них — закрывалась вторая, давая открыться лишь наполовину. Леонхарт попыталась пролезть через получившуюся щель и, к счастью, у нее этого не получилось.
Она едва ли не вприпрыжку пошла к Армину, еще недолго открыто улыбаясь своей догадливости. Армин ожидал ее в казарме, сидя на койке Марко, поскольку его располагалась сверху. Вряд ли бы Энни захотела лезть на верх. Да и места под потолком мало.
Он успел выбрать из всех очень интересных книжек самую интересную и сейчас в полной готовности и с небольшой неловкостью ожидал, пока Энни придет. Это будет один из подобных вечеров, что они обычно проводили в библиотеке.
Только огромная луна напоминала о том, что этот вечер — особенный. Иначе и быть не могло. Армин никогда не жаловался на плохую интуицию.
Лунный свет упал на соседнюю кровать, приятно освещая половину комнаты, оставляя во тьме другую. Арлерт спохватился и вспомнил, что не зажег подсвечник. В такой темноте просто нельзя было читать.
Энни появилась как раз тогда, когда он во всю искал этот подсвечник, бешено бегая по комнате и приставляя иногда руки к голове, словно надеясь, что это ему поможет вспомнить. Леонхарт захотелось посмеяться, но она подумала, что испортит общую атмосферу.
Она была очень подходящей. Так удачно, Армин расположился как раз так, что тело его будет хорошо освещаться. Разве что книжки придется убрать.
Много раз в книгах они читали о, так называемой, брачной ночи. Армин сначала не знал, что это такое, медленно багровя после, когда Леонхарт далась объяснять. Хоть она была особо не просвещена в этом вопросе, он ей, к тому же, был совсем не интересен. Шутки соседок, слишком, как думала блондинка, развязных для своего возраста только надоедали.
Алкоголь решил все за нее. Говорят, что он как-то открывает сознание. Помогает выискивать неизвестные и неприметные ранее вещи.
Одна из таких — Армин чертовски хорош собой!
Энни развязала верхние шнурки, стянула через шею кофту, думая о том, как Армин все-таки сложен. Не смотря на ее излюбленные шутки про дохляка, девушка думала, что у Армина вполне неплохое тело.
Когда Энни свободно отбросила кофту на землю, Армин только заметил ее. Он находился на полу в весьма забавной позе — стоя на четвереньках и пытаясь забраться под одну из коек, думая, что там-то подсвечник точно есть!
Но он обнаружил кое-что гораздо поинтересней. Арлерт только хлопал глазами, словно окнами при сильном ветре, и лишь пискнул:
— Ты что делаешь?
Энни безразлично пожала плечами. Как всегда. Как на лекциях, как на тренировках, как в библиотеке. Как сейчас, стоя перед ним в одних штанах и узкой тканевой повязке, скрывающий ее грудь и обнажая стройный рельефный живот.
У нее был красивый и, как всегда думал Армин, не предназначенный для девушек пресс. Но с ним — ее тело было таким красивым, что Арлерт в который по счету раз зашелся краской до ушей. Одновременно с этим, его собственное тело повело себе как-то странно — в животе очень приятно потянуло.
Армин поднялся на ноги, задев рукой случайно бедро. Он, стараясь смотреть Энни только в глаза, снова почувствовал с собой что-то не то.
Горячо. Не то, что жарко. Горячо.
Энни вообще не обращала на него никакого внимания. Казалось, что она намерена провести остаток этот вечера только сама с собой, но тут девушка потянулась руками к груди, ложа их на нее. Армин взвыл.
— Арми-н, — слегка издевательски и немного игриво протянула Леонхарт.
Повязка на груди была сделана из приятного, но достаточно прозрачного белого хлопка. Словно головки гвоздей в стене, через нее проступали соски. В голове Арлерта всплыли картинки воспоминаний — тоже ночь, только скамейка и Энни в пижаме, тогда тоже, собственно, не очень их скрывающей.
Энни быстро преодолела расстояние, разделяющее их и обняла руками парня за шею. Армин чувствовал тепло, исходящее от ее тела и, сам того не замечая, провел руками от талии до спины, пытаясь, правда, просто ее оттолкнуть.
Энни не подозревала о его истинных намерениях, просто получив удовольствие от такого действия. Девушка едва слышно застонала, накрывая губы Армина поцелуем.
Армин четко помнил, какие губы у Энни были тогда в переулке — пухлые, соленые от недавнего обеда и очень-очень мягкие. Сейчас, когда с этого момента миновало больше года, они очень изменились. Сухие — Армин чувствовал, как его немного царапают кусочки треснутой кожи — сильно пахнущие хмелем и, почему-то, в этот раз очень мокрые.
Армин понял, что мокрые были не губы, а язык Энни, нагло недавно всунутый, не сразу. Энни никогда особо не проявляла эмоций, но язык ее, почему-то, активно и любопытно исследовал рот Армина. Тот ненадолго забыл, как дышать.
Надолго.
В первую очередь — было вообще тяжело поверить в реальность происходящего. Объятья еще могли быть правдой — по-дружески они иногда обнимались. Поцелуй, с трудом, но тоже — первый же у них когда-то был. А вот проворный язычок Леонхарт, что явно не смущалась и была довольна своими действиями — это выше всякого понимания!
— Армин, — Энни прекратила, жадно глотая ртом воздух и отводя глаза в сторону. Она не убрала руки с его шеи, но чуть отстранилась подальше, — Я… понимаешь, Армин, мне так хочется провести с тобой последний вечер. Ты мне…
Порядочный мальчик Армин перевел глаза от настоящей девичьей груди на лицо. Энни была красной, хотя он точно знал, что сам еще красней.
— Мне… — пыталась закончить мысль Леонхарт. Армин широко распахнул глаза.
Нет… Если это то, о чем он думает…
— Мне… — снова пыталась договорить Энни. Армин в буквальном смысле дрожал от нетерпения.
Он аккуратно, еще очень стесняясь своих действий, погладил выступающую ключицу. Просто… Она была такой соблазнительной… Очень хотелось приложиться еще к ней губами.
Но больше хотелось дослушать то, что скажет Энни. Что же она скажет?
Она скажет?
— Армин, — но обреченно выдохнула Леонхарт, вновь подаваясь вперед и шепча уже в самые губы, — Давай проведем этот последний вечер вдвоем.
Остатки надежды, словно птицы разлетелись по ветру, забирая с собой попытку хоть когда-либо их поймать.
Этот поцелуй он начал сам, вспомнив о своем выданном на руки военном билете, обещании Эрену последовать за ним; подумал еще, почему-то, о голубом-голубом море, которое, наверно, в разы ярче глаз Леонхарт.
***
Армин взял в руки маленький орешек, с полным отчаянием в глазах протягивая ее птенцу. Тот не проникся его тяжелым состоянием — понюхал, пискнул недовольно и отвернулся. Опять.
Полетел еще один продукт. Там и всякого рода орехи, овсяные хлопья — сухие и сваренные в кипятке; сушеный тростник, хлеб, даже черствый шоколад и, на крайний случай, чеснок. И все это уже в приличного размера кучки, созданной за пару с лишним минут, но добытой большим трудом!