Лань Ванцзи пока сходил купил пять яблок в карамели и корзинку сладких пирожков с горохом. Когда он вошел в помещение, девчушка на запах повела носом как голодная собачонка. Лань Ванцзи положил перед ней купленное, девчушка разжала руку, схватила, обжигаясь пирожок, кольцо глухо стукнуло о пол, застеленный грязной полотняной дорожкой, и Вэй Усянь сцапал его.
Все это заняло не больше десяти минут.
— Что вы делаете? — угрожающе начал хозяин скупки.
— Уже ничего! — пробормотал Вэй Усянь, хватая девчушку и выбегая с ней из лавки. Лань Ванцзи взял еду и выбежал следом за ним.
— Фух! — пробормотал Вэй Усянь, еле отдышавшись. Он отпустил девочку, она покрутилась по сторонам, увидела, что Лань Ванцзи держит яблоки в карамели, подняла ручонки к нему. Лань Ванцзи отдал ей сразу все пять штук.
Вэй Усянь смахнул пот со лба и выпрямился. Бежали они долго, через весь рынок. Хозяин лавки мог устроить им достаточно неприятностей — почему, Вэй Усянь и сам не мог сказать. Интуиция. И девчушку хозяин лавки знал давно. И обманывал. Ее кольцо стоило никак не пара медяков. Вэй Усянь не был уверен, было ли это кольцо в списке украденного… но проверить стоило.
Вот только списка у него с собой больше не было. Вэй Усянь выругался.
— Ну ладно. — он присел перед девчушкой на корточки. Девчушка уминала яблоко, весело похрустывая.
— Ты ведь не одна такая? — спросил Вэй Усянь, — У тебя есть друзья или братья-сестры.
Девчушка перестала жевать, и, сузив глаза, посмотрела на Вэй Усяня.
— Мы купим еды на всех вас, — заверил ее Вэй Усянь.
Так они и нашли заброшенный дом, где жила А-Мин и еще несколько детей. Всем было не больше десяти лет. А еще в заброшенном, грязном доме, кишащем вшами и крысами, находился мешок, полный украденного золота.
И никого, кто его бы украл и принес детям. Не могли же дети сами это сделать?
— Где вы это взяли? — спросил Вэй Усянь. Дети уплетали угощение и молчали.
— Сестренка А-Цин, — подал голос один мальчик, постарше, — Все это принесла сестренка А-Цин.
— И где она сейчас?
— Она сказала это не трогать, — сказала девочка рядом.
— Мы не знаем, где А-Цин сейчас. Ее не было уже давно…
— Как давно?
Дети молчали.
— Всё ясно, — вздохнул Вэй Усянь, — Пока не будем трогать золото? — спросил он у Лань Ванцзи, — Подкараулим ее?
Лань Ванцзи подошел к мешку, покопался в нем, выбрал пару предметов.
— Остальное можем пока оставить, — сказал он, — А это я исследую. Если она хватится всего золота, то сбежит. Имеет смысл начать следить. И дети…
— Думаю, Лань Цижэнь сможет пристроить их куда-нибудь. Позже. Пока их стоит просто подкормить и подлечить. Да и… Цзян Яньли будет рада.
— А мы нашли… — радостно проговорил Вэй Усянь, входя в кабинет штаба и остановился как вкопанный, не докончив фразу. Лань Ванцзи чуть не врезался в него, но вовремя затормозил.
Перед Лань Сиченем и Цзян Чэном сидел на стуле красивый молодой мужчина. Одетый по старинке и весь в белом — белые брюки и белое ханьфу, кое-где, правда, посеревшее от пыли. Мужчина сидел прямо, сложив руки перед собой. Он повернул голову на шум, который произвел Вэй Усянь.
На коленях мужчина держал черные ножны с мечом. Верхняя половина лица мужчины была закрыта длинным отрезом хлопковой ткани. А еще перед мужчиной летали несколько белых мотыльков, они издавали легкий стрекот, иногда ударялись крылышками о предметы.
— Это Сяо Синчэнь, — сказал Лань Сичень, — И он пришел просить помощи.
========== 5. Дело о белых мотыльках: Часть четвертая ==========
Лань Ванцзи прошел в кабинет, взял стул и сел позади гостя. Вэй Усянь поступил также.
— В городе нельзя носить мечи, — сказал он.
— Прошу прощения, — проговорил Сяо Синчэнь и, наклонившись, опустил меч на пол.
Все молчали и не знали с чего начать. Вэй Усянь откашлялся.
— Ты Измененный? — вдруг спросил Цзян Чэн.
Сяо Синчэнь медленно кивнул.
— А еще я слеп.
— Когда ты стал Измененным?
— Цзян Чэн, — Вэй Усянь слегка повысил голос, но Цзян Чэн только отмахнулся.
— Я пытался покончить с собой, — спокойно проговорил Сяо Синчэнь.
— И с этого…
— Именно.
Цзян Чэн резко поднялся, подошел к гостю, поймал пару мотыльков и сжал их в кулаке. Стрекот прекратился.
— Цзян Чэн, — голос повысил уже и Лань Сичень.
Цзян Чэн разжал руку, и то, что осталось от мотыльков упало на пол. Серо-белые кусочки.
— Остынь, — тихо проговорил Вэй Усянь.
— Как ты воровал золото? — спросил Цзян Чэн.
— Я думаю, тебе стоит выйти.
Но Цзян Чэн проигнорировал его предложение. Тогда Лань Сичень поднялся со вздохом, подошел к Цзян Чэну, обнял за плечо. Цзян Чэн вздрогнул, но тут же обмяк в чужих руках.
— Пусть гость расскажет все по порядку, — произнес Лань Сичень тихо, увещевающе.
Цзян Чэн слегка скривился, но смолчал.
Сяо Синчэнь впервые переменил позу, почти незаметно, с легким шорохом ткани. Он немного помолчал, прежде чем начать.
— Мы с другом были заклинателями. Путешествовали по отдаленным областям. Помогали избавляться от призраков или последствий от обращения с магией. Люди относятся к магии слишком легкомысленно.
Вэй Усянь согласно хмыкнул.
— Так мы путешествовали несколько лет. Пока не встретили еще одного человека. Я знаю его под именем «Сюэ Ян». Возможно, у него другое имя.
— Он тоже был Измененным? А твой друг?
— Сюэ Ян — да, уже был Измененным. А мой друг… Нет. Он владел магией, но Измененным он не был. Да и это теперь не имеет значения, он давно мертв.
Тишина повисла тяжелая как сырое одеяло. Вэй Усянь встал, чтоб поставить чайник на горелку. Пока он суетился, Лань Сичень усадил на место Цзян Чэна.
— Втроем с Сюэ Яном мы путешествовали еще год. Потом… — Сяо Синчэнь нервно сглотнул. — Если коротко, то я виноват в гибели своего друга. Он предупреждал меня. А я не слушал его. Сюэ Ян пощадил меня. Но он обездвижил меня — это одна из его способностей Измененного. Он меня обездвижил, а сам убил моего друга. Выкопал ему могилу, завернул тело в саван, даже сжег ритуальные деньги. Я смотрел на все и ничего не мог сделать. Когда все было закончено, Сюэ Ян отвел меня в дом, в котором мы тогда жили, зажег очаг и ушел. Через несколько часов только я смог пошевелиться. Сюэ Ян уже был далеко.
— А потом ты пошел на могилу…
— Да, — Сяо Синчэнь кивнул. — Пошел на могилу и выколол себе глаза. И перерезал горло. Почти. Я не умер.
Вэй Усянь с грохотом поставил тот самый, недавно чуть не пострадавший, чайник на основной стол.
— В чем состоит твоя способность как Измененного?
Сяо Синчэнь пожал плечами.
— Ничего особенного. У меня нет глаз, но мне они и не нужны. Отличный слух, реакция, осязание. Я чувствую идущий поезд, который находится отсюда за десяток ли, как будто он рядом. Могу настраиваться на что-то определенное и чувствовать это.
Цзян Чэн привстал и кинул пиалу в Сяо Синчэня, тот протянул руку и молниеносно поймал ее, как будто змея дернулась и поймала мышонка. Мотыльки над Сяо Синчэнем заволновались.
— Также у меня иногда получается управлять мотыльками. Но не всегда.
— А золото? — спросил Лань Сичень.
Сяо Синчэнь уронил голову на грудь, от чего его лицо скрыли волосы.
— По пути сюда я познакомился с девочкой, тоже Измененной. А-Цин.
Вэй Усянь поднял брови. Лань Ванцзи пошевелился.
— Она воровала золото? — впервые за все время произнес он.
Сяо Синчэнь кивнул.
— Она может становиться невидимой. Это ее способность.
— А золото…? — начал Вэй Усянь, — Для детей?
Сяо Синчэнь снова кивнул.
— Она хотела раздобыть плавильный чан и переделать награбленное в пластины, которые можно было бы легко продать, не опасаясь последствий.
Вэй Усянь ухмыльнулся.
— Умно, — протянул он, — Так где она сейчас?
— А вот этого я, как раз, и не знаю.
Вэй Усянь обернулся и посмотрел на Лань Ванцзи.
— Думаю, придется помочь.
Лань Сичень кивнул. Цзян Чэн нахмурился, но ничего не сказал.
***
Вэй Усянь перебирал бумаги в поисках хоть какой-нибудь зацепки, которая могла бы помочь найти А-Цин. Распахнулась дверь, и внутрь въехала коляска с Цзян Яньли.
— Цзецзе! — вскричал Вэй Усянь. Сзади нее маячил хмурый Цзян Чэн. Послышались детские голоса, и внутрь ввалилась толпа детишек, уже умытых, причесанных и накормленных — Лань Ванцзи и Цзян Яньли пол дня занимались этой шумной ватагой.
Цзян Яньли подъехала к Вэй Усяню, тот наклонился и заключил сестру в объятие.
— Я ненадолго, — сказала она, — Надо куда-нибудь устроить детей…
— Школа Гусу? В которой мы учились?
Цзян Яньли подумала и кивнула.
— Думаю, да. С главой Гусу, правда, я еще не связывалась. Это же расходы…
— Я свяжусь, — проговорил Лань Ванцзи.
— Он согласится их принять? — Цзян Яньли посмотрела на Лань Ванцзи.
— Дядя не сможет отказать. Я скажу, что просишь ты.
Вэй Усянь не поверил своим глазам: кажется, Лань Ванцзи слегка — ободряюще — улыбнулся.
— Я вот его видеть точно не хочу, — проговорил Цзян Чэн.
Вэй Усянь хихикнул.
— Кого он терпеть не может, так это меня.
Цзян Чэн криво улыбнулся:
— Может, он так привязанность выражает. Но ты и правда доводишь его до белого каления.
Вэй Усянь улыбнулся и протянул руку, чтоб погладить сестру по голове. Цзян Яньли засмеялась, схватила его за ладонь и пощекотала нежное место между указательным и средним пальцами.
***
— По ценности, но не по количеству, больше всего было украдено у Цишань Вэнь, — сказал Вэй Усянь.
Лань Сичень принялся ходить по комнате.
— Это плохо.
— Чем же?
— Про Цишань Вэнь ходят не очень хорошие слухи.
— Они очень активно интересуются Измененными, — закончил за него Лань Ванцзи, — И нам опасно туда соваться.
— Как будто ты когда-нибудь боялся опасности, — парировал Вэй Усянь.
— Но в любом случае, нам нужно будет разработать план, — проговорил Лань Сичень, замерев у окна.
Солнце садилось, и краски смывало, словно оно забирало их за собой. Мир замолкал, но из углов домов, из притаившихся теней выползала настороженность.
========== 6. Дело о белых мотыльках: Окончание ==========
Чтобы что-то потерять, ты должен сначала это обрести. И наоборот.
С ними вели войны и их же в них использовали. Они создавали хлипкие государства, которые быстро разваливались то ли из-за алчности, то ли от отчаяния. Их уничтожали, их боготворили.
Измененные всегда были где-то посередине: между человеком и небожителем. Между адом и раем. Между зверем и ангелом. Измененные зависели от своей силы, но не желали ее. Она приходила, когда ее не ждали. Она приходила в момент величайшей боли и величайшего отчаяния, в кризисный момент. Она приходила не к каждому, слепо выбирая «носителя», который теперь вынужден был с ней сживаться.
Многие желали стать Измененными, но не многим это удавалось.
Вэй Усянь был неправильным Измененным, носителем чудовищной, темной, разрушительной силы, он родился таким или стал когда-то, когда не помнил — он не знал. Это была его ноша, его кара, его вина, его грех и его страсть. Это была его жизнь. И об этом поведает наш рассказ.
К войне нужно уметь подготовиться, прежде чем выступить в бой. А Вэй Усянь просто напился.
— Без меня, — сказал он Лань Ванцзи, который встал поперек загаженной комнаты истуканом в белом.
Лань Ванцзи сдернул одеяло с Вэй Усяня и подождал, пока тот проорется и проноется: все вперемешку.
— Я вообще вам не нужен! Я бесполезен! — заявил Вэй Усянь, со стоном уткнувшись в подушку.
— Кто так сказал?
— Цзян Чэн. Он постоянно так говорит.
— И ты его слушаешь?
— Он — мой брат. Мне приходится.
Лань Ванцзи подошел к окну и распахнул шторы. Окна, расчерченные витражами, пустили разноцветные пятна света по комнате. Стол Вэй Усяня был завален пиалами, кувшинами, чайниками, книгами, какими-то клочками бумаги — и всё под слоем пыли. Лань Ванцзи чихнул.
— Я специально не убираюсь в твоей комнате, потому что это твоя комната.
— И хорошо. Может, ты еще и уберешься прочь из моей комнаты, потому что это моя комната? — заявил Вэй Усянь, приподнимая голову и осоловело моргая.
— Если ты можешь произносить длинные осмысленные фразы, значит уже проснулся.
— Черт! — проговорил Вэй Усянь и спустил ноги. Он долго и задумчиво глядел перед собой. Поджал пальцы, поскреб пол.
Лань Ванцзи смахнул пыль со стола.
— Что вы решили? — спросил Вэй Усянь.
Лань Ванцзи еле заметно пожал плечами.
— Пойдем вместе. Лань Хуань, ты, я, Цзян Чэн и этот с мотыльками…
— Его тоже с собой?
— Он бы все равно не остался сидеть на месте. Из-за девчонки.
— Все равно не понимаю, на кой-черт вам сдался я.
— Ты легко сдаешься.
— Теперь я не легко решаюсь.
— Когда тебя это останавливало?
Вэй Усянь промолчал.
— Когда я был на стартовой площадке дирижаблей, то Цзян Чэн засек меня, — сказал он после паузы, — Я не удержался. Это слепое желание.
— Что ты сделал?
Вэй Усянь поднял взгляд на человека перед собой и слегка улыбнулся. В его улыбке было больше горечи, чем чего-то еще.
— Знаешь, как мне хочется докончить то, что я не докончил шесть лет назад? Ты даже не представляешь…
— Это так сложно — ничего не делать?
— Представь себе.
Лань Ванцзи, расправив полы ханьфу, сел рядом на кровать.
— Второе заклятие сковывания, — сказал он.
Вэй Усянь покачал головой.
— Нет, — твердо заявил он, — Слишком опасно. Ты можешь погибнуть. Моя сила и так жрет тебя изнутри. Ты давно был у врача?
— Лань Хуань осматривает меня.
— И что?
Лань Ванцзи сжал губы.
— И что он сказал? Не скажешь ты, я сам у него спрошу.
— Собирайся, — ответил Лань Ванцзи вместо этого и встал с кровати.
***
Цишань Вэнь засели в замке — громадине из серого кирпича. У них было много денег, но еще больше у них было жажды обладания. Много лет назад они проиграли войну, но не сгинули до конца — их планы стали тихими, мало понятными кому-либо другому, кроме них. Явный и теневой бизнес поддерживал их… Не всегда честный. Не всегда законный. Но за большие деньги можно простить многое.
Грозовые тучи зависли над Циндао, где-то, еще вдалеке, била молния. Мир приобрел сизый оттенок, оттенок тревоги.
Замок Цишань Вэнь напоминал тюрьму.
Вэй Усянь стоял у стены, под фонарем, и переминался с ноги на ногу. Во рту он мусолил травинку, сорванную по пути.
Сяо Синчэнь пустил своих мотыльков, чем сильно озадачил охранников. Мотыльки, оказывается, могли кусаться!
Пока охранники отмахивались, Цзян Чэну и Лань Ванцзи удалось проскользнуть внутрь.
Лань Сичень взял несколько камешков, соорудил из них «существо» и оживил, подув.
«Существо» встало на каменные «лапы», потянулось, потерлось о руку Лань Сиченя и побежало за Сяо Синчэнем и остальными.
Вэй Усянь остался ждать знака. Ждать пришлось долго.
***
Кандалы натирали ногу до кровавой, незаживающей раны. Вэнь Цин убирала сукровицу как могла, но обод был настолько жестким, что даже ее знаний и способностей не хватало… И потому что ее способности кандалы запечатывали напрочь.
Кровь Вэнь Нина. Кандалы и для нее и для него были сварены на крови Вэнь Нина.
Вэнь Цин постоянно хромала. Сорок шагов из одной комнаты в другую. От окна к окну. Цепь тянулась за ней, как извечная тоска. Тучи скрыли небо. Где-то ударила молния, и завыла собака.
Стены, обитые красным шелком, осветились на мгновение, чтоб кануть во тьме. Вэнь Цин не зажигала ни ламп, ни свечей.
А потом начался внезапный переполох…
— Вэнь Нин! — ахнула она.
«Ты должен бросить меня и бежать» — сколько раз она говорила ему это. Снова и снова. Она по ночам выбиралась в покои и смотрела на него, избитого, истощенного, тяжело дышащего. Из-под полотнища спутанных волос он поднимал на нее покрасневшие глаза.