По вере каждому - Steeless 11 стр.


— В упор не видишь интереса к тебе твоего приятеля. Нет, правда?!

— Он мне не прия… это ты про Алика сейчас?! — я замерла на перекрестке какой-то там линии Василеостровского.

— Елена и Александр*… — въедливо продолжал Клим, закатывая глаза. Он точно решил отыграться на мне за собственную исповедь. — Это напоминает мне один миф, который… ну, для Трои там точно нехорошо кончилось, но в целом, все было вполне красиво…

— Прибью заразу, — углом рта сообщила я. — Слушай, Климушка. Ты и мужчин-то не очень как-то понимаешь, если решил, что Алик интересуется хоть чем-то, помимо танков, гоблинов и… во что он там еще играет?

— Ну, иногда люди погружаются в вымышленный мир, потому что робки для реальности, — глубокомысленно выдал Клим. — Но мы тут пообщались, пока ты спала…

Я издала стон, напоминающий последний крик смертельно раненой чайки.

— … когда выяснилось, что я тебе не жених и даже близко к этому делу не приближаюсь — дело пошло быстрее… Вот ты знаешь, что ты — оказывается, неприступная крепость?

Ага. И в бойницах арбалеты торчат со всех сторон. Я посмотрела на Клима взглядом давно не евшего удава.

— Вот! — тут же обрадовался бывший божок. — Вот я тебе о чем говорю! Вот и он не представляет, как к тебе можно подойти! Нет, вот ты посмотри на себя: умная, красивая…

— … по стандартам подземного мира?! — вскипела я, поскольку мнение о своей внешности у меня было вполне реальным.

— … обладающая приятной мягкостью фигуры, как Нефела, богиня облаков… Но чем, чем можно покорить столь цельную личность?

— Выход с колесницей бы не подошел, — прикинула я. — Особенно с Аликом: он меня вряд ли поднимет. Гы-гы.

— А другие выходы? — резонно предположил Клим. — Как насчет даров?

Мне как-то не по делу вспомнилась роза, подсунутая под мой локоть на парту на какое-то отдаленное восьмое марта. Явно ошибочно.

— …или танцев?

— Я на наши сборища не хожу! — шикнула я гневно. Водка-пиво-пьяные поцелуи, тупые шутки. Ага, сейчас, как же.

— …приглашения пойти куда-нибудь вместе?

Если считать приглашением «Э-э, слушай, мне тут билеты в обсерваторию бесплатно достались, тебе не надо?». Или «Слушай, я что-то вообще тут не понял, объяснишь? С меня кафешка».

— Да мне некогда было, — сказала я кисло.

— …предложения помощи?

— А мне-то нафига?!

Уж с курсачом или лабой я вполне могу справиться и сама. Не то что девицы, строящие из-за этого глазки парням.

— И он ведь при этом замечательно понимает, что он не принц твоей мечты, — невозмутимо продолжил Клим, у которого были реальные возможности познакомиться с моими кулаками.

— Нет у меня там никаких принцев!

— …небогат, не настолько решителен, не так образован, не так смел…

Я вздохнула. Жизнь превращалась в хаос все больше — просто руки опускались. Даже ушатать Клима сумочкой по голове уже не казалось хорошей идеей.

— Слушай, ну замолчи ты, пожалуйста, — прибегла я к последнему средству. — Мне правда сейчас не до этого. И не до Алика. Алик меня сейчас волнует только в том плане, что нужно бы ему что-нибудь соврать.

И вообще, у нас с ним ничего общего.

И плевать мне на то, что он тыбрил мои конспекты, дабы поставить их на полки как воспоминания о своих чувствах. Или, я не понимаю, зачем он их тыбрил?!

Не могу сказать, что мои размышления в течение всего обратного пути касались только этого. Но что врать Алику — я так и не смогла придумать. Кладбище, Керы, стресс, новые факты о мифологии. Есть, с чего впасть в ступор.

И вообще, когда мы дошли до халупы Алика — оказалось, что соврать будет трудновато.

Внутренний двор местами порос нарциссами, местами был покрыт пропалинами. На месте двери сарая красовалась оплавленная дыра.

Алик, хмуро поправляя очочки, сидел на крыльце в крайне задумчивой позе. Был он, пожалуй, вполне спокоен.

Особенно если учесть, что на расстоянии метра от него с малость прибалдевшим видом мотал головой… головами белый мопсик.

— Ик, — сказал мопсик, увидев меня. И неверным шагом отодвинулся на пару шагов.

— А-ва-вава-э… — произнесла я подобие приветствия.

— Ух ты, — произнес Клим оптимистично. — Он уже не в кадке.

Алик еще раз поправил очочки. Майское солнце поливало рыжиной его макушку.

— Я его не кормил, — заговорил он оправдывающимся тоном. — Честно. Даже в сарай не заходил. Тут просто к вам пришли. Пришла. Она. Оставила кое-что.

Представляю, кто – она. И не просто представляю, а вижу, что оставила.

Даже если бы Клим и не смотрел на гранат на столике, как на ядовитую змею.

— Ну, а потом ушла. А из сарая — этот…

Мопсик покосился на Алика и отполз еще. Он не выглядел желающим познакомиться ближе.

— То есть, он тебя не съел, — зачем-то сказала я.

— Ну, он тут на меня попер, так я его по голове табуреткой, — отозвался Алик задумчиво. Поднял руку, показал остатки табуретки. — Меня дед научил, что кобель должен вожака признать: у него деда овчар был бешеный…

Оставим вопрос, сколько раз пришлось применять табуретку. Поднимем вопрос, почему это моего одногруппника все же не съели.

— Я тебе сейчас задам крайне тупой вопрос, — тон получался вполне себе извиняющимся. — Ты крещеный?

— А то как же, — удивился Алик и вытащил из-за майки цепочку с нательным крестиком и еще каким-то медальоном. — Мне вот еще дед дал, тут частица какого-то креста…

— Уууууу, — приложил нас Цебер, сверил одинаково ненавидящими взглядами и прошествовал в сарайчик. Явно намереваясь упаковаться обратно в кадку.

За моей спиной тихо хмыкнул Клим:

— Ну конечно — ничего общего!

Комментарий к История любви и немного табуретки

* Александр - прозвище Париса. Да, в общем, у него с Еленой кончилось печально. Особенно для Трои.

========== Бескрайняя нежность и немного футбола ==========

Внимание! Присутствуют описания лютого измывательства над бедным подземным животным. Любителям бедных подземных животных и членам подземного “Гринпис” к прочтению не рекомендуется.

Нет, ребята. За последнее время я как-то решительно перебрала экстрима, хотя никогда им как-то серьезно не увлекалась. И еще — есть у меня нехорошее чувство, что даже если я вдруг воспылаю желанием лезть на Эверест или прыгать с тарзанкой… это, как говорится, несколько блекнет.

А потому нужно было начинать жалеть себя, поступать по-технарски умно, да и вообще…

— Ну, — сказала я, косясь на Клима, который рассматривал двор с видом «я — не я, жена не моя». — Рассказывай.

И походкой воина, вернувшегося из похода (в котором он завалил превосходящего по силам противника) проследовала в хижину Алика. Я слышала, я ощущала каждой клеткой кожи этот сладкий зов изнутри. Практически пение сирен, исходящее от старенького дивана.

Диван, правда, жалобно вздохнул, когда я на него грохнулась, но в целом больше не протестовал.

Объяснения Клима с Аликом прошли мимо меня, хотя они с какой-то радости устроились в той же комнате, но на стульях. Я спала, как совесть коммунальщика в снегопад, и только изредка в сон залетало что-нибудь этакое…

— А тебе вообще обязательно было втягивать ее в эти ваши олимпийские разборки?!

— …

— … я так понял, эти твои родственники прокачали выносливость. Чаще лезут.

— …

— … а ты не можешь там… ну, заклинание скастовать для того, чтобы это дело запечатать…

— …

— Во что уверовал?!

Тут я поняла, что дальше разговор будет долгим, потрясла головой и засопела активнее. Тут же на меня кто-то неумеренно заботливый накинул пледик, и проснулась я уже явно через несколько часов, когда эмоции прогорели, а в комнате запахло кофе и печеньками.

Еще в комнате проходил последний этап мужского совета на глобальную тему «Что делать?»

— Ну, шо, — вещал Алик, блестя очочками и явственно воплощая вместо меня силу технарского разума, — судя по тому, что было сказано тебе этим… ангелом… вариантов нет. Запечатывать портал должен ты — вот иди себе, запечатывай.

— Цементу бы мне, — донеслось с другой стороны колченогого столика. — Кирпичей античных. Стратий*, я говорил: я не подозреваю, как…

— Ага, не знаю, не подозреваю, мозгов не имею, разрешаю хоронить за плинтусом. Ты эту штуку придумал…

— Потому что боялся!

— Сейчас, значит, мало боишься?

Ушам своим не верю: Клим оправдывается. Это как же его Алик ухитрился достать за краткий промежуток времени?

Как-то поневоле начинаю проникаться уважением, да.

Ответной гримасы Клима я не увидела, но Алик вгрызся в печеньку с остервенением. Немного подумал и предположил:

— Так это… напугать?

— Как? — спросил Клим с должным смиренномудрием психиатра, который в пятый раз за день общается с буйным. — Стратий, ты же, наверное, понимаешь, что я тут, вроде как… бывший царь подземного мира… так что меня трудновато будет испугать криками «Бу!» из-за угла.

— Хм, — ответил Алик, который явно полагал, что было бы желание, а средство найдется. — Ну так поскольку ясно уже, что маны у тебя осталось по минимуму, а твоя семейка и так, и так тебя достанет — пора бы уже как бы и бояться.

Судя по выражению физиономии Алика — на него Климовские улыбочки не действуют. И лукавые взгляды — тоже. Он их встречает своим непроницаемым занудством.

Почувствовав, что разговор начинает катиться в пучины маразма, я выползла из-под пледика и взяла командование в неслабые женские руки.

— Значит так. Отставить мысли о глобальном, доставить мысли о конкретном.

— Хошь печеньку? — тут же конкретно среагировал предположительно влюбленный в меня Алик.

Печеньку, кофе, а также чего покрепче я хотела, но пришлось удовлетвориться первым и вторым.

— Глобальное — это, одначе, хорошо. Но у нас тут вроде как Цербер в сарае, — провозгласила я и посмотрела на Клима так, будто это была персонально его вина.

Судя по физиономии Алика — у Климушки не нашлось времени, дабы просветить моего однокурсника в этом плане. Сейчас физиономия была очень и очень озадаченной. Мол, вот так раз, а я его табуреткой…

— Приручить, как я понимаю, его нельзя, — продолжила я безжалостно. — Упаковать во второй раз в кадку — тоже не фонтан. Если он будет шататься тут и дальше — он еще больше расшатает твою, Клим, хрупкую психику и твою, Алик, нехрупкую мебель.

— У меня бита есть, — с готовностью встрепенулся Алик. — А если того… святой воды на нее побрызгать — может, прокатит?

Мы с Климом посмотрели на него малость опасливо.

— Почему он вообще не исчезает? — наконец сформулировала я. — То есть, почему его назад не выкидывает?

Клим немного подумал над чашкой кофе — и поднял на меня невиннейшие глаза инженера, который сейчас будет объяснять, что вот, станок старый, его…

— Так, видать, заклинило малость!

После чего бог подземного мира разразился вдохновенной тирадой о пространственно-временных парадоксах, их влиянии на порождения Тифона и Ехидны и на возможности выживания данных порождений в нашем несовершенном мире. Тирада закончилась тем, что созданию-то в принципе пофигу, а вот миру может конкретно не поздоровиться «тем более, что резиновые покрышки явно пришлись кому-то по вкусу».

— Погоди, то есть, дело в том, что ему тут тупо нравится? — спросил в это же время предположительно менее конкретный, чем я, Алик.

Клим посмотрел на меня, посмотрел на Алика и аккуратно кивнул, обозначая нашу проблему на ближайшее будущее.

— Кирие, если учесть, что и я тоже сбежал в этот мир не только из-за горячей веры в Единого, но и из-за особенностей подземного мира…

— Да, помню, — угрюмо сказала я, ковыряя скатерть, — тебе там негде было пускать камешки.

Алик поправил очочки и встал, приняв привычное положение чуть ссутуленной оглобли.

— То есть, я извиняюсь, если этому… Церберу понравилось у нас — значит, и другие… которые из твоего царства… тоже могут…?

По невинной озадаченности на лице Клима становилось ясно, что этот вопрос он не продумал.

Я тоже встала, принимая обычное для себя положение «огромный бешеный хомяк в состоянии средней степени ярости».

— Стало быть, нужно сделать так, чтобы ему тут разонравилось. Чтобы еще и другим заказал?

Уж в чем я специалист по жизни — так это разочаровывать окружающих.

*

В общем-то, мы выглядели как компания друзей, собравшихся на пикничок. Может, потому, что Клим так и не сменил шлепанцы и майку с принтом, хотя позаимствовал у Алика джинсы. Ну, и потому, что петляли по лесной местности (да, и такая под Питером есть), а у самого Алика за костлявыми плечами висел рюкзачок. Правда, из рюкзачка слышалось полное ненависти сдавленное подвывание.

Поимка Церберомопса проходила в режиме жесткого ахтунга и осуществлялась мной и Аликом (как двумя условно православными особями). С добавлением щедрых советов от державшегося в стороне экс-Аида. Советы были в духе: «Не хватайтесь за хвост, огнеопасно!», «Если молитву почитать — оно, может, вернее пойдет!» В результате диван времен Первой Мировой скорбно скончался, кадка от капусты оказалась подожженной, я измазалась копотью по уши, а с Аликом мы пару раз столкнулись лбами, как олени в брачный период. Спасло нас то, что сволочная увертливость белого мопсика все же пострадала после памятного удара табуреткой.

Сбой системы координат позволил аидскому отродью попасться в расставленные мною сети. Пеленали мопсика совместно — отрезками разрезанной кем-то веревки, в четыре руки.

— Нормальная… такая… ачивка, — выдохнул однокурсник в финале.

Ну, а в рюкзак к Алику я эту тварь засунула больше из практических соображений: вдруг да опять атака злобных родственников, а мне будет куда проще спасать Клима, если у меня за спиной не будет ничего хтонического.

Кажись, пока я искала выборы места, Алик еще пытался просветиться по этому поводу у Клима. Мол — как, мопсика в рюкзаке можно считать примером моего благорасположения? И как бы тогда ко мне в ответ подкатить?

— Стратий, я свою жену на колеснице упер, — просветили Алика в ответ. — И сделал это бездарно. И вообще, она меня ненавидит. Ты точно хочешь моего совета?

Но вообще-то я не особо прислушивалась, шла шагов на двадцать впереди и пыталась наконец мыслить. Мыслить, вспоминать и сводить воедино получалось гораздо лучше без голосов за спиной.

Назад Дальше