— В упор не видишь интереса к тебе твоего приятеля. Нет, правда?!
— Он мне не прия… это ты про Алика сейчас?! — я замерла на перекрестке какой-то там линии Василеостровского.
— Елена и Александр*… — въедливо продолжал Клим, закатывая глаза. Он точно решил отыграться на мне за собственную исповедь. — Это напоминает мне один миф, который… ну, для Трои там точно нехорошо кончилось, но в целом, все было вполне красиво…
— Прибью заразу, — углом рта сообщила я. — Слушай, Климушка. Ты и мужчин-то не очень как-то понимаешь, если решил, что Алик интересуется хоть чем-то, помимо танков, гоблинов и… во что он там еще играет?
— Ну, иногда люди погружаются в вымышленный мир, потому что робки для реальности, — глубокомысленно выдал Клим. — Но мы тут пообщались, пока ты спала…
Я издала стон, напоминающий последний крик смертельно раненой чайки.
— … когда выяснилось, что я тебе не жених и даже близко к этому делу не приближаюсь — дело пошло быстрее… Вот ты знаешь, что ты — оказывается, неприступная крепость?
Ага. И в бойницах арбалеты торчат со всех сторон. Я посмотрела на Клима взглядом давно не евшего удава.
— Вот! — тут же обрадовался бывший божок. — Вот я тебе о чем говорю! Вот и он не представляет, как к тебе можно подойти! Нет, вот ты посмотри на себя: умная, красивая…
— … по стандартам подземного мира?! — вскипела я, поскольку мнение о своей внешности у меня было вполне реальным.
— … обладающая приятной мягкостью фигуры, как Нефела, богиня облаков… Но чем, чем можно покорить столь цельную личность?
— Выход с колесницей бы не подошел, — прикинула я. — Особенно с Аликом: он меня вряд ли поднимет. Гы-гы.
— А другие выходы? — резонно предположил Клим. — Как насчет даров?
Мне как-то не по делу вспомнилась роза, подсунутая под мой локоть на парту на какое-то отдаленное восьмое марта. Явно ошибочно.
— …или танцев?
— Я на наши сборища не хожу! — шикнула я гневно. Водка-пиво-пьяные поцелуи, тупые шутки. Ага, сейчас, как же.
— …приглашения пойти куда-нибудь вместе?
Если считать приглашением «Э-э, слушай, мне тут билеты в обсерваторию бесплатно достались, тебе не надо?». Или «Слушай, я что-то вообще тут не понял, объяснишь? С меня кафешка».
— Да мне некогда было, — сказала я кисло.
— …предложения помощи?
— А мне-то нафига?!
Уж с курсачом или лабой я вполне могу справиться и сама. Не то что девицы, строящие из-за этого глазки парням.
— И он ведь при этом замечательно понимает, что он не принц твоей мечты, — невозмутимо продолжил Клим, у которого были реальные возможности познакомиться с моими кулаками.
— Нет у меня там никаких принцев!
— …небогат, не настолько решителен, не так образован, не так смел…
Я вздохнула. Жизнь превращалась в хаос все больше — просто руки опускались. Даже ушатать Клима сумочкой по голове уже не казалось хорошей идеей.
— Слушай, ну замолчи ты, пожалуйста, — прибегла я к последнему средству. — Мне правда сейчас не до этого. И не до Алика. Алик меня сейчас волнует только в том плане, что нужно бы ему что-нибудь соврать.
И вообще, у нас с ним ничего общего.
И плевать мне на то, что он тыбрил мои конспекты, дабы поставить их на полки как воспоминания о своих чувствах. Или, я не понимаю, зачем он их тыбрил?!
Не могу сказать, что мои размышления в течение всего обратного пути касались только этого. Но что врать Алику — я так и не смогла придумать. Кладбище, Керы, стресс, новые факты о мифологии. Есть, с чего впасть в ступор.
И вообще, когда мы дошли до халупы Алика — оказалось, что соврать будет трудновато.
Внутренний двор местами порос нарциссами, местами был покрыт пропалинами. На месте двери сарая красовалась оплавленная дыра.
Алик, хмуро поправляя очочки, сидел на крыльце в крайне задумчивой позе. Был он, пожалуй, вполне спокоен.
Особенно если учесть, что на расстоянии метра от него с малость прибалдевшим видом мотал головой… головами белый мопсик.
— Ик, — сказал мопсик, увидев меня. И неверным шагом отодвинулся на пару шагов.
— А-ва-вава-э… — произнесла я подобие приветствия.
— Ух ты, — произнес Клим оптимистично. — Он уже не в кадке.
Алик еще раз поправил очочки. Майское солнце поливало рыжиной его макушку.
— Я его не кормил, — заговорил он оправдывающимся тоном. — Честно. Даже в сарай не заходил. Тут просто к вам пришли. Пришла. Она. Оставила кое-что.
Представляю, кто – она. И не просто представляю, а вижу, что оставила.
Даже если бы Клим и не смотрел на гранат на столике, как на ядовитую змею.
— Ну, а потом ушла. А из сарая — этот…
Мопсик покосился на Алика и отполз еще. Он не выглядел желающим познакомиться ближе.
— То есть, он тебя не съел, — зачем-то сказала я.
— Ну, он тут на меня попер, так я его по голове табуреткой, — отозвался Алик задумчиво. Поднял руку, показал остатки табуретки. — Меня дед научил, что кобель должен вожака признать: у него деда овчар был бешеный…
Оставим вопрос, сколько раз пришлось применять табуретку. Поднимем вопрос, почему это моего одногруппника все же не съели.
— Я тебе сейчас задам крайне тупой вопрос, — тон получался вполне себе извиняющимся. — Ты крещеный?
— А то как же, — удивился Алик и вытащил из-за майки цепочку с нательным крестиком и еще каким-то медальоном. — Мне вот еще дед дал, тут частица какого-то креста…
— Уууууу, — приложил нас Цебер, сверил одинаково ненавидящими взглядами и прошествовал в сарайчик. Явно намереваясь упаковаться обратно в кадку.
За моей спиной тихо хмыкнул Клим:
— Ну конечно — ничего общего!
Комментарий к История любви и немного табуретки
* Александр - прозвище Париса. Да, в общем, у него с Еленой кончилось печально. Особенно для Трои.
========== Бескрайняя нежность и немного футбола ==========
Внимание! Присутствуют описания лютого измывательства над бедным подземным животным. Любителям бедных подземных животных и членам подземного “Гринпис” к прочтению не рекомендуется.
Нет, ребята. За последнее время я как-то решительно перебрала экстрима, хотя никогда им как-то серьезно не увлекалась. И еще — есть у меня нехорошее чувство, что даже если я вдруг воспылаю желанием лезть на Эверест или прыгать с тарзанкой… это, как говорится, несколько блекнет.
А потому нужно было начинать жалеть себя, поступать по-технарски умно, да и вообще…
— Ну, — сказала я, косясь на Клима, который рассматривал двор с видом «я — не я, жена не моя». — Рассказывай.
И походкой воина, вернувшегося из похода (в котором он завалил превосходящего по силам противника) проследовала в хижину Алика. Я слышала, я ощущала каждой клеткой кожи этот сладкий зов изнутри. Практически пение сирен, исходящее от старенького дивана.
Диван, правда, жалобно вздохнул, когда я на него грохнулась, но в целом больше не протестовал.
Объяснения Клима с Аликом прошли мимо меня, хотя они с какой-то радости устроились в той же комнате, но на стульях. Я спала, как совесть коммунальщика в снегопад, и только изредка в сон залетало что-нибудь этакое…
— А тебе вообще обязательно было втягивать ее в эти ваши олимпийские разборки?!
— …
— … я так понял, эти твои родственники прокачали выносливость. Чаще лезут.
— …
— … а ты не можешь там… ну, заклинание скастовать для того, чтобы это дело запечатать…
— …
— Во что уверовал?!
Тут я поняла, что дальше разговор будет долгим, потрясла головой и засопела активнее. Тут же на меня кто-то неумеренно заботливый накинул пледик, и проснулась я уже явно через несколько часов, когда эмоции прогорели, а в комнате запахло кофе и печеньками.
Еще в комнате проходил последний этап мужского совета на глобальную тему «Что делать?»
— Ну, шо, — вещал Алик, блестя очочками и явственно воплощая вместо меня силу технарского разума, — судя по тому, что было сказано тебе этим… ангелом… вариантов нет. Запечатывать портал должен ты — вот иди себе, запечатывай.
— Цементу бы мне, — донеслось с другой стороны колченогого столика. — Кирпичей античных. Стратий*, я говорил: я не подозреваю, как…
— Ага, не знаю, не подозреваю, мозгов не имею, разрешаю хоронить за плинтусом. Ты эту штуку придумал…
— Потому что боялся!
— Сейчас, значит, мало боишься?
Ушам своим не верю: Клим оправдывается. Это как же его Алик ухитрился достать за краткий промежуток времени?
Как-то поневоле начинаю проникаться уважением, да.
Ответной гримасы Клима я не увидела, но Алик вгрызся в печеньку с остервенением. Немного подумал и предположил:
— Так это… напугать?
— Как? — спросил Клим с должным смиренномудрием психиатра, который в пятый раз за день общается с буйным. — Стратий, ты же, наверное, понимаешь, что я тут, вроде как… бывший царь подземного мира… так что меня трудновато будет испугать криками «Бу!» из-за угла.
— Хм, — ответил Алик, который явно полагал, что было бы желание, а средство найдется. — Ну так поскольку ясно уже, что маны у тебя осталось по минимуму, а твоя семейка и так, и так тебя достанет — пора бы уже как бы и бояться.
Судя по выражению физиономии Алика — на него Климовские улыбочки не действуют. И лукавые взгляды — тоже. Он их встречает своим непроницаемым занудством.
Почувствовав, что разговор начинает катиться в пучины маразма, я выползла из-под пледика и взяла командование в неслабые женские руки.
— Значит так. Отставить мысли о глобальном, доставить мысли о конкретном.
— Хошь печеньку? — тут же конкретно среагировал предположительно влюбленный в меня Алик.
Печеньку, кофе, а также чего покрепче я хотела, но пришлось удовлетвориться первым и вторым.
— Глобальное — это, одначе, хорошо. Но у нас тут вроде как Цербер в сарае, — провозгласила я и посмотрела на Клима так, будто это была персонально его вина.
Судя по физиономии Алика — у Климушки не нашлось времени, дабы просветить моего однокурсника в этом плане. Сейчас физиономия была очень и очень озадаченной. Мол, вот так раз, а я его табуреткой…
— Приручить, как я понимаю, его нельзя, — продолжила я безжалостно. — Упаковать во второй раз в кадку — тоже не фонтан. Если он будет шататься тут и дальше — он еще больше расшатает твою, Клим, хрупкую психику и твою, Алик, нехрупкую мебель.
— У меня бита есть, — с готовностью встрепенулся Алик. — А если того… святой воды на нее побрызгать — может, прокатит?
Мы с Климом посмотрели на него малость опасливо.
— Почему он вообще не исчезает? — наконец сформулировала я. — То есть, почему его назад не выкидывает?
Клим немного подумал над чашкой кофе — и поднял на меня невиннейшие глаза инженера, который сейчас будет объяснять, что вот, станок старый, его…
— Так, видать, заклинило малость!
После чего бог подземного мира разразился вдохновенной тирадой о пространственно-временных парадоксах, их влиянии на порождения Тифона и Ехидны и на возможности выживания данных порождений в нашем несовершенном мире. Тирада закончилась тем, что созданию-то в принципе пофигу, а вот миру может конкретно не поздоровиться «тем более, что резиновые покрышки явно пришлись кому-то по вкусу».
— Погоди, то есть, дело в том, что ему тут тупо нравится? — спросил в это же время предположительно менее конкретный, чем я, Алик.
Клим посмотрел на меня, посмотрел на Алика и аккуратно кивнул, обозначая нашу проблему на ближайшее будущее.
— Кирие, если учесть, что и я тоже сбежал в этот мир не только из-за горячей веры в Единого, но и из-за особенностей подземного мира…
— Да, помню, — угрюмо сказала я, ковыряя скатерть, — тебе там негде было пускать камешки.
Алик поправил очочки и встал, приняв привычное положение чуть ссутуленной оглобли.
— То есть, я извиняюсь, если этому… Церберу понравилось у нас — значит, и другие… которые из твоего царства… тоже могут…?
По невинной озадаченности на лице Клима становилось ясно, что этот вопрос он не продумал.
Я тоже встала, принимая обычное для себя положение «огромный бешеный хомяк в состоянии средней степени ярости».
— Стало быть, нужно сделать так, чтобы ему тут разонравилось. Чтобы еще и другим заказал?
Уж в чем я специалист по жизни — так это разочаровывать окружающих.
*
В общем-то, мы выглядели как компания друзей, собравшихся на пикничок. Может, потому, что Клим так и не сменил шлепанцы и майку с принтом, хотя позаимствовал у Алика джинсы. Ну, и потому, что петляли по лесной местности (да, и такая под Питером есть), а у самого Алика за костлявыми плечами висел рюкзачок. Правда, из рюкзачка слышалось полное ненависти сдавленное подвывание.
Поимка Церберомопса проходила в режиме жесткого ахтунга и осуществлялась мной и Аликом (как двумя условно православными особями). С добавлением щедрых советов от державшегося в стороне экс-Аида. Советы были в духе: «Не хватайтесь за хвост, огнеопасно!», «Если молитву почитать — оно, может, вернее пойдет!» В результате диван времен Первой Мировой скорбно скончался, кадка от капусты оказалась подожженной, я измазалась копотью по уши, а с Аликом мы пару раз столкнулись лбами, как олени в брачный период. Спасло нас то, что сволочная увертливость белого мопсика все же пострадала после памятного удара табуреткой.
Сбой системы координат позволил аидскому отродью попасться в расставленные мною сети. Пеленали мопсика совместно — отрезками разрезанной кем-то веревки, в четыре руки.
— Нормальная… такая… ачивка, — выдохнул однокурсник в финале.
Ну, а в рюкзак к Алику я эту тварь засунула больше из практических соображений: вдруг да опять атака злобных родственников, а мне будет куда проще спасать Клима, если у меня за спиной не будет ничего хтонического.
Кажись, пока я искала выборы места, Алик еще пытался просветиться по этому поводу у Клима. Мол — как, мопсика в рюкзаке можно считать примером моего благорасположения? И как бы тогда ко мне в ответ подкатить?
— Стратий, я свою жену на колеснице упер, — просветили Алика в ответ. — И сделал это бездарно. И вообще, она меня ненавидит. Ты точно хочешь моего совета?
Но вообще-то я не особо прислушивалась, шла шагов на двадцать впереди и пыталась наконец мыслить. Мыслить, вспоминать и сводить воедино получалось гораздо лучше без голосов за спиной.