— «Аид, я твой отец» — «Не-е-е-е-е-е-ет!» — проявил Клим нездоровое знание американских блокбастеров.
— Версия: за нами и дальше будут посылать всякую условно мифологическую хрень. Тут у меня есть вопрос:, а если они вдруг добьются своего, и ты жахнешь по-старому, по-аидовски — это как, откроет проход?
— Скорее, закроет мне дорогу к Нему, — пробормотал Клим, устало щуря глаза с диванчика. — Думаю, чтобы открыть дверь — нужно что-то более существенное.
— Так. Дальше. Поскольку выход в духе «окопались кругом и подождали ангельское воинство» не катит — надобно действовать самим и таки захлопывать дверь. Проблема в том, что как — мы не представляем… предложения?
— Совершить что-нибудь христианское, — сходу задвинул Аид. – Ну, не знаю, давай кого-нибудь от лютой смерти спасем!
Воображение нарисовало гротексное подобие этой супергеройской миссии: я с лопатой, Клим… с харизмой… «Чип и Дейл» отдыхают. Я покосилась на лютую смерть в кадке из-под капусты, оставила свое при себе и голосом опытного терапевта поинтересовалась:
— Кого, например?
— Ну… тех, кто украл мой жезл… например. Понимаешь, жезл-то, конечно, не пропадет, но мне как-то даже не хочется воображать, что с ними будет…
Наверное, это все же прорвалось напряжение. Потому что из последующего насыщенного мимикой и жестами монолога цензурными у меня получались только математические термины, которыми я на всякий случай разбавляла все остальное.
Получалось широко, экспрессивно, по-гречески.
— …самая нехристианская сволочь из всех, кого я знаю!
Клим почему-то улыбался. Немного ностальгирующе (вот это было внезапно).
— Напоминаешь мне бассилиса му. Мою царицу. После похищения.
— Интеграл через дифференциал, — откликнулась я, отдышавшись и мысленно глянув на себя со стороны. — Это ж как тебе не повезло, в таком-то случае!
— Не внешне, — Клим взмахнул узкой ладонью. — Ее красота иная, но вот характер, я бы сказал, местами очень даже…
А я-то уж думала, что знаю, почему это он в наш мир с такой скоростью намылился. Удивилась только, что в монахи с порога не постригся.
А насчет «иной красоты» было сильно, я даже прониклась. И подобрела, насколько может подобреть усталый, голодный технарь, которому предложили внезапно совершить что-нибудь христианское.
— Можешь считать — задобрил, — пробормотала я, выпрямляя гудящие ноги и подходя к двери сарайчика. — Ладно, давай рассказывай, что там будет с теми, кто украл твой жезл, и как их спасать надобно?
— Кирие, — сказал экс-божок, прижимая руку к сердцу в позе опытного декламатора, - ну, мне-то, мне-то откуда знать? Честное слово, украсть у меня жезл не пытался даже Гермес, который в норме пытался утащить все у всех — от пестика у Гипноса до моих домашних сандалий — тапочки, к слову, он потом пытался загнать на рынке в Дельфе как драгоценную реликвию… Но поверь уж мне — чтобы смертные крали, на минуточку, символ власти… в общем, для меня это довольно новый опыт, ну, и он даже был бы интересен, если бы я не был так уверен, что закончится он…
— У-у-у, — подсуфлировал Цербер ехидным образом. Клим вообще молча провел пальцем по горлу. На мое гневное зыркание («Какого ж, растудыть твою, ты молчал и ничего не делал, когда у тебя сперли эту штуку, святоша ты наш?») откликнулся непроницаемым взглядом — зеленый мрамор, выветрившийся за века. Я вздохнула и открыла рот, дабы сообщить подопечному, какое он наглое античное кю (в который раз!).
— Э-это, — пробубнил Алик, вторгаясь в этот момент на сарайную территорию. — Есть пиво, будете? Еще есть пельмени. Вроде как.
Три тысячи интегралов, а я как-то и забыла, что мы тут уже прилично сидим. Настолько, что из прекрасного далека прилетела малость шизанутая фея и приложила Алика по голове волшебной палочкой. Отчего он решил отпочковаться от возлюбленного искусственного интеллекта и вернуться в реальную жизнь, к пельменям и гостям. О, он даже выглядел теперь как джентльмен (в понимании Алика). Майка сменилась на гиковскую полосатую рубашечку, треники на джинсы. Кажется, он даже протер очки. Волшебная палочка у феи была зверски тяжелой.
Жаль только, вторжение нашего вроде как хозяина помешало закончить разговор. Клим тут же кинулся выражать восторг по поводу «русской пищи богов». Из кадки глухо и злобно выражал желание присоединиться к трапезе адский мопсик. Пришлось срочно брать все в свои руки, выталкивать Алика на солнышко, соглашаться на обед и следить за тем, чтобы Клим во время оного не выдал чего-нибудь… в своем стиле.
Под моими уничтожающими взглядами бывший античный бог строил на лице мировую скорбь, попутно проглатывая пельмени, как метро — пассажиров. Алик с другого конца стола озадаченно моргал на меня сквозь очки. Я ожесточенно глодала пельмень, готовясь откручиваться, мерзко врать и вообще, делать все, чтобы кое-кто остался глобально не в курсе.
Прямо скажем, с Климушкой у меня изначально шансов было немного.
— Прекрасно, — бодро выдал он, допивая последний глоток «Невского». – Ну, так. Думаю, нам понадобится какое-нибудь место с неоднозначной мистической энергией. Велика, конечно, вероятность, что их потянет туда, где есть что-то античное…, а хотя может быть и нет. Жезл — штука прихотливая. Надеюсь, по крайней мере, они не покинули город.
Алик поперхнулся последним пельменем. Я с досады чуть не откусила вилку.
— Тут такое дело, — просипела я, — у моего друга…
— …иностранного друга, — вклинил Клим, тут же вспоминая про греческий акцент.
— … да так, у него одну вещь украли на вокзале. Ценный артефакт, все такое. Связанный… ну, с античностью. Немножко. И вот мы думаем, что, может быть, украли его сектанты для проведения… это, ритуала, да. Наверняка зловещего. Так вот, мой друг не хотел бы обращаться в полицию…
— Малака, — с непроницаемым видом вставил Клим. У меня возникло невольное ощущение, что он наслаждается ситуацией.
— Ага, — немного подумав, сказал Алик. Почесал нос, воздел палец и промолвил более значительно. – Ага! Так вам всякие такие мистические места надо, сталбыть? Ща загуглим!
Поверил, что ли? Никогда не думала, что обладаю хоть минимальным воображением. А уж по части придумывания отмазок на тему «почему это ты гуляешь в компании бывшего античного божка«…
Загуглил Алик знатно. В краткие минуты (которые были потрачены мной и Климом на освобождение места рядом с компьютером) нам была предоставлена исчерпывающая информация по всякому-разному мистическому в Питере. Плюс свои комментарии (то ли дубинка феи оказалась сильнее, чем я думала, то ли Алик таки интересуется не только играми).
— Ну, вот башня грифонов, но там как бы фигня, мы ходили, фоткали, нет там ничо…
— Дальше.
— Ну, дом Распутина…
— Мгм.
— Нет, ну вы гляньте, весь город трясет же: ограбление в Эрмитаже, закрыт для посещения! И сигналки не сработали. Тоже на призраков грешат.
— Пра-а-авда?
— О, тут истерика прямо в прессе, гляньте: куча аварий, все про какого-то монстра рассказывают. Мол, жрет колеса у авто.
— Э-э-это мы как-нибудь пропустим, Алик, дальше…
— Вот еще Смоленское кладбище…
— Кладбище? — с реакцией профессионального гробовщика встрепенулся Клим. – Где, говоришь, это самое кладбище?
— Не потянет их туда, — заметила я углом рта, — там могила Ксении Петербуржской. На кладбище храм.
Угнездиться на шатучем табурете не вышло, и я отошла к окну. На окне обнаружилась вялая фиалка, с которой я почему-то чувствовала тайное родство.
Клим и Алик вольготно расположились среди завалов книг и кружек. И являли неповторимую гармонию бытия.
— А жалко, — откликнулся Алик, который вряд ли меня и слышал. — Легенда вон какая — жуть. — И начал прилежно зачитывать: «Одна из самых ужасающих легенд Смоленского кладбища — легенда о сорока заживо погребенных священниках. Вскоре после революции священнослужителей со всего города арестовали, привезли на Смоленское кладбище, выстроили на краю заранее вырытой огромной могилы и предложили либо отречься от веры, либо ложиться в землю заживо. Все священники предпочли мученическую смерть. Говорят, что еще в течение трех дней из могилы доносились стоны, а земля на этом месте шевелилась. Затем на могилу…»
— Да хватит уже, — поморщилась я. Вообще, хватило с меня кладбищ. И да, не нравится мне выражение физиономии Клима. На ней так и прописана глубокая задумчивость с потаенным желанием жахнуть на полную.
— Храм, говорите, — пробормотал он наконец. – Ну, в Александро-Невской их все равно было бы глупо ждать. Думаю, придется сходить. Вечерком. Или ночью.
Он посмотрел на мое выражение лица и проникновенно обратился к Алику:
— И да, у тебя случайно нет… лопаты?
…вообще, если подводить итоги дня, то они были такими:
— мы встретились со Смертью;
— мы прогулялись от белого мопсика с ненормальным аппетитом;
— мы решили совершать подвиги;
— ну, конечно, нам теперь уже только на кладбище, куда еще-то.
Для полного финала прекрасного дня не хватало двух разговоров — они как раз и случились под вечер, когда я исхитрилась вздремнуть на втором продавленном диване, галантно уступленном мне Аликом, а мир исхитрился окончательно не кануть в хаос. Я проснулась от воплей типа «вали орка!», выяснила, что уже вечереет, выползла на крыльцо Аликовой халупы и обнаружила, что на крыльце сидит и наслаждается природой мое античное несчастье.
— Поправь меня — ты собрался кого-то откопать? — спросила я, будто продолжая прерванный разговор.
На меня насмешливо глянула лукавая древность.
— Это ты из-за лопаты? Я спросил на всякий случай: вдруг тебе понадобится оружие…
— Убью умом, — отмахнулась я, продирая глаза. — Слушай, почему именно Смоленское и почему именно кладбище? Или твой жезл все равно потянет к могилкам?
— Непременно, — пожимая плечами, отозвался Аид, — особенно если возле могилок вдруг буду я. Думаю, если бы мы побыли подольше на том, сельском… воры бы явились туда. Просто не осознавая, что их тянет. Они в любом случае будут где-то поблизости: он их заставит. Пока ты спала, кирие, мы с твоим другом просмотрели последние новости. Странные ограбления. Странные происшествия в центре. Последнее — вскрытие какого-то захоронения. Думаю, жезл все равно тянет своих хозяев к тому, что связано с его стихией. И с каждым часом шансов для них все меньше.
— И ты, значит, решил ловить на живца, — подытожила я. — Изобразишь приманку для собственного артефакта? Ладно, почему Смоленское?
— Ты сама сказала: храм… ваша святая. Кирие, я все еще трус и не полезу без защиты в место, где свое берут мои прежние силы.
— Так что ж ты на Александро-Невское не полез, — фыркнула я.
— Рядом лавра. Монастырь. В такое место жезл точно никого не потащит. А это кладбище… пока ты спала, мы с твоим другом…
— …знакомым!
— …поискали немного информации. Думаю, можно рискнуть. Думаю, жезл приведет воров туда.
— Почему?
— Там совершалось зло, — сказал он, как о чем-то простом и обыденном.
Нужно ли было говорить, что все идеи Клима о том, как мы этот жезл будем у воров отбирать, как от воров отбиваться и вообще — как мы будем себя вести, если на нас выскочит еще какое-нибудь порождение подземного мира… в общем, все идеи сводились к:
— Кирие, ты уже доказала, что ты мастер импровизации. И вообще, когда это подвиги во имя веры совершались с планом?!
После этого осталось вздохнуть и вспомнить слова смерти в салатовых кедах. О том, что на самом деле смерти нет. Только это как-то и утешало в создавшейся ситуации.
Ситуацию осложнял еще Алик. Сначала он долго и нудно напрашивался с нами. При этом всячески убеждал, что он дико полезный, и вообще, гид по местным кладбищам, а уж по артефактам он вообще спец — спасибо играм!
Получив от ворот поворот, Алик отволок меня за рукав в сторонку и возмущенно заблестел очками.
— Ты во что вообще влезла? — вопросил он с несколько комичной суровостью. — Что это за тип и что у тебя с ним?
Положительно, я ошибалась. Алика посетила не фея. Его посетил индейский дух с боевым тяжким томагавком.
Столько слов этот индивидуум мне в универе за все четыре года не сказал. Ну, то есть, все наше общение органичненько сводилось к информации об учебе, «дай шпору», «помоги с конспектом» и «сметай за меня лабу по программированию». Ох, что-то Клим паскудно на людей действует. На меня в том числе.
— Долгая история, — сказала я, глядя Алику в переносицу и придумывая, как оттянуть момент, когда придется излагать полноценную версию вранья, с поворотами сюжета, достойными русских сериалов. – Ну, я тебе потом… расскажу, да. А пока я пошла. И, это… не корми там песика, он наказан.
Прямо скажем, для уходящей на духовный подвиг напутствие получилось не очень.
Комментарий к Подвиги в орнаменте пельменей
Легенда о сорока священниках действительно существует - как городская мистическая легенда Смоленского кладбища.
========== Невеселье на кладбище ==========
Так. Веселье кончился, пошел жесткач. Пойду поменяю шапку(
Вообще, кладбища у меня особых эмоций обычно не вызывали. Даже Питерские, с их старинностью, мудреными эпитафиями и способностью исторгать слезы умиления из студентов-архитекторов. Тем более, вроде как, нечего было бояться на православном… православном… вот же гадость, страшно-то как.