Она разливала чай на маленьком стеклянном столике. Гадес и Персефона устроились у дальнего окна. А рядом со столиком, прямо на полу, сидел Амон.
В любой другой момент он бы наверняка подскочил при виде гостей и если и не кинулся радостно обниматься, то уж точно заразил бы своей энергией.
Но сейчас Амон казался потерянным. Закутавшийся в один из пледов Нефтиды, он ощутимо дрожал, хотя сложно сказать, из-за холода или чего-то другого. Светлые волосы растрепаны, он казался воплощенным кусочком осени, той промозглой и наполненной пустотой, что бывает только в конце ноября.
Погасшее солнце.
— Он ничего не рассказывает, — негромко пояснил Сет.
Шлем Анубиса полетел на диван, а сам он опустился на колени перед Амоном. Они всегда были хорошими друзьями, неугомонное солнце и мрачноватая луна египтян.
— Амон? Что случилось?
Вместо ответа тот порывисто дернулся вперед, сжался, как будто хотел спрятаться, и Анубису пришлось неловко его обнять. Он с удивлением глянул на Сета.
Гор видел, что даже завернутого в плед Амона продолжало трясти, а в комнате совсем не ощущалось отголосков его солнечной медовой силы.
Комментарий к 2.
https://i.pinimg.com/564x/d5/9b/24/d59b2473e8c7437800dd24d79bfabddb.jpg
.
Флужу тут ► https://vk.com/weallhavestoriestotell
========== 3. ==========
Больше всего Амон любит солнце. Оно может не сверкать с голубого неба, но дневной свет всегда заряжает энергией, заставляет собственную солнечную силу бурлить по венам, отзываться сразу и четко.
Когда сгущаются сумерки, Амон как солнечное божество слабеет. Не становится беспомощным, но слабеет.
Будто засыпает до утра.
До того момента, пока медовый диск снова не появится на горизонте.
Боги бессмертны. Они не зависят от веры людей, они просто… есть. Рядом. И за тысячи лет либо засыпают, обращаясь в реликты, либо приспосабливаются к миру вокруг.
Амон засыпать не хочет. Ему слишком нравится этот яркий, пульсирующий мир, в котором постоянно что-то меняется. Поэтому он приспособил и ночь под новые, искусственные солнца.
На вечеринке он смеется, запрокинув голову. Светлые волосы потемнели от пота. Амон кажется совсем юным среди таких же людей, которых интересует только этот вечер здесь и сейчас, под рваные ритмы мелодии, о которой никто не вспомнит назавтра.
У людей нет впереди вечности.
Амону нравится танцевать. Дерганый неоновый свет льнет к его рукам, свивается вокруг запястий и запутывается в волосах.
Люди создают новые искусственные солнца, стремясь продлить световой день — и Амон пользуется этим.
Они с Эбби вываливаются на улицу ближе к полуночи, уставшие, но довольные. Амон проводит по влажным волосам и думает, как хорошо, что боги не болеют так, как люди. Тела можно повредить, даже убить, но божественные сущности всё равно возвращаются.
Они не люди и никогда ими не были. Они те, кто существуют рядом.
Достав телефон, Амон вызывает такси. Он хочет спать, с трудом сдерживается, чтобы не зевать. Эбби рядом еще пританцовывает, но повисает на его плече. Заявляет:
— Я устала!
— Знаю, — улыбается Амон.
Эбби молчаливо вздыхает. На улице нет даже неоновых вывесок, электрический свет окутывает Амона, укрывает, но всё-таки это не то же самое, что и солнце.
— Мне надо уехать.
— Куда? — поднимает голову Эбби.
— По делам. Смело пинай Анубиса, если что.
— Угу.
— Я ненадолго.
Амон подмигивает и легонько касается пальцами носа Эбби. Она хихикает.
Амон не ощущал себя ни слабым, ни больным, ни обессиленным.
Он ощущал себя холодным.
Он сидел прямо на полу, на цветастом ковре, прислонившись к спинке дивана. От панорамного окна с мутным днем его отделяло только небольшое пустое пространство. Амон ощущал солнце, даже такое сумрачное, спрятавшееся за облаками, запутавшееся между высокими лондонскими зданиями.
От пледа Нефтиды пахло чем-то смолистым, а чашка в руках давно остыла, но Амон не торопился пить чай — он не чувствовал жажду, только холод.
С кухни слышался резковатый голос Сета и спокойные ответы Гадеса. Нефтида увела всех туда, и Амон сразу переместился поближе к свету и солнцу.
Тихих шагов Анубиса он почти не услышал. Заметил краем глаза, когда тот усаживался рядом, вытянув ноги. Они почти касались стены под окном.
— Гор поехал за Эбби, — сообщил Анубис.
— Угу.
Амон едва ли произнес десяток слов с тех пор, как появился на пороге квартиры Сета, и знал, что это неправильно, но никак не мог заставить себя говорить. Казалось, что с каждым произнесенным словом будет уходить частичка тепла.
Анубис больше не пытался говорить, он сидел в темной футболке и явно совсем не мёрз. Достал из кармана сигареты и закурил. В этом было что-то привычное, обыденное, так что казалось, если прокомментировать, ничего страшного не случится:
— Сет тебя убьет. Если опять всё дымом провоняет.
Анубис беспечно пожал плечами:
— Я там шлем на его любимый диван кинул и всё испачкал. Так что в любом случае должен химчистку.
Горький, противно пахнущий дым был привычен. И эти разговоры — тоже привычны. Сет вечно ругался, но никогда всерьез.
Беседы с Анубисом тоже привычны. Пока Осирис не умер, предпочитал, чтобы Анубис большую часть времени проводил в мире мертвецов. Но если тот выбирался к людям, то рядом чаще всего был Амон. Они оба искренне любили мир людей.
И в неприятности тоже попадали вместе. Чего стоит только тот раз, когда Анубис потащил его на концерт Queen куда-то в Восточную Европу, а их там посчитали иностранными шпионами. Вытаскивать пришлось Сету вместе с Гадесом, они еще и каких-то местных богов подключили.
Но концерт стоил того.
— Кто-то забрал твою силу?
— Чего? — вопрос был настолько неожиданным, что Амон встрепенулся.
Анубис сделал неопределенный жест рукой, и с сигареты свалился столбик пепла, точно на ковер. Потянувшись, Анубис нащупал на столике пепельницу и спустил ее вниз.
Амон хотел покачать головой, но на это требовалось слишком много тепла. Поэтому сильнее закутался в плед и ответил:
— Никто не может забрать силу бога. Это как… забрать кровь из тела.
Сама мысль казалась Амону абсурдной. Анубис пожал плечами, переложил сигарету в левую руку, пытаясь правой собрать пепел с ковра.
— Тогда почему я совсем не чувствую твоей силы? Как будто ты человек.
— Я… ну… сам ее приглушил.
— Почему?
До этого вопросы Анубиса оставались конкретными, Амон легко мог ответить, но сейчас ему снова стало казаться, что перед ним необъятная холодная бездна. На такой вопрос не ответишь в двух словах.
Большая часть пепла осталась на пальцах Анубиса и на ковре. Он попробовал его затереть, но вышло только хуже. Наконец-то прекратил и, одним движением стряхнув столбик с сигареты, снова взял ее в правую руку.
— Куда ты уезжал, Амон?
Вот оно. Амон знал, что ему придется рассказать, но до сих пор не представлял, с чего начать. Страх еще колол пальцы, оседал дымом в легких.
Но сейчас он в привычной квартире Сета, а рядом не кто-то чужой, а только Анубис.
— Меня позвали.
— Кто? — Анубис выдохнул дым в сторону окна. — Или, скорее, зачем?
— Не знаю. Пришло сообщение, что кто-то из моего пантеона хочет решить одну деликатную проблему, и я могу помочь. Дали адрес и сказали, это на пару дней.
Сейчас, рассказывая об этом, Амон понимал, как глупо всё вышло. Он поверил непонятно кому и решил, что раз это дело его пантеона, значит, ему и решать. И что могло случиться? Ведь Кронос побежден.
Амон не только был вечно юным богом солнца, но и главой пантеона. Это его ответственность.
— Я думал, что буду полезен, — пробормотал он.
— Амон, ты всегда то солнце, которое греет. Мы знаем это. Ты в курсе, кто позвал?
— Нет.
— А что было потом?
— Я… плохо помню.
У него в памяти четко отпечаталась комната без окон, куда не проникал ни единый луч солнца. Вечно темная, наполненная отсутствием силы.
— Я не знаю, кто это был, но они каким-то образом оглушили…
— Есть куча способов, — пожал плечами Анубис. — Они где-то держали тебя?
— Да. Без света. Сначала было странное ощущение, будто моей силой кто-то пользуется, а потом… меня оставили в темноте, чтобы посмотреть, сколько я протяну. Пока совсем не погасну без солнца.
Амон помнил тот момент, когда осознал, что его не выпустят. Он ничуть не боялся замкнутых пространств, но без света действительно начинал постепенно увядать. И в памяти четко возникла паника.
Амон снова задрожал, даже под теплым пледом Нефтиды, но Анубис рядом оставался спокойным и уверенным, как будто знал, что именно это сейчас успокаивает Амона.
— От тебя хотели избавиться, — заключил Анубис. — Кому-то ты всё еще не даешь покоя. И я готов поспорить, что это Геката.
— Зачем?
— Может, использовала твою силу, пока могла.
Амон вспомнил это неприятное ощущение сначала, в темноте. Как будто кто-то действительно направлял в своих целях то, что у него оставалось.
— Я испугался, — тихо сказал Амон. Его слова вплетались в сумрачный день за окном. — И тогда приглушил остатки силы.
— Теперь ты дома. Верни ее.
Не могу, хотелось сказать Амону. Не могу, не могу, не могу! Он загнал остатки солнца так глубоко внутрь, что до сих пор боялся — вдруг исчезнут и они.
— Ну, хорошо, — не стал настаивать Анубис. — Главное, сейчас ты здесь. Напитайся солнцем и светом.
Амон кивнул. Он надеялся, что отдохнет и сможет стать таким же сияющим, как раньше. Просто нужно немного времени.
— Мне это не нравится, — заявил Анубис. — Что творит Геката? И зачем? Ходят слухи, она смогла подхватить часть силы Кроноса. Как она ее использует?
— Ты превращаешься в параноика, — уголки губ Амона дрогнули в подобии улыбки. — Мертвецы беспокоят?
— Я родился в Дуате. Вырос там, и мертвецы окружали меня куда чаще, чем люди. Просто сейчас всё в мире расшатано, и границы иногда… сбоят. Или я просто не могу их удерживать — владыкой Дуата всегда был отец, я же просто проводник. Но мертвецы не хотят мне вредить.
— Гор говорил…
— Гор драматизирует.
Амон не спорил, но попросил рассказать, что еще произошло за то время, пока его не было. Анубис достал еще одну сигарету, но курить не стал. Он говорил и говорил о граффити, о клубе Сета, о богах, которые задержались в Лондоне.
— Может, спросить совета у Тиамат? — предложил Амон.
— У этой чокнутой су… чокнутой?
— Одна из самых древних богинь. Она смогла убить Кроноса.
— Поэтому я ей не доверяю. И никто. Ты забыл, что она хотела забрать тебя? Я так и не понял зачем. Рассказывать ей сказки?
— Может, не хочет уснуть, хочет понять современный мир…
— А может, ты просто неотразим, и она повелась. Но лучше не проверять. С Гекатой проблем хватает.
Амон не был согласен, но решил, что сейчас не лучший момент, чтобы думать о древних богах. Рядом Анубис замолчал и, нахмурившись, потёр ладонью лоб.
— Голова болит, — пояснил он. — Ходил вчера на изнанку Дуата. Ты знаешь, это место — не мир мертвецов. Он глубже… и не предназначен для богов. Даже для меня.
— Зачем полез?
— Там можно многое найти. Ответы. Вдруг поможет понять Гекату. Или спасти Гора.
Анубис прикрыл глаза, прислонившись затылком к спинке дивана. Может, про других богов на изнанке ничего и не найдется, но отец у Гора тот же, что у Анубиса. Гор тоже наполовину принадлежит Дуату.
Амон высвободил правую руку из пледа, протянул ладонь к окну, рассматривая, как тусклый осенний свет окутывает руку. Пошевелил пальцами, словно впитывая, наматывая.
Тела богов отличаются от человеческих, так что у них собственная медицина — с точки зрения Амона, очень несовершенная. Его собственный свет тоже способен усмирять боль. По крайней мере, для богов собственного пантеона.
Осторожно, будто боясь задеть не те струны и нити, Амон вызвал солнечную силу внутри себя. Она никуда не исчезла, просто затаилась внутри.
— Я не чувствовал, что тебе угрожает опасность, — сказал Анубис, не открывая глаз.
— Она и не угрожала. Меня просто лишили солнца.
Он позволил силе окутать себя. Нагретая мирра и ласковый, медовый свет. Анубис рядом пошевелился, но ничего не сказал. А солнце и тепло продолжали заполнять комнату. Неровно колеблясь, как будто неуверенно, но Амон ощущал, как лучи текут сквозь тучи и сквозь него.
— С возвращением, Амон, — негромко сказал Анубис.
— Ага.
Он еще поиграл силой, ощущая, что плед становится ненужным — внутри снова разгоралось собственное тепло. Которое никуда и не исчезало. Расплавленное золото и смола с нотками шерсти.
— Я не помню, как вырвался оттуда, — негромко сказал Амон, поворачивая руку, позволяя свету окутывать ее. — Может, мне позволили уйти.
Ответить Анубис не успел. Где-то за их спинами хлопнула входная дверь, раздался женский визг:
— Амон!
Он встрепенулся и, оставив плед на полу, поднялся, обошел диван, чтобы встретить Эбби.
Она была в его горчичном свитере, который явно казался великоват. Светлые волосы на кончиках выкрашены в розовый, на лице выражение радости. Сейчас она походила на обычную девушку, а не на древнего монстра, который спал тысячи лет и теперь хочет вовсе не убивать, а узнать этот мир.
Только линзы вставлять не стала, так что были видны ее настоящие глаза — с вертикальным зрачком, как у змеи.
Взвизгнув, древний монстр Апоп, которая предпочитала, чтобы ее называли Эбби, кинулась на шею Амону.
Когда-то считалось, что ее естественным стремлением станет желание убить его — но они оба пошли против правил и ничуть об этом не жалели.
Только когда руки Эбби коснулись шеи Амона, он зашипел от боли, а она отпрянула. Он поморщился и потер то место, где теперь наверняка останется ожог.
Иногда такое случалось, хотя они оба понятия не имели, от чего зависит и порой даже забывали, теряли бдительность… а потом торжествовали древние законы, и тело змея Апоп обжигало солнце Амона.
В Лондоне множество ночных клубов.
Открывая свой, Сет никогда не думал, что тот станет особенно известным — просто один из многих. Его это вполне устраивало, он любил бизнес, любил, когда тот шел в гору.
Раньше Сет предпочитал войны. Когда ты видишь лицо противника, крепко сжимаешь оружие этой эпохи и позволяешь энергии выплеснуться. Позже он понял, что бизнес предполагает наличие всё тех же качеств.
Сет был воином и оставался им. Но меч или автомат он сменил на деловой костюм, а грязь на лице — на вежливую улыбку. Росчерком простой шариковой ручки ворочались капиталы и предопределялось куда больше, чем оружием. А решительности и целеустремленности требовалось столько же.
Сет до сих пор не знал, радоваться ему или печалиться, что после Кроноса город наводнили боги разных пантеонов — и пить они предпочитали именно у Сета. Вообще-то его вполне устраивали предсказуемые и понятные люди. Но боги тратили те же деньги, так почему бы и нет?
Офисы располагались в здании наверху, а сам клуб рядом, за парочкой неприметных дверей и яркой неоновой вывеской.
Сейчас, правда, в разгар дня, она оставалась потухшей, к трубкам приклеились мокрые листья. Они же цеплялись к ботинкам, а на пиджаке оставалась морось.
К осени Сет привык давно.
Сейчас он прошел узкими коридорами служебных помещений, чтобы оказаться в комнате с диванами и столиком. Не так давно Нефтида притащила сюда декоративный фонтан, заявив, что шум воды успокаивает.
Сейчас гость Сета стоял как раз около него и мыл руки под струями с декоративной мельницы.
— Не трогай фонтан, — беззлобно сказал Сет и уселся в одно из мягких кресел. — Лучше скажи, зачем богине теней понадобилась сила солнца?
— О, какой интересный разговор.