Тела богов восстанавливались куда быстрее человеческих. Стянув с шеи шарф, Персефона приложила его к ране:
— Ты можешь уйти в Дуат и переждать там. Если не перенесешь меня с собой, я просто дойду до ближайшего дома и…
— Нет.
Она нахмурилась, готовая выдать что-то про упрямство, но Анубис добавил:
— Не раньше, чем кровь остановится. Иначе нельзя. Кровь… она размывает границы Дуата. Может, именно этого и хочет Геката. Чтобы я пошел туда, а она следом.
— И что теперь?
— Вернемся в город. На мотоцикле, у меня не хватит сил перенести нас. Пойдем к остальным. Надо предупредить Гадеса.
— Что?
— Не знаю, что задумала Геката, но ей может понадобиться и его кровь.
— А что там про размытие границ…
— Ей не хватит того, что есть сейчас. Не знаю, зачем она… поехали, Сеф.
Она видела, что шарф пропитывается кровью, и не стала спорить. Лучше как можно быстрее добраться до своих, а с остальным они успеют разобраться потом.
Мотоцикл двинулся медленно, как будто с трудом, и уже не так ровно держался на дороге. Поэтому Персефона почти выдохнула с облегчением, когда вокруг наконец-то начал вырастать город. Правда, она узнавала места: до дома Сета еще ехать и ехать. Гор, кажется, жил где-то там же. Она пыталась вспомнить про Амона, он вроде перебрался в отель, но после возвращения оставался у Сета.
Мотоцикл остановился, Анубис снял шлем, как будто никуда больше не собирался ехать. Он тяжело дышал, и, соскочив с мотоцикла, Персефона расстегнула его куртку: шарф весь пропитался.
— Тебе не кажется, что кровь должна остановиться?
— Это было обычное оружие, — Анубис качнул головой. — Я бы почувствовал. Не знаю, почему регенерация так долго не работает. Я не уверен, что смогу ехать дальше.
Персефона снова проверила оба телефона: глухо. Огляделась, судорожно соображая, где в городе можно найти телефон. Может, поймать такси? Их вообще впустят в машину или сразу вызовут полицию?
— Здесь есть дом, — Анубис кивнул в сторону. — Там живет моя знакомая. Позвоним от нее.
— Она нормально относится к ночным визитерам, истекающим кровью?
— Вот и узнаем.
Анубис тяжело слез с мотоцикла, его шатало, но по переулку он шел уверенно, держа бесполезный уже шарф.
— Что за знакомая? Расскажи о ней.
Персефона хотела, чтобы он продолжал говорить.
— Подвозил ее недавно. Она живет тут. Ее зовут Марта.
— Прекрасно. Какая квартира?
— Не знаю.
Они остановились перед запертыми стеклянными дверьми. Персефона глянула на дом и прикинула, сколько квартир может располагаться на четырех этажах. Выбора особо не было, поэтому она начала нажимать на интеркоме все квартиры по очереди, ожидая ответа.
В первой так никто и не ответил. Во второй мужской голос никак не мог быть Мартой, но Персефона уточнила на всякий случай, после чего пополнила свой словарный запас ругательств. Пока дозванивалась в третью, глянула на Анубиса. Он стоял рядом, прислонившись спиной к стене и прикрыв глаза. Когда начал медленно сползать вниз, Персефона перепугалась, пытаясь его подхватить:
— Эй-эй, только не отключайся!
Он выпрямился, моргая и приходя в себя, как раз в этот момент интерком третьей квартиры ответил сухим голосом:
— Кто это?
— Нам нужна помощь! Просто позвонить! Здесь живет Марта? Анубис сказал…
Персефона замолчала, совсем растерявшись. Словно в насмешку, сверху начал накрапывать дождик. Почти отстраненно подумала, что хотя бы смоет кровавые следы.
Интерком зашипел, а потом дверь раскрылась, и Персефона радостно почти затолкала Анубиса внутрь.
Около раскрытой деревянной двери в квартиру их ждала сухонькая старушка со строгим взглядом за толстыми стеклами очков. Позади нее маячила юная девушка — видимо, та самая Марта.
Персефона испугалась, что, увидев их, старушка нырнет обратно в квартиру и запрет дверь, но ее прозрачные глаза только расширились, и она отступила, пропуская внутрь.
Анубис плюхнулся на пластиковый стульчик в маленькой гостиной, Персефона оглянулась в поисках телефона. Ей нужна была уверенность Гадеса и невозмутимость Нефтиды, с которой та всегда доставала аптечку, чтобы лечить «ее мальчиков».
Телефон ответил оглушительной тишиной.
— Тоже не работает, — сказала Персефона, убеждаясь, что Геката могла повесить на них что-то из своих теней. Боги учились жить в современном мире, а Сет как-то говорил, что воздействовать на технику проще простого. Даже он умел использовать свою силу и песок, чтобы отключать камеры.
— Я не смогу нас перенести, — негромко сказал Анубис. — Сил не хватит. Но могу позвать Гора.
Тот, как и Анубис, был одним из немногих богов, кто умел перемещаться в этом мире. Анубис использовал для этого чужие смерти, Гор — жизни. Они оба ходили сквозь пространство этого мира, и оба могли перемещаться в Дуат из любой точки — в отличие от входа в Подземный мир, который был именно дверью.
Анубис сполз на пол и, вытянув руку, нарисовал несколько знаков на тонких прямоугольниках ламината. В тусклом электрическом свете бордовые египетские иероглифы, значения которых Персефона не знала, выглядели почти зловеще.
— Он придет, — упрямо сказал Анубис. Как будто не был уверен. Как будто убеждал самого себя.
Кровь может звать.
Гор появился внезапно. С легким хлопком, в ворохе золотистых искр — сразу натолкнувшись на стол, но успев подхватить вазочку с него. Гор оглядел всю картину: стоящую Персефону, рядом с ней старушку и девушку, брата в крови на полу.
— Что с вами случилось? Сет всех поднял, он что-то ощутил. Они с Гадесом послали собак, Амон телефоны обрывал.
Говоря всё это, он присел на пол, осторожно осматривая рану Анубиса. Нахмурился, но беспокойства на лице Гора не было:
— Воробушек, во что ты успел ввязаться? Вроде ты здесь старший брат, а не я.
Анубис даже огрызаться не стал, он сидел, опустив голову. Гор глянул на старушку:
— Где у вас ванная? Аптечка мне бы тоже не помешала. Ты поможешь?
Последнее было обращено уже к Марте, которая растерянно кивнула. Гор успел бросить и Персефоне:
— Если телефон не работает, позови Цербера. Псы Сета с ним.
Когда они скрылись в ванной, Персефона сосредоточилась. Ей оставалось только корить себя за нерасторопность: и правда, могла ведь позвать Цербера, а он бы привел Гадеса. Пусть долго, но лучше так, нежели ломиться в каждую квартиру в доме.
Доберман появился из воздуха вместе с юркими псами Сета, из-за которых в гостиной сразу стало тесно. Темными росчерками они метнулись в сторону ванной, откуда был слышен шум льющейся воды. Доберман ткнулся лобастой мордой в руку Персефоны.
Она погладила Цербера, прошептала что-то успокаивающее.
— Подожди пока идти к Аиду. Дождемся Гора.
Первой, правда, появилась старушка. Она казалась удивленной… но не настолько как могла бы, когда среди ночи вваливаются незнакомцы, а еще один потом является в легком облаке золотых искр.
— Он совсем не изменился.
— Кто? — не поняла Персефона.
— Анубис. — Старушка как будто спохватилась. — Прости, пожалуйста, я совсем забыла о вежливости. Можешь называть меня Элизабет.
— Персефона.
Она кивнула, как будто здороваться с богиней весны было самым обычным делом. Старушка улыбнулась, как будто могла слышать мысли:
— Когда-то давно я была знакома с ним. Точнее, мой муж. Анубис вряд ли помнит. Тогда… мы попросили об одолжении. Наш первый ребенок был очень болен. Он умирал долго, мучаясь. Мы попросили, чтобы всё прошло быстро и мягко.
Персефона рассеянно кивнула. Она не очень верила в совпадения, но слышала и не раз, что после взаимодействия с богами люди не то чтобы меняются, но притягиваются к богам. Не удивительно, если внучка этой Элизабет тоже в итоге соприкасалась с богами.
— Будешь чай? У меня есть ромашковый.
— Спасибо.
Элизабет исчезла на кухне, а Персефона уселась за стол, покосившись на кровавые капли и иероглифы. Надо будет протереть тут пол.
Комната утопала в зелени и растениях, просто удивительно, как Гор, появившись, чуть не снес только одну вазочку, а не пару-тройку горшков. Они были простенькими, керамическими, а зелень в них росла пышная. В этом доме любили цветы и ухаживали за ними.
Всё вокруг казалось таким: тесным, простеньким, но очень уютным. Человеческим.
Воду в ванной выключили, послышалось какое-то шебуршание, но Персефона не стала выходить смотреть. Их и так набилось слишком много в тесную квартирку.
Вскоре появился Гор, вытирающий мокрые руки о полотенце в бело-синюю полоску.
— Кровь остановилась, но сегодня никуда не поедем, — сообщил он. — Элизабет любезно предложила переночевать у нее. Я сейчас сгоняю к остальным, расскажу и вернусь сюда. На всякий случай.
— Как Анубис?
— Жить будет.
— Ты говоришь, как он! — закатила глаза Персефона, продолжая почесывать Цербера.
— Ну, это же правда. Ничего серьезного.
— Почему тогда регенерация так долго не работала? Он кровью истекал. Это Геката?..
— Это Луиза.
Гор швырнул полотенце на столик, едва снова не задев многострадальную вазу. Взял бумажные полотенца и опустился на корточки, начиная тереть кровавые знаки.
— Это было обычное оружие, я не ощутил в ране ничего особенного. Но Луиза позаимствовала немного жизненных сил Инпу, это наверняка и сказалось на восстановлении. Ничего, к утру заживет.
К утру Анубис проснулся в маленькой комнатке. Настолько тесной, что здесь помещалась только кровать по одной стене и рабочий стол по другой. Из узкого окошка светил еще мутный свет дня.
Анубис сел на кровати, стараясь не потревожить псов Сета: несколько спали на постели, согревая небольшими телами, другие устроились на полу.
Голова была мутной, бок болел, но несильно, регенерация явно взялась за дело. Ощущалась только слабость, и она бы не пугала, если б Анубис не чувствовал, что вокруг шелестят мертвецы.
Когда-то Анубису с трудом удавалось совладать со своей силой, слишком стихийной и хаотичной. Тогда Сет и научил его простому упражнению: сосредотачивайся на дыхании. Считай вдохи и выдохи, пока не придешь в норму.
Границы Дуата трещали по швам, но Анубису удавалось их удерживать. Мертвецы напоминали о себе, но ему тоже не было так уж сложно держать.
Вдох.
Выдох.
Анубис вспомнил, что с Дуатом всё не так хорошо: этот мир в порядке, только потому, что выпивает жизнь из Гора. Убивает его брата.
Мысль сбила с настроя, позволила мертвецам снова взвиться вокруг, липко присасываться, утаскивая куда-то. Они вовсе не хотели. Но он оставался проводником. Дуат просачивался сквозь него, пытался уцепиться — как и Анубис сейчас цеплялся руками за постель в веселый синий горошек, стискивал пальцами, как будто это могло помочь.
Ему казалось, он слышит голос Гора. Но тот не был таким маяком, как Сет, четким, к которому Анубис всегда мог пойти.
Мертвецы старались задержаться, а в итоге утаскивали даже не его божественную сущность, а самого, вместе с телом.
Анубис соскользнул, переместился на изнанку Дуата.
========== 8. ==========
— Это что, чай из пакетика? Если Нефтида увидит, что ты нашел на ее кухне такую гадость, то выставит вон.
Гор посмотрел на бумажку этикетки, которую держал в руке, пока бултыхал пакетик в кипятке. По правде говоря, он просто не стал искать на кухне, где тут может быть чай, и как его заварить — нашел в каком-то ящике пакетик и ладно.
Спросить у Амона тоже не сообразил, так что тот сейчас тыкал в его сторону лопаткой, с которой вот-вот грозилась свалиться белёсая капля. Отвернувшись, Амон успел сунуть ее в вязкое тесто и вылил очередную зашипевшую порцию на сковородку.
— Нефтида сама сказала мне оставаться, — пробурчал Гор.
Он вытащил чайный пакетик и аккуратно положил его на салфетку на стол. Мусорить на кухне Сета хотелось меньше всего.
— Конечно, — хмыкнул Амон, не отвлекаясь от блинчиков. — Она понимает, что ты тоже ждешь, когда Анубис вернется. Почему не вместе с остальными. Тем более не надо рассказывать, что ты тут бизнесом занимаешься. Кому нужны яхты в Лондоне?
— Ты удивишься…
— Да ладно, у тебя здесь почти отпуск. Вот вернешься в Калифорнию, там и займешься делами.
— Если вернусь.
Амон глянул на него через плечо:
— Сколько ты уже не ел?
Сначала Гор не понял, с чего вопрос. В нем не было заботы, скорее, так врач спрашивал у людей, чтобы составить полную картину — Гору приходилось это слышать. Он пожал плечами и решил ответить честно:
— Со вчерашнего вечера. Я ужинал, когда Инпу позвал.
— Ну, не сутки, но близко к тому.
Ловко сняв со сковородки блинчик, Амон шлепнул его на тарелку и поставил ее перед Гором:
— Попробуй. И скажи, не слишком ли сладко вышло.
Гор поковырял блинчик. На его взгляд, вышло отлично, о чем он тут же сообщил. Амон с удовлетворением кивнул и вернулся к плите. Гор положил вилку на тарелку: есть ему совершенно не хотелось, хотя блинчик и правда был вкусным.
Чай вот не очень, хотя Гор плохо разбирался. Правда, напитки Нефтиды, пахнущие ягодами и осенью, намного лучше, но она сама сейчас была где-то в квартире. Вместе с Сетом, который весь день ходил то с ноутбуком, то с телефоном. Он решил поработать из дома.
Даже Гор не мог попасть на изнанку Дуата, но он четко знал, что Анубис там. Оставалось только ждать, когда тот сам вернется.
За окном сгустились вечерние тени и зажглись городские огни. Осень швыряла в стекло пригорошни редкого дождя, и Гору не хотелось думать, что придется всё-таки возвращаться к себе. Нырять в стылую ночь и куда-то ехать. И он не был уверен, что уснет.
Даже солнечный Амон пока что спать не собирался: он включил подсветку под шкафчиками, нажал еще несколько кнопок, так что на кухне царил очень мягкий свет. После очередного блинчика Амон положил рядом телефон, включив на нем ненавязчивую мелодию.
Гор даже не пытался сдержать улыбку: это напоминало, как Анубис управлялся в баре. Оставалось только гадать, кто на кого повлиял.
— Тебе правда нравится? — спросил Гор. — Готовить?
— Конечно. Очень успокаивает. И мысли в порядок приводит. Будешь еще блинчик?
Ответ ему явно не требовался, но Гор на всякий случай снова взял в руки вилку, как будто продолжал есть тот, что лежал в тарелке. Телефон в кармане завибрировал, и Гор достал его, чтобы прочитать очередное сообщение от матери. Кажется, третье за сегодняшний день.
По-хорошему, стоило ей перезвонить, но Гор никак не мог собраться. Он чувствовал себя усталым от одной только мысли, что надо изображать веселость и уверять ее, что всё нормально: Исиде не стоило знать ни про умирание, ни про Дуат. А то она бы могла и сюда явиться.
С Сетом у Исиды не особо ладилось: она постоянно припоминала, что тот хотел убить Осириса. С Анубисом тоже не сложилось: сын мужа от другой женщины, Исиду можно было понять. С Амоном общего языка не находили: после того, как она занялась колдовством и хотела силой выпытать тайное имя Ра, Амон ей не очень доверял.
Даже Гор был готов признать, что иногда Исида перегибала палку. Хотя матерью была хорошей. Просто сейчас Гор не готов что-то ей рассказывать или «изображать веселость». Куда проще ему здесь, где никто ничего не требовал и не ждал.
Гор всегда был «золотым мальчиком» египетского пантеона.
Сиятельный сокол, рассыпающий золотые искры, бог жизни и ясного голубого неба. Венценосный сын Осириса, владыки египетского царства мертвых.
Иногда он чувствовал себя одиноким, но не думал, что это нормально. Ведь как мог жаловаться кто-то вроде него?
Гор вырос среди плодородного нильского ила, среди солнца и людей, с матерью, которая пользовалась уважением и не лезла в дела сына, когда он стал старше. По крайней мере, пыталась. Исида восхищалась Гором, даже как-то говорила, что именно ему стоит быть владыкой египетского пантеона.