— Да нет у меня денег на гостиницу! — вспылил Лин.
Нейтан опешил. Он и не думал, что проблема в этом. Попробовал представить, как бы Тейлор выкрутилась в подобной ситуации.
— Ну… это всё-таки моя идея, так что будет справедливо, если я возьму расходы на себя.
Лин молчал, и Нейтан тихо добавил:
— Лин, я тоже не хочу здесь оставаться. Мне кажется… кажется, и я начинаю сходить с ума. Видеть то, чего нет.
Лин вскинул голову. Нахмурился:
— Что ты видел?
— Мне казалось, это Брендон. Очень злобная версия Брендона. Он не рад нам. Не рад, пока мы живы. Ты его вчера видел?
— Бабушку, — легко ответил Лин. — Заявляла, какой я неблагодарный. Не ценю родных и дом. И это мне следовало умереть.
Он смотрел на туманный лес впереди, во встрепанных рыжеватых волосах оседали капельки влаги. Голос Лина звучал на удивление спокойно, хотя сжимавшие чашку руки так в нее вцепились, что казалось, керамика разлетится на кусочки.
— Я думал, что смогу взглянуть в лицо своим страхам. А они оказались сумасшествием.
Раньше бабушка жила где-то на побережье. Нейтан видел ее всего пару раз в жизни и почти не помнил маленький домик. Потом она стала слишком старой, и Родерик настоял, чтобы его мать переехала к ним.
Когда она умерла, Нейтан жил в Лондоне и даже не приехал на похороны. Но никто и не ждал: мать мужа Эстер недолюбливала, хотя и старалась не показывать. Как подозревал Нейтан, больная старуха казалась Эстер лишь досадливой помехой в размеренной идеальности. Нейтан о похоронах-то узнал накануне. И не испытал никаких эмоций — бабушка была для него чужим человеком.
Видимо, для маленького Лина эти походы с ужинами к безумной бабушке стали особенно сильным потрясением. Может, их он и видит в кошмарах.
— Поэтому надо уехать, — твердо сказал Нейтан. — Я попросил Тейлор собрать вещи. Иначе мы здесь точно с ума сойдем.
— Хорошо.
Лин не стал возражать и снова потер грудь. Криво усмехнулся:
— Я потратил все скопленные деньги, чтобы пройти обследование. Оно показало, что всё в норме, ну, насколько у меня может быть. Просто надо больше отдыхать и спать ночами, а не готовить учебные работы. Я не думал, что сердце подведет меня дома. Со мной же всё было нормально!
Нейтану хотелось как-то успокоить брата, но он не мог найти нужных слов. Хотя вряд ли они были так уж нужны Лину. Он неожиданно поднялся:
— Можно взять твою машину?
— Зачем?
— Доеду до доктора Эриксона. Он вроде в больнице должен быть. Пусть меня посмотрит и точно скажет, когда я могу поехать. Может, нам не понадобится гостиница. Ну, или будем точно знать.
— Давай я тебя отвезу.
— Лучше останься с Тейлор. И Джозефом.
В первый момент Нейтан не понял, при чем тут отец Брендона. А потом заметил, что Лин смотрит за спину брата, к подъездной дорожке.
Джозеф Эшмор был в стельку пьян. Его отчаянно шатало, пока он шагал, и Нейтану показалось, он вмиг вернулся в прошлое. Где он — всего лишь мальчишка, который смотрит сквозь балясины лестницы на пугающе пьяного дядю. И ощущает бессилие, невозможность хоть что-то сделать, только бояться.
С тех пор Нейтан вырос. Уже подростком пьяный Джозеф вызывал у него не страх, а только брезгливость. Вот и теперь Нейтан ощущал раздражение.
— Езжай, — Нейтан достал из кармана ключи и сунул в ладонь Лина. — Как вернешься, сразу двинем в гостиницу.
Петляя, Джозеф подошел к крыльцу и вцепился в него, чтобы не упасть. От него сильно пахло алкоголем. Прищурившись, он сосредоточился на братьях и возвестил:
— Это всё лес!
— Конечно, — согласился Нейтан. — Пойдем в дом. Тебе лучше поспать.
— Это всё лес! Брендон так и говори-и-и-ил! А я не слушал. Лес! Там все призраки. И там все ответы.
Нейтану стало не по себе, он мельком глянул на затаившиеся в тумане деревья, а потом подхватил Джозефа, чтобы отвести его в дом
— Не вздумай лезть в лес! — напряженно сказал Лин брату. Он еще стоял, переминаясь с ноги на ногу. Пирсинг мерцал под губой, как капельки влаги. — Не вздумай!
— Езжай уже, а. Хочу убраться отсюда побыстрее.
Лин кивнул и затрусил к машине. Нейтан повел дядю в дом. Почти на пороге его встретила Эстер, она поджимала губы в недовольстве, но подчеркнуто игнорировала Нейтана:
— Джозеф, ты снова пьян.
В ответ тот начал рыдать:
— Мой бедный мальчик!
Отлепился от Нейтана и нетвердо зашагал внутрь дома. Эстер последовала за ним, а Нейтан подумал, что стоит подняться и поторопить Тейлор.
Но вместо этого обернулся и снова посмотрел на лес.
Нейтан, в отличие от Лина, его не боялся. Даже сейчас. Может, стоит попробовать еще раз? Если очередные галлюцинации и шепоты за спиной, он обернется, чтобы покончить со всем раз и навсегда.
Или покончить сейчас, просто пойти к Тейлор. Забыть о прошлом.
Из гостиной раздался голос отца, который мягко отчитывал Джозефа, рыдания дяди. Нейтану был виден кусок гостиной, как раз стена с бабочками.
Они все будто разом дрогнули и забились мертвыми крылышками о стекло.
Нейтан решительно развернулся и зашагал к мутным силуэтам деревьев.
— Это у вас семейное.
Джозеф пьяно смеется, считая, что высказал какую-то шутку.
Нейтану десять. Он молчит, боясь возразить дяде. Знает, если не отвечать, может, тот замолчит или уснет. Но стоит сказать слово, как тот разразится целой тирадой.
Джозеф никогда не трогали ни их, ни кого бы то ни было еще. Наверное, его даже можно назвать добрым. Только Нейтана всё равно пугали запах алкоголя, прямолинейность Джозефа.
И то, что он чаще всего оказывался прав.
Лину три года, он жмется к брату, держась за его ладонь маленькими пальчиками. Нейтан всегда поражается, но брата пугают призраки, шорох и тьма, а вот дядя — вовсе нет. Он просто ждет, когда Нейтан отведет его в комнату, и Нейтан надеется, что Лин не начнет плакать — вот это Джозефа всегда злило. Как и то, когда уходили без разрешения.
Нейтан переминается с ноги на ногу. Косится на Джозефа, который снова прикладывается к бутылке. Потом на Брендона. Тот сидит на кресле, сжавшись и дергая ниточки из обивки. Он всегда смущается, когда отец напивается. Как-то признался Нейтану, что боится, его родители выгонят и Джозефа, и Элис. А вместе с ними и Брендона.
Нейтану десять, но он знает, что это вряд ли случится. Элис — сестра отца. И он заявил, что она будет жить в их семейном доме. «Он достаточно большой для всех».
Эстер не любит родственников. Но мужу не перечит, старается просто реже пересекаться с Джозефом, когда он пьян. А с Элис они лучшие подруги — пока та осознает, что происходит.
Об этом и говорит сейчас пьяный Джозеф.
— Это у вас семейное. Вы все тут долбаные психи.
Словно в ответ на его слова по лестнице в гостиную спускается тётя Элис. На ее лице безмятежное выражение, волосы распущены. Она в длинном светлом платье и босая.
— Какой чудесный день!
Вот ее Лин боится, каким-то образом чует, когда у тёти очередное обострение. Прячется за ногу Нейтана и начинает хныкать. Тот холодеет: только не сейчас! Но Джозеф не замечает плача, он пытается сфокусировать взгляд на жене.
Элис — родная сестра Родерика, они чем-то похожи. Что-то неуловимо общее в движениях, в поворотах головы и во взгляде. Только не сейчас: Элис смотрит безмятежно, как будто ничто в мире не способно ее взволновать.
Она подходит к сыну и нежно проводит по его голове. Брендон сжимается, но всё равно оказывается не готов: Элис резко зажимает в ладони волосы, дергает, а ее лицо резко меняет выражение, превращаясь в гримасу:
— Несносный мальчишка!
Даже пьяным Джозеф подскакивает, оставляя бутылку. Нетвердо подходит к жене и осторожно перехватывает ее запястья. Нейтан каждый раз удивляется, как дядя может так быстро собираться — и как у него столько терпения.
— Ну-ну, Эли, оставь мальчика. Тебе нужно принять лекарство. И снова съездить «отдохнуть».
Она отпускает Брендона, позволяет себя увести, начиная рыдать. Лин тоже хнычет, Брендон кажется смущенным и ошарашенным.
Нейтан смотрит вслед дяде и тёте и думает, что никогда не хочет стать таким, как они. Джозеф не прав, это не семейное!
Мать строга, но никогда не причинит им вреда. А отец — совершенно нормальный.
========== 9. ==========
Лин не умел выражать свои чувства.
Он читал книги Нейтана. Покупал на заработанные деньги, с гордостью приносил и показывал соседу по комнате. Тот смеялся, что же родной брат книги не подпишет, но Лин не придавал этому значения. Нелепое посвящение не скажет больше того, что есть в самом тексте.
Лину нравилось читать. Распутывать кружево слов и поражаться, как можно четко выразить то, что у тебя внутри, что-то прямым текстом, а что-то между строк. Истории захватывали его. Он даже нарисовал пару персонажей, но со стыдом спрятал их, думая, что никогда не решился бы показать Нейту, даже если они по-прежнему общались.
Попробовал изобразить дом, но он вышел подозрительно похожим на родной. Этот рисунок Лин разорвал на мелкие кусочки и выкинул.
Лин не умел так складно говорить. У него внутри всегда была целая буря противоречивых эмоций, но он не знал, как облекать их в слова, как будет правильно. Он умел злиться и огрызаться, вот это у него выходило — но, к сожалению, даже в те моменты, когда он этого не желал. Или сам не понимал, зачем так себя ведет.
Ему, например, нравилась Тейлор. Но она наверняка успела возненавидеть за эту пару дней, потому что Лин признавал, что только грубил и был неблагодарным придурком.
Лину хотелось бы выразить, насколько он соскучился по Нейтану. По спокойному старшему брату, рядом с которым ощущал себя в безопасности. Но говорил настолько нескладно, что выходило только язвить.
Да и забыть о том, как Нейт его бросил, оказалось не так просто. Хотя в глубине души понимал, что тот не со зла.
Зато ненависть к родному дому он выражал прекрасно. Хотя успел подзабыть эту липкую вязкую атмосферу и родителей, с которыми точно проще на расстоянии. Лин любил их. Но быть с ними, общаться просто не мог. Снова ощущал себя при этом беспомощным мальчиком.
— Доктор Эриксон сейчас занят. Вы хотите подождать?
Лин не хотел. Он попросился в больнице к любому другому врачу, для краткого осмотра и беседы. И сказал записать всё на счет Эшморов. Делать это было немного стыдно, но Лин со злостью подумал, что мать точно не обеднеет.
Лин не хотел медлить. В конце концов, какая разница, осмотрит его семейный врач или любой другой? Лин всё равно последние годы здесь не наблюдался.
Вот только после быстрого осмотра и консультации Лин выяснил, где сейчас доктор Эриксон и в ярости ворвался к нему.
— Прошу прощения, — вежливо сказал доктор, поднимая глаза от бумаг и опуская очки на нос. — Линдон? Возникли какие-то проблемы?
— Какого черта? — Лин уперся руками в стол, возвышаясь над доктором. — Я могу хоть сейчас уезжать! Никаких проблем у меня нет!
По крайней мере, кроме тех, о которых он знал. Местный доктор очень удивился рекомендациям и заявил, что Лин спокойно может путешествовать, уж до Лондона точно.
— Если не ты поведешь, — усмехнулся доктор. — Так напрягаться действительно не стоит и лучше отдохнуть в ближайшее время. Но ты можешь сделать это и дома.
Лин был в ярости. Подумать только, они могли уехать сразу после похорон! Вчера! Если бы доктор Эриксон не выдал свои рекомендации.
Сейчас он спокойно смотрел на Лина. Их семейный врач, которого Лин помнил столько же, сколько себя. Он осматривал его и братьев, когда они болели, следил за приемами лекарств отца и выписывал матери сиропы от кашля. Он осматривал руку дяди Джозефа, когда тот ее сломал, и даже приезжал к тёте Элис, хотя не имел отношения к психиатрии.
Лина доктор Эриксон знал отлично — он в больнице бывал чаще всех из семьи из-за сердца.
— Вы соврали, — Лин не признавал полумер. — Соврали! Кто вас надоумил, мать?
Вообще-то Лин сомневался, что мать могла бы на такое пойти, но с удивление заметил, как сжались губы доктора Эриксона. С таким выражением лица он обычно сообщал, что анализы в этот раз не очень хорошие.
— Линдон, я не соврал. Ты на похоронах чуть не упал в обморок, я понимаю, всё произошедшее с Брендоном — страшное потрясение. Поэтому согласился с твоей матерью. Да, она говорила со мной перед церемонией. Попросила меня воздействовать, чтобы ты задержалась. Она беспокоилась о твоем здоровье, Линдон. И я с ней согласен.
Лин со злостью хлопнул ладонями по столешнице.
— Да плевать ей на мое здоровье! Она просто хочет замуровать меня в доме! Сунуть под стекло, как чертовых бабочек.
Лин ушел, не прощаясь и громко хлопнув дверью. Вернувшись в машину, он с силой ударил ладонями по рулю. Мать просто хотела, чтобы он задержался! Наверняка же понимала, что сыновья уедут сразу после похорон. И просто хотела задержать! Наверняка даже убедила себя, что искренне волнуется за здоровье Лина.
Ярость постепенно отступала, тем более, машина Нейта ни в чем не виновата. Да и водил Лин не очень хорошо, так что сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Въехать в столб по пути в его планы не входило.
Злость осела легким покалыванием в сердце, но Лин привык к подобным ощущениям и знал, что они нормальны.
В конце концов, к черту!
Дождь начал накрапывать, когда Лин подъезжал к дому. Тот будто бы казался мутным, но темный камень яркими росчерками проступал сквозь дождевые струи. Лин не особенно озаботился парковкой и припустил к теплу.
Он натянул рукава свитера на ладони, шерсть набухала от влаги, а в дырку на кроссовке тут же попала вода.
Плевать. Все его вещи в рюкзаке, а тот как раз в комнате Нейтана.
Лин взлетел по лестнице, оставляя мокрые следы, дернул дверь и уставился на Тейлор. Брата в комнате не было, так что боевой настрой Лина мигом сдуло. Всё-таки Тейлор была чужим человеком, Лин вообще не представлял, как себя с ней вести.
Но сразу понял, что она чем-то обеспокоена.
— Нейт был с тобой?
— Нет, — осторожно ответил Лин. — А должен был?
— Его давно нет. Я увидела, что и машины нет, подумала, вы куда-то уехали вдвоем.
— Нет!
— Куда он мог уйти, Лин?
— Не знаю. Он говорил, мы уедем, как только я вернусь.
— Я собрала вещи…
— Я найду Нейта.
Не мог же он пойти в лес! Лин устремился вниз, он мельком видел отца в гостиной, может, тот знает? Тревога обвивала сердце, ощущалась почти физически в плотном воздухе вокруг, и Лин бы не удивился, если она скрутилась очередными призрачными образами. Но ничего такого.
Лин мало рассказывал об этом и Нейтану, и тем более Брендону. Он часто видел что-то — ему казалось, что видел. Может, стоило этим делиться, и они бы втроем искали призраков — может, даже нашли, и это сплотило бы их.
Брендон уж точно пришел бы в восторг. Нейтану наверняка стало бы любопытно. Только Лин предпочитал делать вид, что ничего особенного не видит. Что он уж точно не безумен, как тётя Элис.
Тогда мать будет довольна. Тогда Лин наконец-то начнет соответствовать ее высоким ожиданиям.
Он понимал, что этого не будет. Для матери всегда будет недостаточно. Но ничего не мог с собой поделать, даже вчерашние заявления родителей больно задели — настолько, что захотелось доказать хотя бы самом себе, что он не трус и нормальный.
Жаль, у него так никогда и не выходило.
Отец сидел рядом с камином, перед ним на маленьком столике устроился пузатый чайник, расписанный причудливыми птицами, и две чашки.
— Линдон! Тейлор сказала, вы хотите уехать. Не откажешь же посидеть перед дорогой?
— Не могу. Надо найти Нейта.
— О! Он просил подождать его здесь. Сказал, был в лесу, и ему еще надо что-то уладить у ручья. Не представляю, о чем он! Подождешь со мной?