Юноша застыл, смотря девушке прямо в глаза. Он видел в ее ясном взгляде странный восторг и все такую же очевидную, яркую печаль. Она правда имела в виду то, о чем говорила. И все же девушка испытывала гораздо больше чувств, нежели показывала. Зависть, чувство несправедливости смешалось с искренней радостью за другого, чувством окрыленности, какого-то осознания. И Шон, читая все это между строк, не знал, что будет правильным ответить. Да, он любит Клементину как девушку, да, он скрыл это от Даниэля, да, его чувства очевиднее некуда, и да, Клементина во многом была права, но все-таки. Шон сомневался, будто он из альтернативной реальности мог испытывать к Клементине, к версии из этого мира, какие-то другие чувства. Он не мог ее не любить. Возможно, он это иначе показывал, да, но ведь правда, в Клементину невозможно не влюбиться.
— Ты не права, — наконец озвучил свои мысли Шон. — Шон не мог ненавидеть тебя, подумай сама, — покачал головой юноша, и Клементина нахмурилась, внимательно слушая то, что же Шон скажет дальше. — Ты говоришь, что Шон отталкивает тебя, потому что ненавидит. Нет. Понимаешь, если человек, которого ты знаешь, имел такое же детство до апокалипсиса, что и я, он бы знал, что такое любовь и семья. Мой отец научил меня ценить это. Ты говоришь, что после… смерти Даниэля Шон изменился. Стал жестче, хладнокровнее, что он отчаялся. Вот в чем дело. — Клементина непонимающе, с вопросом раскрыла глаза, но Шон, не обращая внимания, продолжал: — Я не представляю, что бы я сделал, каким бы я стал, если бы мне пришлось пройти через то же самое, что и ему. Даниэль — самый близкий мне человек, он мой брат, моя семья. И, если сейчас он дает мне смысл двигаться дальше, если сейчас я вижу в нем, в моей семье, свою силу, то другой Шон мог распознать в ней свою слабость. Он убил Даниэля — и это его сломало. Его любовь сыграла с ним злую шутку, и я уверен, на его месте я бы возненавидел весь мир за такую несправедливость. Я бы возненавидел себя, свои чувства, свою слабость. Я бы возненавидел само чувство привязанности, ведь за ним последует только вот это. И представь, в такой ситуации в его жизни появляется новый человек — появляешься ты. Я уверен, он любит тебя, тебя невозможно не любить, просто он боится, что, потеряв тебя, испытает те же эмоции, что испытал после смерти Даниэля.
— Ты правда так думаешь? — неожиданно произнесла Клементина, заглянув Шону в глаза. Юноша кивнул.
— Я уверен в этом.
Клементина выдохнула и улыбнулась. Вытерев остатки слез, девушка отвернулась и опустила взгляд на все так же лежавший у нее на коленях рюкзак. Погладив любимую нашивку, девушка выдохнула и спустя время произнесла:
— Как ты думаешь, что все-таки произошло той ночью, на корабле? — едва слышно прошептала она и повернулась. Шон пожал плечами.
— Не знаю, но я думаю с Клементиной все хорошо. Я чувствую это.
— Ты чувствуешь это? Как? — нахмурилась Клем, стараясь разглядеть в юноше ответ. — Я ничего не чувствую.
Шон нахмурился, услышав девушку. Несмотря ни на что, он считал свое чутье касательно Клементины безошибочным. Он точно знал, что чувствует, почему так и отчего. И, узнав, что другая Клементина подобного не испытывает, Шон насторожился. В его голове сразу возникли десятки догадок, почему так могло произойти, но ни одну из них Шон не решился озвучить перед девушкой вслух. Не лучшее решение сейчас давить Клементине на больное, и потому, единственное, что он произнес, было:
— Возможно, это я просто так думаю. Не знаю, — Шон пожал плечами и отвел взгляд, пока Клементина продолжала безотрывно смотреть на него. Девушка видела, что юноша что-то недоговаривает, но уличать его в чем-либо не хотела, тем более, если не знает, как оно там наверняка. Вновь опустив руку на рюкзак, девушка снова нащупала нашивку буквы «D» и, что-то про себя решив, резко сдернула ее с кармана, оторвав. Шон тут же обернулся, услышав звук рвущихся ниток.
— Что ты делаешь? — задал он соответствующий вопрос и непонимающе посмотрел на девушку рядом. Клементина лишь улыбнулась и, протянув раскрытую ладонь к Шону, негласно попросила его вложить свою руку в ее. Юноша послушался, хоть и до конца не понимал, что Клементине нужно.
— Эта нашивка — мой талисман. Раньше она была на кепке. Отец подарил, когда мы с ним еще общались. Кепку я долго не носила, она быстро испортилась, но этот значок сохранила. Не знаю, он напоминал мне о том времени, когда я была совсем маленькой и не понимала всего, что знаю о своей семье, о своем доме, теперь.
— Клементина из параллельного мира до сих пор носит ту кепку, — улыбнулся Шон. Клементина его словам рассмеялась.
— Уверена, я бы на месте той Клем тоже эту кепку не снимала. Но вот, — вложив в раскрытую ладонь Шона нашивку, Клементина самостоятельно закрыла его кулак, а после положила свою ладонь сверху. — Она твоя.
— Что? — тут же встрепенулся Шон и уже было хотел вернуть подарок, как Клементина его удержала, сильнее сжав пальцы на кулаке.
— Мне она приносит больше грустных воспоминаний, нежели радостных. А, учитывая твое трепетное отношение ко мне из параллельного мира, я хочу, чтобы ты забрал эту нашивку. Не знаю, восстановится ли когда-нибудь связь и будем ли мы к тому времени вместе, но так я буду уверена, что у тебя осталась какая-то часть той Клементины.
Шон удивился. А Клементина в это время отпустила его руку, чем юноша тут же воспользовался, решив рассмотреть нашивку. Старая, потрепанная, но такая же, как у другой Клементины. Смотря на нее, Шон представлял, как Клементина в другой реальности так же сжимает в руках свою кепку, аккуратно проводя пальцем по шершавой поверхности буквы «D». Он повторил этот жест.
— Спасибо, — спустя минуту кивнул Шон и отвел взгляд, не желая показывать девушке то, что он правда расчувствовался. — Я не знаю, как тебя можно отблагодарить, что подарить в ответ…
Клементина ослепительно улыбнулась, а остатки ее печали будто растворились в прохладном ночном воздухе. Она внимательно смотрела на Шона, а взгляд ее — мягкий, светлый, согревающий — сверкал в лунном свете.
— Мне ничего не надо, — усмехнулась она и пожала плечами. — Для меня, если честно, счастье просто видеть вас, — девушка невольно отвела взгляд в сторону спящего Даниэля, — вас обоих целыми и невредимыми. Это лучшее, что я могла бы сейчас получить. Правда.
Шон улыбнулся, а в груди его вспыхнуло приятное теплое чувство. Хорошо, что они во всем разобрались; хорошо, что он вообще встретил Клементину на той новогодней ярмарке. Хорошо все, что, так или иначе, хорошо кончается. А ведь так и есть. Теперь Даниэль знает правду, теперь Шону не придется искать перед ним какие-то глупые оправдания. Теперь все станет иначе. Изменится. И изменится в лучшую сторону. Что-то подсказывало Шону, что так оно и будет. Рано или поздно.
========== Шон III ==========
И так прошло несколько дней. За это время Шон, Клементина и Даниэль успели здорово сдружиться. Некое чувство слепого доверия, которое Шон ставил под сомнение раньше, теперь нашло свой обоснуй. Покинув тот поезд наутро, компания вновь нырнула в леса, но не леса Орегона, где они встретились, а в леса уже Калифорнии, куда так упорно стремились. В города братья соваться больше желанием не горели — им хватило, поэтому они так и не доехали на поезде до станции. Спрыгнули так же, как и взобрались, — с нотками страха, но без происшествий. И после этого тут же направились дальше, обсуждая между собой план следующих действий. Шон предложил пока скрыться в лесу, каждый день двигаясь дальше, на юг. И Клементина с Даниэлем поддержали это решение по многим причинам. Во-первых, в лесу безопаснее, нежели в городских окраинах, шанс встретить служителей порядка в разы меньше. Во-вторых, в Калифорнии не так холодно, в отличие от широт Бивер-Крика, тут хотя бы нет снега, поэтому мерзнуть, как раньше, не придется. Всего лишь два аргумента, а какой вес… какая логика! И тем не менее оставалось несколько нерешенных вопросов, с которыми Шон и Клем обязаны были разобраться и чем раньше, тем лучше.
Первые трудности возникли чуть ли не с самого начала. Еда. Проснувшись наутро, еще в вагоне поезда, Даниэль гордо сообщил, что неплохо было бы позавтракать. Но, как оказалось, еды ни у кого не было. Только одна оставшаяся у Шона еще с вечера печенька, в свое время подаренная Клементиной. Да, возможно, Даниэль такому сладкому завтраку и обрадовался сперва, но очевидно на весь день ему этого не хватило. К тому же и сами Шон с Клементиной тоже не отказались бы поесть. В итоге Клементина, подобно настоящему фокуснику, выудила из своего рюкзака, как зайца из шляпы, одну маленькую, но какую важную вещицу — банковскую карточку. Как объяснила сама девушка, в том, что твои родители тратят все время исключительно на работу, есть свои плюсы. Да и разве бросилась бы она в бега, если бы не имела никакого спасательного круга в запасе? Конечно, нет. Поэтому, только братья задались очевидным вопросом, как им теперь не умереть от голода, Клементина предложила свою помощь. Ей несложно, а Шону с Даниэлем, да и ей, к слову, тоже, это спасет жизнь. Шон, логично, поначалу не обрадовался. Это было уже слишком. Одно дело он потащил ее с собой, это уже создавало проблемы, другое — он сейчас еще и сядет девушке на шею, а брат поможет свесить ноги. Так поступать было нельзя. Но Клементина, пока они шагали вдоль железнодорожных путей, упорно пыталась разубедить старшего Диаса.
И так девушка стояла на своем до последнего — до момента, пока они не уперлись в указатель, гласивший, что рядом располагается небольшой населенный пункт. Было решено, что Диасы в этот поселок не полезут, а вот Клементина, как они условились «в первый и последний раз», сходит и все-таки купит всем троим что-нибудь на ужин. И так компания разделилась: Диасы, обнаружив достаточно укромное хорошее место не так далеко от указателя, решили обустроить какой-никакой лагерь, где они в будущем смогли бы заночевать, а Клементина, запомнив местонахождение братьев, отправилась за продуктами. За то время, что девушки не было рядом, Шон и Даниэль успели многое сделать. Во-первых, они все-таки соорудили стоянку: костер и подобие навеса по близости. Во-вторых, Даниэль нашел время потренироваться, давно он не использовал силы в полную меру, и теперь мальчик просто разошелся, радуясь, что может не прятаться, а управлять телекинезом, как хочет и сколько хочет, — по крайней мере, пока не придет Клементина. Да, они друзья, да, девушка приходится им не последним человеком, да, учитывая, что она их на свои деньги еще и кормит, она заслуживает полного их доверия. «Но нет, — хмуро говорил Шон, смотря расстроенному Даниэлю в глаза. — Никакой магии, правила есть правила» — безоговорочно повторял он, игнорируя возмущения брата. Они даже бабушке с дедушкой этот секрет доверить не смогли, а тут Клементина — человек, который к их семье прямого отношения не имеет. Мало ли, как жизнь сложится дальше, мало ли, сколько они пробудут вместе. И таким образом братья договорились о том, что…
— «Никакой магии при Клементине», да-да, я понял. Кошмар, ты такой зануда! Как она тебя только терпит? Как я тебя только терплю?! — в очередной раз закатил глаза Даниэль, на что Шон просто глубоко вздохнул и ответил:
— Нет, ну согласись тоже, из нас двоих у кого-то должен оставаться рабочий мозг в голове, — парировал юноша, за что соответственно и получил шишкой в плечо.
— Ой, да заткнись, — буркнул Даниэль.
И в конце концов на том вопрос и решили. А через время вернулась и сама причина бурных споров, однако вместо еды на ужин Клементина притащила с собой целый пакет продуктов, обосновав это тем, что дальше так просто на населенный пункт они могут и не наткнуться. Шон вздохнул, показав тем самым свое неодобрение, но смирился, от сердца поблагодарив инициативную девушку. Возможно, в ее словах была логика, к тому же других вариантов у Шона не было, и все равно принципы упорно не позволяли юноше сдаться и принять наконец чужую помощь. Он не хотел просто пользоваться ситуацией, поэтому весь следующий вечер Клементина, как королева, не делала ни-че-го. Шон настоял на том, чтобы девушка не напрягалась, ведь свою часть работы она уже перевыполнила, и все же в стороне сидеть Клементина отказывалась, вызвавшись помочь с готовкой.
Зато Даниэлю наслаждаться моментом ничего не мешало. Счастливый, мальчик сидел и молча наблюдал за дискуссией Шона и Клем, которые спорили, кто чем должен заниматься, а кто чем не должен. Единственная обязанность Даниэля — не использовать магию, и с этим мальчик справлялся отлично, а большего от него и не требовалось. По крайней мере, пока.
И таким образом прошел целый вечер, за бурными спорами, подтруниваниями младшего брата над старшим, за душевными разговорами у костра после ужина. С губ Клементины не сходила усмешка. Она не обижалась на Шона за то, что тот продолжал отказываться от ее помощи, наоборот, ей было смешно и приятно. Такая реакция юноши не говорила о том, что он глупый или неблагодарный, напротив, это раскрывало его как человека доброго и хорошего, воспитанного. И Клементина была рада находиться в подобной компании. Ей было приятно внимание братьев, приятно было сидеть рядом, разговаривать. Если в поезде между ними еще витала эта атмосфера неловкости, то теперь все стало хорошо. Девушка наконец почувствовала то, что давно не ощущала, давно — это практически с детства; она наконец почувствовала к себе семейную любовь и поддержку.
И в такой обстановке прошла следующая пара дней. Уже почти неделю Диасы жили вместе с Клементиной. К этому моменту все условности между ними полностью стерлись, девушка стала для Даниэля и Шона такой своеобразной — для кого-то старшей, для кого-то младшей — сестрой. И ситуация дошла даже не до простого доверия к человеку, в конце концов у братьев не осталось от Клементины никаких секретов. А дело вот в чем.
Даниэль тоже человек и долго терпеть он не смог, в один момент все-таки раскрыв свою тайну. Это произошло очень глупо и ненарочно. Мальчик думал, что Клементина слишком занята и не заметит, как он при помощи магии уберет лежавшее на пути, большое бревно, но Клементина в свою очередь заметила. Сказать, что она удивилась, — ничего не сказать. С широко раскрытыми глазами и шоком на лице, с минимумом слов на языке и с массой вопросов в голове, она обернулась к Шону, а юноша только и мог, что с таким же удивлением ответить глупой улыбкой. Он не ожидал, что все это всплывет вот так, но в конце концов разрешилось даже это. Братья объяснились перед девушкой, извинились, что скрывали такую тайну от нее, но Клементина все поняла и обижаться не стала. Не каждого человека можно посвятить в такие семейные секреты, и правда.
И тем не менее просто так ситуация не забылась. После произошедшего возник вопрос, вылившийся в целую вечернюю дискуссию между Шоном и Клем, дождавшихся, пока мелкий уснет. При Даниэле упоминать его альтернативную версию никто не хотел, дабы избежать лишних неприятных вопросов, поэтому приходилось ждать глубокой ночи. И вот, когда дождались, парень и девушка все-таки решили этот всплывший вопрос обсудить. Обоим было интересно, а мог ли Даниэль из другой реальности обладать такими же способностями, что и Даниэль из этой? Обсуждали долго, но в конце концов к одному решению Шон и Клем не пришли. И во многом потому, что постепенно каждый их диалог, так или иначе, перетекал в совершенно другое русло.
Затрагивая тему альтернативных версий самих себя, Шон и Клементина часто вдавались в своеобразные воспоминания, делились своими мыслями. Подростки стали друг для друга такими «товарищами по несчастью», но дальше в отношениях продвинуться не могли. Клементину как девушку Шон упорно не воспринимал, особенно учитывая, что она постоянно напоминала ему свою противоположную версию, впрочем, и Шон точно так же не смог заменить Клементине ее возлюбленного. Со временем тоска, которая раньше отходила на второй план, стала усиливаться и откровенно мешать. Особенно это касалось Клементины.
Спустя какое-то время после диалога в поезде, девушка поймала себя на мысли, что она все-таки тоже что-то чувствует. Чувствует, что Шон из параллельного мира где-то есть, и не просто где-то, а где-то близко. Она не могла объяснить, что это за ощущение, но уперто верила в его правдоподобность. Шон, однако, так не считал. Юноша боялся, что Клементина просто пытается себя в чем-то убедить — в чем-то, чего на самом деле нет. Да, возможно, это могло показаться эгоистичным с его стороны, но как есть, Шон девушке не верил. Не говорил открыто, но подозревал. После того, как он узнал, что до их разговора Клементина совершенно не чувствовала присутствие альтернативного Шона, юноша сделал очевидный вывод: наверное, она ничего не чувствует, потому что на той стороне больше никого и нет?.. Это было бы логично, но вдаваться в такие мысли Шон себе запрещал; он чувствовал, что поступает неправильно, если думает об этом. Клементина ему так доверяет, с такой надеждой каждый раз рассказывает об этом чувстве, что Шон просто не хотел огорчать даже образ девушки в своей голове, не то что ее физическое воплощение. Однако, как оказалось позже, правило «Доверяй, но проверяй» работает и в обратную сторону. Ставь под сомнение, но не исключай возможности. В этом Шон впоследствии и допустил ошибку.