Он нашёл Торговца, но не смог найти иного способа спасти Коди.
========== Глава 6. Семейные узы ==========
Кириан лежал в полной темноте и не спал, постоянно поправляя подушку, чтобы найти удобное положение. Рядом из наушников доносились звуки сменяющих друг друга песен — плеер продолжал работать вот уже около трёх часов, большую часть из которых Кириан не использовал его по назначению.
С другой стороны кровати покоилась фотография. Кириан боялся, что если убрать её в ящик, спрятать в книгу или просто выпустить из рук, то она исчезнет, будто её и не было, а всё произошедшее в Старом городе окажется под сомнением.
Коди тихо посапывал внизу. Когда Кириан вернулся домой, до рассвета оставалось ещё несколько часов — из-за зимы солнце вставало гораздо позже. Около получаса он сидел в ванной и грел руки под струёй горячей воды. Когда это не слишком помогло от озноба, Кириан решил принять душ и долго-долго стоял под ним с закрытыми глазами, прежде чем зайти в тихую спальню и забраться под одеяло.
Он был расстроен и опустошён. Как ни странно, казалось, что время остановилось, замерло, но если бы это было правдой, Кириан только порадовался бы. Теперь не оставалось сомнений, что любое мгновение, проведённое около Коди, ценнее самых дорогих бриллиантов на свете.
Коди медленно умирал и наверняка чувствовал это, а Кириан ничего не мог сделать для него.
Ничего.
А то, что сделано всё же было, оказалось полностью бесполезным.
Жаль, что мама этого не понимала. Вернее, Кириан не сомневался в её разумности и верил, что на самом деле всё она понимала, но отказывалась признаться не только вслух, но и самой себе.
Вздохнув, Кириан бросил взгляд на окно, за которым тихонько забрезжили первые пугливые лучи солнца. Он так и не сомкнул глаз, хотя усталость никуда не ушла и уходить не собиралась.
Выключив плеер — в комнате сразу стало пугающе тихо, — Кириан спустился со второго яруса, сделал несколько шагов в сторону двери, но остановился, вернувшись на цыпочках. Коди спал на боку, подложив локоть под голову и подтянув колени к груди, точно маленький ребёнок. Рукава футболки не прятали руки, и Кириан с болью в груди посмотрел на забинтованную кисть.
После того разговора на крыше он принёс аптечку в комнату, снял старую повязку, промыл кровоточащую кожу с тёмными пятнами, осторожно нанёс обезболивающую мазь и наложил чистый бинт. Поначалу Коди морщился и отворачивался, стараясь не смотреть на изуродованную руку. Как бы Кириан ни старался, не мог поймать его взгляд, а Коди пользовался молчанием и прятался где-то глубоко внутри себя, как он обычно любил делать в проблемных ситуациях. Когда Кириан уже закреплял бинт и, улыбнувшись, объявил, что всё готово, Коди повернул голову и тоскливо посмотрел на него, кивнув в благодарность. Такой боли в его взгляде он никогда не видел, из-за чего захотелось вскочить и убежать. Потребовалась вся сила воли, чтобы выдержать взгляд Коди и не отвести глаза первым.
Шумно сглотнув от воспоминания, Кириан осторожно опустился на край кровати, тронул пальцами бинт и отстранённо подумал, что нужно бы сменить его сегодня утром, но чуть позже, когда Коди проснётся.
Ещё немного посидев рядом, Кириан пришёл к выводу, что загнал себя в угол привязанностью к Коди. Если бы… если бы его не было, то сейчас их семья жила бы иначе. Он смотрел бы на мир по-другому, может быть, имел бы лучшего друга или двух, мама не томилась бы в вечном ожидании, а отец каждый вечер возвращался с работы домой.
Если бы только Коди никогда не появлялся здесь.
Вздрогнув, Кириан испугался таких мыслей. Хотел бы он поменять прошлое, если бы это стало возможным? Однозначного ответа не было, и это пугало ещё сильнее.
Коди, перевернувший всю жизнь их семьи, а может, и не только их.
Нахмурившись, Кириан достал с кровати оставленную фотографию и, взглянув в улыбающееся лицо в полумраке, перевернул её. «Когда он ещё улыбался». Что же случилось? Что произошло, почему он умер в таком юном возрасте и почему мог желать вернуться, раз позволил своей душе оказаться в лапах Торговца?
Фотография была в комнате Витара. Витар, жена которого покончила с собой. Витар, который медленно сходил с ума.
Кириану не понравились его догадки. Почувствовав острую необходимость выпить воды, он поспешно вышел из комнаты в коридор, щёлкнул светом и уставился на фотографию снова. Сколько он знал Коди, тот никогда так не улыбался. И вряд ли заулыбается, если дело дойдёт до воспоминаний о прошлой жизни.
Из родительской спальни донёсся приглушённый голос мамы. Кириан поднял голову, вслушиваясь в него. Потом голос затих, послышались медленные шаги, и дверь отворилась. Мама вышла в длинном шёлковом халате, держа телефон в дрожащей руке. Весь её вид показывал, что она не собиралась вставать так рано, но кто-то разбудил звонком.
Она остановилась на пороге, удивлённо глядя на Кириана. Тот опустил фотографию, не желая сейчас рассказывать, что он побывал в Старом городе. Мама же, казалось, ничего не заметила и лишь продолжала смотреть на него полными слёз глазами.
— Что случилось? — Кириан первым шагнул к ней как раз в тот момент, когда она спрятала лицо в ладонях и громко разрыдалась. — Мам?!
Он крепко обнял её, поддерживая и не позволяя осесть на пол. Маме потребовалось время, чтобы успокоиться, и Кириан помог ей вернуться в комнату, опасаясь, что проснётся Коди.
Пока мама вытирала влажные щёки, сидя на кровати, он метнулся в кухню, доставая таблетку успокоительного, и быстро вернулся обратно.
— Что случилось? Кто звонил? — мягко повторил Кириан, ожидая ответа.
Мама тихонько покачивалась взад-вперёд, нервно крутила в руках стакан с остатками воды и кусала губы.
— Мам, — не выдержал Кириан, — ты меня пугаешь.
Она отреагировала, быстро замотав головой и наконец посмотрев осознанным взглядом.
— Нет-нет, всё хорошо, — заверила она, вдруг улыбнувшись. — Всё хорошо, хорошо! Это просто замечательно!
Кириан не прерывал внезапной радости, но и поддерживать тоже не торопился.
— Он сказал, что через пару дней вернётся из командировки, он приедет!
Кириан заёрзал, не ожидав столь крепких объятий, но вывернуться не пытался.
— Мам?
Она отстранилась, положила прохладные руки ему на щёки и прошептала:
— Твой отец приедет. Он пообещал вернуться и остаться.
***
Всё шло хуже некуда. Одна проблема сменялась другой, всё накапливалось, превращаясь в плотный клубок спутанных ниток. Если бы только было возможно разрезать эти нитки, чтобы решить каждую проблему по отдельности, но Кириан не мог.
Нельзя.
Это жизнь, а не клубок ниток, к тому же проблемы действительно оставались связанными, нерушимыми, как семейные узы.
— Я чувствую запах гари, Кириан! — сердито крикнула Аина из торгового зала. — Только не говори, что спалил партию булочек с сахаром!
Так и получилось. Кириан не стал пропускать очередную смену, позволив отцу Аины взять выходной. Однако в мыслях вертелись совершенно иные вопросы, чем слежка за временем и пышущей жаром печью.
Спасать булочки оказалось слишком поздно. Сладкая верхушка уже покрылась чёрной гарью. Такое даже за половину цены не продашь — только в мусорку, бродячим собакам и бездомным на радость.
Так повторилось ещё раз, и к середине дня Кириан окончательно сдался, сорвав с себя фартук и выскочив через чёрный ход без верхней одежды. Поначалу холод совершенно не ощущался. Кириан дышал глубоко, через рот, пока лёгкие и горло не засаднило. Как ни крути, а игра на гитаре на радость сотням прохожим успокаивала куда лучше, но он отказался от уличных выступлений как минимум на ближайшую неделю. Тем более теперь, когда со дня на день должен вернуться отец.
Кириан стиснул руки в кулаки, буравя ненавистным взглядом кирпичную стену соседнего здания.
Ну почему именно сейчас? Почему?
Утром, как только Коди проснулся, Кириан быстро сменил ему повязку, пока тот не разлепил сонные глаза, сунул в рюкзак наспех приготовленный бутерброд, бросив: «Позавтракаешь в школе», и вытолкал за дверь. Ему не хотелось, чтобы мама обрушила на Коди внезапные новости прямо утром. Только для мамы эта новость была в радость, и она совершенно не замечала ничего вокруг. Конечно же, ведь очередной период ожидания наконец-то заканчивался.
Раньше отец пропадал на меньшие периоды. Сейчас же с его последнего визита прошло несколько месяцев, но Кириана мало волновало, была ли у него вообще командировка. Гораздо легче поверить в новую жизнь, о которой он ничего не рассказывал. Может быть, семья, женщина. Ребёнок? Кириан никогда не задавался этим вопросом. Его волновало только одно: мама всегда продолжала ждать, а Кириан с каждым разом всё сильнее надеялся, что он не вернётся.
Кириан любил отца, уважал, когда-то хотел походить на него. Но не после того, как появился Коди. Отца словно подменили, в его взгляде читался ужас от понимания того, что случилось. Тем более что его другом был Лукас Бьёрк.
И он решил сделать так, как проще: сбежать и от семьи, и от Лукаса.
Издав крик отчаяния, Кириан со всей силы ударил кулаком в стену. А потом ещё, и ещё, и ещё.
— Кириан? Господи!.. Стой! Стой же, прекрати! — Сзади скрипнула дверь, и раздался испуганный голос Аины.
Она обхватила его руками за талию, пытаясь оттащить от стены. Кириан поддался не сразу, лишь когда почувствовал, что руку при разгибании пальцев пронзала боль. Костяшки были сбиты в кровь, кожа содрана вплоть до второй фаланги.
— Ну что ты творишь, — сокрушилась Аина, отпустив его и обойдя вокруг, чтобы сердито посмотреть в глаза. — Твоя рабочая смена ещё не закончена, а чистоту рук ты уже нарушил.
— Закончена, — не согласился Кириан. — Мне нужно забрать Коди из школы.
Аина подняла на него глаза.
— Ты рассказал ему?
— О чём?
— О Старом городе. О Торговце. О цене.
— Нет, — он отрицательно покачал головой. — Нет, нет… Я не знаю, как ему рассказать.
— Чем дольше тянешь, тем будет хуже. Помнишь, что сказал Торговец? Времени остаётся не так много.
Кириан предпочёл промолчать, смотря на свою руку. Теперь она тоже изранена, почти как у Коди.
— Не нужно мне оплачивать эту смену. Я испортил слишком много товара.
— Согласна, — кивнула Аина. — И лучше тебе стоять на кассе в следующий раз, хотя… в таком состоянии ты и за деньгами не усмотришь.
— Он возвращается, — не обратил внимания на замечание Кириан.
— Кто?
— Мой отец. Мама сказала сегодня утром. Возвращается через пару дней, когда всем нам совершенно не до него, — он запрокинул голову, смотря в серое небо, и закрыл глаза. — Кроме мамы, конечно. Она как раз ничего вокруг не замечает и не хочет замечать.
Аина вздохнула, потянув его за собой обратно, прочь с улицы. Последовала обработка раны — почти то же самое Кириан делал утром для Коди, только бинта ушло не так много.
— Ты для него всё, — сказала Аина под конец.
Они сидели в подсобном помещении, на маленьком столике стоял открытый контейнер с едой, и Кириан запоздало вспомнил, что сейчас время обеда. Вот почему Аина вышла за ним — искала, чтобы позвать перекусить.
Он перевёл взгляд с контейнера на Аину. Та не поднимала головы.
— Ты про Коди?
Она кивнула.
— Забавно, что именно твоя мама была инициатором пополнения семьи. Но в итоге ты заменил Коди всю семью, ведь родителям стало не до него, как только появились проблемы.
— Мама любит его. Вот только отказывается вспоминать то, как он появился у нас.
Аина усмехнулась.
— Ты для Коди и вместо отца, и вместо матери, и вместо брата, и вместо друга. Ты так с ним носишься… — она повернула голову, и в глазах вспыхнул огонёк ревности, но не злой, а добрый, тоскливый, — что мне порой завидно. Жаль, я никогда не смогу так же заботиться о сестре, а ведь она была мне родной.
— Зато смотри, что происходит с ним сейчас. Что происходит со мной, — Кириан указал на руку. — Даже не знаю, кто из нас страдает сильнее.
Закрыв старую аптечку, которую уже давно нужно было сменить, Аина встала, одёрнув рабочую белую рубашку.
— Коди ещё не знает всей правды. Да, ему сложно от неведения и острого чувства забытой прошлой жизни. Но ты-то всё знаешь, отчаянно ищешь способ помочь и принимаешь все удары на себя. Я тоже не знаю, кому из вас сложнее.
Хмыкнув, Кириан осторожно попытался пошевелить пальцами. Бинт сковывал движения, но благодаря ограничению боль немного стихла.
— Иди, — разрешила Аина. — Хорошо, что в качестве помощника в пекарне работаешь не ты один.
И Кириан ушёл, уловив острое волнение Аины, но предпочтя его не замечать. Он знал, что она провожала его взглядом до тех пор, пока не хлопнула входная дверь. Пришлось перевернуть табличку с «закрыто» на «открыто» — обеденный перерыв закончился, а рабочий день продолжался.
На улице снова, как назло, шёл медленный снег.
Кириан так и не рассказал о фотографии, решив, что пока что ещё не время, ему нужно самому понять, как она связана со Старым городом. И как сам Коди связан с тем местом.
Около школьных ворот пришлось ждать около пятнадцати минут. Кириан то и дело поглядывал на школу, ожидая, когда первые получившие свободу школьники повалят из центральных дверей. Сам он никогда по своей воле не возвращался в школу после её окончания, не испытывал желания увидеть учителей, пройтись по до боли знакомым коридорам.
Кириан не был любителем оставлять в мыслях бесполезные воспоминания, которые никак не повлияют на дальнейшую жизнь. Он знал, что не станет поддерживать отношения с бывшими одноклассниками и никогда не воспылает желанием встретиться с ними, чтобы посидеть за столиком в кафе, предаваясь ностальгии.
Поэтому до сих пор рядом с ним оставалась только Аина, которая училась в другом классе и выходила за рамки поведения основной массы учеников.
Засмотревшись на медленно ехавший мимо автомобиль, Кириан повернулся на радостные крики. Прозвенел звонок, и теперь центральные двери постоянно хлопали. Он отстранённо подумал о Феликсе. Коди больше не упоминал о нём, но это был лишь вопрос времени. Особенно сейчас, когда возвращался отец и…
Кириан улыбнулся, привычно подняв руку и поспешно махнув Коди, поманив к себе. Тот улыбнулся лишь заблестевшими глазами и спустился по ступенькам, отделяясь от остальной толпы.
— Шапка где? — поучительным тоном спросил Кириан, недовольно смотря на растрёпанные от ветра тёмные волосы брата.
Коди скривился.
— В ней неудобно.
— Снег идёт.
— Мне не холодно. Сегодня — не холодно.
— Так где она?
Коди нехотя стащил со спины рюкзак, расстегнул замок и достал шапку. Ещё несколько секунд он боролся, пытаясь выиграть войну в гляделки, но в конце концов сдался, с тяжким вздохом натянув шапку на голову.
Кириан провёл пальцем по линии над бровями, убирая чёлку, чтобы та не лезла в глаза.
— Подстричь тебя надо.
— Не надо, — вывернулся Коди, поправив шапку там, чтобы чёлка вновь лезла в глаза. — Мне нравится так.
Сдавшись, Кириан пожал плечами. Кажется, он действительно совмещал в себе несколько ролей, пытаясь играть не только за любящего брата, но и за заботливую мать, за строгого отца.
За преданного друга.
Согласившись со словами Аины, он закатил глаза, покачав головой, а потом наткнулся на обиженный взгляд Коди. Он стоял, засунув руки глубоко в карманы, и смотрел на Кириана как на врага, однако почти сразу фыркнул, и выражение его лица смягчилось.
Коди повзрослел. Стал не только выше ростом, но и, наверное, старше мыслями. Кириан всё равно воспринимал его как ребёнка, за которым постоянно нужно смотреть, но теперь, после появления меток, отчаянно пытался принять неизбежное: окончательное решение должен принять именно Коди. Сам, не слушая больше никого.
— Что с рукой? — Коди подозрительно поглядывал на забинтованную кисть Кириана и поднял свою. — Меня изображаешь?
— Не совсем, — Кириан не стал вдаваться в подробности, лишь частично сказав правду: — Подрался со стенкой. Кирпичной.
Это развеселило Коди.
— Не смешно. Мне больно, — осадил Кириан его.
— Мне тоже, — Коди вдруг равнодушно пожал плечами и прикусил губу, явно не желая дальше затрагивать тему боли.
— Феликс с тобой больше не разговаривал?