Святые отцы-архангелы, спасибо! Нижайший вам поклон за то, что хоть в логово противника не придется мне проникать, чтобы посеять там доброе и светлое. К нему прямо сейчас хотелось бы перейти. Может, темные и за троих работают, а я уже за четверых, и терять время впустую нет у меня ни возможности, ни желания.
- Хватит болтать! - решительно произнес я. - Мы, вроде, по другому поводу собрались. Если ты - гений, так объясни мне, как обойти наблюдение, если оно инвертировано.
- А как же ты его обойдешь? - Его постоянное удивление моим словам уже начало звучать, как откровенное издевательство.
- Так зачем я тогда сюда пришел? - процедил я сквозь зубы.
- А ты вопрос неправильно формулируешь, - заметил он.
Я скрипнул плотно сжатыми зубами.
- Наблюдение нужно не обходить, - продолжил он задумчиво, - а наоборот - привлекать. Вот что бы ты сделал на их месте, если бы в один прекрасный день вы с женой перешли в невидимость, а рядом с вами вдруг обнаружилось еще десятка два невидимых объектов, и все они бросились врассыпную в разные стороны?
- А где гарантия, что они все же именно за нами не побегут? - спросил я с внезапным интересом.
- Они никуда не побегут, - уверенно заявил он. - Проблема выбора - самый лучший тормоз.
- А откуда объекты возьмутся? - перешел я к деталям.
- Обеспечим, - небрежно бросил он.
- Хорошо, а дальше? - Во избежание неожиданностей, я хотел услышать весь план.
- Объекты будут то сходиться, то расходиться под носом у вашего наблюдения, - объяснил он. - Мы тоже соберемся. Не здесь, подальше. И все.
- Что все? - оторопел я.
- Мне нужно только увидеть, как она это делает, - ответил он. - В целом, я идею себе представляю, но для ее практической реализации мне какой-то мелочи не хватает.
- Ты хочешь сказать, - медленно проговорил я, - что всего лишь увидев, как это делается, сможешь повторить?
- Конечно, - с уверенной небрежностью ответил он.
Я снова скрипнул зубами.
- Хорошо, я все понял, - решил я воспользоваться предостережением Стаса и против самовлюбленных темных, и против него самого. - Но дело в том, что моя жена пока не умеет в невидимость переходить.
- А могли бы уже и обучить, - вернулся он к своему смешливому тону. - Можем инструктора к вам направить.
- Спасибо, своими обойдемся, - не задумываясь, отказался я.
- Жаль, - вздохнул он, - мне казалось, что ты более неправильный. Было бы интересно посмотреть, как у нее сознание работает…
- Будем готовы, дадим знать, - оборвал я его, похолодев от мысли, что Татьяна осталась одна, без всякой защиты. - Будь здоров.
- Если вдруг искупаться захочешь, - донеслось мне вслед, - плещись погромче - поболтаем. Я сюда часто прихожу, здесь хорошо думается.
По-моему, меня только что опять тюленем обозвали, подумал я, быстро направляясь к подготовительному центру. Ничего, тюлень подождет, пока этот гений с Татьяной встретится. Интересно, как она его назовет? Я бы - Нарциссом.
По дороге я позвонил Стасу. План темного гения ему, в целом, понравился, и он даже решил немедленно приступать к его воплощению.
- Ты, вроде, говорил, что можешь Татьяну как-то в невидимость отправить? - спросил он, как только я закончил свой доклад.
- Могу, но не буду, - решительно заявил ему я. - Мне для этого все время рядом с ней нужно быть. Совсем рядом. Внештатники не смогут это не заметить, и все отвлекающие маневры прахом пойдут.
- Тогда с сегодняшнего дня только на этом и сосредоточитесь. - Он с досадой цокнул языком: - Жаль, нельзя настоящего инструктора к ней направить! Придется тебе - все остальные дела временно отставить.
Вот спасибо, а то я без него не знал, что делать! Разумеется, я буду учить Татьяну - но инвертации. Если в темном плане что-то пойдет не так, она не останется единственной неспособной ускользнуть от внештатников.
А поскольку мы с ней всегда неплохо дополняли друг друга, то пока она будет строить свою защитную оболочку, я попробую научиться ломать ее. В конце концов, если этот темный гений говорит, что это проще простого, то кто я такой, чтобы с ним спорить? Да и потом, сколько раз на земле разносил я ко всем темным ту раковину, в которой она периодически от всего мира пряталась. И не надо мне напоминать о ее - совсем мизерной, между прочим - помощи в этом.
Как выяснилось, Татьяна - добрая душа! - и в этот раз мне уже помогла. Из двух поставленных задач реализовывать пришлось только вторую.
Я вернулся чуть раньше обещанного и обнаружил, что Татьяна - в кои-то веки! - выполнила мою просьбу и дождалась меня в комнате. Дальше лучше - она с такой радостью бросилась мне на шею, когда я материализовался и открыл стеклянную дверь, что я даже расчувствовался.
Мог бы и вспомнить, что всякий раз, когда я на земле возвращался, она в меня пальцем тыкала, чтобы убедиться, что это действительно я. Причем, неоспоримым, с ее точки зрения, доказательством могли служить только синяки от ее тычков. А вот бурное проявление ее чувств всегда было плохим знаком.
- Соскучилась? - довольно пробормотал я, обнимая ее в ответ.
- Очень, - просияла она глазами. - Я хочу тебе что-то показать.
Вот только тогда появилось у мня легкое нехорошее предчувствие.
Она нахмурилась, личико у нее сморщилось, и на меня повеяло божественной прохладой.
- Что ты делаешь? - спросил я, глядя на нее и блаженно улыбаясь.
- Ты, что, меня видишь? - У нее опустились уголки губ.
- Ну, да, - озадаченно ответил я.
- Так не честно! - обиженно воскликнула она, отводя от меня взгляд.
Через мгновение черты ее лица расправились.
- А, понятно! - удовлетворенно кивнула она, глядя мне за спину.
Я машинально оглянулся - через стеклянную дверь виднелся все тот же ее двор.
- И что там? - недоуменно поинтересовался я.
- Ты смотри на то, чего там нет, - очень исчерпывающе ответила она, и добавила, когда я потряс головой: - Как в зеркале.
Я еще раз обернулся - прозрачное стекло трудно было назвать зеркалом, но интерьер комнаты в нем слабо отражался. Даже кровать, перед которой мы стояли. Как будто нас там и не было.
- А ну, отойди! - скомандовала мне Татьяна, не дав даже осознать этот факт.
Я неохотно опустил руки и отступил к столу. На всякий случай, на один только шаг. Глянув искоса на стеклянную дверь, я увидел свое отражение и, через мгновенье, Татьянино. Ощущение свежести пропало.
- М-м-м, - разочарованно протянул я.
И тут-то меня и ударило.
Сначала Татьяна исчезла из вида, и на меня снова дохнуло прохладой. Отлично, мысленно усмехнулся я, теперь мне совершенно необязательно далеко в лес забираться - Татьяна мне и поближе воду в ручье охладит. Но насладиться этой мыслью я не успел.
Татьяна по-настоящему исчезла - не из вида, а совсем.
Я отреагировал, не думая - все мысли замерли от ужаса - должно быть навыки хранителя сработали. Распахнув руки, как крылья, я ринулся вперед, загребая ими воздух в том месте, где она стояла. Руки нашли то, что не ощущалось ни органами чувств, ни разумом. Из пустоты между ними послышался довольный смешок.
- Татьяна, - медленно проговорил я, облегченно выдохнув, - твои способности превосходят любое воображение, но ты рано радуешься.
- Это почему еще? - запальчиво вскинула она подбородок.
Который я увидел.
Как только почувствовал ее руки у себя на спине.
Мелькнула какая-то мысль, но Татьяна нетерпеливо боднула меня лбом в подбородок.
Я рассказал ей о назначенном консилиуме с темными по поводу ее революционного открытия, а также о выторгованной мной отсрочке. Как выяснилось, зря выторгованной.
- Да как же я покажу это? - растерянно захлопала она глазами.
- Вот это как раз то, что мне не нравится, - объяснил я. - Помнишь, как я любые мысли Игоря читал? Боюсь, что этот темный в любой голове копаться может.
- Я не пойду! - решительно заявила она.
- Уже не получится, - вздохнул я. - Этот темный в меня мертвой хваткой вцепился, и Стас аж трясется… Вот не посягала бы ты на устои! - с досадой добавил я.
- Я? - задохнулась она. - А может, это тебе не надо было языком болтать?
- Может, - тоже огрызнулся я. - А потом либо никогда не инвертироваться, либо к тебе больше не приближаться, да? Я только хотел узнать, как это твое изобретение заблокировать.
Опять мелькнула мысль, не такая неуловимая, как первая.
- А ну, подожди, - быстро остановил я ее, когда она уже воздух в рот набирала. - Ты можешь рассказать, как ты это делаешь?
- Да не знаю я! - почти крикнула она.
- Хорошо, - терпеливо продолжил я, сам поражаясь своей выдержке, - расскажи, как это в первый раз произошло.
Она рассказала мне, как почти почувствовала меня - пока не увидела. Как ощутила Тень - зная, что он где-то там, за кустарником. Как дорисовала по ощущениям его контур - едва различая его среди густой листвы.
- Татьяна, - медленно проговорил я, - получается, что блок изначально в инвертацию вставлен. Этот блок - наша уверенность, что преодолеть его невозможно.
- Ну, конечно! - подхватила она. - Я вас, как печку, чувствую. Но если эту печку наглухо закрыть, замуровать, то я тоже мимо нее, как мимо обычной стены, пройду. А ты, наоборот, холод ощущаешь? - вдруг прищурилась она.
- Нет, скорее, как прохладный ветерок, - поправил ее я.
- А если ты в машине едешь, - загорелась она, - то этот ветер никуда же не делся. Тебе просто лобовое стекло мешает…
- Так что - разбить? - ухмыльнулся я.
- Попробуй, - без тени улыбки ответила она.
Хм, ну, что-то разбить - это я сейчас как раз в нужном настроении. Кроме того, если преодоление инвертации - это такая же чувственная иллюзия, как и ее создание… Снова мелькнула неуловимая мысль.
- Хорошо, инвертируйся, - решился я, и быстро добавил: - Только стой, где стоишь.
Татьяна тут же исчезла - полностью и мгновенно, на меня даже не пахнуло ничем. Что-то слишком много талантов и гениев вокруг меня образовалось, подумал я, старательно закипая. Я вспомнил свое проигранное сражение со стеклянной дверью, то бешенство, которое вызывала во мне эта непреодолимая преграда, тяжелое кресло у себя в руках. Я взвесил это воображаемое кресло, хорошенько размахнулся и…
Если я и разбил какое-то стекло, то это оказался иллюминатор в космическом корабле.
На меня обрушилась волна арктического холода. В тот момент я понял смысл выражения «раздирают противоречивые чувства». Голова скомандовала рукам найти Татьяну хоть наощупь - тело затряслось и вжалось в стенку, ища спасения от обморожения.
Разум победил материю. Сотрясаясь от крупной дрожи, я отчаянным усилием воли протянул руки к своей Снежной Королеве.
- Тттатьяна, вввернись нннемедленно! - еле выдавил я из себя сквозь стучащие зубы.
Как только мне удалось кое-как обхватить ее (сейчас руки примерзнут, мелькнула мысль), ощущение мертвящего холода исчезло. Вам когда-нибудь случалось очнуться от самого страшного в вашей жизни кошмара? Представьте себе этот кошмар в ледяной пустыне космоса, а пробуждение - в теплой и уютной кровати дома, и тогда, возможно, вы поймете, что я почувствовал.
Татьяна тоже, естественно, появилась - глядя на меня круглыми, как блюдца, глазами.
- Что случилось? - испуганно спросила она.
- Ты еще инвертирована? - спросил я в ответ, крепко держа ее, на всякий случай, в руках и понемногу оттаивая.
- Уже нет, - ответила она, и я в изнеможении опустился на край стола.
- Да что это было? - нетерпеливо притопнула она ногой.
- У меня лобовое стекло в глубокий космос открылось, - ответил я, отдуваясь. - Или, по крайней мере, на Южный Полюс.
Она вдруг прыснула.
- А у меня - в жерло вулкана, - сказала она, улыбаясь.
- И что смешного? - проворчал я. - Что-то я не слышал, чтобы лава с вечной мерзлотой сосуществовали.
- Так то на земле, - отмахнулась она от меня. - И ты же сам только что сказал, что невозможно то, в невозможность чего верят. Давай попробуем! - Глаза у нее засветились хорошо знакомым мне любопытством.
- Подожди, - поднял я руку, вспомнив многочисленные последствия этого любопытства. - Дай отдышаться. Я другое хотел попробовать.
- Что? - сразу надулась она.
- Ты говорила, что перестала ощущать меня, когда увидела, так? - Она кивнула, нахмурившись. - А в невидимости ты меня видишь, когда я обнимаю тебя, так? - В глазах у нее забрезжило понимание. - И наоборот, как мы только что выяснили, так?
- Но пробуем только в невидимости! - быстро проговорила она.
Как и положено мужчине, первый эксперимент я поставил на себе. Как и положено первому эксперименту, он оказался неудачным. Почувствовав дуновение свежести, я представил себе, как обнимаю Татьяну … и продолжил ощущать прохладу. Честно говоря, наслаждаясь обоими ощущениями, я был готов так экспериментировать до бесконечности. Пришлось вспомнить, с горестным вздохом, о глубоко присущей мне целеустремленности.
Я представил себе, как Татьяна вешается мне на шею - и тут же увидел ее, с загадочной улыбкой на губах. Могла бы и не так откровенно радоваться, лишая меня двух удовольствий в обмен на одно.
Затем мы поменялись ролями. Затем перешли в невидимость вместе. Затем повторили последний опыт несколько раз - для закрепления навыка. Затем я решил, что мы готовы для более серьезного испытания.
Когда мы инвертировались, пришлось немного помучиться. Удар по ощущениям был настолько силен, что просто парализовал воображение. Но мы справились. Я увидел Татьяну первым и был вынужден несколько мгновений лицезреть в бессилии ее искаженное лицо, по которому катились крупные капли пота.
- Предлагаю усиленно потренироваться в настоящих объятиях, - произнес я, когда мы материализовались и отдышались.
- Мне это не нравится! - буркнула Татьяна, поджав губы.
- Что не нравится? - опешил я. Еще не хватало, чтобы она увлеклась виртуальными объятиями.
- Ты теперь со всеми инвертированными обниматься будешь, чтобы их распознать? - Она остро глянула на меня.
- Нет, - заверил я ее. - Я только с одним айсбергом обниматься готов. А ты, между прочим, то же самое представляешь - я же тебе ничего не говорю.
- А мне удирать придется, - усмехнулась она, снова опуская глаза. - У меня ничего не получится.
- Почему? - удивился я.
- Я в невидимость перехожу, воображая, как ты меня обнимаешь, - тихо сказала она. - Не хватало мне еще кого-то представлять.
Я немедленно перешел к только что предложенным усиленным тренировкам, но Татьяна решительно отбила все мои попытки. Я бы даже сказал, весь ощутимо отбила. Интересно, раньше она совсем не так упорно возражала - я, что, в ее воображении как-то иначе обнимаюсь?
- Мне это не нравится, - еще мрачнее повторила она.
Подтверждая мои самые тяжкие подозрения.
- Если, как ты говоришь, - продолжила она в ответ на мой вопросительный взгляд, - этот темный у тайника может мысли читать, то он это все увидит? Как мы обнимаемся? И не только?
Слава Всевышнему - самые тяжкие подозрения опровергнуты! А вот предположение, высказанное Татьяной, мне нравится ничуть не больше, чем ей. Вздохнув, я вытащил из памяти менее неуловимую мысль и повертел ее со всех сторон. Ну что ж, чтобы избежать крупной неприятности, я всегда готов пойти на меньшие.
- Нет, Татьяна, ничего он не увидит, - решительно заявил я, вытаскивая, вслед за мыслью из памяти, телефон из кармана. - Мы ему это не позволим.
- Кто мы? - захлопала глазами Татьяна, но я уже набирал нужный номер.
Он ответил после десятого, наверно, гудка и в своем обычном стиле.
- Чего опять надо? - прозвучало вместо приветствия.
- Привет, Макс! - ответил я приветливо. По необходимости. Как положено просителю. - Можешь объяснить, как мысленный блок ставить?
- Тебя, что, с текстами застукали? - хмыкнул он.
Ну, понятно, что еще темный может предположить? Только козни, интриги, сопротивление светлому руководству и сокрытие от него важных данных.
- Это не мне, а Татьяне, - сосредоточил я все усилия на том, чтобы держаться в рамках приличий. - Чтобы твои собратья на назначенной встрече в личной информации не копались.