— Ничего, — спокойно ответил Тоша. — На источник раздражения я повлиять не могу — значит, буду просто успокаивать, отвлекать, внушать, что не стоит обращать внимание — одним словом, своим делом заниматься.
Я еще раз уважительно покачал головой. Правильно я тогда Татьяну осадил, решительно заявив, что Тоша распрекраснейшим образом сам с возникшими осложнениями справится! А то привыкла: чуть что — вмешиваться, подрывая веру парня в свои силы!
Чтобы не дразнить судьбу, я решил ничего ей не рассказывать. В конце концов, он принял такое же решение, как и она сама в свое время в отношении нашей соседки — быть выше мелких булавочных уколов и твердо верить, что неприязнь рано или поздно сама себя изживет. И если бы не чертова Марина с ее неуклюжей предупредительностью, бабулина неприязнь так бы и растворилась незаметно в пространстве — а не переросла в доводящую меня до тихого бешенства приязнь! Тем более что тактика терпеливого игнорирования агрессии начала в последнее время приносить плоды и с Татьяниной матерью.
Как выяснилось, у нее появились какие-то новые знакомые с новым для нее кругом интересов — новая игрушка, как мне тогда показалось. Ну, и слава Богу, подумал я — по крайней мере, перестала донимать Татьяну постоянным надзором. А ведь и тот замечательный доктор сказал, что с физической стороны нужно довериться мудрой природе человеческого организма и всего лишь создать ему наиболее комфортные условия с моральной точки зрения. Что у меня всегда получалось намного лучше Татьяниных родителей!
Итак, Людмила Викторовна со страстью, присущей всем новичкам, ушла в поиски гармонии, Сергей Иванович с добродушной насмешкой заявил, что не имеет ничего против, лишь бы его она манной небесной не кормила, Татьяна с довольным видом хвасталась мне новым увлечением матери, прозрачно намекая, что и ее родителям духовная жизнь вовсе не чужда… Одним словом, все были довольны — даже я начал задумываться. О вторичных эффектах своей деятельности. Согласитесь: если через какой-то год косвенного общения с ангелом у ярых материалистов, твердо стоящих двумя… нет, я бы сказал, всеми четырьмя конечностями на земле, появляется тяга к осмыслению своего существования не ней — определенные выводы напрашиваются сами собой.
Я уже начал прикидывать, как бы представить их на рассмотрение руководства — в качестве дополнительного аргумента в пользу предоставления права на видимость более широкому кругу моих коллег. Не всем подряд, разумеется! Исключительно тем, у которых, как у меня, проявились яркие способности к расширению сферы своего благотворного воздействия. М-да, осталось только выяснить, как определить наличие таких способностей — до перехода в видимость… А! Технические вопросы пусть руководство и обдумывает, мое дело — с многообещающей идеей выступить…
Хорошо, что я никогда не разбрасывался горячими идеями, как только они возникали у меня в голове! Хорошо, что у меня никогда не было привычки выскакивать с предложениями без детального размышления! Хорошо, что в отношении любого нового предприятия на земле, у меня уже в крови сидела осмотрительность!
Я опять чуть было не забыл, что жизнь на земле подвержена законам Ньютона — и на вторичные эффекты любой деятельности тут же находятся встречные. В том смысле, что за моим одухотворяющим воздействием на Людмилу Викторовну очень скоро последовала не менее благотворная — с ее точки зрения — отдача. Которая, как ей и положено, шарахнула по первоисточнику посыла духовной энергии (а именно, по мне) и по всем расположенным вблизи от него объектам (а именно, по Татьяне).
Почему меня не насторожила та страсть, с которой Людмила Викторовна кинулась в духовные джунгли, разобраться в которых людям отводится не одна жизнь плюс скрупулезная подготовка у нас? Почему мне даже в голову не пришло, что ее многолетняя привязанность к чисто земной идее коллективизма (или к стадному чувству — как кому больше нравится) тут же потребует от нее прохождения по этим джунглям стройными рядами единомышленников? Как я мог забыть, что на земле к единомышленникам в первую очередь относят — по определению — ближайших родственников?
Ума не приложу.
То ли скромную речь в уме готовил в ответ на будущие громогласные поздравления руководства, то ли расслабился, наслаждаясь долгожданным покоем и всеобщим удовлетворением.
Единоличный духовный рост Людмилы Викторовны продлился совсем недолго. Я только потом понял, что это было, наверное, самое счастливое время в этой моей земной жизни. И Татьяна, ежик мой упрямый, иголки пригладила, и Тоша начал доверие оправдывать, и бабуля обороты своей заботы сбавила, и Марина нигде, даже на горизонте не показывалась…
Как только процесс накопления Людмилой Викторовной первоначального духовного капитала закончился, ей — как истинному человеку — сразу же потребовалось пустить его в оборот. И, будучи человеком практичным и предусмотрительным, она решила акционировать его — с тем, чтобы предполагаемые дивиденды достались всем членам семьи, по крайней мере, тем, которые не решились бы противостоять ей. А именно, наследникам. То есть пребывающим в блаженном неведении о подвалившем богатстве нам с Татьяной. И не менее невинному нашему ребенку.
Процесс передачи нам пакета акций с краткой инструкцией о том, как их приумножать, состоялся в ее следующий приезд к нам.
Узнав, что она собирается навестить нас одна, я нахмурился. Явно планируется что-то, в чем Сергей Иванович не хочет принимать участия. Это мне не понравилось. С другой стороны, она вряд ли решилась на что бы то ни было без его явного одобрения. Это меня немного успокоило. С третьей стороны, он всегда полностью отдавал ей на откуп вопросы воздействия на Татьяну. Это меня опять насторожило. С четвертой стороны, он вслух признал мое право быть главой собственной семьи. Я окончательно запутался.
И все же, на всякий случай, я мысленно подготовился к самому худшему. Как мне казалось. К попытке узурпации моей ответственности за Татьяну.
Знай я, что мне уготована роль примера для подражания и консорта одновременно, всплакнул бы. От гордости.
Началось все, как обычно. Людмила Викторовна приехала к нам после рабочего дня, мы поужинали, и Татьяна бойко отрапортовала ей о последнем посещении врача.
— Мне очень приятно, Таня, — одобрительно кивнула Людмила Викторовна, — что ты начала, наконец, по-взрослому относиться к серьезным вещам…
Татьяна просияла, расправив плечи. Я решил подождать с проявлениями радости.
— … но сейчас этого уже недостаточно, — закончила свою мысль Людмила Викторовна.
Татьяна поникла. Я насторожился.
— Я подыскала тебе курсы йоги для беременных, — огласила, наконец, Людмила Викторовна цель своего визита. — Во-первых, тебе самое время мышцы потренировать, да и навыки правильного дыхания во время родов не помешают, а если тебе еще удастся энергетику свою улучшить… Я, например, после медитации такой прилив бодрости чувствую — словно меня всю чистой дождевой водой омыли. Новую группу будут через полтора месяца набирать, а пока вот, — она вынула из сумки несколько книг, — я тебе литературу для начинающих привезла. Почитаешь, ознакомишься с методиками, может, сама что попробуешь…
— Мама, я ни на какие курсы не пойду! — тут же взвилась Татьяна.
— Пойдешь, — невозмутимо ответила ей Людмила Викторовна. — И Анатолий с тобой для компании пойдет — ему тоже не помешает духовные горизонты расширить.
Я закашлялся. Татьяна искоса бросила на меня насмешливый взгляд.
— И это еще не все, — решила добить нас Людмила Викторовна. — Йога позволит ребенку физически более активно развиваться и почувствовать свою связь со вселенной. И он скоро уже слышать начнет — пора его к прекрасному приобщать. Незачем его замыкать в кругу твоих разговоров на работе и телепрограмм по вечерам. Поэтому… — Она опять заглянула в свою сумку.
Мы с Татьяной переглянулись. На лице у нее отразилась та же паника, которую мне пока еще удавалось тщательно скрывать.
— Я купила вам два абонемента в филармонию, — Людмила Викторовна бросила на нас острый взгляд, — и не вздумайте увиливать — у меня тоже абонемент есть. Также вы там найдете список выставок, которые будут проводиться в ближайшее время — живописи, скульптуры и цветов. Выберете подходящие вам дни, — по лицу ее опять скользнула проницательная усмешка, — я билеты сама куплю и буду ждать вас у входа.
— Мам…, - нерешительно протянула Татьяна, делая глубокий вдох.
Я чувствовал себя надувным матрацем, который скрутили в тугой рулон, выдавив из него весь воздух.
— И еще одно, — продолжила Людмила Викторовна, пропустив Татьянин писк мимо ушей. — Вам нужно подобрать литературные произведения, чтобы читать их ребенку вслух. По очереди, — строго добавила она, — так он и к голосам вашим привыкать будет, и с богатством языка знакомиться. Я бы посоветовала что-нибудь из классики или детские сказки…
— Мам…, - немного увереннее вновь воззвала к ней Татьяна, и я испытал непреодолимое желание выйти из кухни. В конце концов, практика уже неопровержимо доказала, что с Людмилой Викторовной Татьяна скорее общий язык найдет, а я — с Сергеем Ивановичем. И если уж его не оказалось, то лучше мне самому… на галерку… и побыстрее…
— Таня, вот про фокусы свои сразу же забудь, — провозгласила Людмила Викторовна безапелляционным тоном. — На тебе лежит серьезная ответственность…
— А я не про фокусы, мама, — не менее решительно перебила ее Татьяна, вскидывая подбородок, — я — про работу и необходимость отдыха. И про золотую середину, о которой твой врач говорил.
Людмила Викторовна озадаченно прищурилась, но Татьяна не дала ей времени опомниться.
— На выставки и концерты мы пойдем, — быстро продолжила она, — если они один-два раза в месяц будут. А на курсы — нет. Книжки привезла — спасибо, вот мы по ним дома и позанимаемся, когда время и силы позволят. И читать вслух обязательно будем — перед сном…
Как-то странно поджав губы, Людмила Викторовна кивнула. Без единого слова возражения и откровенно недовольной мины на лице. Я потихоньку начал прозревать — она, похоже, специально перед нами наполеоновские цели поставила, чтобы хоть задачу-минимум отвоевать. Да это же моя собственная тактика борьбы с Татьяной! Так-так-так, Людмила Викторовна — кажется, Ваши экскурсии к небесным истокам начинают-таки неплохие результаты приносить…
Я тут же присоединился к Татьяниным словам благодарности, клятвенно заверив Людмилу Викторовну, что сам, лично прослежу за тем, чтобы наше приобщение к прекрасно высокому сделалось регулярным и вдумчивым.
Из любопытства мы приступили к занятиям йогой прямо на следующий день. Дыхательные упражнения показались мне просто смешными — даже Татьяна их быстро освоила. С физической нагрузкой мы решили не спешить — с ее неприязнью к физкультуре, подготовки у нее не было просто никакой. Держа в уме совет мудрого доктора, я внимательно приглядывался к ней, и при малейшей гримасе дискомфорта тут же переносил продолжение занятий на следующий день.
Что же касается обращения к космической энергии, то с этим я тянул вполне сознательно. Кто его знает, кто этой энергией там, наверху ведает! У нас подобных подразделений, вроде, нет… Не хватало еще к конкурентам случайно попасть — я вот о темных тоже раньше слыхом не слышал! Мало ли — вдруг когда-то, на заре человечества, разделили землю на сферы влияния, не случайно же на ней столько разных религий. Да еще и передел постоянный идет — меня же за производственного шпиона примут!
К счастью, сначала мне пришлось очень долго Татьяну в нужную для медитации позу складывать, а потом — когда она уже кое-как начала сама с этим справляться — еще дольше ее из нее раскладывать. Где уж тут о расслаблении с воспарением думать — она пыхтела, как паровоз, возмущаясь, почему, мол, духовное обогащение обязательно должно телесными неудобствами сопровождаться. И, мысленно усмехаясь ее упорству, я начал понемногу успокаиваться.
В самом деле, какая разница между преклонившим колени перед алтарем христианином, застывшем в позе лотоса индусе и павшим ниц на коврик для намаза мусульманином? Все они устремляют свои мысли в одни и те же небеса — с целью познать смысл своей жизни на одной и той же земле. Ну, вломлюсь я по незнанию в соседний огород — ну и что? Представлюсь, извинюсь, объясню, что неплохо бы деловые контакты установить… в рамках взаимовыгодного сотрудничества… Не разозлятся, небось — одно ведь дело делаем!
И наконец, наступил день, когда мы с Татьяной — после уже ставшего обычным набора физических и дыхательных упражнений — уселись друг напротив друга на полу. Я внимательно проследил за тем, чтобы она правильно сложила ноги, выпрямилась, положила руки на колени ладонями кверху, закрыла глаза… На лице у нее постепенно появилось сосредоточенно-отрешенное выражение… Так, мне-то на всю эту процедуру несколько секунд хватит. Я сделал глубокий вдох, старательно изгнал из сознания ощущение опасливой неловкости и послал его вверх, к неведомому источнику непонятной космической энергии — молча и с улыбкой, словно навстречу охраннику в незнакомой организации шагнул…
— Что это Вы себе, уважаемый ангел, позволяете? — раздался у меня в голове раздраженный голос.
Я совсем немножко подпрыгнул — сложенные бубликом ноги помешали. Но приземление даже с этой микроскопической высоты отдалось… во всем позвоночнике… крайне яркими ощущениями. Приоткрыв в узкую щелочку один глаз, я смутно разглядел — сквозь тонкую пелену слез… радости от того, что к своим попал — застывшую все в той же неподвижности Татьяну. Фу, слава Богу, ничего не заметила!
— Я ничего себе не позволяю, — пробормотал я с искренним недоумением. — Я просто упражнениями занимаюсь. За компанию с женой.
— Вот и занимайтесь своими упражнениями, — сварливо отозвался голос неопределенного пола — то ли женщина в глухой ярости рычит, то ли мужчина от возмущения на фальцет сбился. — Нечего других от дела отвлекать.
— От чего отвлекать? — вообще оторопел я.
— От раздачи космической энергии. — В голосе появилось ехидство. Сварливость не исчезла. — Вам, что, своего рациона не хватает? На человеческую квоту позарились? Это Вы у них, что ли, научились на двойное довольствие замахиваться?
На человеческую квоту? Ну, почему я тогда, в самом начале, не знал, что энергетическая субстанция, в которую недотянувших до нашего уровня людей распыляют, не только ангелам выделяется? Я бы ей сказал — чтобы не смотрела на меня как на гибрид людоеда с вампиром! И сколько я буду двери в неведомое в собственном мире открывать… головой — мне, что, земной жизни мало?
— Ни на что я не позарился, — вспомнил я намерение достойно объяснить ненамеренное вторжение в соседский огород, — я понятия не имел, что вы людей тоже подпитываете. И моя жена, между прочим — человек, — возмутился вдруг я попыткой родного ведомства лишить Татьяну долгожданного эффекта йоги, — я ее просто сопровождаю.
— Ага, — саркастически протянул голос, — а мы тут сидим и ждем, когда нам какой-нибудь коллега еще пару-тройку человек приведет — подкормить по знакомству. Что, похвастаться перед женой захотелось преимуществами положения?
— Да при чем здесь — похвастаться! — задохнулся я. — Нам этими упражнениями для здоровья посоветовали заняться! И для внутреннего очищения. Знал бы я, что вы наждаком очищаете…
— Минуточку, — напрягся вдруг голос, — Вы в какой функции на земле пребываете?
Слава Богу, вспомнили, наконец, о приличиях!
— Я — хранитель, — со сдержанным достоинством представился я.
— Ну, знаете, — взвизгнул голос, — это вообще все границы переходит!
— Какие границы? — спросил я сквозь зубы. Не хочет субстанцией снабжать — пусть так и скажет. Чего орать?
— Должностных обязанностей! — По-моему, хозяин голоса уже начал плеваться. Нет, наверно, все-таки это — хозяйка. — Ваших! Это Вам положено поддерживать своего человека в его возвышенности над бренностью бытия и не давать ему опять в нее рухнуть! Нам, что, кандидатов в ваши подопечные не хватает?