Марина покачала головой, окинув меня восхищенным взглядом. Если бы он не от нее исходил, я бы почувствовал себя польщенным. Ну, все — сейчас я напомню ей о своих предупреждениях, что однажды ей на зуб вместо мягкого пирога металлический брусок попадется…
— Марина, она — темная, — рявкнул я отечески-недовольным тоном, — и как я тебе не однажды предсказывал…
— Я знаю, — спокойно ответила она.
В нашей гостиной воцарилась минута молчания. В память моих добрых намерений. Я скорбно склонил голову, чтобы не видеть, с каким интересом разглядывают ее Анабель с Франсуа, как округляются (хотелось бы мне, чтобы от возмущения) глаза у Татьяны и как дрожит подбородок у Тоши.
— Что ты знаешь? — Первой опомнилась Татьяна.
— Что Лариса — темная, — глазом не моргнув, ответила ей Марина.
— И несмотря на это ты ей угрожала? — с оттенком легкого… недоверия спросил ее Тоша.
— Не несмотря на это, а именно поэтому, — с оттенком отнюдь не легкого превосходства ответила ему Марина.
— Марина, — подала вдруг голос Анабель, — не знаю, как остальных, но меня Вы бесконечно заинтриговали. Мы много наслышаны о Вашей удивительной победе над одним из браконьеров, но сейчас я чувствую, что, по крайней мере, мы с Франсуа явно что-то упустили. Не могли бы Вы рассказать нам, откуда Вы знаете об этой девушке и почему Вы сочли необходимым противостоять ей?
— С удовольствием, — улыбнулась Марина. — Но поскольку мои дорогие друзья, — она стрельнула в меня глазами, — не поленились заручиться поддержкой для этой встречи, то я чувствую, что тоже не зря к ней подготовилась. Ваш выход, сударь! — закончила она, закатив глаза к потолку.
Все опять переглянулись — и уставились куда-то поверх моего плеча. Резко обернувшись, я увидел, что в дверь моей гостиной… опять не то, что без приглашения — без моего ведома, входит Стас.
— Ого! — послышалось у меня за спиной.
Краем глаза я заметил, что Анабель, переведя взгляд на Марину, уважительно склонила голову.
Все — очередная полная катастрофа! Мне не придется аплодировать победительнице в поединке титанов, мне даже не придется наблюдать за ним — они уже, без единого пробного выпада, поделили высшую ступеньку пьедестала.
— Всем привет! — приветливо поздоровался Стас, проходя к столу и присаживаясь рядом с Мариной. — Представлюсь тем, кто меня не знает — Стас, руководитель отдела внешней защиты. Ангелов, разумеется, — добавил он с ухмылкой.
У Франсуа брови на лоб полезли. Он вопросительно глянул на Анабель (та кивнула в подтверждение) и первым протянул руку Стасу.
Покончив с рукопожатиями, Стас перешел к делу.
— Ребята, вы простите, что мы невольно страху на вас нагнали, — добродушно обратился он к отечественной части стола, — просто в нашей операции небольшая неувязка случилась — одна из участниц недостаточную бдительность проявила. Внушение ей уже сделали — так что живите себе дальше спокойно. Уверяю вас со всей ответственностью, что вас все это никоим образом не касается.
— Минуточку, что значит — в вашей операции? — взвился я.
— Вы в нашем офисе операции проводите? — подхватила Татьяна.
— С темными? — закончил за нее Тоша.
Анабель переводила взгляд с одного говорящего на другого с профессиональным интересом, Франсуа — с жадным любопытством. У меня сложилось впечатление, что ему впервые случилось на ангельском производственном совещании присутствовать.
— Стас… — подала вдруг голос Марина.
— Марина! — решительно оборвал ее он.
— А я говорю — да! — ни на секунду не стушевалась она. — Из всей твоей секретности все равно один пшик вышел — я тебе говорила, что на земле все неожиданности предугадать не получится.
— Не на земле, — проворчал он, — а в этой вашей теплой компании.
— В такой же нашей, как и вашей, — не осталась в долгу Марина, одарив меня благодарным взглядом.
Во второй раз я отказался от шанса почувствовать себя польщенным.
Стас недовольно цокнул языком и тяжело вздохнул.
— Ладно, объясняю ситуацию, — проворчал он, — но исключительно для того, чтобы вы не вздумали в нее вмешиваться. К нам поступил сигнал, что у вашего шефа, — он перевел взгляд с Татьяны на Тошу, — появились настораживающие тенденции. Было принято решение создать провоцирующую ситуацию, чтобы выявить их природу. Найти человека, удовлетворяющего всем требованиям, не представилось возможным — пришлось обратиться за содействием к темным…
— Каким требованиям? — настороженно спросил я.
— В первую очередь, умению обострять конфликты выборочно, — объяснил Стас, — не задевая интересы двух отдельных представителей коллектива.
— С чем привлеченный агент справилась лишь частично, — ехидно вставила Марина. — Не смогла побороть старинную неприязнь — пришлось мне вмешаться, напомнить ей о приоритетах.
— Для того тебя наблюдателем на месте и поставили, — отпарировал Стас. — Против вас двоих, — он вновь обратился к нам с Тошей, — ее снабдили дополнительной защитой, но встречи с Вами, — он склонил голову в сторону Анабель, — мы не ожидали.
— С тобой, — поправила его Анабель, — мы все-таки на земле.
Стас кивнул.
— На время вашего приезда ей было приказано взять больничный и включиться в переговоры только после того, как Татьяна уйдет в декретный отпуск, но она решила как можно быстрее войти в курс всех дел фирмы. И просто уходить с работы позже, чтобы не столкнуться с сопровождающими иностранного гостя. Но, как оказалось, недостаточно позже — недооценила вашу словоохотливость.
— Скажите, пожалуйста… — подала голос Татьяна, переведя тяжелый взгляд с Марины на Дениса.
— Скажу, — перебил ее Стас, — но только давай на «ты». Как правильно отметила коллега, мы — на земле.
— Вот и со мной тоже, — подхватила Марина, глянув на Анабель, — а то, если мне «Выкать», а себя лишней чувствую.
— Хорошо, — продолжила Татьяна, закрыв на мгновение глаза, — скажи мне, пожалуйста, откуда к вам поступил этот сигнал?
— От меня, — ответила ей Марина.
— Так, значит, это ты моему Сан Санычу такую свинью подложила? — прошипела Татьяна.
— Не свинью, — спокойно возразила ей Марина, — а лабораторную морскую свинку. Чтобы выяснить, стоит ли тебе вообще к нему возвращаться, когда ты уже не сможешь одной работой жить.
— А ребята здесь при чем? — возмутилась Татьяна.
— Татьяна, не нужно из мухи слона делать, — пожала плечами Марина. — Ларисе положено играть роль выскочки и лизоблюда — в жизни, что, такие сотрудники не встречаются?
— У нас — нет! — яростно сверкнула глазами Татьяна.
— Вот именно! — обрадовалась Марина. — Вот и хочется удостовериться, что ваш Сан Саныч — хороший руководитель не только тогда, когда у него отличные подчиненные — все, как на подбор. Так что прекрати пыхтеть — никого, кроме него, этот эксперимент не касается.
— Извините! — вмешался вдруг Франсуа. — Меня все это очень даже касается! И абсолютно не устраивает — если у одного из моих крупнейших заказчиков работа развалится!
— Татьяна, как она работает? — обратилась Марина к Татьяне вместо того, чтобы отвечать ему.
— Неплохо, — неохотно призналась Татьяна.
— Вот Вам и ответ! — воскликнула Марина. — В ее задачу входит создавать вокруг шефа моральное напряжение — неукоснительно выполняя свои служебные обязанности, чтобы никоим образом не повредить интересам фирмы.
— Только не Вам, а тебе, — хмыкнул Франсуа, — мы, по-моему, договорились.
— Touchee, — усмехнулась Марина, и вновь обратилась к Татьяне: — Он, кстати, и с клиентами давно не сталкивался — я предоставлю ему возможность пообщаться с особо неприятным их представителем. И только попробуй сказать, что таких в жизни не бывает!
Татьяна застонала. — И что нам с Тошей теперь делать?
— Ничего, — небрежно дернула плечом Марина. — Работайте себе, как и раньше. Тебе она, по-моему, давно не нравится — вот и веди себя с ней, как с неприятным тебе человеком в рамках служебной вежливости. Ты ведь все равно ничего сыграть не сможешь, — улыбнулась она, давая понять, что это был скорее комплимент, чем упрек.
— У меня есть дополнение, — ожил вдруг Тоша. — Даже два.
Марина со Стасом переглянулись и настороженно уставились на него.
— Во-первых, — спокойно продолжил Тоша, — пусть она меня своими колкостями и дальше не обходит — если уж страдать за доброе дело, так всем вместе. Без Татьяны, — быстро бросил он мне, — на нее в ее положении ни у кого рука не поднимется. И, во-вторых, — обратился он на этот раз лично к Стасу, — для полноты картины примите там, наверху, к сведению тот факт, что, когда мы с Галей переехали, я у Сан Саныча повышение зарплаты попросил. Галя ведь сейчас без матери осталась. Так вот — он пошел мне на встречу без единого слова возражения. А теперь мне пора, — закончил он, вставая.
Марина глянула на Стаса — тот кивнул.
— Ну что ж, — сказала Марина, также поднимаясь, — если все прояснилось, мы, пожалуй, тоже пойдем.
— Марина, ты не могла бы задержаться? — остановила ее Анабель. — У нас есть к тебе предложение…
Прищурившись, Стас медленно повернул к ней голову.
— … которое не имеет никакого отношения к тому, о чем здесь говорилось, — ответила Анабель на его невысказанный вопрос.
Как только Стас с Тошей исчезли — в самом прямом смысле на месте испарились — Анабель продолжила.
— Марина, как ты смотришь на то, чтобы приехать на пару дней к нам? — предложила она. — Дело в том, что среди наших друзей есть как ангелы, так и весьма необычные люди, с которыми у нас сложились очень необычные отношения и у которых есть еще более необычные представления о них. Мне кажется, вам было бы интересно побеседовать.
— Вряд ли, — решительно отозвалась Марина. — С Татьяниным шефом я еще не закончила, да и на работе подготовка к сезону в самом разгаре.
— Ты, по-моему, в туризме работаешь? — подключился к атаке Франсуа. — Можно было бы и в этом направлении поговорить — посмотреть на месте возможности организации туров в глубинку страны…
Я встрепенулся. Если получится заставить Марину оторваться от нашей жизни — хоть на какое-то время — а там, глядишь, кружком Анабель увлечется… Вот-вот — бороться с ней ее же методами!
— По-моему, это — отличная мысль! — с энтузиазмом подхватил я инициативу французов. — И перспективная — туры для тех, кто желает ознакомиться со страной изнутри, почувствовать истинный вкус ее жизни. Таким ведь мало кто занимается.
— Ну, не знаю, — нерешительно протянула Марина. — Разве что где-то через месяц, на два-три дня, не больше…
— Вот и отлично! — Анабель явно приняла ее слова за согласие. — Запиши наши телефоны, и как только освободишься, будем рады тебя принять.
Продиктовав им и свои телефоны, Марина ушла, сославшись на то, что завтра — рабочий день. Французы тоже стали собираться. Я даже слышать не захотел ни о каком такси, сказав, что непременно отвезу их в гостиницу.
— Ну, Анатолий, — сказал мне Франсуа, как только мы сели в машину, — скажу тебе, что у вас тут дела еще интереснее, чем у нас.
— Да уж! — хмыкнул я, но скорее по привычке. Удостоверившись, что Татьяне не грозит ни физическая, ни моральная опасность, я немного успокоился.
Но не до такой степени, чтобы выпустить разворачивающийся у нее в офисе эксперимент из-под наблюдения. Следя за его развитием под совершенно новым углом, я вскоре понял, что имел в виду Стас, говоря, об особых требованиях к главной участнице. В самом деле, неохотно признался сам себе я, вряд ли удалось бы найти человека, который смог бы до такой степени игнорировать полную обструкцию со стороны остальных сотрудников и не попытался бы хоть как-то наладить с ними отношения.
В кабинет Сан Саныча Лариса наведывалась уже, как минимум, раз в день и, выходя оттуда, окидывала всех то надменным, то снисходительным взглядом и принималась раздавать директивы по улучшению работы всего офиса. От имени Сан Саныча, разумеется — но я не сомневался, что рождались они у нее в голове, после чего она представляла их ему в настолько удобоваримом виде, что он их с ходу одобрял и даже охотно соглашался, когда она предлагала передать их тем, кого они касались.
Она и функцию контроля за их исполнением на себя взяла — ежедневно подходила к чьему-нибудь столу и холодно и свысока интересовалась, как обстоят дела с тем или иным поручением. Когда однажды ей резко ответили, что о результатах будет доложено директору лично, она высокомерно улыбнулась и ненадолго опять скрылась у него в кабинете. Спустя несколько дней Сан Саныч попенял не сдержавшемуся, что, мол, нехорошо душить молодой энтузиазм недоверием — и больше на личные доклады ему никто не напрашивался.
Мне не хотелось думать, что подозрения Марины оправдываются. Скорее, либо предложения Лариса выдвигала дельные (в конце концов, развал фирмы в ее задачи никак не входил), либо Сан Саныч, пребывающий в обычной эйфории после переговоров с Франсуа, просто не обращал внимания, как меняется ее поведение, как только она переступит порог его кабинета.
Кстати, до отъезда французов мне случилось еще раз поговорить с Анабель — она сама попросила меня о встрече. Как выяснилось, ей захотелось узнать подробности прошлой жизни Марины.
— Зачем? — удивился я.
— Мне еще никогда в жизни не приходилось встречаться с такой целеустремленностью, — задумчиво произнесла она. — Я бы даже сказала, с такой болезненной целеустремленностью.
Я рассказал ей все, что знал о провале Марининого хранителя, чем этот провал кончился для нее, а также о том, что в последнее время она — по какой-то необъяснимой причине — начала вспоминать отдельные моменты своей прошлой жизни.
— И ты продолжаешь упрекать ее в чрезмерной активности? — спросила она, помолчав немного.
— Не в активности, — разозлился я, — а в безрассудности и агрессивности.
— Анатолий, — усмехнулась Анабель, — я знаю, что ты не любишь сильных женщин, но это не значит, что они не имеют права на существование. Ее хранитель, похоже, был еще более консервативным и задался целью полностью подчинить ее своему влиянию. Неудивительно, что в итоге она взбунтовалась.
Я знал. Я знал, что она с Мариной телепатически общий язык найдет. Вот только незачем грехи какого-то неизвестного ангела мне на шею вешать.
— А сейчас, интересно, против чего она бунтует? — ехидно полюбопытствовал я.
— Мне кажется, — не поддалась Анабель на мой тон, — что свою гибель она подсознательно восприняла как наказание за непослушание. И сейчас она не бунтует — она стремится доказать… нам, в первую очередь, что вполне в состоянии самостоятельно управлять своей жизнью.
— И поэтому сама бросилась всех вокруг наказывать? — опять не сдержался я.
— Я сказала — за непослушание, — повторила Анабель. — Она по духу своему — очень сильная личность, и любое подавление… кого бы то ни было, с какими бы то ни было благими намерениями… воспринимает как вопиющую несправедливость. С которой готова бороться — и чем сильнее ей связывать руки, тем сильнее она будет сопротивляться.
— Да кто ей когда руки связывал? — окончательно взбесился я. — Я только хотел, чтобы она советовалась…
— Неужели тебе так трудно представить себе, — перебила меня Анабель, — что к нам… именно к нам, хранителям… она, опять-таки подсознательно, относится с особым недоверием. Любое замечание с нашей стороны в том же самом ее подсознании моментально ассоциируется с тем, что столь печально для нее закончилось. Наверно, поэтому она со Стасом легче на контакт идет.
— Так что — мне по головке ее гладить? — недоверчиво спросил я. — Что бы она ни творила?
— По крайней мере, прекрати ей советовать и выговаривать, — предложила Анабель. — А еще лучше — найди возможность помочь. В том, что она сама задумала. Просто помочь, без ее зова — его ты от нее не дождешься. Возможно, тогда она тебя иначе слушать будет. И вообще, — вдруг насмешливо прищурилась она, — ты меня удивляешь — кто из нас психолог?
— А как ты думаешь, что с ее хранителем случилось? — помолчав немного, спросил я.
— Даже предполагать не хочу, — решительно покачала она головой. — Я знаю случаи, когда дело распылением заканчивалось.