Ангел-мститель - Ирина Буря 53 стр.


— Ты еще к нему не перешла? — опешил Тоша, переводя недоверчивый взгляд с нее на меня. — О чем вы здесь столько времени болтали?

— Мне нужна ваша помощь, — спокойно произнесла Марина, оставив без ответа его частично риторические вопросы.

— В чем? — Тоша нетерпеливо переминался с ноги на ногу — явно согласный на что угодно, лишь бы свое сокровище побыстрее домой увезти.

— Как я уже говорила, — невозмутимо продолжила Марина — в деловом стиле она явно чувствовала себя привычнее, — роль доброго гения мне явно не удалась. У меня куда лучше получается зло наказывать, чем я и собираюсь отныне заняться.

— Марина… — простонал я, закрывая в отчаянии глаза.

— Предварительно проверив обоснованность такого наказания — я тоже умею на своих ошибках учиться, — надменно глянула она на меня. — И тебя, Тоша, я попрошу собрать мне для такой проверки некоторые данные.

— Нет вопросов, — быстро ответил Тоша, разворачиваясь в сторону дома.

— А от меня что требуется? — настороженно спросил я, не трогаясь с места.

— Пока ничего, — загадочно улыбнулась Марина. — Я просто хотела показать тебе, что больше не собираюсь ничего у тебя за спиной делать. Но в будущем…. возможно…. мне понадобятся твои выдающиеся психологические таланты. Ты же знаешь, как Татьяна со Светкой к моим идеям возмездия относятся, а ты имеешь на них неоспоримое влияние.

— И кого же эти твои идеи на сей раз касаются? — процедил я сквозь зубы.

— Не Татьяны, — уверенно отрезала она, — в этом я даю тебе свое слово. Пока это еще — только проект, но я буду держать тебя в курсе. Мне, пожалуй, и совет твой не помешает.

Она смотрела на меня открыто и искренне, словно руку доброй воли протягивала. И мне не оставалось ничего другого (за отсутствием хоть каких-то фактов, которые можно было бы тут же оспорить), как принять эту руку. Решив, что если Марина созрела для ковки моими советами, то Стас — для выдавливания. Выдавливания из него любой информации, направленной на разработку наилучшей методики вышеупомянутой ковки. И пусть даже не мечтает отделаться от меня фразами типа: «Занимайся своими делами» — не может быть, чтобы меня без его ведома только что в резерв карательного отряда записали.

По дороге домой, как только мы высадили Тошу с Галей и девочкой, за меня взялась Татьяна. Сюрпризы продолжались. Не в том смысле, что она за меня взялась, а в том, как она это сделала. Я ожидал допроса с пристрастием и обиженно поджатыми губами. Она начала с улыбки и замечания о том, как прекрасно мы провели время. Я от всей души с ней согласился. Она добавила, что, похоже, мы узнали много интересного для себя. С этим я тоже не мог поспорить. Она задумчиво глянула на меня и сказала, что ей показалось, что поездкой остались довольны все. Я ответил, что наши с ней мнения полностью совпадают.

Она помолчала некоторое время, словно подыскивая, чем бы еще разговор поддержать, и небрежно поинтересовалась, о чем мы так долго с Мариной говорили.

Я без колебаний рассказал ей все, как было. Во-первых, мне было приятно отметить, что даже Марина признала ошибочность своих действий в обход нас с Тошей. Во-вторых, я счел своим долгом успокоить Татьяну, что дальнейшая деятельность Марины не будет больше ставить под угрозу нашу жизнь. В-третьих, я не видел никакой потенциальной опасности в информации о том, что Марина решила переквалифицироваться, поскольку подробностей о своих будущих планах она даже мне не сообщила.

Услышав, что Марина извинилась, Татьяна вдруг расплылась в бесконечно самодовольной улыбке и издала победное: «Ха!». Словно и ожидала чего-то подобного. А действительность превзошла ее ожидания. С таким лицом узнают, придя за честно заработанной зарплатой, что к ней еще и премия прилагается — за особое усердие.

Я нахмурился, старательно перебирая в памяти отдельные слова Марины. А ведь было! Она же сказала, что не только понимает, как нам непросто работать, но и почему люди своих ангелов защищают. Это что — и Татьяна меня тоже? Перед ближайшей подругой? Да еще и так решительно, что та правильные выводы сделала? Я окончательно расчувствовался. Особенно после того, как Татьяна ни единым звуком не упомянула о втором пункте Марининой речи.

На этом запас неожиданностей, выделенных на тот день, и закончился.

Дома, после традиционного чаепития (о полноценном ужине даже мне в тот вечер думать не хотелось), Татьяна вдруг заявила, оживленно потирая руки:

— Ну, давай теперь подумаем, чем мы Марине помочь сможем!

Я чуть не подавился последним глотком.

— Мы?! — прохрипел я, сотрясаясь в удушающем приступе кашля. — Это что еще за мы?

— Мы с тобой, — благодушно пояснила Татьяна. — Чем Тоша будет заниматься, я поняла, а как насчет нас? Если она решила навстречу всем нашим пожеланиям пойти, то ведь и мы должны ответный шаг сделать.

— Мы ничего не должны! — завопил я. — Ей даже от меня пока ничего не нужно! У нее даже плана пока никакого нет — так, наметки одни! О которых она пока даже не говорит!

— Ну, это — не проблема, — небрежно махнула рукой Татьяна, — я у нее сама завтра все выясню.

На меня напал второй приступ удушья — на сей раз панического.

— Татьяна, — медленно проговорил я, с трудом втягивая в себя воздух и выпуская по одному слову на каждом выдохе, — она обещала держать меня в курсе по мере развития событий. Кем я буду выглядеть, если ты — прямо завтра — начнешь к ней приставать?

Татьяна надулась.

— Но мне же через две недели в декрет, — обиженно протянула она, — мне же делать нечего будет!

Я почувствовал, что мои несравненные психологические таланты потребуются значительно раньше, чем предполагала Марина.

— Давай сначала проживем эти две недели, — попытался урезонить ее я, — а там, глядишь, и новости появятся. Я буду все, что от Марины узнаю, тут же тебе докладывать — честное слово!

Теперь главное, чтобы она не обратила внимания на ограничения в списке источников информации! Я затаил дыхание.

— Ну, ладно, — вздохнула, наконец, она, — у меня пока Лариса есть.

— А как там, кстати, с ней дела? — поинтересовался я, радуясь перемене в теме разговора.

— Долго она не продержится! — уверенно предрекла Татьяна. — Сан Саныч ей уже прямо в лицо сказал, что ее работа заключается в качественном обслуживании клиентов.

— Ну, вот, видишь! — решил я подстегнуть ее направленный в безопасную сторону энтузиазм. — Сначала нужно начатое дело до конца довести, а потом уже о новых думать. Ну, давай — иди спать, поздно уже.

— А ты? — тут же подозрительно прищурилась она.

— Я еще посижу немножко, — замялся я. — В понедельник… э… встреча тяжелая будет, нужно подумать, подготовиться…

На самом деле я уже минуты считал, пока она заснет — накопление причин для срочного выхода на связь со Стасом начало приобретать лавинообразный характер. И она, естественно, это учуяла. Сказала, что завтра — воскресенье, и ей тоже пока спать не хочется, и она меня подождет — почитает вот пока. Пришлось в очередной раз показать ей, что мой высокий профессионализм позволяет мне даже к сложным и ответственным встречам подготовиться быстро и продуктивно.

Когда она, наконец, угомонилась, я еще минут десять — на всякий случай — прислушивался к ее ровному дыханию и затем осторожно выбрался на кухню.

Стас, как всегда, ответил мгновенно.

— Ты не занят? — быстро спросил я. — У меня есть ряд вопросов.

— Давай, — добродушно протянул Стас. — По ночам чуток поспокойнее.

— Для начала, ты в курсе, что Марина новое дело задумала? — решил я проверить, на всякий случай, Маринину искренность.

— Само собой, — коротко ответил он.

— И что она нас с Тошей привлекла? — Убедиться в своих полномочиях тоже не помешает.

— Не вас, а его, — спокойно поправил меня Стас, — и то, только на начальном этапе. Тебе — возможно, я подчеркиваю — придется прикрытие обеспечивать — если потребуется.

— Какое прикрытие? — напрягся я.

— Я же сказал — если потребуется, — нетерпеливо повторил он. — Тогда и узнаешь.

Я решил отбросить хождения вокруг да около.

— Меня интересует, как это дело связано с Татьяной.

Он без колебаний ответил мне тем же.

— Никак. Марина одну организация раскопала, в которой полное свинство творится — самые настоящие преступления, отягощенные существенным моральным ущербом. Земной правопорядок почему-то ушами хлопает, и пока есть мысль привлечь их внимание к этим ребятам. Если они вспомнят, наконец, в чем их задача состоит, мы спокойно умываем руки.

— А если нет? — Может, хоть так обмолвится, во что он опять Марину втянуть собрался.

— Тогда мы вспомним, в чем наша задача состоит, — ответил он так, что я понял, что в отношении этого сценария ничего больше из него не вытяну.

— Ладно, — сдался я, — и последнее. Ты о моей просьбе не забыл?

— Насчет этого вашего неудачника? — переспросил он.

— Угу, — промычал я, чтобы в тоне не прорвалось неодобрение его терминологией.

— Нашел, — с явной неохотой признался он. — Даже проще вышло, чем я думал. С внештатниками тут пересеклись на днях — оказалось, они его отлично помнят. Он им тогда сам сдался, еще до того как им распоряжение насчет него поступило — полдня не знали, что с ним делать.

— И где он сейчас? — Меня прямо затрясло от нетерпения. — Дашь мне его координаты?

— С одним условием, — предупредил меня он. — Хочешь с ним что-то там выяснить — твое дело, но ей никаких покаянных сцен не устраивать.

— Это еще почему? — всерьез разозлился я. — От твоих заданий ценный кадр не отвлекать?

— И это тоже, — как ни в чем ни бывало, согласился он. — Но главное — она только недавно всю свою прошлую жизнь заново пережила, и успокоилась, так что нечего бередить… ради чести мундира.

— А может, очень даже есть чего? — процедил я сквозь зубы. — Может, для того чтобы по-настоящему успокоиться, понять нужно?

— Что понять? — презрительно бросил он. — Что один из ваших пытался ее в принятые у вас рамки загнать, а не вписалась — туда ей и дорога? Так она в этой жизни сама — без вашей помощи — себя нашла, и не дам я вам глаза ей этим колоть.

— Не дашь? — прошипел я от ярости. — Пусть лучше на тебя до конца жизни трудится? А если конец этот куда ближе, чем хотелось бы, окажется — с твоими заданиями? Что с ней после этого будет? Если это у нее — последняя жизнь?

— Ты, что, всерьез считаешь, — спросил он с недоверчивой насмешкой, — что без вашего сопровождения людям ничего, кроме распыления, не светит? Да одной истории с тем темным достаточно, чтобы она прямиком к нам попала — я уже личную заявку на нее подал. А до тех пор… — Он помолчал немного. — Каждый ее шаг под моим прямым наблюдением находится, и ни одна волосинка с ее головы не упадет — можешь не сомневаться. Не одного тебя ее судьба волнует.

Ничего себе! Он уже не раз говорил мне, как высоко ценит Марину, но мне и в голову не пришло, что за этими словами может крыться что-то, кроме гордости мастера своего дела за выращенные кадры. Да что же они творят, эти люди, на своей земле? Это же — просто ловушка какая-то для ангелов! Одной ногой ступил, на мгновенье — и все, влип на всю… вечность!

— Я ничего не обещаю, — буркнул я, проникшись сочувствием к еще одному дрогнувшему в неравной схватке коллеге. — Марина, между прочим, не возражает против… совместной работы над ошибками.

— Это — пожалуйста! — хмыкнул Стас. — Я бы и сам поучаствовал.

— Если позовут, — огрызнулся я из чистейшего упрямства. — Так где мне его искать-то?

— В восточном отделе приемной для верующих, — ответил он.

— Где?! — Я чуть со стула не упал.

— Слушай, с вами… заложниками земной жизни вообще говорить невозможно! — Судя по голосу, он опять поморщился. — Вы среди людей шамана скорее найдете, чем у себя — нужного специалиста.

— А что это за отдел такой? — Я уже немного отдышался.

— Люди к нам обращаются — с просьбами, заявлениями и жалобами? — нетерпеливо проговорил он. — Их фиксировать нужно, перед тем как в соответствующее подразделение направлять — чтобы следить за оперативностью реагирования? Этот ваш красавец кучу мест работы поменял, все искал как можно меньше ответственности — в конце концов, у востоковедов устроился. Там клиенты, как правило, спокойные — не экстренной помощи требуют, а скорее философские беседы ведут.

— А йогами не они, случайно, занимаются? — с замирающим сердцем спросил я.

— Не интересовался, — равнодушно ответил он. — У тебя все?

— Только одно еще, — заторопился я, — как к ним попасть?

— К диспетчерам обратишься — они тебя направят, — обронил он, уже явно думая о чем-то другом. — Ладно, давай закругляться — ночь ночью, а дел все равно по горло. — Он отключился.

Я пару раз потряс головой, чтобы хоть как-то упорядочить набившуюся туда информацию. Первое — Марининого ангела нужно разыскать как можно быстрее, пока Стас мое «ничего не обещаю» в «не получится» не превратил. Хранителей он недолюбливает — это понятно, мы только перед людьми единым фронтом выступаем, а так — трений между отделами хватает, но у него, похоже, отношение ко всем участникам той давней трагедии чрезмерно предвзятым сделалось.

Второе — обращение к диспетчерам никак не сочетается с понятием «как можно быстрее». Начнется мне — «Уточните запрос», «Оставайтесь в невидимости» и «С Вами свяжутся по мере возможности». Но это — ерунда, я, кажется, случайно наткнулся на вход в этот отдел со двора.

И третье — сколько времени займут эти розыски? А если я до утра застряну? А если Татьяна проснется? А если она со мной опять месяц разговаривать не будет? А если — еще хуже — она выпытает у меня, что Маринин ангел нашелся, и потребует присутствия постороннего наблюдателя при их очной ставке?

Я глянул на часы — полночи еще впереди. Прокравшись в спальню, я пять минут убеждался, затаив дыхание, в том, что Татьяна крепко спит.

Ладно, успею.

Вернувшись в кухню, я прямо на полу сложился, на всякий случай, в надлежащую позу и обратился мыслию ввысь.

Глава 13. Кто идет по жизни, оглядываясь, рискует споткнуться

— Где вы были? — спросил муж со сдержанной яростью в голосе.

— У мамы, — брякнула она от неожиданности правду.

— Ты, вообще, чем думаешь? — Когда он говорил вот так — раздельно и отчетливо, словно откусывая слова — ей всегда становилось не по себе. — Одиннадцать часов, детям уже давно спать пора.

— Так они уже давно спят. — Она вдруг страшно разозлилась на свой оправдывающийся тон. — Я их у мамы оставила.

— Что значит — оставила? — почти шепотом спросил муж. — А в школу завтра?

— Один раз в жизни пропустят — ничего страшного, — ответила она с деланной уверенностью, понимая, что отступать дальше некуда. — Я учительнице объяснительную записку оставила, а в воскресенье мы с ними все задания сделаем.

Некоторое время трубка молчала. Ей даже показалось, что муж ищет промахи в ее плане — и не может найти ни одного.

— Значит, тебе уже не полдня, а полтора понадобилось, чтобы от семьи… отвлечься, — произнес он, наконец, с таким ядовитым презрением, что она вздрогнула, как от пощечины.

— Вовсе нет, — возразила она, сдерживаясь. — Мне просто не хотелось выдергивать их завтра из школы и мчаться со всех ног к маме, чтобы не опоздать на встречу. Пусть спокойно отсыпаются, а потом мы все упущенное нагоним.

— Значит, ты все-таки решила пойти? — отрывисто спросил муж. Она прямо увидела, как он прищурился при этом.

— Да, решила, — с вызовом ответила она.

— И надо понимать, до утра гулять будешь, — язвительно продолжил он, — по старой привычке?

— Почему до утра? — искренне удивилась она. — Я детям обещала, что заберу их сразу после ужина.

— Ну, мало ли что ты кому обещаешь, — пренебрежительно бросил муж. — А с кем до ужина от семьи отдыхать будешь, уже выбрала? Или потому и опаздывать не хочешь, чтобы самых ценных до твоего прихода не расхватали?

— Да ты вообще…! — задохнулась она. — Ты сам-то куда завтра идешь? На неофициальную встречу? В ресторан? Со спецобслуживанием? Как будто я не знаю, что в него входит! И ты еще будешь с больной головы на здоровую перекладывать?

Назад Дальше