— Э…, - замер я в дверном проеме, — Марина, мне подождать?
— Заходи-заходи, мы здесь надолго, — подняв на меня глаза, она чуть прикусила губу. — Что случилось?
— Да ничего, просто поговорить хотел, — ответил я, старательно не глядя на молодого человека. — Тебе, что, не передали мою просьбу?
— Да передали, — поморщилась она, — но мы тут засиделись… — Она вдруг откинулась на спинку своего кресла и, облокотившись на его ручку, обхватила пальцами подбородок. — Кстати, познакомься, это — Максим, он будет наши юридические интересы представлять.
Я нахмурился, впервые обратив внимание на лежащие перед ней бумаги. Как-то они были непохожи на документы из гостиниц, транспортных агентств и ресторанов, которыми был обычно завален ее стол. Неужели она так увлеклась делами со Стасом, что свою обычную работу запустила? Или тот хам, которому она щелчков в Индии надавала, в суд на нее подал?
Вдруг я заметил, что молодой человек, усевшийся при моем появлении на стул вполоборота ко мне, выпрямился и уставился на Марину с неприязненно вскинутой бровью.
— А это — Анатолий, — перевела она на него невозмутимый взгляд, поведя другой рукой в мою сторону, — один из самых ценных наших сотрудников, создающий благоприятный климат для всего коллектива.
Молодой человек дернул уголком рта, словно хотел сказать что-то, но тут же встал и, повернувшись ко мне, протянул руку.
— Максим, — спокойно произнес он, пристально и без улыбки глядя мне в глаза.
Он оказался довольно высоким, худощавым, с темными, прямыми, довольно коротко подстриженными волосами. Лицо у него оставляло впечатление прямоты и открытости, но больше о нем нечего было сказать — глаза темные, скулы широкие, нос ровный, губы… сейчас были сжаты в тонкую ниточку. Обычное лицо, хотя, пожалуй, когда он перестает хмуриться, довольно приятное. Я бы его в жизни адвокатом не назвал — такие джинсы с тенниской скорее бы Тоше подошли.
— Анатолий, — пожал я протянутую руку.
Рукопожатие у него оказалось хорошим — уверенным, но без демонстрации силы.
— Может, отложим? — тут же отвернулся он к Марине.
— Нет уж, — решительно покачала она головой. — Анатолий, у тебя что-то срочное?
— Да нет, — пожал я плечами. — Когда ты мне время уделить сможешь?
— До понедельника потерпит? — Она потянулась рукой к еженедельнику.
— Вполне, — легко согласился я, решив дать Сан Санычу еще один день на то, чтобы одуматься.
И хорошо сделал, подумал я поздно вечером в пятницу, услышав от Татьяны, что Марина решила издать собственную книгу. Теперь я приду к ней в понедельник не для того, чтобы опять помощи просить, а для того, чтобы просто, по-человечески поздравить ее с поистине замечательным начинанием.
— Ты, что, с ума сошел? — завопила вдруг Татьяна, и я понял, что случайно произнес последнюю мысль вслух.
— А что в этом плохого? — возмутился я, уже втайне надеясь, что у Марины появилось новое хобби, которое даст мне возможность подольше пожить спокойно.
— Она у Светки в издательстве хочет книгу заказать! — никак не успокаивалась Татьяна. — Ты помнишь, я тебе рассказывала, что там у них творится?
— И что? — решил я уточнить как можно неопределеннее, старательно роясь в памяти и не находя там абсолютно ничего, связанного со Светиной работой. Своих мне забот, что ли, мало?
Ввести Татьяну в заблуждение мне явно не удалось. Одарив меня убийственным взглядом, она принялась объяснять: — Они там уже кучу заказов понабирали — с предоплатой, разумеется — а книги ни издают.
— Как не издают? — оторопел я.
— А вот так! — Татьяна возмущенно вскинула руки. — Светка подробности не рассказывала, но… Она потому туда и возвращаться не хочет! А Марина ее даже слушать не стала — ее не обманешь, понимаешь ли!
Я насторожился. Как бы это новое хобби очень даже старым не оказалось — причем как раз тем, которое постоянно становится поперек дороги моему желанию жить мирно и спокойно. С другой стороны… Похоже, этот звонок не только ответил на последний в нашем откровенном разговоре вопрос Татьяны, но и стал тем последним толчком, который окончательно вырвал ее из болота апатии. Назад, к нормальной жизни. Назад, ко мне.
Хм, пожалуй, придется еще и благодарить Марину. Мысленно. А в понедельник мы с ней, похоже, на другие темы поговорим. О том, например, что если уж отвела — в лицо! — она мне роль волнореза, то неплохо бы его заранее о надвигающемся шторме предупредить. До того, как поднимать девятый вал (а в Татьянином случае — так и вовсе цунами) среди своих подруг.
Сначала, правда, нужно убедиться, что я правильно понял ее намерения. А то ведь тут же обвинит в беспочвенных подозрениях — и прощай, шаткое перемирие! И для этого мне опять нужен Тоша.
— Давай завтра Галю проведаем, — предложил я.
— С чего это? — тут же насторожилась Татьяна.
— Ну, давно не виделись… — пожал я плечами как можно беспечнее. — Но если ты, конечно, хочешь поехать к родителям…
— Не хочу! — рявкнула она, и я едва сдержал улыбку от того, как иначе даже это «Не хочу!» прозвучало по сравнению с тем, недельной давности. — Собственно говоря, даже не могу, — тут же поправилась она, — мне уже Тоша документы для перевода переслал — я как раз завтра посидеть хотела.
— В воскресенье посидишь, — широко улыбнулся я, обнаружив еще одно преимущество ее будущей занятости. Теперь, если мне вдруг срочно потребуется конфиденциальный телефонный разговор провести, уже не нужно будет ни в ванной, ни в туалете прятаться.
— Только ты им сам позвони, ладно? — сложила она лицо в страдальчески-просительную гримасу.
В восторг Людмила Викторовна, конечно, не пришла. Особенно, когда узнала, что Татьяна будет понемногу работать дома. Пришлось сослаться на ее абсолютную незаменимость и слезные мольбы начальства. Уступив в принципиальном вопросе, Людмила Викторовна напористо поинтересовалась, почему Татьяна не может выполнять ту же небольшую работу, находясь у них и на свежем воздухе. Я выкрутился, придумав на ходу, что многие материалы ей будут привозить лично, что намного удобнее делать в черте города.
Но я заметил, что на протяжении всего разговора Людмила Викторовна ни разу не сослалась на авторитет и мнение мужа — из чего я сделал вывод, что у Сергея Ивановича не было никаких возражений против умеренной частоты наших посещений. Вот — даже в противостоянии с ним легче общий язык найти!
Положив трубку, я перевел дух — Татьяна все это время переминалась возле меня с ноги на ногу, нервно выкручивая пальцы — и победно улыбнулся.
— Нечего делать! — гордо заявил я и — чтобы уже все одним махом! — набрал Тошин номер.
Не глянув на часы.
— Что — опять? — простонал он. Шепотом.
— Ой…. Тоша, прости! — виновато забормотал я. — Скажи мне только, когда вы завтра гулять будете — мы подъедем. И все!
Мы поедем к ним гулять — хватит с меня держаний этой бандитки на руках!
Мы решили приехать к ним во время дневной прогулки — чтобы выспаться, наконец, по-человечески. И позавтракать не спеша — с удовольствием, с подшучиванием друг над другом, с какими-то разговорами без начала и конца и ни о чем. И поспорить о том, что Татьяне надевать. И заехать в магазин за фруктами для Гали и очередной погремушкой для ее дочери. И поругаться насчет цвета этой погремушки. И зайти заодно в отдел детской одежды — откуда она знает, какие производители лучше других?
Господи, как же мне всего этого в последнее время не хватало!
Одним словом, в ту субботу я пребывал в самом радужном настроении. И немалую роль в этом сыграло то, что встретились мы с Тошей и Галей (и с юной экстремисткой, конечно — но она, слава Богу, в коляске безмолвствовала) в моем любимом парке. От одной только перспективы пройтись по памятным местам, похлопать по стволу старого знакомца-дуба, усмехнуться при виде оросительного механизма, под которым я в ночь перед свадьбой душ принимал, мне запеть хотелось.
А уж поглядывать ежеминутно на светящееся личико Татьяны, оживленно вертящей во все стороны головой с выражением того умиленного узнавания, которое и меня до краев заполнило. И сравнивать его с тем, каким оно было всего пару дней назад — до того, как я нашел способ вернуть ее к жизни… Это, знаете ли — лучшая награда любому ангелу хранителю!
Впрочем, забывать о цели каждого своего действия ангелу-хранителю тоже не положено. Да и Татьяна, похоже, ходить устала.
Усадив их с Галей на скамейку в тени раскидистого клена, я сказал, что мы с Тошей еще немного пройдемся. И тут же добавил, что недалеко, увидев, что у него глаза в панике округлились.
— Теперь к делу, — отойдя на пару шагов, начал я. — Расскажи-ка мне, что ты там для Марины копал.
— Уже рассказывал, — рассеянно ответил он, то и дело бросая короткие взгляды через плечо.
— А теперь поподробнее, — терпеливо продолжил я. — Можешь начать с названия издательства.
Он остановился как вкопанный.
— А ты откуда знаешь?
— Я много чего знаю, — невозмутимо ответил я, и, пристально глядя ему в глаза, уверенно произнес название Светиного издательства.
— Ну, и чего тогда спрашивать? — насупился он.
— Раз спрашиваю, значит, нужно, — отрезал я. — Говори, чего накопал.
Оказалось, что Тоша собрал Марине данные по всем незавершенным заказам: фамилия и адреса авторов, сроки выполнения работ — поэтапно, степень завершенности каждого из проектов. Как по мне, то собранной им информации было вполне достаточно для привлечения мошенников к ответственности. Я нахмурился.
— А ты знаешь, что Марина сама решила у них заказ сделать? — спросил я, внимательно следя за выражением его лица.
— Да? — искренне удивился он. — Хотя… довольно логично. Если эти люди молчат, значит, нужно их путь с самого начала повторить — но только выяснив сначала, где на нем подводные камни расположены. И тогда на каждом камешке можно этих паразитов и прищучить.
Вот в этом весь Тоша: его всего лишь нужно задачкой посложнее заинтересовать — в лепешку расшибется, чтобы ее распутать. А во что потом нити из этого расплетенного клубка совьются, его не заботит.
— А тебе не приходило в голову задуматься, почему эти люди молчат? — процедил я сквозь зубы.
— Да потому что информацией не владеют! — уверенно махнул рукой он. — Каждый из них, небось, считает, что его одного вокруг пальца обвели — вот и не хочется дураком в глазах других выглядеть.
Хм, зная болезненное человеческое самолюбие — очень даже возможно. Но с окончательными выводами я решил подождать до разговора с Мариной — сейчас я уже чувствовал себя вполне к нему подготовленным. Главное — не строить никаких версий в отношении выбранной ею тактики, а то если выяснится… когда выяснится, что она опять что-то совершенно неожиданное придумала, могу снова оказаться твердолобым противником широкого взгляда на мир и все, в нем происходящее.
Вдруг я заметил, что Тоша как-то нервно оглядывается по сторонам. Причем явно старается делать это незаметно — что тут же меня насторожило.
— Ты чего… зыркаешь? — подозрительно прищурился я.
— Ничего я не зыркаю, — огрызнулся он, выпрямившись и приняв невинный вид.
— Тоша, сколько повторять — не темни! — разозлился я. — Если тебе Марина о чем-то молчать велела, так сам уже должен был понять — рано или поздно все наружу выйдет, и только хуже будет.
— Вот же далась тебе Марина! — фыркнул он. — Мне просто этот… наблюдатель уже на нервы действует.
— А он здесь причем? — не понял я.
— Вот и я спрашиваю, чего он возле Даринки крутится, — согласно закивал Тоша, приняв мой вопрос за поддержку. — Ему положено в невидимости наблюдать — вот и сидел бы там!
— А он что делает? — Меня уже разбирало искреннее любопытство — глядишь, скоро самому придется не в меру ретивого сотрудника секретного отдела к порядку призывать.
— Не знаю, оттого и зло берет, — поморщился Тоша. — Дома его не слышно и не видно, а вот на улице… Я даже заметил не сразу. Пару раз раньше домой вернулся — с транспортом повезло — и Галю с Даринкой еще на улице застал. Смотрю, тип какой-то мимо них идет и, как только с коляской поравнялся — зырк внутрь! Только на третий раз понял, что один и тот же. Вот спрашивается, что он там высматривает?
— А с чего ты взял, что это — наблюдатель? — засомневался я.
— Ну да, конечно, нечего людям делать, кроме как в чужие коляски заглядывать, — саркастически фыркнул Тоша. — Особенно мужикам. Они и в свои-то только при подаче звукового сигнала взгляд бросают.
— Ну, заглянул — и что? — решил я повременить с вынесением вердикта за недостаточностью улик.
— Ничего, — еще больше нахмурился Тоша. — Больше ни словом, ни жестом внимания к себе не привлекает. Но я никак не могу понять, зачем он в видимость переходит, если ему ничего, кроме наблюдения в обязанности не вменено. Не нравится мне все это!
От облегчения я рассмеялся.
— Тоша, да ты сам подумай — вечером, когда он тебе на глаза попадается, сколько народа на улице толпится? Вот ему и приходится, как и нам, в эти моменты материализоваться! Чего ты кипятишься? Основную же часть времени он тебе глаза не мозолит. У тебя уже, честное слово, мания преследования какая-то развивается!
— Вот я на тебя через пару месяцев посмотрю! — мрачно отозвался Тоша.
Я хмыкнул. Предрекать он мне может все, что хочет, конечно — от зависти, но я, в отличие от него, умею по ситуации реагировать и к ней же адаптироваться. Вот, к примеру, до самого понедельника ни единой мысли о Марине в голову не допустил — от всей души, ежеминутно наслаждался вновь обретенным… нет, не покоем — бурлящим энтузиазмом в доме. Татьяна носилась по квартире, сияя, пытаясь делать по три дела одновременно, категорически отказываясь от моей помощи и ворча, что ей катастрофически не хватает времени — короче, жизнь вернулась в свое нормальное, привычное русло.
И сам-то разговор с Мариной я начал вовсе не с того, что прямо на кончике языка подпрыгивало. Сперва не мешает напомнить ей о моем несравненном умении видеть выход из любой ситуации и добиваться его самостоятельно, настойчиво и результативно, решил я, гордясь своей выдержкой.
— Присаживайся, — повела Марина рукой в сторону стула, на котором в прошлый раз расположился нетипичный юрист, как только я заглянул к ней в кабинет. — Так о чем ты хотел поговорить?
— О Татьяне, — небрежно бросил я, устраиваясь поудобнее, но без вальяжности, чтобы подчеркнуть свой деловой настрой. — Она к тому времени уже совсем дома заскучала, вот я и подумал, что, может, у тебя для нее работа на дом найдется.
— Да о чем ты говоришь? — обескуражено развела руками Марина. — Ты же сам прекрасно нашу специфику знаешь! Люди со знанием языка нам, конечно, нужны, но уж точно не в удаленном режиме.
— Да это уже не важно, — небрежно отмахнулся я. — Ее назад взяли — как раз в удаленном режиме. Оказалось, что Сан Санычу никого лучше ее не найти.
— Да? — заинтересованно протянула она. — Вот так просто взяло и оказалось?
— Именно, — скромно заметил я. — После принятия некоторых мер. Но главное, что проблема решилась ко всеобщему удовольствию.
— Ну, поскольку настоящий талант никогда не нуждается в славословиях… — Она насмешливо склонила голову. — А как насчет второй проблемы?
— Какой? — решил я все-таки оставить за ней первый ход.
— Ведь зачем-то ты все же пришел, — не поддалась она на мою уловку.
— Да это, собственно, и не проблема, — пожал я плечами, старательно изображая полное равнодушие к началу игры, — я просто хотел уточнить, уверена ли ты, что тебе нужен личный конфликт со Светиным издательством.
— Ага, — понимающе кивнула она. — Ну, если ты в курсе, о каком издательстве идет речь, то не можешь не знать, чем они там занимаются.
— Согласен, — с готовностью кивнул я, — собранные Тошей материалы впечатляют. Но неужели их недостаточно, чтобы привлечь этих деятелей к ответственности?
— Привлечь их к ответственности, Анатолий, — спокойно проговорила Марина, — могут только те, кого они обманули. Со многими из которых я встречалась — для того и Светке звонила, чтобы узнать, какие из прошедших через ее руки книг достойны издания…
Я недоверчиво вскинул бровь.
— Именно для этого, — подтвердила она. — Но Светка же не умеет на вопросы отвечать, не задав своих десяток. И я так понимаю, что круги после моего ей звонка пошли широкие. Которые ты, без сомнения, легко и непринужденно погасил.