— Ну дык… Лебеда Лебедой, а старых духов чтить тоже надо, ведь добрые они. А то, что чужак не поймет, это мы знаем, потому и не раскрываем всем. Вот по-вашему, чего образованный человек вроде вас скажет, когда увидит, что мы всей деревней каменной елде подношения делаем?
— Скажет, что стыдиться тут нечего. Если все, как ты говоришь, и ваши обряды никому не вредят, то никто не будет против. Я на пути встречал много разных суеверий. Мрачных и кровожадных. Ваши с ними ни в какое сравнение не идут.
Борка просветлел и толкнул в бок Рысика.
— Я ж говорил, мастер Геральт — хороший мужик. Он нас стыдить не станет.
— В самом деле, — согласился Рысик. — Правильно, что мы вам доверились. А вы… тоже думаете, что тут дух полей живет?
— Насчет духа — не знаю, — честно сказал Геральт, шагнув к идолу, — но оберег здесь поставили явно не случайно. Медальон дрожит. Это место силы. Отсюда изливается магия.
Сверху снова донеслись крики.
— Рысик! Борка! Мастер ведьмак! Там вы?!
Рысик поспешил ответить:
— Да! Спускайтесь! Тут мы!
Показались два зажженных факела — Долик с Фелестом. Оба в кожаных кирасах и старых шлемах, а за поясами держали топорики. Приготовились они основательно и ко всему сразу. Борка тоже имел при себе палицу, а у Рысика за поясом висел кривой тесак.
Оружие взяли не напрасно. Геральт уже давно слышал и чуял шевеление. Навострив ведьмачьи чувства, он заметил, как отодвигается в сторону ничем не примечательный камень на склоне. Камень служил затворкой для туннеля, из которого показалась черная, в зеленых пятнах, жадно оскаленная голова. Покрутив башкой, тварь недовольно заурчала и вылезла из туннеля в полный рост. Вышиной она была Геральту по пояс. Тощая, но мускулистая. На руках и ногах острые когти.
Другие в сумерках даже не заметили этого, пока чудовище не заверещало во всю глотку.
— Гляньте! Накерец! — крикнул подбежавший Долик. Он выхватил из-за пояса топорик, но накер не стал ждать, пока его изрубят, и поспешно нырнул в туннель.
— Уходите, — сказал Геральт. — сейчас же.
— Мы накерца не боимся, — ответил Борка.
— Бояться следует не накера, а накеров. Они не селятся меньше чем по двадцать голов. Впрочем, ладно, бежать уже поздно. Факелы ещё есть? Отлично. Зажигайте все и вставляйте в землю, чтобы было больше света, а сами вставайте полукругом у идола и готовьтесь к обороне. Они будут нападать со всех сторон.
— А вы?
— Я дерусь по-своему.
Геральт хлопнул Плотву по боку, и та пошла прочь, осторожно влезая вверх по каменистому склону.
Все ж молодец она у меня. Понимает с полуслова.
Когда она влезла наверх и скрылась из виду, ведьмак занялся подготовкой.
Приготовление к бою, порой, не менее важно, чем сама битва. Правильно рассчитать свои шансы и выбрать верную тактику — дело не менее серьезное, чем размахивать мечом. Геральт чувствовал, что накеров окажется больше двадцати. Много больше. Как бы ловок он ни был, ран избежать не получится.
Он достал из подсумка три склянки. Первая — Полнолуние, — повысит болевой порог и снизит общую восприимчивость к боли. Вторая — Ласточка. Зелье, ускоряющее регенерацию. Последнее — Неясыть. Она повышает концентрацию и приток магических сил.
Зелья начинали действовать очень быстро. Ведьмак ощущал, как они расходятся по крови, а слух доносил шевеление и урчание в опустившейся темноте.
И последнее. Он повернулся к занявшим оборону у идола крестьянам. Те, от взгляда на него, поразевали рты. Геральт знал, что на писанного красавца сейчас не похож. Кожа лица побледнела, а вены налились чернотой. Желтые глаза с вертикальными зрачками блестят неестественным светом. Мало кто не отшатнётся с пути у такого страшилы.
Шагнув к идолу, ведьмак протянул руку и прикоснулся к камню.
Ему нужно было совсем немного энергии, исходившей из места силы. Совсем немного — главное не перебрать лишнего. Прикоснувшись к гладкой поверхности камня, он позволил потокам пройти сквозь него. Пустил их в себя и тут же почувствовал, как наполняет его тело мощь безжалостной силы. Той, что высвобождается знаком Аард.
Геральт отнял руку от камня. Достаточно.
Он вышел вперед, встал на краю круга света, что давали зажженные факелы. Пригляделся и прислушался. И вытащил из ножен за спиной меч. Серебряный – для чудовищ.
Накеры напали разом со всех сторон, думая, что их не видят. Но Геральт видел, и видел отлично.
Черная стена чудищ ринулась на одинокого ведьмака. Свистнул серебряный клинок, потом снова и снова. Волна отлетела назад, в воздух взлетели отделённые от туловищ зубастые головы, протягивая за собой длинные, размашистые косы крови.
Ведьмак рубил широкими, горизонтальными взмахами, рассекая и раскидывая налетающих чудовищ. Он крутанулся на месте, и блестящий клинок завертелся в смертельной пляске, с каждым взмахом срубая накера.
Эти твари брали не силой, а числом. Они валили валом, не давая продыху. Нужно было разделить их, лишить преимущества. Ведьмак закрутился в пируэте, перерубая позвоночный столб очередному накеру, и прямо в развороте сложил пальцы левой руки в Аард. Безжалостная сила высвободилась. Геральт замер на месте, готовый вновь ринуться в бой. Но перед собой никого не увидел: знак, усиленный местом силы и наложенный веером, расчистил все в широком развороте.
Раздались урчащие стоны побитых и поломанных, но чудом выживших накеров. Кого-то убило ударом о землю, кого-то задавило вырванными из земли камнями. А поверх них уже напирали новые чудища, но эти шли уже не такой плотной толпой, и Геральт тут же вклинился между ними, двигаясь проворно, как ветер, а клинок его продолжал пляску смерти. Он выстраивал каждое движение так, чтобы оно завершалось смертью одного из чудовищ. Одних ведьмачий меч доставал самым концом, перерезая артерии на шее и отсекая конечности, других перерубал пополам серединой лезвия.
Накеры верещали, разогретые жаждой крови, осоловело прыгали и скакали, выкручивая в воздухе сальто. Тяжелые потери не снижали их боевого духа. Один напрыгнул Геральту на плечо. Ведьмак сложил Аард прямо ему в рыло и накеру напрочь оторвало голову. Другой вцепился в ногу, но тут же лишился обеих верхних лап и отлетел прочь. Накеры теперь были кругом, и Геральт завертел мельницу — каждый удар находил цель, и черная кровь дугами взмывала в воздух с бровки клинка, брызгала фонтанами и лила тонкими струями во все стороны.
Мельница была страшна, но Геральт знал, что долго не выдержит молотить в таком темпе. Раскидав ошметками кучку налетевших на него накеров, он сложил Аард и направил в землю. Мощная встряска поваляла визжащих тварей в широком кругу.
Какофония визгов и урчания окружала со всех сторон, но пока в драку твари больше не лезли. Эти чудовища, как знал Ведьмак, принадлежали к роду огров, и обладали зачаточным разумом, который позволял им придумывать разнообразные ухищрения и даже выстраивать планы.
Эти, видимо, сообразили, что стратегия натиска не принесла результатов, и задумались, что делать дальше. Геральт был рад передышке. Он далеко отошел от крестьян, и поспешил вернуться.
— Глядите — крикнул кто-то. — Это ж Одрин!
Геральт, охваченный пылом сражения, не сразу отличил нечленораздельные мычащие звуки от урчания накеров. В самом деле, вниз по склону бежал некто, похожий на человека. Лицо разбито и исцарапано в кровь, рубище грязное и в репьях, сапог только на одной ноге. Ну точно он. Геральт видел, что он, как обычно, пьян в умат.
Одрин был в ярости, то ли мычал, то ли ревел. Левой рукой он держал за шею безвольно обвисшую тушку накера, а правой, кулаком молотил ему в морду.
— Блядь! Одрин! — рыкнул на него Геральт. — Брось его, он сдох! Бегом в круг!
Тот промычал что-то — не разобрать. И, кажется, воспринял слова Геральта по-своему: перецепил накера за ноги обеими руками и с размаху грохнул его о землю. Потом ударил ему пяткой в брюхо и, спотыкаясь на бегу, стал в круг с крестьянами, подняв перед собой окровавленные кулаки.
Накеры, тем временем, приготовились к новой атаке. Но и у Геральта была пара мыслей. Он вытащил из подсумка две бомбы, запалил их от воткнутого рядом факела и швырнул — одну под левый склон оврага, другую под правый. Бомбы грохнули одновременно, подрывая основания отвесных каменных склонов. Толпу визжащих накеров быстро похоронило под тяжестью камней. Но на их место тут же встали другие.
Геральт понимал, что если они скоро не кончатся, будет плохо. Полнолуние притупило боль, но он не мог не ощущать, как хлюпает в левом сапоге, а правая штанина потяжелела от пропитавшей ее крови. Рубаха под курткой на груди и на правом плече была мокрой.
Накеры напали как и раньше со всех сторон разом, но теперь еще и сверху. Первые ряды валили по земле, а следовавшие за ними высоко подпрыгивали и старались зацепиться за Геральта. Двух он разом перерубил в полете, от нескольких уклонился, прикончив их на земле, но всё же один, а потом и второй, сумели на него залезть. Одного Геральт пронзил мечом, так, что клинок прошел у самого его уха, а второго стащил рукой и добил. Ударив Аардом снова, он проделал широкую борозду в толпе чудищ, и снова завертел мельницу, отшвыривая прочь атаки с флангов.
Он понимал, что бьет уже слабее, а удары не всегда находят цель — применение знаков расходовало много сил. Зачерпнуть бы еще раз из места силы. Но на это не было времени — без него крестьяне не опрокинут новую волну и все будет кончено.
Потому он продолжал вертеть мельницу, орошая поле битвы неиссякающим потоком крови чудовищ. А когда выдохся, стал бить косыми и горизонтальными расчищающими ударами, срубая по несколько туш за раз.
Накеры все не кончались. Геральт дал Аард, потом снова и снова. Чудищ рвало на куски, давило камнями и друг другом. Они гибли десятками. Но откуда-то брались новые.
Сил оставалось не много. Геральт отчетливо видел четверку накеров-воинов. Красные морды, ростом — почти с человека. Каждый нес на руке самодельный круглый щит, сделанный из колеса телеги. Мелкие накеры живо расступились перед своими более крупными родичами, освобождая широкое поле для сражения.
Четверка двинулась на него, а ведьмак шагнул навстречу.
Накеры-воины были гораздо более опасными врагами, чем их меньшие собратья. Они отличались умом, хитростью и силой. Геральт все яснее ощущал, что долгого боя с ними не вытянет. Поэтому нужно было прикончить их так, чтобы они даже не поняли, в чем дело. В одно касание. Как учили в Каэр-Морхене.
Накеры окружили его, он не возражал. Стали подступать, а он сбивал их с толку расслабленной позой. Но только до тех пор, пока они не приблизились на длину меча. Первым, стремительным движением он ударил вниз, срубая ближайшему накеру ногу под коленом, и тут же, переправив энергию меча поверху, и разворачиваясь корпусом, косым ударом смахнул кусок головы у того, что раньше находился за спиной. Третьим движением он перехватил меч обратным хватом и, поднырнув под вытянутые когти третьего накера, насадил его пахом на клинок снизу вверх, затем, тут же перекатившись по земле, колющим выпадом пробил уродливый щит оставшегося чудовища, пронзая его грудь насквозь. Вытащил меч, крутанул мельницу, сбрасывая с него кровь.
Еле двигаясь, Геральт подошел к накеру без ноги, который пытался уползти, и пригвоздил его клинком.
Только на это его и хватило. Ноги подкосились. Слишком устал.
Не чувствуя тела, он повалился на плечо, затем раскинулся на спине. Перед глазами стояло чистое иссиня-черное небо. В глазах мутнело, и из-за этого звезды превращались в расплывчатые пятнышки мягкого света. Где-то грохали по земле ноги. Новая волна накеров? Или крестьяне, бросившиеся вперед в отчаянной атаке?
Какая теперь разница?
========== 8 ==========
Феаинн — процветание возрожденного. Середина лета, благоухающий и горделивый итог того, что робко началось весной. Сама природа поощряет новое начало. Лишь осмелься начать — и увидишь, как легко получается.
Карнавал цветов и красок. Разгар веселья. То, что уснуло на Саовину и проснулось на Беллетэйн, живет и торжествует.
Феаинн — яркое солнце согревает пурпурные бутоны феаинневеддов. А они тянутся к нему, наслаждаясь его благодатью.
Лучистое золото полей, беззаботное тепло, данное всем и даром.
Феаинн — буйное веселье натруженных тел. Награда за честную работу. От заката до рассвета. Огромный костер в ночи. Безудержные пляски в колосьях ржи. Легкий ветер играет разноцветными лентами в волосах.
Оставь все заботы и беспокойства. Феаинн! Живи сейчас. Не оглядывайся в былое, и не жди будущего.
Стрекотание сверчков, жужжание рабочей пчелы. Дурманящий хмель и запах одуванчиков.
Вдохни их. Возрадуйся, забудь обо всём. Феаинн!
Боясь потревожить приятные видения, Геральт осторожно, не открывая глаз, втянул ноздрями воздух. В нем витал запах пряных трав. И одуванчиков.
Феаин. Вдохни и дыши.
Очень не хотелось стряхивать сон. Хотелось остаться в нем еще ненадолго. Еще хоть несколько минут. Но что-то тянуло. Звало его. Нехотя ведьмак приоткрыл глаза. Пылинки неторопливо кружили в косом столбе яркого дневного света из окна.
Одуванчики. Перо негромко скрипит по бумаге.
— Ты знал, что у тебя на теле сто сорок восемь шрамов?
Низкий, ровный приятный голос.
Так звучал бы Феаин…
— Нет, бросил считать после полсотни.
Какое это имело значение? Никакого. Что вообще имело значение?
Только тишина и спокойствие. Свежий летний воздух, колыхание травы на ветру. То, что называют гармонией, зовется проще.
Феаинн. Бархатное, тёплое лето.
— Который час?
— Тебе-то что? У тебя постельный режим.
Лето, которое не хочет отпускать. Запах одуванчиков, которые хочется взять с собой.
— Надо ехать. Есть дело.
— Надо, дело — забудь эти слова. Ничего тебе не надо.
— Крестьяне, — Геральт вспомнил мешанину из невнятных образов. Ночь, блеск клинка, запах крови.
— Живы и здоровы. Празднуют в корчме свое чудесное спасение. И пьют за твое здоровье.
Геральт выдохнул с облегчением.
— Хорошо, что так. Ладно, буду собираться…
— Ты будешь лежать. И точка.
— Но я же в порядке.
Размытая девичья фигура отложила перо, которым писала в книжицу и подошла к Геральту.
— Ты будешь в порядке, когда я скажу.
Она наклонилась ближе. Черные волосы скрывали один глаз, а другой, большой и голубой, смотрел с нежной заботой. В лучах солнца блеснули жемчугом ее крупные белые зубы. Она улыбалась.
— Спи. И ни о чем не беспокойся.
Как легко было подчиниться этому голосу.
Ни о чем не беспокойся. Беззаботный одуванчик.
Феаинн.
========== 9 ==========
Когда Геральт очнулся, в окно снова косым столбом лилось утреннее солнце.
Похоже, решил он, я проспал как минимум сутки.
Откинув легкое покрывало, он обнаружил, что раздет догола. Грудь, левое плечо, обе руки и правая нога перебинтованы. Под бинтами, судя по запаху, компрессы из ласточкиной травы. Плечо побаливало, немного ныла хорошо забинтованная рана на левом боку, правая нога тоже давала о себе знать. Но, в целом, ходить и двигаться можно было без проблем.
Прагметты в доме не оказалось. Геральт огляделся и быстро нашел свою одежду. Она была сложена в стопку на тумбе у койки и выстирана. Рубаха и куртка, порванные когтями накеров, аккуратно зашиты — ведьмак так шить не умел, хоть и приходилось нередко. Взгляд его задержался на этих аккуратных стежках. Что-то очень теплое и трепетное шевельнулось внутри. Мечи в ножнах на перевязи стояли здесь же.
Собирался ведьмак медленно и осторожно, стараясь не потревожить еще не зажившие раны. Он уже закидывал перевязь с мечами, когда заслышал приближающиеся шаги.
Открылась дверь и вошла Прагметта. Из сумки, переброшенной через плечо, виднелись полевые травы и цветы.