— Эм… спасибо, — неловко говорит Граймс, когда Диксон отступает.
Светлый взгляд скользит по нему, вновь оценивая. Вот только Дэрилу плевать, что этот кучерявый думает о нем, впрочем, как и его дружок. От этого жизнь легче не станет.
— Я не собираюсь возиться с постоянно блюющим идиотом, — и тут же грубо выплевывает: — Хватит топтаться, шевелите огрызками.
========== Часть 4 ==========
Дэрил скользит кончиком пальца под край перчатки, сдвигает браслет, добираясь до клейма, с удовольствием почесывая его. Он отлично знает, что это не поможет избавиться от вечно преследующего его зуда. И дело даже не в перчатке, под которой кожа безумно потеет, покрываясь мелкими пупырышками крапивницы. Все дело в его голове, а точнее, в мозгах, которые просто не могли смириться с рабством.
А ведь когда-то давно все было совсем по-другому. У него была семья, воспоминания о которой затерлись в мозгу, оставив только неясный образ, да теплое ощущение ностальгии, словно далекое эхо, слабый ветерок, шевелящий волоски. Он потерял целый кусок себя, его вырвали у него из груди, лишив и этого — воспоминаний. Что у него теперь осталось? Только собственная жизнь, которая, на поверку оказалось, ничего не стоит. Да и жил Диксон только до тех пор, пока его не поймают. И все, что он может — только сильнее цепляться зубами, стараясь выживать, уже скорее по привычке, нежели действительно из желания, потому что нужно.
Разговоры позади стихли уже давно, и теперь до Диксона долетает только тяжелое дыхание да ругань. Неподготовленному человеку здесь тяжело. Сам Дэрил долго привыкал к этой атмосфере, тяжелый воздух с трудом проталкивается в легкие. Телу нужно привыкнуть, и на это уходит не один день. Тогда Дэрилу повезло, он встретил человека, который обучил его, который показал ему Зону. Черт, именно он вытащил его с той стороны, дал кров и проживание, и Диксон будет по гроб жизнь благодарен. Этот человек изменил его жизнь. И кто знал, что бы с ним случилось? Может уже давно валялся бы с перерезанным горлом в канаве. Пол был тем человеком, с которым Дэрил учился доверять людям. И у него до сих пор это не получалось.
Мягкая земля пружинит под ногами, а вокруг красоты замершей вечности. Траву ничего не тревожит, и она мягко стелется по земле, словно самый прекрасный ковер. Деревья немыми столбами устремляются к небу, и только редкий листок все же сорвется с их веток, медленно опускаясь вниз.
Они взбираются по холму и из-за этого тяжело, но Диксон знает, что их усилия вознаградятся просто потрясающим видом. И он как всегда прав. Дэрил замирает наверху, задирая голову, рассматривая раскинувшийся под его ногами мир. Позади потрясенно кто-то выдыхает. И тут правда есть чем восхищаться.
Неподалеку небольшая роща невысоких деревьев, между стволами неровная дорожка поблескивающей, чистой воды. А дальше… Уже отсюда видны серые высокие здания, как будто пытающиеся дотянутся до самого неба, разорвать его, добираясь до Бога. К нему идет черная, извивающаяся словно змея, дорога с невероятным покрытием. Вокруг небольшие фермы, маленькие деревянные домики с амбарами, загоны для лошадей. И все это выглядит так, как будто люди только сейчас покинули их. Разве что дерево излишне потемнело.
— Охренеть, — пораженно выдыхает мужчина за спиной.
— Это потрясающе…
Дэрил дергает плечом. Небо уже начало темнеть, неправильно, кусками. Тяжелые темные тучи собирались над городом, расползаясь оттуда чернильными щупальцами. Им не нужно много времени, чтобы накрыть всю площадь, отрезая мутное солнце от земли, давая ночным тварям полную свободу.
— Шевелитесь. Скоро ночь.
— И что, темноты боишься? — нагло протягивает Чистенький, хрипло посмеиваясь.
Вот только выглядит он прашиво, в отличии от самого Диксона. Покрытый красными пятнами, тяжело дышащий, со стекающим по лицу потом, настолько жалкий, что даже глупо реагировать на его слова.
Дэрил только тихо фыркает и игнорирует его. А вот на Граймсе взгляд все же останавливается. Держится и не жалуется. Похоже, немного яда все же попало в кровоток, отравляя тело. В отличие от дружка, он пепельно-белый с интересными вкраплениями зеленого и синего, и Диксон может поспорить, что его зрачки ненормально расширены. Ну, половит немного кайф, проблюется и все будет нормально.
Как будто в ответ на его мысли, Граймс протягивает руку, пытаясь поймать что-то заметное только ему, губы дергаются, скорее нервно, нежели в нормальной улыбке. Развлекается. Вот у него и компания. Один идиот уже еле дышит, а второй хорошо так под кайфом. И с этими людьми он в Зоне. Идиотизм.
— Приглядывай за дружком, — говорит он, кивая в сторону слегка покачивающегося Граймса.
— Без тебя разберусь. Занимайся своим делом, придурок.
Как же бесит! Дэрил стискивает кулаки. Но чего еще ожидать от этого ублюдка, считающего себя лучше?
Диксон отворачивается. Нужно просто перетерпеть все это дерьмо. Рано или поздно он избавится от этих ублюдков и сможет вернуться к своей спокойной жизни.
Слишком долго. Тучи плотнее, становится сложнее идти, и пускай Дэрил все еще держит ориентир, но беспокойство противным прикосновением облизывает позвоночник. Он все чаще слышит шевеление в траве, настораживающее и какое-то недоброе. Можно только предполагать, что за тварь начала свою охоту на них. Хорошо хоть Граймс никакой фигни не выкидывает, продолжая послушно идти. Правда, голова все чаще и чаще качается, словно повиснув на шарнире. Но держится.
Примеченный уже давно небольшой деревянный дом становится все ближе и ближе. Диксон перемахивает через невысокий деревянный забор, отмечающий территорию фермы. Вот здесь тишина становится давящей, неправильной.
— Давай, Рик, помоги мне…
Диксон разворачивается, собираясь снова наорать на ублюдка, задерживающего их, когда они настолько близко, но слова застревают в горле. Вообще-то идиот сам доигрался, но Дэрил понимает, что сейчас от его слов ничего не изменится. Граймс, похоже, лишился последних сил. Сейчас он глупейшим образом повис на деревянной балке, перевесившись торсом через нее. Шейн бесполезно тянул его за руки, пытаясь перетянуть немаленькую тушу, но это, естественно, не помогало. По сути, на такую вещь можно было смотреть вечно, это было практически смешно, если бы сейчас не была ночь. В темноте можно было различить поблескивающие желтые глаза, а может, это был просто глюк… Однако поторопиться все же стоило.
Дэрил с матами возвращается обратно, перебирается через забор, с отвращением хватаясь за Граймса. Тяжелый, как будто специально перед походом постарался отожраться. Дэрил цепляется за кожаный ремень, пытаясь перетащить мужчину, но это оказывается глупой идеей.
— За ногу, — предлагает Шейн.
Не хочется выполнять чужие приказы, но Диксон наклоняется, перехватывая чужую лодыжку. Здорово, тот еще и штаниной зацепился за торчащий гвоздь. Какое-то время уходит на то, чтобы сильнее разодрать плотную ткань, выпуская уже отключившегося неудачника из западни. Дальше намного сложнее. За ногу и за шкирку, они вместе с Шейном перекидывают мужчину через забор. Дэрил не заботится о том, чтобы не уронить идиота на землю, впрочем, Уолш придерживает дружка, а затем вновь ставит его в относительно вертикальное положение, или скорее все же в диагональное.
Пот градом стекает по спине, и теперь они с Шейном выглядят практически одинаково. Впрочем, Дэрил испытывает еще и острую необходимость дать обдолбанному хорошенького увесистого пинка.
— Давай, Рик, хотя бы переставляй ноги, — злится Шейн. — Бля, да что с ним?
— Обдолбан, — фыркает Диксон, удивляясь, что Уолш заметил это только сейчас. — Не хрен пальцы кому попало совать.
— Думал, что он просто устал…
Не думал, было просто плевать. Дэрил, тот, кому на самом деле похуй, заметил, а лучший друг нет. Бред ведь. Тут что-то другое, но, опять же, это его ничуть не касается.
Домик, к которому они приближаются, небольшой, по-домашнему уютный, деревянный. Неподалеку большой амбар, скорее всего заполненный сухой соломой, рядом загон для лошадей, тоже пустой. И от этого становится жутко. К крыльцу дома ведет хорошо утоптанная дорога, в корыте все еще искрится прозрачная вода, плотные ставни приветливо приоткрыты. Можно так легко представить, что сейчас выскочит фермер, махнет им рукой, останавливая, потребует отчитаться. Но этого не произойдет, и Дэрил это отлично понимает.
Под ногами глухо скрипит дерево, на веранде кресло-качалка, укрытая разноцветным лоскутным покрывалом, которое так любовно шила мать семейства, а рядом на небольшом столике пустая тарелка. Дэрил уже не раз останавливался здесь, но каждый раз его словно что-то останавливает на пороге. И каждый раз ему приходится бороться.
Он заходит внутрь, на стене белый квадратик с кнопкой, на которую сколько не нажимай, ничего не произойдет. А внутри все та же тишина и спокойствие. Вещи остались точно так же, как и когда это место покинули хозяева. Разве что под окном, прямо на полу, лежит белое одеяло. Диксон, впрочем, так же, как и остальные, испытывал благоговейное уважение к людям, которые здесь раньше жили. Они никогда не гадили в домах, никогда не ломали, брали только что нужно и всегда уходили. Это был не их мир, и меньшее, что они могут, так это уважать его.
Дэрил опускает сумку рядом с одеялом, собираясь использовать ее дальше как подушку. Пока не стоит ничего опасаться, дверь закрыта и ладно. Можно было дать себе отдохнуть, ведь дальше все будет намного сложнее.
Шейн протаскивает своего друга внутрь, скидывая его прямо на диван. И это болезненно колет Диксона. Как плевок на икону, что ли. Хоть это, наверное, и глупо.
— Наконец-то, — выдыхает тот, отряхиваясь. И тут же добавляет: — Интересно.
Шейн же словно нерадивый щенок, который пытается засунуть свой нос, куда не просят, пожевать то, что запрещено. Диксон напрягается, когда мужчина приоткрывает дверцу в сервант, рассматривая ближе фарфоровую посуду, берет в руки маленькие статуэтки. Конечно же Дэрил замечает, что тот забирает одну из них, по-воровски пряча себе в карман.
— Положи на место.
Нож уже в руке, когда Диксон встает за Шейном.
— С чего бы? — насмешливо протягивает тот. — Как будто я собираюсь слушать раба.
Противно звенит стекло, когда Диксон прижимает к дверце мужчину, приставляя к дернувшемуся кадыку острое лезвие.
— Это не твои вещи. Не смей трогать.
— Ой, и это говорит мне вор, — фыркает мужчина. — Я буду брать то, что мне нужно. А ты сейчас заткнешься и ляжешь на место.
— Может, мне просто тебя прирезать?
Мышцы подрагивают от напряжения и желания. Дэрил действительно хочет воткнуть нож в чужую глотку, заставить урода заткнуться, сорвать с него эту раздражающую презрительную маску.
— Не боишься, что я отдал данные о тебе своему человеку, и если я не вернусь, то тот сдаст тебя? — надменно протягивает мужчина, подтверждая опасения Дэрила. — Здесь ты проиграл.
— Мы еще и не начинали играть, — предупреждающие тянет он. — Я могу сделать тебе очень больно, даже не убивая. Положи вещь на место.
— Ты хочешь это? — Шейн отвратительно усмехается, между пальцами покачивается фарфоровая рыжая лиса с яркими голубыми глазками-бусинками. — Отдаю.
Фигурка летит в противоположную стену, с оглушительным звоном разбиваясь на тысячу осколков, оставляя на узорчатых обоях белое пятно.
Дэрил перехватывает удобнее лезвие и, хорошо размахиваясь, втыкает его, легко входя до середины.
— Не стоит злить меня, — рычит он в чужое лицо, приближаясь уж слишком близко. В нос вновь бьет тот самый тошнотворный запах парфюма.
— Я не боюсь тебя, — фыркает Шейн, легко отталкивая его. — Все карты на моих руках, и тебе стоит помнить это. Я верчу твою жалкую душонку на собственном члене. Попробуй, забери.
Диксон низко рычит. Тяжело, но он действительно проиграл. Дэрил легко тянет нож обратно, доставая его из податливого дерева. Шкаф дергается, двигаясь за ним, но быстро отпускает.
Он прикончит ублюдка, терпения просто не хватит. Диксон это так же хорошо понимает, как и то, что все это дерьмо закончится очень не скоро.
— О чем он?
Дэрил вздрагивает, осознавая, что Рик, который еще пару минут назад валялся без задних ног, внимательно наблюдает за ним. Даже в темноте видно, как поблескивают его глаза. А в голосе слышатся нотки настороженности.
— Спрашивай у своего дружка.
Дэрил не хочет рассказывать, это не его обязанность, да и глупо было бы топить самого себя. Наверху что-то громко скрипит. Шейн, похоже, добрался до хозяйской спальни. И Диксон вновь прикрывает глаза, пытаясь заставить себя расслабиться.
— Раз он не сказал раньше, то не скажет и теперь, — выдыхает мужчина, принимая сидячее положение. — Чувствую себя крайне паршиво.
— Не хер пальцы пихать куда не просят.
— Это из-за той лягушки, — понимающе протягивает мужчина. — Слушай, я понимаю, что вы что-то не поделили с Шейном. Но вам не обязательно так воевать. Я хочу попробовать сделать все нормально. Я хочу доверять свою жизнь человеку, который ведет меня, а не бояться каждую секунду удара в спину. Может, хотя бы попробуешь? Я не могу говорить за Шейна, но хотя бы со мной. Давай попробуем подружиться.
Снова протянутая ладонь к нему, а Дэрил не знает, как ему поступить.
========== Часть 5 ==========
Диксон устало прислоняется боком к шершавой балке, свешивая ноги вперед. На горизонте брезжит рассвет, первыми лиловыми лучами окрашивая небо. Еще рано, в доме посапывает Рик и придурок Шейн, а Дэрил единственный, кто не может больше спать. Он с горькой ностальгией окидывает взглядом поле, на котором угадывается маленький старенький трактор, просевший в землю колесами.
Дэрил прикрывает глаза, с легкостью представляя себе, что это его ферма. В стойле фыркают лошади, прося есть, под ногами крутится алабай, выпрашивающий ласку, иногда отвлекающийся, чтобы погонять назойливых куриц и уток. Диксон опускает ладонь на жесткую шерсть, мягко водя ладонью по большой голове.
На губы сама вылезает легкая улыбка, и Дэрил подставляет лицо теплым лучам солнца. Его ждет тяжелый день, трудная работа, но он по-настоящему счастлив. Диксон оборачивается к дому, чтобы махнуть рукой кому-то. Вот только кому? Там должно быть пусто.
Дэрил нехотя открывает глаза, позволяя фантазии развеяться, оставив на языке горьковатый привкус потери. Он знает, что никогда не сможет рассчитывать даже на часть этого. Диксон медленно сжимает и разжимает ладонь, отпуская свою мечту. Есть вещи, о которых даже не стоит думать. Нужно быть довольным тем, что уже имеешь.
Мужчина стягивает перчатку с левой руки, обнажая светлую кожу, уже привычно скребя ногтем татуировку. На запястье уродливое, словно воспаленное пятно от раскаленного прута, которым Диксон пытался выжечь клеймо, но не помогло. Даже здесь, на бугристой коже, ярко высвечивается черная татуировка — никогда не смыкающийся глаз, ничуть не испортившийся после всего того, что Дэрил сделал. На тыльной стороне ладони и на запястье — мелкие красные пупырышки потницы, все так же зудящие.
Голоса, раздающиеся из дома, заставляют вернуть защиту на место, скрывая клеймо позора. И вовремя. Дверь распахивается, ударяясь о деревянную стену, скорее всего оставляя на ней небольшую царапину, и наружу буквально вылетает зеленый Граймс. Мужчина перевешивается через ограждение, выблевывая все, что было в желудке. Все тело подрагивает, сжимается, пытаясь выплюнуть наружу и кишки. Его практически жалко.
Дэрил морщится от отвращения, отворачиваясь. Но взгляд все равно возвращается к мужчине, к пальцам, до побеления сжавшим дерево, к загоревшей шее. Чертов белопузый ублюдок.
— Прости, — хрипит Граймс, вытирая губы и тут же снова сгибаясь.
Паршивенько ему, паршивенько. Но в этом есть какая-то справедливость.
Интересно, а он хоть что-то помнит из вчерашнего дня? Помнит, что предлагал Дэрилу… Диксон задумывается. А что предлагал? Дружбу, перемирие? Да нихрена. Очередная уловка. Вот только Диксон не такой доверчивый.
Дэрил вновь отворачивается. Бессмысленно скользит взглядом по далеким темным силуэтам зданий. Так далеко, слишком далеко. Пройдет не один день до того, как они доберутся до места. А это значит, от этой парочки он так скоро не избавится.
— Эй, ты как там, друг? — интересуется появившийся в проеме Шейн.
А что, по звукам не слышно, что хреново? Не нужно быть гением, чтобы это понять. Для этого нужно просто хотеть сделать это.