Именно постоянные оглядывания головы Рому и подвели. Споткнувшись о валяющийся на дороге камень, который мужчина успешно переступил, Коршунов упал на асфальт. Если сам он не издал ни звука, то выскочивший из руки нож оглушительно громко звякнул о землю, заставив зомбированных обратить внимание на звук.
Рома быстро встал на ноги, после чего ринулся бежать вслед за Широковым. Орда зараженных последовала за ними. Пришлось забежать в первый попавшийся дом с незакрытыми дверьми. Константин вставил в ручку подобранную с пола швабру, после чего быстро придвинул к двери ещё и тумбочку. Было темно настолько, что виднелись только очертания дверных проёмов. В конце концов, в самой глубине дома пришлось включить фонарь.
— У меня две новости, — сидя на полу, размышлял Константин. — Хорошая и плохая.
— Давай с плохой.
— Ты придурок. И по этой причине этот сарай — последнее, что мы увидим перед смертью.
— А хорошая?
— Если тут что-то есть, то смерть не будет голодной.
Поднявшись на ватных ногах, Широков покинул пустую комнатушку без окон и дверей, в которой они заперлись. Рома же остался сидеть на месте. Закрыв глаза, измученный погоней, он уснул буквально за секунды, постепенно съехав по стене из сидячего положения в лежачее. Но феерия продлилась недолго, и Коршунов очнулся от крика. Он открыл глаза и резко вскочил, увидев перед собой зомбированного, которого кое-как удерживал Константин, натягивая грязную одежду со спины. Рома запаниковал.
Молодой человек резко метнулся в дальний угол комнатушки, до которого зомбированный точно не мог дотянуться. В голове была только одна мысль, и та про заправку. Что-то же их оживило…
Рома прекрасно видел мёртвого зомбированного слева от мужчины. Ему оставалось только понять, чем же он оживил сначала мать, а после и те пропахшие гарью угольки, что когда-то были людьми. У Коршунова на это были секунды.
Юноша напрягся. Стоило ему только сосредоточиться и представить, как тот самый труп слева встаёт, так это и произошло. Рома вдумывался в каждый шаг мёртвого, но получалось всё сыро и криво. Необходимо было контролировать каждую мышцу несчастного. Мгновения превратились в вечность. Константин что-то кричал в сторону Коршунова, но тот его не слушал.
Подчинённое силе мысли тело подняло с пола какую-то доску. Случайно зацепленный деревяшкой Широков, испугался и отпустил зомбированного, разжав трясущиеся похолодевшие пальцы, и кусок дерева полетел в главного врага.
Константину показалось, что на голове у него зашевелились волосы, ведь он чётко помнил, как убивал заражённого. Рефлекторно он метнул нож в ещё живого зомби. Следом за ним упал и тот бедолага, которого под свой контроль взял Роман. Собственно, падение обессиленного Коршунова тоже не заставило долго ждать. Константин остался один.
***
Рома очнулся нескоро, а когда это произошло, был он совершенно один, к тому же крепко привязанный к какому-то столу, прикрепленному к полу. Место чем-то походило на очередную заправку. Вдали были слышны голоса, один из которых явно принадлежал Марине.
— Очнулся! — вдруг дал о себе знать радостный, ещё более приятный и знакомый голосок. Когда Коршунов поднял голову, то увидел перед собой улыбающуюся Лизу, целую и невредимую. — Рома очнулся!
Со скрипом двери распахнулись. В помещение вошли трое: первой была Марина, следом тяжёлой походкой двигался Константин, который, похоже, и вытащил молодого человека из деревни, а замыкала колонну незнакомая девушка.
На вид последняя была явно младше Романа. Он дал бы ей не больше восемнадцати. Выглядела она печально, так, будто потеряла любое стремление выживать, но было заметно, что личность Коршунова её заинтересовала.
— Живой? — дала знать о себе Марина.
Молодой человек с трудом наклонил голову. В ушах неприятно звенело.
— Как ты это сделал? — Константин был на взводе. Стало понятно, что ему досталось, пока он вытаскивал Рому из той деревеньки.
— Что сделал?.. — потерявший много сил после ночи, Коршунов толком ничего не мог понять.
— Если он управляет так мёртвыми, то что с живыми может вытворять? — Широков обращался к Марине.
— Роман, ты нам друг или враг? — женщина посмотрела Коршунову в глаза.
Молодой человек не находил, что ответить. Откуда ему было знать, на что он способен, если он сейчас забыл, что вообще происходило?..
========== Глава 3. В разных лодках ==========
Фатима росла в так называемой неполной семье. Было у неё три старших сестры и младший брат. Мать постоянно работала, чтобы прокормить всю ораву, и строила из себя самую обиженную, ведь все мужчины, что у неё были, рано или поздно от нее убегали. Собственно, в этом и заключалась проблема того, что все дети были друг на друга непохожи, а их отцы в семье долго не задерживались.
Впрочем, Фатиме повезло больше других. Её отец про неё не забывал, хоть официально родство признавать не собирался. Эмир, родитель девочки, был человеком восточных кровей, поэтому было не удивительно, что внешностью девушка пошла в него. Нельзя было сказать, что он делал из вероисповедания целый культ; мужчина относился ко всему без фанатизма. Фатиму он не признавал документально по одной только причине: у него уже была семья. Жена и двое сыновей. Однако имя единственной дочери он выбирал сам. А когда та была в более или менее сознательном возрасте, забрал её жить и учиться в США, где пребывал сам.
Эмир обладал огромными средствами, поэтому ему удавалось баловать дочь, не ставя при этом в известность собственную жену. Впрочем, даже если женщина и узнала бы, то против мужа пойти бы не решилась. Фатима жила в отдельном доме в одном из частных прибрежных секторов Майами, где за ней постоянно приглядывала няня.
Няней этой была близкая подруга Эмира, Адель. Женщина не относилась к числу мусульман и была атеисткой. С отцом Фатимы она сошлась ещё во время их обучения в университете. Между ними не было никакой романтики, они делали невозможное: проносили сквозь года именно дружеские отношения, которых, как говорится, между мужчиной и женщиной быть не может. Однако была в жизни Адель одна проблема, с которой справиться было невозможно. Она безумно любила детей, но иметь их не могла. Именно по этой причине оба её брака и распались. Поэтому, прожив с Фатимой достаточно долгое время, она стала относиться к ней как к собственной дочери. И девушка, в общем-то, не возражала, и, даже наоборот, старалась относиться к женщине как можно теплее.
Однако и про мать Фатима не забывала. Каждые каникулы она летала домой, чтобы увидеться с семьей. Однажды прилетел с ней и Эмир, но мужчина быстро понял, что там ему не место, когда увидел младшего брата собственной дочери.
Фатима всё время что-нибудь привозила для своих родных из-за границы: сёстрам — одежду, брату — какие-то игрушки. Для матери — яркие бусы, которые она безумно любила. Однако стоило девушке пробыть дома больше двух недель, как начинались конфликты — с сёстрами она категорически не сходилась во взглядах. Но с братом общий язык найти никогда не составляло труда.
Сама по себе девушка с каждым годом становилась всё краше. Фатима всегда была высокой, стройной и хорошо сложенной. Густые темные волосы, смуглая кожа, типичные для восточных людей карие глаза. Адель ласково называла девушку Шоколадкой, а в школе (как и за её пределами) многие юноши «шею сворачивали», засматриваясь на нее. Возможно, причина конфликтов с сёстрами была именно в ее внешности.
Это был последний визит домой перед началом обучения в колледже, и Фатима решила провести дома как можно больше времени. Даже не возникало никаких ссор с сёстрами. Мама была в отпуске. Но одним «прекрасным» утром не всем было суждено проснуться живыми.
Младший брат, Серёжа, с воплем ломился в комнату. Фатима впустила его, после каких-то сумбурных объяснений собралась, и они пулей вылетели из дома, толком ничего с собой не взяв. Так скоро опустевшие улицы вызывали у девушки состояние, подобное шоку, но она старалась не поддаваться этому мерзкому чувству: она была обязана не показывать брату, что ей страшнее, чем ему.
У них получалось выживать. Серёжа в свои тринадцать был по комплекции выше и крепче Фатимы. В основном он опекал сестру, несмотря на то, что та была на пять лет старше. Он ценил её, заботился, как мог. Только благодаря нему они нашли убежище, добывали еду и воду. Казалось, установилась даже какая-то идиллия. Но ей не суждено было продлиться долго.
В один из пасмурных дней, которые сейчас уже не казались редкостью, под дом, где прятались Фатима и Серёжа, приехали какие-то люди на двух внедорожниках. Ни девушка, ни её брат высовываться не хотели. Наоборот, они даже спрятались, но найти их не составило особого труда. Люди оказались настроены враждебно. Над Сергеем они грубо подшучивали, Фатиме же были рады, ведь девушек, тем более действительно красивых, среди них не наблюдалось, а некоторые природные инстинкты требовали удовлетворения. И неясно, кому пришлось бы хуже: брату или сестре.
Прошли примерно сутки с тех пор, как последние члены семьи Карениных оказались взаперти. По-видимому, незнакомцы решили поживиться чем-то в небольшом посёлке, но что-то в определённый момент пошло не так. Все разом они засуетились, начали стаскивать всё уже сворованное в машины, собрались везти и брата с сестрой…
Сергей до последнего скрывал то, что верёвку ему удалось перерезать. Ловким движением он вырвал девушку из цепких лап бандитов, после чего выкрикнул одно лишь слово: «Беги!».
И Фатима бежала. Бежала, не оборачиваясь. Она понимала, что ничего не могла бы сделать и при огромном желании, ведь даже самый немощных из напавших мог легко её обезвредить. Но от чувства вины это не избавляло.
Добежать девушке удалось только до этой заправки, где её уже никто искать не стал бы. Она просидела здесь, забившись в угол, больше суток, пока Лиза не открыла дверь той кладовки, где и пряталась Каренина. Всю свою историю после ряда уговоров она поведала Марине, которая, в свою очередь, рассказала о себе и о компаньонах всё, что знала сама. Загадкой оставался только Рома. Никто, кроме Лизы, не знал, откуда он бежал, что он умеет, на какой специальности он учился и что из своего прошлого не может отпустить. После рассказа Константина о том, что творилось в деревне, Фатима и вовсе побаивалась к нему подходить. Даже в тот момент, когда ей пришлось присмотреть за ним, девушка сидела как можно дальше от него. Однако что-то не давало ей покоя.
Сам Коршунов постепенно приходил в себя, но нить его воспоминаний оборвалась на моменте спуска с холма. Разумеется, постепенно осколки его памяти собирались в одно целое, но не боялась его теперь только Лиза. Неприятно было осознавать, что лагерь разбился на две половины.
Первая состояла только из Лизы и Ромы. Горева относилась к молодому человеку как к старшему брату, если не как к отцу. Он доверяла ему и откуда-то знала, что живыми он манипулировать не способен. А даже если и мог бы, то никого из их компании не тронул. Коршунов ответно доверял девочке, ведь она и так знала куда больше, чем остальные. Для него многое значило её молчание.
Вторая сторона — это Марина с Константином. Когда женщина почти готова была переметнуться в первый лагерь, Широков банально испугался молодого человека. По большей части, мужчина жил прошлым, а прошлое его состояло из людей, готовых друг друга предать.
Одна Фатима не знала ничего. Она не могла быть уверена в том, что все здесь говорят правду, ведь люди эти были ей незнакомы. Девушка опасалась Константина, ибо казался он ей человеком крайне негативным. Марина создавала впечатление интриганки и личности бескомпромиссной, а такие у Карениной не вызывали доверия. Одна только Лиза виделась девочкой открытой, но её тесные отношения с Романом отпугивали. Собственно, о последнем, о Коршунове, Фатима ничего сказать не могла. Молодой человек оставался закрытой книгой, но, несмотря на это, девушка признавала, что «внешнюю» симпатию у неё он вызывал.
— Как ты? — уже вечером интересовалась Лиза, разрисовывая пол рядом с Романом угольком.
— Ужасно, — честно признался он.
— Что-то болит? — девочка, казалось, расстроилась.
— Голова. И тело ломит. Немного, — Коршунов улыбнулся. — Не переживай за меня. Тебя-то хоть не обижали?
— Всё хорошо, Рома, — она улыбнулась в ответ и отложила уголёк, запачкав чернотой пальцы. — Кушать хочешь?
Фатима наблюдала за всем стоя у двери. Что-то вызвало на её лице неожиданную блаженную улыбку. Хотелось сделать шаг вперёд, подойти, но было страшно. И, всё-таки пересилив себя, она решилась. Неуверенно девушка вошла в помещение. Чем ближе она подходила к Роме, тем меньше и реже становились её шаги. В конечном итоге она остановилась рядом с Лизой, а после присела на пол напротив молодого человека. Всё внимание теперь было приковано к ней. Горева, вновь продемонстрировав свою улыбку, поднялась на ноги и направилась к Марине, чтобы попросить еды, а Фатима принялась разглядывать Коршунова вблизи.
— Почему тот мужик так тебя боится? — прямо спросила она.
— Хотел бы я знать, — Рома пожал плечами, стараясь рассмотреть лицо девушки в темноте.
— Он сказал, что ты некромант, — Каренина обняла ноги и положила подбородок на коленки, продолжая смотреть на нового знакомого. — Что же ты натворил?
— А они тебе ещё не рассказали?
— Рассказали, — девушка сделала глубокий вдох. — Но я хочу услышать это от тебя.
Фатима села на коленки, достала из кармана складной ножичек, что подарил не так давно ей брат, после чего подползла к рукам Романа. Он прекрасно понимал, к чему идёт дело, поэтому попросил только поосторожней быть с верёвкой: она ещё может пригодиться. Кивнув в ответ, девушка надрезала только узел, развязать который было невозможным.
Освободившись, Коршунов скрутил верёвку в клубок и отдал Фатиме, спрятавшей все это чудо, в том числе и ножик, в карман. Неимоверной радостью для Романа было наконец-то встать и немного размяться. Он уже было начал думать, что этого уже никогда не сделает, а так и останется навечно сидеть на привязи.
— Я не доверяю им, — честно призналась Каренина. — Мужик выглядит так, будто первоклассниц всю жизнь насиловал, а Марина… Она просто сама по себе человек гадкий. Но если они тебя так боятся, значит, на то должны быть причины.
— Давай отойдём?
Фатима вновь кивнула в ответ. Выйдя из комнаты, она направилась к выходу с заправки. Рома поковылял следом.
Ночь была ясной: миллионы разноцветных звёзд разукрашивали небо своим мерцанием, неполная Луна освещала пустые дороги с брошенными автомобилями. Не было ни единого облачка. Девушка забралась в салон пустого внедорожника, на заднее сидение, после чего рядом с ней присел и Коршунов.
— Не вижу смысла мёрзнуть на улице, — Каренина улыбнулась. — Так что, расскажешь?
— Это они меня некромантом назвали? — Рома обнял переднее сидение, не отводя взгляда от новой знакомой. — Серьёзно?
— Не совсем. Это уже моё слово. А так Константин… Он же Константин, да?
— Да.
— Так вот. Он рассказывал, что вы с ним влезли в какой-то дом, когда от зомбированных убегали, ты уснул, они, зомби то есть, в дом забрались. Он пытался зараженных перебить, но их слишком много было. А потом они к тебе полезли. Одного он убил, а за вторым не уследил. Схватил его, по-моему, за шиворот, — девушка весьма оживленно дополняла свой рассказ жестами, что понравилось Коршунову. — А потом, говорит, ты проснулся. И воскресил того зомбированного, которого Константин убил, заставил тот труп себе подчиняться, отвлёк другого зараженного. Когда оба зомбированных стали совсем «трупами», ты тоже сознание потерял.
— И ты не боишься меня после рассказанного?
— Немного, — Фатима была честна. — Но если ему верить, то ты на мёртвых так взаимодействуешь. А я пока ещё живая. Да и спутники твои меньше доверия вызывают. И вообще, если серьёзно, то слабо верится.
— Я бы тоже не поверил, — Рома опустил взгляд в пол. — А теперь, если честно, не горю желанием к ним возвращаться.
— Понимаю тебя. Прекрасно понимаю. Но надо бы…