Коршунов думал, как бы лучше его поставить на ноги. Понятно, конечно, было, что идти тот сам не сможет. Он даже говорить сейчас не мог, однако по мутному взгляду было заметно, что он хоть благодарен, но стыдится своей беспомощности.
Рома сам был не спортивного телосложения, но незнакомца нести на руках ему было не слишком трудно: тот исхудал едва ли не до того состояния, которое люди называют анорексией. Однако со временем идти становилось всё сложнее, и каждый последующий метр пути казался длиннее. Роман либо себя переоценил, либо действительно ушел слишком далеко. Лиза же была сама у себя на уме. Она вела себя тихо, но то шла позади, то вырывалась вперёд, убегая время от времени вперед и заставляя Рому волноваться.
Оказавшись уже на виду у остальных, Коршунов не смог сказать, что все были довольны подобной находке. Фатиме было по большей части всё равно, кто этот человек, но ей было его жаль. Сергей отнёсся к незнакомцу с опаской. Константин скорее побаивался Романа, чем бедолагу, которого он нёс, в вот Марина замерла. На лице её застыли одновременно и страх, и ужас, и какой-то непередаваемый восторг.
Коршунов едва донёс бедолагу до своей машины, стоявшей уже на новом колесе, и уложил его на заднее сидение. Марина стояла всё это время как вкопанная, и лишь когда Роман отошёл, она осмелилась приблизиться.
— Саша? — робко спросила она у незнакомца.
Тот открыл глаза и, шурша волосами о сидение, повернул голову на звук. Он бы кивнул, да не мог.
— Боже… — продолжала она, прикрыв рот рукой. — Как?..
Сомнений в том, что это был её любимый Сашенька, у Марины не осталось. Не имеет смысла описывать, как тяжело ей было уходить в другую машину и как легко далось остальным решение помочь мужчине. Последующие полтора часа казались женщине самыми сложными в её жизни, ведь в её голове постепенно образовывалась самая настоящая каша, да ещё и с комочками, ведь она отчётливо помнила, как видела Александра в менее человечной форме. Один только Рома, сидя за рулём и вспоминая историю Марины, думал о том, что и у незнакомца могли быть способности. Если Коршунов может оживлять мертвецов и манипулировать ими, то почему Александр не может сам становиться одним из них на какое-то время?
Дорога постепенно сужалась, и из-за брошенных машин ехать становилось всё труднее. Наконец было принято решение свернуть на грунтовку. Константин, всё это время наблюдая за переживаниями Марины (у женщины буквально на лице всё было написано), заволновался и сам. Причиной этому было ранее неведомое ему чувство, именуемое ревностью.
Мужчина уже ловил себя ранее на мысли, что Марина ему симпатична. Он пытался флиртовать с ней, заигрывал как мог. А женщина, в принципе, была и не против. Особенно им удалось сблизиться во время попытки счесть Романа недругом. Однако Марине теперь стыдно было от проявленной слабости. Константин же видел в этом повод для гордости несмотря на то, что никакими интимными отношениями даже и не пахло.
Остановиться пришлось у старого заброшенного мотеля. Уже издали было заметно, что в здании кто-то есть, а также то, что персона эта, если судить по поведению, не принадлежала к числу живых. Здание было двухэтажным, сверху по форме напоминало букву «г», наклонённую вправо. Меньшее крыло («шапочка» буквы) включало в себя зону приёма гостей и совсем крохотный магазинчик на первом этаже, на втором — всего один номер. Большее крыло почти всё состояло из номеров (на каждом этаже их было по три), а также подсобного помещения. В единственном светлом окне чётко видны были очертания вышеописанного существа.
Первым в здание вошёл Константин, следом направлялись Марина и Сергей. Дверь мужчина открывал медленно, чтобы не отвлекать зараженного, но пресловутый скрип их быстро сдал. Сергей, вооруженный ломом, кинул своё оружие в труп, сломав ему челюсть. Зомбированный жалобно завыл, а Марина, прищуривая один глаз, никак не могла прицелиться из отнятого Романом не так давно пистолета.
Тем временем, Лиза перебралась в автомобиль к Фатиме и Роману, ведь из-за новичка в их составе ей пришлось переместиться в другую машину. Присев на место Фатимы, вышедшей наружу размяться, девочка заволновалась. Она встала на коленки на сидении, обернувшись и опираясь на спинку, и едва ли не завопила. Александр явно был чуть менее живым, чем в момент обнаружения. Рома, наблюдая за реакцией Горевой, обернулся и сам. На лице его появилась улыбка, отражавшая жутковатую смесь гордости и легкого безумия. Новый товарищ что-то неразборчиво бубнил себе под нос, неуклюже пытаясь встать. Резко раздался выстрел. На какое-то время его попытки унялись, но после он продолжил в новом, более резвом темпе. Рома лишь наблюдал, а Лиза всё сильнее волновалась.
— Внутри есть кто-то, я не чувствую его — она обратилась к Коршунову, рассматривая нового попутчика. — Они либо промахнулись, либо не всех нашли.
— Либо зря стреляли, — дополнил Рома.
Фатима ничего не видела и не слышала относительно Александра, ведь сочла нужным пойти вслед за остальными. Но скоро они, встретив девушку на полпути, вернулись в полном составе. Марина просто сияла от восторга, а оба представителя мужского пола, волочась следом, казались темнее грозовой тучи.
Однако, приблизившись к машине, они поменялись ролями. Если Сергей так и оставался человеком с самым недовольным в мире лицом, то Константин ухмылялся. А Марина впала в ужас. Она, увидев своего Сашеньку, хотела подойти ближе к нему, но увидев, что с ним стало, испугалась. Константин, воспользовавшись случаем, отобрал пистолет у женщины, после чего прицелился.
— Зачем нам зомбированный?
— Не стреляй, — Марина едва ли не сорвалась на крик.
Сергей косо посмотрел на женщину, после чего перевёл взгляд на Романа, понимая, что роль неформального лидера отведена ему.
— Не стреляй, — Коршунов подвелся на ноги и попытался по-хорошему забрать у мужчины пистолет, за что хорошенько получил в челюсть.
========== Глава 5. Предательский звон ==========
Ночь стояла на удивление прекрасная. Небо больше походило на пёстрый мягкий плед, было относительно тихо. Они оба сидели на краю крыши какой-то многоэтажки, которая не так давно была самым обычным жилым домом. Внизу толкалась настоящая толпа.
— Ты говорила, что у тебя не было до меня мужчины, — Роман с едва заметной улыбкой смотрел на девушку. — Но ведь ты не была девочкой.
— Потому что мой первый и единственный партнёр был женского пола, — честно ответила Фатима. — Да и какое это сейчас имеет значение?
Девушка, улыбнувшись в ответ, подвелась на ноги. Она не знала даже, что страшнее — упасть вниз сейчас или быть разорванной на куски всеми теми мёртвыми, что ломились в дверь, ведущую на чердак и крышу.
Двумя днями ранее
Рома недовольно скривился. Проведя рукой по асфальту, он взял камень, который метко кинул в лицо Константину. К счастью, мужчина выстрелить не успел. Он с непередаваемой злобой посмотрел на Коршунова, после чего попытался прицелиться в него. Сергей, державший до всего этого в руках топор, обухом ударил Широкова по затылку.
— Сам виноват, — констатировал юноша, после чего подал руку Роману.
Коршунов встал на ноги, после чего кивнул товарищу в знак благодарности. Все так и стояли в стороне, когда молодой человек сначала переступил через Константина, а после приблизился к Александру. Как зомбированный он был только повадками. Возможно, сменился оттенок глаз — к этому Роман не присматривался, но было явно видно, что само глазное яблоко порозовело.
Коршунов забрал пистолет у Константина. Он осторожно отстегнул от ремня безопасности зомбированного… И ничего не произошло. Александр как сидел на месте, так и продолжал сидеть. Остальные сделали по несколько шагов назад. Молчание нависло на несколько минут, а прервалось оно ровно в тот момент, когда новый член экипажа потерял сознание.
Нет смысла описывать, как Александра сначала донесли до номера и уложили на кровать, а после Марина крутилась вокруг него. Белова пребывала в непонятном чувстве — это было и волнение, и страх, и опустошенность одновременно. Рома был на подстраховке, и то, скорее из любопытства. Вооружённый топором Сергей присматривал за самым буйным — за Широковым. Фатима пыталась помочь всем — бегала от одного к другому, от номеров до машины. Лиза, как и всегда, старалась быть беззаботным ребёнком.
Зомбированных, кроме тех, что погибли от рук путников, к счастью, нигде не было, поэтому по зданию передвигаться можно было свободно. К следующему утру Александр пришёл в себя, а Константин дал обещание никого не трогать. В принципе, у последнего и выбора не было — его пистолет отныне присвоила себе Фатима, а остальные банально даже смотрели на него с недоверием.
— Клянусь, я не понимаю, что со мной, — с небольшими запинками начал свой рассказ Саша, стараясь не обронить ни грамма тушенки. — Я контролирую себя, когда…
— Когда ты не человек? — Лиза с любопытством рассматривала нового товарища.
— Да.
Александр Дубровский был во много раз человечнее Константина несмотря на то, что имел свойство обращаться в зомбированного. Он начинал вести себя как зомби, чувствовал себя как они — во много раз было ярче обоняние, улучшался слух, что-то странное творилось с регенерацией. Что главное, остальные заражённые принимали мужчину за своего. Единственным минусом своего дара Дубровский считал то, что не мог контролировать те моменты, когда, как он сам говорил, «обращается в животное».
Лиза в шутку назвала его оборотнем, не понимая, насколько близка в тот момент была к правде. Марина в тот момент, когда мужчина рассказывал, как он спасся, места себе не находила. Она одновременно и чувствовала себя виноватой за то, что бросила его тогда, пытаясь при этом убить, и понимала, что любой на её месте поступил бы так же.
Сам Дубровский без особого энтузиазма рассказывал о своих приключениях в «новом» мире. Ему было страшно, чего он не скрывал. Боялся мужчина не только за себя, но и за своих близких, с которыми судьба сыграла злую шутку.
Александр не помнил, как проснулся с возлюбленной. Вернее будет сказать, что не помнил он общей картины. В глубинах подсознания чётко прорисовывались те или иные эпизоды, мужчина помнил лицо Марины, страх в её глазах, но на тот момент он ничего не осознавал. Более или менее полноценные воспоминания начались с момента пробуждения.
По-видимому, ещё находясь в состоянии зомбированного, Саша вынул из своего правого бока нож, который метко кинула в него любимая, пытаясь убежать. На момент «пробуждения» орудие несостоявшегося убийства лежало рядом с мужчиной, местами квартира была заляпана его же кровью, а на том самом пострадавшем боку красовался небольшой шрам, которого, что очевидно, раньше не было. Всё тело зудело; создавалось такое чувство, что под кожей бегают муравьи.
Дубровский покинул свою квартиру в спешке — он и думать тогда не хотел, что произошло нечто подобное. На нём были всё те же джинсы с рубашкой, что и сейчас. Спустившись в гараж, мужчина нет, чтобы разочаровался…
Он просто был в шоке. Его машины не было. Без повода Марина явно бы так не поступила. Да и люди, что обычно в это время куда-то бежали, словно исчезли. Александр решил пойти к соседям, что было одной из основных его ошибок. Он постучал в дверь, ответа не последовало. Какое-то чувство, подобное чуйке, заставило мужчину дёрнуть за ручку, после чего дверь открылась. Когда он вошёл в помещение, стояла гробовая тишина. Но стоило только пройти глубже, как в одной из комнат что-то упало. Дубровский пошёл на звук, после чего обомлел.
Дедок, который жил здесь всё время, был сам на себя не похож. Морщин на его и так не гладком от возраста лице словно стало вдвое больше, сама кожа была серого оттенка, глазные яблоки словно налились кровью, а всегда идеально причёсанные волосы торчали во все стороны. Он стоял и смотрел на Александра голодными глазами, даже не пытаясь ринуться на него, словно признавая в мужчине такого же, как и он сам. Дубровский осмелился подойти ближе, после чего поднял ключи, которые и стали источником шума — Пётр Алексеевич их выронил.
Мужчина, не поворачиваясь спиной к соседу, вернулся обратно с прихожую, прикрыв за собою дверь до щелчка, затем вышел на кухню, где натолкнулся на жену старичка. Ирина Михайловна была в точно таком же состоянии. Она держала в руках нож и пыталась что-то нарезать, но вместо этого лишь царапала острым лезвием столешницу. Действия эти словно основывались на мышечной памяти. Именно в это время обычно Пётр Алексеевич ехал за внуками, чтобы приютить их на выходные, а жена его, видимо, заранее пыталась подготовиться к их приезду.
Дубровский осторожно обошёл женщину. Она даже попыталась что-то сказать ему, но вместо этого лишь неразборчиво рычала. Александр открыл холодильник, надеясь найти там консервы, но всё было относительно скоропортящимся. Только в тот момент он заметил, что не было света — при открытии «сокровищницы» не загорелась лампочка.
Всё так же стараясь не шуметь, мужчина покинул квартиру старичков, унося с собой трофейные ключи от их автомобиля, на котором в последствии он и уехал.
По пути Дубровский, коли уж возникла такая анархическая обстановка, не стыдился заезжать в магазины и забивать салон нужными на его взгляд вещами. Местами даже было электричество — видимо, всё зависело от линии, на которой находился тот или иной участок. Свой путь мужчина решил продолжить после ночи в какой-то конторе. Несмотря на то, что дверь была открыта, внутри было пусто. Он припарковал машину под зданием, даже вытащил аккумулятор, после чего закрыл входную в помещение дверь изнутри. На окнах стояли решетки, что действительно не могло не радовать, а в каком-то подсобном помещении была кровать. Старая, скрипящая, с колючим пледом и растянутыми пружинами ровно по центру, скошенная на бок, но всё-таки кровать. Да ещё и с матрасом.
На утро Саша передвигался уже пешком. Этот дом не просто стал его убежищем, ведь некогда в нём жила его сестра. Которую, к слову, мужчина и надеялся застать живой, чего не произошло. Девушку уже кто-то пытался съесть. Дубровскому тяжело было это видеть, ведь с сестрой он находился в прекрасных отношениях. Мужчина заплакал, когда вернулся в своё скромное убежище. Это было для него несвойственно от слова «вообще».
Следующей точкой, к которой он поехал ближе к вечеру, был собственный дом. Где вполне могла ещё быть живой жена. Здесь мужчине повезло больше. Она действительно не погибла, не была съедена. Но заперлась изнутри, и Александра пускать при этом не хотела. Было видно, что женщина сходит с ума — она что-то твердила о любовницах супруга, о том, что всё его имущество теперь принадлежит ей, и о том, что рада, что «пришельцы из другого мира» наконец смогли воплотить свои планы в реальность. Ночевать пришлось в машине.
Продолжив свой путь на следующий день, Александр выехал из города. Он не знал, куда направляться, не смотрел на карту. Просто доверился ощущениям. На нескольких заправках ему повезло — был свет. Видимо, какая-то из электростанций всё ещё работала. Однако чем дальше мужчина ехал, тем хуже ему становилось. Когда он заметил, как на руках выступают вены, он запаниковал. Дубровский посмотрел на себя в зеркало заднего вида и даже вскликнул — он становился таким же, как и те нелюди. Он отпустил руль, и машина вылетела за пределы дороги. Проехав ещё какое-то время, автомобиль врезался в дерево, под которым мужчину и нашли Рома с Лизой.
Слушая всю эту историю, Марина всё дальше уходила в себя. Оставив их с Александром вдвоём, Рома вернулся в свои угодья. Это был небольшой номер на двоих. Одну кровать заняла Лиза, на второй обосновался молодой человек. На стол, который он придвинул к стене, он расстелил карту, к которой и «прилип» по возвращению. Горева что-то рисовала в найденной пустой тетрадке.
Постучав предварительно в дверь, в помещение вошла Фатима. Она молча присела на кровать Романа, он в ответ окинул её взглядом, после чего вернулся к карте.
— Тут недалеко есть посёлок городского типа, — молодой человек, по пунктирной границе обведя ручкой описываемое место, обернулся к Карениной. — Я думаю, там не должно быть много зомбированных. А припасы, возможно, какие-нибудь есть.
— Что ты предлагаешь?
— Предлагаю туда сходить.
Подобное решение с какой-то стороны было глупым, поэтому и выставили его на так называемое голосование, по итогам которого лагерь разделился на три группы. Марина и Сергей оставались с Лизой в мотеле — мало ли кто (или что) может нагрянуть в гости. Константину и Александру пришлось терпеть друг друга во время похода по магазинам посёлка, чего не скажешь про Фатиму и Романа — они компанией друг друга, можно сказать, наслаждались.