— Михайлюк, свет поубавь.
И белая яркость стала не так сильно резать глаза. Четыре силуэта теперь были различимы. У двух было по автомату, третий носил тяжелый яркий фонарь. Четвёртый, который, судя по всему, руководил всем этим парадом, был вооружён пистолетом Макарова. Держал он своё средство обороны в левой руке, явно предварительно сняв с предохранителя.
Старшему было на вид не меньше сорока. По выправке было видно, что он военный. Тёмные волосы, седые виски, щетина. И необычно опрятный для этих условий вид одежды. Остальным было не больше двадцати пяти, и выглядели они так же по уставу.
— Кто такие? — старший наконец прервал небольшую паузу.
— Гражданские, — Роман поднял руки вверх, после чего так поступили и остальные. Какого-либо желания шутить не было, ведь у незнакомцев, судя по всему, принадлежащих к числу военных, было в руках заряженное оружие.
— Что здесь забыли?
— Пытаемся выжить.
— Откуда про это место узнали?
— Когда-то давно на прогулке увидел, — Матвей морщился от света, что бил в глаза.
— Как думаешь, Михайлюк, правду говорят? — старший усмехнулся.
— Так точно, товарищ майор, — солдат от обращения вздрогнул. — Правду.
— Сколько всего вас? Трое? — мужчина, улыбнувшись ответу своего подчинённого, обратился к Матвею.
— Нет, — Роман решил сам продолжить вести диалог, показывая, кто из них лидер. — Восемь.
— У меня есть предложение. Взаимовыгодное. Но не для всех восьмерых.
Майор, которого, как оказалось, зовут Илья Фоменко, был предельно краток, но определённых подробностей при своей речи не упускал, однако и всех карт одновременно открывать не стремился. Он рассказывал, что в их бункере есть места и припасы для шестерых, но на вопросы относительно того, как все тут выживают, лишь усмехнулся.
Для Романа, как для неформального лидера группы, подобная возможность выжить была одновременно и манной небесной, и самой настоящей пыткой. Он прекрасно понимал, что если места действительно так хороши и безопасны, как-то описывал Фоменко, то за них стоит цепляться зубами. Основная проблема заключалась в том, что мест на восьмерых всего шесть. Кому-то придётся от выигрышного лотерейного билета отказаться, причём вряд ли на добровольной основе. Жить хотелось всем, в том числе самому Коршунову.
Ввиду того, что гадкое чувство, близкое к чрезмерной настороженности, до сих пор не отпускало молодого человека, он не откидывал вероятности того, что военные и сами выживают как могут, поэтому в грабеже таких же выживших бедолаг не видят ничего плохого. Неизвестно было, сколько их всего было по всему бункеру. Однако против этой догадки было два момента: у троицы не отобрали их оружия и их до сих пор под страхом смерти не повели к остальной части команды.
Принимать самолично решение, кого вести за собой, Роман, как он сам считал, не имеет морального права, поэтому решил вынести этот вопрос на общий суд, предупредив об этом майора. Тот подобный подход даже поощрил тем, что трёх бойцов выделил на «защиту целостности отряда».
Путь к стоянке занял меньше времени, чем дорога к бункеру. Было издали видно, что что-то там шло не так. Все и без того были напряжены, а увидев военных и вовсе, казалось, начинали ломаться. Одна из машин была заведена, у её дверей стояли Сергей и Фатима. Матвей, понимая, в чём дело, словно злорадствуя, ухмыльнулся. Все стояли на месте. Константин держал один пистолет, Сергей — второй. Трое солдат почти синхронно сняли с предохранителя свои АКС74У.
Фатима села за руль, на пассажирское сидение рядом с ней упал Сергей. Он продолжал целиться. Константин не решался выстрелить. Как только девушка начала сдавать назад, он, стиснув зубы, нажал на спусковой крючок. Раздался громкий хлопок, за которым последовал женский крик. Это была Фатима. Роман попытался броситься к ней, но в последний момент его крепко обняла Лиза, пытаясь остановить.
Сергей мигом вышел из машины, но выстрелить не успел — короткой автоматной очередью его свалил с ног Михайлюк. Мир Романа, как казалось ему самому, встал. На короткое мгновение он словно оглох, после чего, осторожно оттолкнув Лизу, всё-таки подбежал к Фатиме. Он даже не пытался вытащить девушку, понимая, что это не имеет смысла. Она ещё дышала, а когда молодой человек сжал её руку — едва заметно улыбнулась. Было в её глазах что-то зловещее…
— Рома, — Марина положила молодому руку на плечо.
— Что вы наделали? — ловким движением Коршунов избавился от прикосновения.
— Они пытались угнать машину, — продолжила девушка.
— Я не верю, — он продолжал смотреть на возлюбленную.
— Дурак, — словно из всех оставшихся сил заключила последняя упомянутая, прикрыв глаза.
— Марина не врёт, — вступилась за девушку Лиза.
— Вспомни, о чём я тебя предупреждал, — дал о себе знать и Матвей.
Рома отпустил руку девушки. Та в последний раз вздрогнула. Молодого человека словно перекосило. Действительно странно было осознавать всю правдивость выражения, что от любви до ненависти действительно был лишь шаг. Он обнял Фатиму, после чего вытащил её из машины и положил к дереву. На одежде осталась кровь, на которую Роману было плевать.
— Нам есть куда припарковать машины? — спросил он у одного из солдат.
— Я покажу, — ответил тот.
— Водить умеешь?
— Умею.
— Тогда за руль.
Эмоциональное состояние у всех было, мягко говоря, странным. Сначала гнев и страх от действий членов собственной команды, затем ступор от вида живых и вооружённых военных, после — удивление от переменчивого поведения Ромы и от спокойствия Матвея с Александром. С этой всей палитрой они смотрели то друг на друга, то на незнакомые лица.
Доверия к военным пока было мало, однако приказ Романа сесть по машина все выполнили без лишних вопросов. Когда оба автомобиля отъезжали, Фатима уже не дышала, а брат её продолжал тихо стонать. Роману его жалко не было вовсе, но всю историю услышать хотелось от каждого. Особенно от Константина, который даже не знал, где лежит оружие.
Военные вывели автомобили на грунтовку, где уже были явно свежие следы от шин. Ветер продолжал усиливаться. Благодаря нему шум моторов не сильно выделялся среди других звуков. Вскоре машины остановились под довольно большим нависающим камнем. Краем глаза Рома заметил, что сбоку огромной кучей лежит маскировочная сеть. Он понимал, что сюда, если компактно парковаться, спокойно можно поставить как минимум пять УАЗиков.
Прислушиваясь к совету солдат взять только самое необходимое, шестёрка покинула автомобили. Вход был замаскирован под кучу досок и вёл непосредственно не в недостроенную часть бункера, а во вполне себе обжитую. Все и каждый удивлялись как наличию электричества, так и чистоте внутри.
— Я вижу, вы решили принять предложение, — встречающий компанию Фоменко улыбнулся.
— Двое наших товарищей решили уйти добровольно, –Роман попытался улыбнуться в ответ, но получилось нечто одновременно печальное и безумное.
— Я думаю, свои организационные проблемы вы решите сами, — майор подошёл ближе. — Но в здешние, хотите вы того или нет, придётся вникать всем. Кстати, ни слова не было о том, что тут будет ребёнок, — он посмотрел на Лизу.
— Она останется с нами в любом случае, — Роман вступился за девочку, ожидая самого гадкого исхода.
— Никто и не собирался её никуда гнать, — Фоменко буквально расплылся в доброй улыбке. — Мои бойцы где-то находили детские игрушки.
Здесь, после всей пережитой разрухи, было чертовски непривычно. В хорошем смысле. Сначала удивляло то, что здесь был свет. Затем — царивший в каждом углу порядок (особенно он радовал Марину). Самым прекрасным потрясением была не просто вода, а горячая вода. Стоять в душевых долго было не положено, но те минуты, что довелось там провести, были действительно райскими.
Фоменко оказался не таким суровым человеком, которого всеми силами старался из себя строить. Он приказал разобрать кладовую и обустроить там комнату Марине с Лизой, аргументируя это тем, что нигде больше дамы не будут иметь возможности жить отдельно. В принципе, обустраивать было не сложно — достаточно было принести туда две кровати и какую-то старую тумбу, оставив полки на стене под вещи, которых толком и не было.
Остальным пришлось жить с солдатами, но особо дискомфорта от этого никто не испытывал. Главное, что были кровати, было бельё и была чистая одежда. Только кормить никого не спешили — сухпайки обещали выдать к завтраку. Всё казалось настолько прекрасным, что не могло быть правдой. Не портило это даже потрёпанная книжка с общевоинскими уставами, часть из которых была вычеркнута или дописана. Именно по этому всему жил бункер.
При былой жизни, когда мысли о конце света казались бредом, как минимум Марине это место показалось бы невыносимым, но теперь… Это был Рай. Самый настоящий Рай. Вентилируемый, безопасный, отапливаемый, обустроенный, омываемый Рай.
И в этом Рае уснули быстро все, кроме Ромы, который не знал, благодарить Фатиму с Сергеем за предательство или оплакивать их гибель; ненавидеть девушку или винить себя в её смерти. Ведь если бы они поступили иначе, по-другому сложился бы путь и остальных. В любом случае, спросить у каждого о случившемся теперь было первым пунктом в его планах на день грядущий.
========== Глава 8. Показания ==========
Просыпаясь каждое утро, Роман надеялся, что всё пережитое им было ни чем иным, как страшным сном. Однако вся жизнь складывалась из череды неудач, поэтому, потерев глаза, молодой человек в который раз осознал, что всё это — явь. То, что люди пожирают других людей. То, что люди готовы убить других людей за каплю воды. И то, что Фатима оказалась предателем. На её братца Коршунову было как-то плевать, ведь отношения их не задались изначально.
Встав в очередь к душевой, Роман осматривал всё вокруг. Люди заходили вовнутрь по трое и становились у раковин. Чистили зубы, брились, умывались, затем шли следующие. Взяв в руки бритву, Коршунов поначалу опешил. Этот процесс стал действительно непривычным. Сначала он умылся и почистил зубы, лишь после чего нанёс на лицо пену и постепенно начал сбривать растительность. Вовремя подоспевший Фоменко быстро остужал пыл подходящих после своих бойцов словами о том, что новички в их бункере давно не видели подобных благ. После всей проделанной работы, даже несмотря на несколько порезов, Рома был рад как чёрт. Без щетины он явно выглядел моложе, а и без того худое лицо казалось ещё более худощавым.
Ближе к обеду он подошёл к Марине, которая наконец добралась до книг, в том числе и на иностранных языках. Присев на кресло рядом с ней, он улыбнулся, получил улыбку от неё в ответ, лишь после чего начал:
— Марин, я хочу о вчерашнем поговорить.
— Да, без проблем, — женщина отложила в сторону книгу, положив её обложкой к верху, дабы не потерять необходимую страницу.
— Мне необходимо знать, что там произошло.
— Ром, я понимаю, что терять любимого человека — больно, но ты поступил как настоящий мужчина…
— Пожалуйста, давай без этого, — молодой человек глубоко вздохнул.
— Прости. Что ты от меня хочешь услышать?
— Правду.
Марина долго молчала, размышляя, с чего в такой ситуации можно было начать рассказ. В период этого молчания в небольшую комнатушку вошёл Александр. Он закрыл книгу, которую читала женщина, от чего поймал её обиженный взгляд в свой адрес. Мужчина быстро сориентировался, в чём дело, поэтому начал рассказ уже он.
Дубровскому изначально казалось, что Каренины верны лишь друг другу. Тот скромный отряд, которым они все проходили трудности нового мира по мере их поступления, был для вышеупомянутой парочки не более чем местом, в котором можно переждать какие-то жуткие моменты, чтобы после уйти. Как, в принципе, и вышло.
В процессе рассказа мужчина неоднократно упоминал о том, что они, Сергей и Фатима, всегда были вместе. В любой ситуации, которая так или иначе угрожала кому-либо, они старались быть близко друг к другу. Моменты, когда им приходилось выживать на дистанции друг от друга, были скорее исключением.
Роман не перебивал несмотря на то, что Александр начал свой рассказ издалека. Молодой человек внимательно слушал и старался анализировать его слова, понимая, что собеседник всё-таки прав. Каждый его вывод был чётко сформулирован и обоснован. Вскоре он добрался до нужного момента и передал роль рассказчика Марине, которая всё время сидела и поддакивала ему по мере надобности.
Когда троица ушла на поиски бункера, Каренины поступили как обычно. Они вдвоём отделились от общей компании. Лиза в это время носилась вокруг Марины, Константин взял на себя роль часового. Рискнув, женщина отдала ему пистолет, ведь она понимала, что вряд ли сможет быстро среагировать на угрозу.
Спустя час Сергей начал бегать от одной машины к другой, Фатима в это время была довольно взволнована, но вскоре подключилась к нему. Долгое время Марина не обращала на них внимания, думая, что они проводят что-то наподобие переучёта. Однако бдительность проявил Константин. Сделав круг по лесу, он вернулся к остаткам их отряда. Бурная деятельность ему не понравилась. Шепнув женщине, что здесь что-то не так, он принялся наблюдать. Как оказалось, они банально переносят самое ценное в одну машину, а предметы не первостепенной важности складируют во второй, дабы не вызвать подозрений раньше времени.
Примерно в этот момент мужчина снял с предохранителя своё оружие. Наведя его на Сергея, он вежливо, как повествовала Марина, поинтересовался, чем это они там заняты. Скрывать что-либо Каренин не видел смысла, поэтому прямо ответил: пытаются покинуть эту бесперспективную дыру. Широкову подобный расклад не понравился, поэтому с его стороны последовала угроза кровавой расправы, над которой Сергей лишь посмеялся. Примерно к тому моменту подоспели ушедшие на разведку.
Поняв, что Марина не лучший рассказчик, Роман всё же её поблагодарил, после чего тихо настолько, чтобы услышали только они втроём, попросил не распространяться о своих способностях. Молодой человек словно чувствовал, что здесь к этому могут отнестись с излишней опаской.
Следующим был Константин. Найти его Рома смог там, где и рассчитывал. В арсенале. Мужчина разглядывал оружие и пребывал в каком-то детском восторге от его количества. Ему действительно важно было быть уверенным в том, что в случае чего-либо они все будут иметь возможность обороняться. Благо даже запасы патронов были на их стороне.
Когда Коршунов попросил Константина рассказать, как всё произошло, тот сразу начал повествовать. Без лишних вопросов, зачем ему это, без выражения сочувствия. Мужчина прекрасно понимал, что если бы Рома хотел, чтобы его жалели, то к нему бы точно не подходил.
Начало было таким же, как и у Марины: когда Рома, Матвей и Александр ушли, Широков решил изучить окрестности. Белова добровольно дала ему пистолет. Константин старался не отходить далеко. Он нашёл небольшой ручей, пить из которого не решился, какие-то отходы человеческой жизнедеятельности в виде пары пластиковых пивных бутылок и полиэтиленового пакета.
Ветер так и продолжал шуметь, когда он вернулся к импровизированному лагерю. Суматоха, о которой раньше не шло никакой речи, его напрягла. Он решил поинтересоваться у Марины, с чего вдруг Каренины такие активные, а та и сама ничего не знала. Жизнь научила Широкова не терять бдительности, что в тот момент от посоветовал и женщине. И, в принципе, не зря.
Константин наблюдал за беготнёй недолго. Не много времени ему потребовалось и на то, чтобы решиться на открытый конфликт, когда он понял, что Сергей однозначно к нему настроен враждебно. Мужчина понять не мог до конца только одного: мальчишка управляет Фатимой или она им. Однако это и не потребовалось.
Константин не хотел потерять припасы. Он понимал, что все остальные в одну машину нормально не поместятся. Мужчина слабо верил в спасительный бункер, поэтому, как только Фатима поехала задним ходом, он без всяких сожалений выстрелил.
Слушать Роману всё это было неприятно, но необходимо. Он вновь тихо попросил не распространяться про способности, в том числе его собственные, после чего, вспоминая слова Александра о близких отношениях Карениных, спросил, думал ли Широков изначально, что такое возможно. Константин лишь ответил, что «всегда ждал подлости от баб, особенно от красивых».