У многих народов есть поверье, что если переодеться в нечисть, реальная нечисть тебя не тронет (например, так появилась традиция костюмов на Хэллоуин). ;) Думайте теперь об этом.
========== Глава 12. Slipknot ==========
Die Liebe ist ein wildes Tier
Sie beisst und kratzt und tritt nach mir
Hält mich mit tausend Armen fest
Zerrt mich in ihr Liebesnest
Frißt mich auf mit Haut und Haar
Und würgt mich wieder
© Rammstein — Amour
Любимая группа Рэя называлась Slipknot, что значит «удавка», или «скользящая петля». Иногда сам Райнхард казался Кирхайсу удавкой, петлей на шее, из которой невозможно выбраться. А Рэй по-английски — луч или вспышка. Таким он и был для рыжего с первой встречи — навсегда ослепившей его вспышкой сверхновой, солнечным лучом, внезапно пробившимся сквозь тучи.
Он понимал, что Райнхарду даже в голову не приходит, насколько тот ему дорог. Но, если уж влюбился в лучшего друга, глупо жаловаться на френдзону. Впрочем, Кирхайс вообще никогда не видел, чтобы Рэй интересовался кем-то в плане любви или секса. Ещё в школе тот совершенно не замечал заигрываний девчонок. На парней он тоже не обращал никакого внимания. Потом, на кастингах и съемках, Райнхард стал вечно болтаться среди самых красивых людей планеты. Сначала у Зигфрида все внутри переворачивалась, когда Мюзель уходил на прослушивания или работу. Но Рэй никогда ничего не говорил на темы, связанные с сексом, никого не приводил, не ходил на свиданья. При его прекрасной, манящей внешности и царящих в Городе Ангелов свободных нравах это выглядело странно. Но Кирхайс знал, что в семье Мюзелей были… сложности, способные травмировать, и потому считал друга асексуальным.
Где-то в глубине души Зигфрид надеялся, что когда-нибудь Рэй оттает и оценит, что друг всегда был рядом и во всем поддерживал. С другой стороны, гораздо более вероятным казалось, что он найдет себе девушку. Но Кирхайс не мог заставить себя перестать постоянно думать о Райнхарде, быть рядом с ним, помогать во всем, забывая о собственной жизни. Он мог бы пойти учиться, но желание все свое время находиться с Мюзелем пересиливало. Мог бы попробовать с кем-нибудь встречаться, но другие люди просто меркли в его глазах по сравнению с Рэем — его внутренней силой, его точеной красотой и незаметной со стороны уязвимостью. В то же время, Зигфрид чувствовал, что это — путь в никуда, но невидимая удавка затягивалась все крепче, не выпуская.
Что-то изменилось после того, как Рэй получил главную роль в оберштайновском сериале. И если сначала Кирхайс просто боялся, что режиссер будет издеваться над его любимым, то после нахождения карты Смерть его стали преследовать страхи другого рода. Во-первых, с его точки зрения это однозначно было угрозой. Во-вторых, Рэй мало того, что вообще не казался испуганным, еще и заинтересовался странным посетителем, как никогда и никем прежде. Кирхайс считал, что скорее всего «волшебник» — часть психологических игр Оберштайна, но и слова Жана о сумасшедшем фанате имели смысл. «Лучше бы Рэй не был настолько красивым.» Но все-таки хуже всего было отношение Райнхарда… Он все время вспоминал о загадочном посетителе, таскал с собой зловещую карту, заговаривал о нем.
Зигфрид старался думать, что все дело в атмосфере тайны, но шутки Жана разъедали его душу, словно яд. «Рэй действительно первым делом вспомнил про эти чертовы белые джинсы, неужели рассматривал его?!» А вот лицо посетителя Мюзель почему-то нормально описать не мог…
Найдя тот сайт со статьей по таро, Кирхайс сразу же рассказал об этом Райнхарду, потому что, с одной стороны, уверился в причастности Оберштайна, с другой — ему хотелось доказать свою полезность, обратить на себя внимание друга, который в последнее время вечно пропадал на работе. Но когда Рэй вдруг позвонил ему и сообщил, что назначил встречу, так сказать, «вотпрямщас», Зигфрид вообще пожалел, что говорил ему про этого коллекционера. Нужно было попробовать самому связаться и попробовать все узнать.
Жутко-потусторонний вид Райнхарда не прибавил Кирхайсу уверенности. В какой-то легенде Зигфрид читал, что феи падки на золотоволосых смертных и часто их похищают. Мюзель сейчас сам выглядел как настоящее волшебное существо, темный эльф в футболке с вечным Slipknot и нитями паутины в светлых волосах… Впрочем, на самом деле Кирхайс ни в какую мистику не верил, считая странности просто постановкой — мало, что ли, актеров, гримеров и прочих мастеров создания грез в Лос-Анджелесе?
Ни дом коллекционера, ни сам хозяин не казались какими-то волшебными. Немного пыльно… Пожилой мужчина выглядит несколько небрежно, и в целом производит впечатление типичного одинокого старика. Причем здесь Оберштайн? Однако, этот Ян Тайлун упомянут в титрах «Аль-Фасиля», факт.
В кабинете Рэй стал произносить заранее заготовленную, чтобы начать разговор, речь, но при этом зачем-то принялся мерять помещение шагами, сопровождая слова довольно активной жестикуляцией. Хозяин, кажется, тоже заметил эти маневры, впервые за время общения сквозь его апатию проглянуло некоторое любопытство. Кирхайс непонимающе нахмурился, но, проследив за взглядами Мюзеля, наконец обратил внимание на фото с черной полосой. Оно выглядело так, словно давно здесь висело. Мужчина на фото был похож на хозяина. «Сын, наверное, вот почему он выглядит таким одиноким — родителям всегда тяжело пережить своего ребенка. Если они не такие, как отец Рэя с сестрой, конечно.»
Однако, зачем этот парень Райнхарду? Единственный вариант — это он «волшебник» в белых джинсах, но это же бред! Рэй говорил, что не может вспомнить лицо, а тут увидел фотографию давно, судя по всему, мертвого человека и вдруг решил, что узнал его?
— Простите, я читал вашу статью на сайте, — сказал Кирхайс вслух, перебив Райнхарда, который нес какую-то чушь про войну и трупы. Учитывая, что при этом он все время бросал странные взгляды на фото умершего человека, выглядело как минимум странно и бестактно. Зигфриду показалось, что Рэй сам толком не понимает, о чем именно он говорит. — Про колоды таро. Она интересная, но я не понял нескольких вещей…
— Она не моя, — хозяин нахмурился. — Ее писал мой сын. Таро — своего рода загадка истории, никто на самом деле не знает, как и когда именно сформировались старшие арканы.
— Предположительно, в средневековье, но мистики относят их символику к Древнему Египту, — блеснул знанием википедии Зигфрид. В последнее время он много прочитал о таро. Оказалось, что Кроули — это не только демон из «Сверхъестественного».
— Есть много легенд, но исторические источники сходятся на том, что они возникли в Милане пятнадцатого века, — ответил Ян Тайлун. — Но есть легенды, что они пришли туда с Арабского Востока, из Багдада или Дамаска.
— Ваш сын? — спросил Райнхард. Кирхайс мог бы поклясться, что он тоже подумал о парне на фото. — С ним можно связаться? Понимаете, моя сестра очень увлекается этими картами.
Рэй упомянул про сестру? Но для него это очень больная тема! «Наверное, он понимает, что сын старика мертв.»
— Боюсь, это никак не возможно, — хозяин нахмурился. — Он погиб. Война.
«Может, он был в Ираке? «Аль-Фасиль», по идее, основан на реальных событиях. Вот почему консультации.» Кирхайс посмотрел на Рэя, намекая, что больше они ничего здесь не узнают и лучше им уйти, но тот бросил странный взгляд куда-то за его левое плечо и с гневом в голосе проговорил:
— Нет, я не уйду! Я имею право узнать! — Зигфрид невольно оглянулся, но по направлению взгляда Райнхарда никого не было, только пустой дверной проем.
Ледяная удавка сдавила горло. «Неужели он сходит с ума, как его сестра? С кем он говорит?»
— Простите, — сказал Кирхайс хозяину, — Но нам лучше уйти. Райнхард, пойдем!
— Что это с вашим другом? — спросил Ян Тайлун удивленно. Он тоже оглянулся на дверь, но явно никого там не видел.
— Н-не знаю… — Воскликнул Кирхайс растерянно — Рэй вдруг схватился за лоб, словно у него резко заболела голова. — Пойдем, пожалуйста!
На этот раз Райнхард позволил себя увести — ему явно было плохо, он повис на плече Зигфрида почти всей тяжестью.
— Что с тобой, — спросил Кирхайс, вызывая такси. — Может, тебе лучше в больницу?
Райнхард бросил на него странный взгляд. От его близости, пусть и вызванной слабостью, Зигфрида бросало в жар. Хотелось только одного — обнимать его вечно, вдыхать его запах, касаться его волос и кожи. Удавка затянулась до упора, так, что и вдох сделать нельзя.
— Просто голова закружилась, — сказал Рэй, чуть помолчав.
Комментарий к Глава 12. Slipknot
Любовь – дикий зверь
Она кусает, и царапает, и наступает на меня
Крепко держит меня тысячью рук,
Тащит меня в свое любовное гнездышко
Пожирает меня вместе с кожей и волосами
И снова давится мной и выплевывает http://rammstein.ru/amour.html
Название главы (удавка, скользящая петля) - отсылка к 12 аркану таро - Повешенный.
Разговор о таро в целом отражает реальность, но упоминание конкретно Багдада и Дамаска связано с тем, что это столицы Ирака и Сирии, где США вели/ведут войны уже в новейшей истории, обычно речь идет об Арабском Халифате, куда они входили, в целом.
========== Глава 13. Смерть ==========
Dein Atem kalt (so kalt, so kalt, so kalt, so kalt)
Das Herz in Flammen (so heiß, so heiß, so heiß, so heiß)
© Rammstein — Deutschland
«Зачем вообще сжигать этот Вестерланд? Колокола зазвонили? В том числе у моего Лоэнграмма. И для чего снимать бомбежку в режиме реального времени?»
— Мы должны послать к Вестерланду разведывательные зонды и провести съемку… Камера, стоп! Златовласка, я понимаю, тебе плевать на два миллиона человек, сожжённых заживо, но сделай физиономию посложнее, представь, что твой шампунь изъяли из продажи, или что твой отец… умирает у тебя на руках, например! — «Я бы тебя самого… нет, нельзя об этом думать, нет!» Райнхард сжал зубы. Голова снова закружилась, картина из прошлого всплыла как наяву. Мюзелю показалось, что его сейчас вырвет, на ладонях выступил пот. Видимо, лицо стало достаточно сложным. — Мотор!
По сюжету, персонаж Райнхарда должен был подавить мятеж аристократов-традиционалистов, один из которых разозлился на собственных подданых за намерение перейти на сторону Лоэнграмма, и отдал приказ на орбитальную ядерную бомбардировку. Циничный советник предложил герою Райнхарда жестокий план — послать к планете разведывательный зонд и заснять это. Теоретически была возможность отправить и военные корабли (тут у Райнхарда появилось подозрение, что у его персонажа есть телепорт, способный перебрасывать целые флоты, но пользоваться им в обычных ситуациях почему-то запрещено) и предотвратить уничтожение мирного населения, но этот самый советник настаивал, что нужно позволить противнику сделать это. А потом использовать записи в целях пропаганды. «Но если у моего персонажа была возможность провести запись, должно логически вытекать, что он мог остановить убийство мирных жителей, но не стал. Точнее, я не понимаю, как именно это должно вытекать без введения в сюжет телепорта, но в репликах это есть, он сам это проговаривает. Больше похоже, что этот советник хочет меня подставить. В смысле, Лоэнграмма.»
Внезапный уход в другой проект исполнителя роли жестокого и циничного советника был с точки зрения Райнхарда худшим событием в истории кино — заменить его решил сам Оберштайн. Совместные съемки были выматывающими, режиссёр прекрасно чувствовал, как его задеть и, выходя на площадку сам, становился в сто раз более требовательным, чем обычно. К тому же, Мюзель чувствовал себя больным, у него часто кружилась голова и поднималась температура.
Это сделал волшебник за отказ покидать дом коллекционера, но Райнхард даже Кирхайсу не решился сказать о темной магии, он и так совершил непростительную ошибку, заговорив с галлюцинацией при других людях. Но на тот момент волшебник, стоящий в дверях, казался ему не менее реальным, чем Кирхайс, заставив забыть, что в прошлый раз его никто не увидел. К тому же, Райнхард жутко разозлился, когда тот стал кидать предъявы. Реально обнаглевший, то есть, ему приходить в бар, оставлять карту и выставлять Мюзеля психом можно, а Райнхарду пытаться узнать, что все это было, нет?
В больницу Мюзель так и не поехал — времени не было, он был слишком занят на съемках. К тому же, он считал, что его болезнь имеет либо сверхъестественное, либо психосоматическое происхождение. В клинику к сестре он тоже давно не приходил, хотя думал о ней каждый день — боялся услышать от Бенемюнде что-нибудь ещё про расстройство шизофренического спектра.
Но волшебник оказался реальным человеком — его звали Ян Вэньли, и он погиб в Ираке в 2011 году, незадолго до вывода войск. Райнхард узнал это, введя в поиск на фейсбуке фамилию Ян. Найти страницу оказалось не так и сложно — фото на аватарке стояло то самое, со стены кабинета.
Какие-то люди отписывались в его профиле относительно того, как скорбят о его смерти, с каждым годом все меньше. Уже около пяти лет никто больше ничего не постил. Однако, дата последней активности была совсем недавней. Кто-то заходил с этой страницы. Но это мог быть живой человек — у самого Райнхарда были пароли от аккаунтов Аннерозе, и он иногда проверял её соц-сети.
«Жалко, не указано, где его могила. Интересно было бы узнать, есть ли в ней труп.»
Райнхард даже подумал о том, не написать ли этому Вэньли, но решил, что если страницу действительно кто-то проверяет, он будет выглядеть совсем неадекватно. Но что-то дернуло кинуть ему приглашение в онлайн-стратегичку, в которой Мюзель в последнее время залипал на перерывах.
Съемка эпизода с Вестерландом продолжалась до позднего вечера. Райнхард знал, что Джесс тоже на площадке, и пошёл искать её, чтобы вместе заказать такси.
По пути он натолкнулся на того Оскара, который, по словам Жана, влюблен в Оберштайна. Райнхарда этот брюнет с пронзительно-печальным взглядом разных — один ярко-голубой, другой зеленый — глаз, бесил неимоверно. Во-первых, он был невероятно высокомерным и разговаривал исключительно заумными словами типа «трансцендентальность» и «нарративы», даже если просто просил передать ему стаканчик кофе. Во-вторых, его привычка вечно подкрадываться со спины в неожиданных местах типа туалета жутко нервировала, особенно учитывая, что на нем обычно были белые штаны и какая-то чёрная фигня высокого смысла сверху.
Лицо красавчика портил здоровый темно-лиловый фингал, по слухам, авторства мисс Гринхилл, но обстоятельства получения разнились от рассказчика к рассказчику. По версии все того же Жана, она застала Таля трахающим Хильду Дорф в гримерке, но Райнхард в это не верил. «Он бы из той гримерки живым не вышел. Скорее, Гринхилл и пытался склеить.»
Впрочем, самому Оскару на Райнхарда было наплевать — он подстерегал Оберштайна, чтобы выразить восхищение его великолепной игрой. Мюзель мысленно скривился. «Бергман, седьмая печать какая-то… Ещё отсосать ему предложи.»
— Рэй? — Джесси выглядела грустной. — Поехали?
— Конечно, — Райнхард уже вызвал такси, когда вдруг ему позвонили. — Да… я Райнхард Мюзель… что?! Каким образом?! Я могу приехать?! Что-то нужно? Сейчас… — сердце, казалось, было готово выскочить из груди. Райнхард нажал «завершить» и уронил смартфон, потому что руки тряслись.
— Рэй, что случилось? — воскликнула Джессика, помогая поднять телефон. Пальцы девушки сомкнулись на его, помогая справиться с дрожью.
— Кирхайс… он в больнице…
— Мой бог! Я с тобой!
***
В реанимацию их, конечно, не пустили. В приемном отделении они провели уже часа два. Райнхарда накрыло ощущение нереальности происходящего. Он говорил Джессике, что ей не обязательно здесь сидеть, но она ответила, что не оставит его одного. Им объяснили, что произошла авария, пьяный водитель в кого-то врезался и все такое, но Мюзелю сейчас это было не важно.
Джесс отошла за кофе. У Райнхарда мутилось в глазах, он как никогда остро ощущал себя беспомощным. Чтобы хоть немного собраться, он вставил в ухо наушник, прикрыл веки и включил музыку не глядя. Заиграл слипкнотовский Vermilion Pt.2: