— Немедленно вставайте с пола и приведите себя в порядок! Вы должны выглядеть, как самые красивые люди галактики, — вообще-то, Гринхилл ему нравилась, нравилась внешне даже сейчас, когда для неё самой он стал воплощением кошмаров, хотя девушка немца, Джесс, кажется, была все-таки красивее. — Вы, а не Оскар Таль! — Ромео и его «Джульетта» уже натурально задолбали, но разобраться с ними магией было невозможно — мешал их кудрявый «кот всевластия». — Я не хочу из-за вас пропустить начало показа! Ты что, еще и без туфель?! Я, вроде, Месламтаэа, а не Фея-крёстная…
— Да наплевать, — зло бросила дочка Гринхилла. — Если бы не отстранение, меня бы здесь не было!
— Мне тоже. Сериал идиотский, — добавил немец. — Я, может, всю жизнь мечтал пироги печь, только платят мне за внешность.
«Ага, конечно, мечтал он.» Мальчик с золотыми волосами с первого взгляда вызывал совершенно непонятную, иррациональную ненависть — буквально хотелось накрутить его локоны на кулак и приложить лицом об стол или что еще твердое, разбить в кровь. Как будто он отобрал что-то очень важное, разрушил всю жизнь… Хотя, вроде, ничего реально плохого он и не сделал. «Но может видеть Месламтаэа. А я вообще хотел быть историком, а не этим.»
— Помнишь, ты про Сталинград говорил? Ну, когда моего отца нашел? — за тот случай златовласку все еще хотелось придушить в отдельности, но применять к нему магию все же не стоило. Месламтаэа немного подумал и тоже сел на пол. Тогда слова этого Райнхарда выбесили его — было ощущение, что он вроде как гордится своими предками. Ян никогда ни думал о людях плохо из-за их национальности, хотя какой-то генетической памятью не слишком любил японцев — во время Второй Мировой те отметились в Китае, откуда бежал в Штаты его дед, чуть ли не большими зверствами, чем их истинно-арийские союзники в остальном мире. Поедание пленных для жителей страны восходящего аниме было в порядке вещей, например, и не с голода и отчаяния, как каннибализм в Сталинграде, а потому что тех же китайцев и корейцев считали за скот. Впрочем, политика Германии по отношению к своим преступлениям никогда не была такой лживой, как японская — казнённым по приговору международного трибунала не возносились почести, как тем, что устроили геноцид в Нанкине, история не переписывалась в угоду обеления, самих приговорённых было больше. Но все-таки отношение к Войне конкретно этого немца его бесило, хотя сам Вэньли родился в Штатах в смешанной семье и даже не говорил по-китайски. — Ты, наверное, думаешь, что по сравнению со Сталинградской битвой современные войны не так страшны? Что ж, масштабы действительно не те. Но когда реальные люди вокруг тебя погибают, это очень хреновое утешение…
— Чего ты хочешь?! — воскликнул вдруг немец. — Да, тебя убили в Ираке, это печально, но чего тебе вообще надо, Вэньли?!
Звук собственного настоящего имени обжег, словно его ткнули зажженной сигаретой или снова бросили в пески Ирака. Когда-то древняя Месопотамия была плодородным регионом, именно там, судя по ряду исследований, изобрели земледелие, одомашнили ячмень, научились печь хлеб и варить пиво, начали разводить рогатый скот. Ирригационные системы, от которых тысячелетиями зависила жизнь земледельцев, привели к засолению почвы и опустыниванию. Но пески скрывают нефть, а значит, колыбель цивилизации терзают и будут терзать войны. Много ли значат бесценные исторические артефакты по сравнению с миллиардами долларов?
Лучше бы он давно забыл своё имя, как забыли те, кто знал его раньше, кроме разве что отца, но пока на получалось…
— В Ираке? — Гринхилл закрыла лицо руками, размазывая недоразмазанное. — Серьезно?!
«Ах да, она же целовалась со мной. Наверное, то, что я не живой, узнать неприятно…»
— Не произноси моё имя! — бросил он в слух. — Да, в Ираке. Если бы не приказ за подписью твоего отца, я, возможно, не умер бы.
— Возможно, — проговорила Гринхилл, все ещё закрывая лицо руками. — Возможно.
— Да, люди вообще умирают, особенно на войне! Но, может, я бы хоть не стал Месламтаэа! В Аль-Фасиле был алтарный камень из Куты…
— А причём здесь Оберштайн? — задал довольно глупый вопрос немец. «Конечно, для него Аль-Фасиль — просто название фильма! А остальных слов они вообще не знают.»
— При том, что вы пропустили начало показа, — режиссёр стоял в дверном проёме. — Ваши заплаканные лица просто обязаны попасть на фото, это даже затмит бенефис Оскара, который вы ему невольно обеспечили; — он скрестил руки на груди. — Так что, детки, хватит рыдать в туалете, тут не средняя школа, — «детки» послушно поднялись, как зомби в кинофильмах. Режиссёр задержал взгляд на Месламтаэа. — А тебе, белоснежка, что, нужно отдельное приглашение?
Смерив их нечитаемым взглядом, Оберштайн с достоинством покинул туалет.
«Надо было попросить у него автограф!» Вэньли замер, глядя ему вслед. Он просто обожал скандального режиссера. Кажется, только ему во всей Америке было не наплевать, что на самом деле произошло в Аль-Фасиле, было важно донести до людей правду.
— А ты мне, вообще-то, по-настоящему нравился, — прошипела Гринхилл, снова проведя кулаком по глазам и убежала вслед за режиссером.
— Там же фотографы! — пробормотал немец и вдруг вцепился в руку хотевшего её догнать Яна. Его серые глаза казались просто огромными, были полны какого-то почти животного ужаса, и, кажется, действительно, слез. — Скажи мне, это правда?! Ты должен знать… Я правда проклят за то, что сделал?! Все, кто мне дорог, попадают в беду… Это из-за меня?!
========== Глава 19. На свет ==========
Eins
Hier kommt die Sonne
Zwei
Hier kommt die Sonne
Drei
Sie ist der hellste Stern von allen
Vier
Und wird nie vom Himmel fallen
© Rammstein — Sonne
— Что он сделал?! — воскликнул Вольфганг. — Надеюсь, Минс просто ошибся! Не верю я в эти фокусы…
Мысль о том, что Оскар проводил столько времени на съёмочной площадке с убийцей, была мучительной. У Майера не получалось бояться какого-то шумеро-аккадского бога смерти, который по мнению этих колдунов-самоучек шлялся по Городу Ангелов, но живой психопат, уже один раз обманувший полицию, в непосредственной близости от его друга… как будто мало разбившей Оскару лицо Гринхилл!
— Минс не ошибается! — вступился за собрата по сверхспособностям Оскар. В голове никак не укладывалось, что вся эта фигня с ведущими расследование экстрасенсами реальна. — Он поднял всю информацию о семье Мюзелей! А ты узнал про отца этой гарпии?
— Про кого? — Майер не сразу вспомнил, что гарпией его друг обычно называл свою партнёршу по съемкам, которую, как и «фею шампуня», не любил из-за Оберштайна — тот зачем-то взял её в сериал несмотря на полную бездарность. В смысле, как актрисы — в боевых искусствах она вполне талантлива, Минс говорил, даже слишком. Однако, попав на фотографии с предпьемьерного показа с заплаканным лицом и размазанной косметикой, она ухитрилась украсть у Оскара зрительские симпатии. По крайней мере, он так решил, после чего и начал звать ее гарпией. Что это такое, Вольфганг предпочитал не уточнять. — А, Дуайта Гринхилла? Да. Самоубийство странное, про него одно время было много слухов. Все считают, что склонности не было, но такое бывает. Может, он не из-за Ирака.
На самом деле Вольфгангу некоторое время назад пришло письмо с угрозами. Пользователь под ником Белоснежка требовал прекратить любым образом лезть в историю с самоубийством, угрожая в противном случае сделать достоянием всего интернета какое-то порно-видео с Оскаром. Выследить эту Белоснежку не удалось — Минс предположил, что он «профессиональный» хакер. Оскар же клялся, что у него нет никакого порно-видео. Но Вольфганг на этот раз был уверен — оно существует, Таль просто не желает говорить об этом. Впрочем, угроза наоборот заставила его думать, что биография Гринхилла не такая чистая, как кажется, и правда для кого-то опасна.
— Его убил Месламтаэа, это точно связано с Ираком! — безапелляционным тоном отрезал Оскар. — Гарпия никогда до такого бы сама не додумалась — карта из числа старших арканов таро, белые джинсы, это же фантазию иметь надо! Она — типичный силовик, психология аллигатора, мозга столько же. Значит, говорит правду! И с показаниями свидетелей совпадает — костюмерша проговорилась, что фея шампуня тоже видела белые джинсы…
— Не понимаю, почему ваш Меслам-как-его носит белые джинсы… — у Вольфганга уже голова шла кругом от этих богов, фей и гарпий. «Как будто мы в какой-то гребанной легенде.» — Не заговаривай мне зубы, Оскар. Ты говорил про Мюзеля. Если вы с Минсом уверенны, что он убийца, я не хочу, чтобы ты с ним снимался! Откажись от роли!
— Указывать, что делать, будешь своей Лине, Вольф, — разноцветные глаза зло сверкнули. — Теперь, когда первый сезон на вершинах рейтингов, я точно никуда не уйду! Что же касается Мюзеля, Минс скоро все подробно объяснит… О, он как раз решил позвонить…
Оскар снял трубку.
— Да… Что?! Я совершенно не желаю знакомиться с твоей девушкой, Джулиан, она все равно тебя бросит после того, как выложит фотку в Инстаграмм, а ты запишешь её за это на курсы терапии интернет-зависимости или заправишь постель, когда она ночью встанет поссать, смысл? Что?! Какого?! Ладно, я понял… — Оскар закрыл лицо ладонью. — Давай я приеду! Да, возьму с собой Вольфа, он хотя бы не ненавидит женщин!
Он повесил трубку.
— Кажется, Минс похитил пациентку психушки, — тусклым голосом сообщил Оскар. — Вот уж от него не ожидал подобного! Он считает, у неё могут быть способности, но я лучше умею это определять. Понятия не имею, что делать…
***
Квартира Минса сама по себе чем-то напоминала больницу — невероятно аккуратная и чистая, но неуютная. Кот Кайзер с радостным мяуканьем подбежал к Оскару, который тут же подхватил его на руки.
Пациентка психушки оказалась очень красивой — длинные светлые локоны, тонкие, аристократические черты лица, молочно-белая гладкая кожа, — но явно ни то обдолбанной транквилизаторами, ни то полностью одурманенной чарами Минса молодой женщиной. Взгляд серых, словно небо перед дождем, глаз был абсолютно расфокусированным, и напоминала она фарфоровую куклу или зомби. «Прямо Белоснежка, съевшая отравленное яблоко.» Девушка сидела на кухне — Джулиан сказал, ей там почему-то нравилось. По её отсутствующему виду это было совершенно непонятно. Впрочем, кухня выглядела наиболее обжитой частью квартиры.
— Она просто правильно понимает, где место женщины, — пожал плечами Оскар. — Впрочем, я не сексист, место Джулиана там же. А что, ты вкусно готовишь, когда тебя не переклинивает на здоровой пище. Ну вот зачем ты это сделал, Минс?!
— Оскар, я обещаю, если ты скажешь, что она действительно сумасшедшая, я верну её обратно! Хотя, забирать человека и возвращать… — контрол-фрик поморщился и с немного виноватым видом почесал в затылке. — Но ей там плохо, клянусь…
— Как ты это сделал, Минс, — холодно спросил Вольфганг. — Фокусами? Или под дулом пистолета? Ты понимаешь, что это — похищение, даже если она из «ваших», а ты — офицер полиции?
— Мне пришлось загипнотизировать персонал, — признался Минс. — Я смотрел всю документацию по этим Мюзелям — ничего хорошего, отец-алкоголик, стал спиваться после смерти первой жены, дети росли как трава в поле, жил в немецком захолустье под названием Изерлон, женился на гражданке США, когда девочке было пятнадцать, а мальчику — восемь и переехал к новой жене. Через год развелись по её инициативе — догадалась, что связалась с алкашом. Школьный психолог отмечал проблемы с психикой у мальчика, не у девочки, и он состоял на учете у местного отделения по делам несовершеннолетних — этот Райнхард не справлялся с агрессией…
— Прямо как твоя гарпия, — мстительно напомнил Оскар. Он считал, что Джулиан намеренно подстроил отстранение Гринхилл и её попадание в сериал, чисто ему назло, тот все отрицал. — Поэтому вокруг них крутится Месламтаэа?
— Я думаю, его могут видеть только убийцы, — поморщился Минс. — Он же смерть. И, может, он просто западает на андрогинную внешность и вьющие волосы.
— Ну да, если выбирать можно только из убийц, они, пожалуй, ничего… — протянул Оскар обескураженно. — Хотя, уверен, в любой женской тюрьме кто-нибудь и получше есть…
— Слушайте, вы оба! — остановил это бессмысленное с его точки зрения обсуждение Вольфганг. — Сексуальные предпочтения вашего шумерского бога меня вообще не волнуют, это его личное дело, в конце концов! Почему вы вообще до него докопались? И зачем похищать девушку? Даже если её брат — убийца, кстати, я так и не получил внятных объяснений, с чего вы это взяли, Фрида на таро нагадала, что ли, как этот отжиг с похищением докажет его вину?!
— Если мы сможем доказать её вменяемость, она станет заявителем, — объяснил Минс. — Сейчас у меня нет оснований для поднятия дела. По мне, так очевидно, что мальчишка убил их отца, у них было много конфликтов, по школьным и полицейским архивам, этот Райнхард не раз проявлял агрессию. Думаю, он либо приревновал сестру к отцу, либо тот действительно домогался до неё, вот парень и не выдержал, а она свихнулась, потому что её брат убил её же отца из-за неё. К тому же, мать его друга, Зигфрида Кирхайса, сейчас в Лос-Анджелесе, я с ней общался, говорит, мальчик всегда был не слишком сдержанным, она не хотела, чтобы сын с ним общался, но тот её не слушал. По её словам, он с болезненным обожанием относился к своей сестре…
— Поэтому ты её похитил, — напомнил Майер. — При том, что сам считаешь, будто бойфренд этого психа — бог смерти. Не думаешь, что он попросит его о помощи?
— Оскар, иди, проверь способности нашей гостьи, — попросил Минс. — Кота возьми, — впрочем, Кайзер и так побежал на кухню за ним. — Вольфганг, у меня есть полномочия, чтобы расследовать это дело с применением способностей.
— И кто их предоставил? Братья Винчестеры?
Минс продемонстрировал значок ФБР.
— Правительство Соединённых Штатов. Месламтаэа обладает огромными возможностями. Нам нужно понять, как заставить его работать на общее благо. Поймать его слишком сложно… — Минс быстро убрал значок. — Оскару, кстати, знать необязательно. Он с трудом терпит мой статус полицейского, хотя я вытащил их с Фридой из довольно нехорошей ситуации с наркотиками.
— А поднять дело Мюзеля-папы ты не можешь?!
— Нужна сестрёнка, без её свидельства ничего не выйдет. К тому же, она действительно может обладать способностями, такие как мы часто попадают в психбольницы. И ей там плохо, факт. Брата она боится. Не хочет его видеть, судя по материалам личного дела.
— Нет у нее способностей, — Оскар вернулся с кухни. — Ну, может, совсем слабые. И шизанутая она без всяких поправок.
— У него очень развитая эмпатия, — объяснил Минс. — Не телепатия, как в кино, конечно, но похоже.
«Эмпатия у Оскара? Никогда бы не подумал.»
— Верните её где взяли! — потребовал Майер. — Если ты считаешь, что ей там плохо, устрой дурдому проверку нормальными методами, Минс!
— Меня от этих золотых локонов и так на съёмочной площадке тошнит, — проговорил Оскар с отвращением в голосе. — Присоединяюсь к предыдущему оратору.
— Попробую её вылечить, — контрол-фрик поморщился. — Вдруг, получится?
— Она все-таки живой человек, а не подопытная крыса, Джулиан, — проговорил Оскар с сомнением. — Обычно от твоих внушений потом одни проблемы…
— Так вы и проконтролируете, чтобы ей не стало хуже, — заметил Джулиан. — Вдруг мы все-таки можем то, чего не может современная медицина? Мы должны попытаться.
========== Глава 20. Суд ==========
Sie will es und so ist es Brauch
Was sie will bekommt sie auch
© Rammstein, Rosenrot
Что-то зашуршало. В кровати обнаружилась пустая упаковка от чипсов. Райнхард приподнялся на подушке, огляделся и закинул её в дальний угол, где уже валялись пара пустых бутылок, обложка от диска с новой игрой и, кажется, грязные носки. Раньше за чистотой в квартире следил Кирхайс, хотя и не особо фанатично, а теперь Райнхард совершенно забил на это.
Мюзель совершенно не помнил, как оказался в кровати.
«Раз уж уложил меня в постель, мог бы заодно куртку и кроссовки с меня снять. Но, видимо, наши отношения пока зашли не настолько далеко.»
Ему было совсем плохо после нескольких дней почти что непрерывных съёмок. Во время работы он не жаловался, тем более, Оберштайн наконец-то перестал докапываться до его способностей, но после буквально пребывал в полуобморочном состоянии. Он уже даже не знал, расстраиваться ли из-за того, что рядом нет никого из его близких или приятелей, или радоваться этому. По крайней мере, никто не будет ни переживать за него, ни тайно злорадствовать. Сейчас, например, он буквально вырубился и не помнил, как оказался в квартире.