— И что теперь будет с мамой?
— Мне не нравится твой безжизненный голос, результаты эксперимента потрясающи! А что до Мелли, так не умрет же она от этого, в самом деле! Тем более, она сама дала свое согласие еще месяц назад, так что не возникай.
Девочка покачала головой. Да что он понимает… Безумец… Безумец, не знающий семьи.
— Как скажете, Наставник.
Мужчина вздохнул и присел рядом.
— Ты недостаточно закрываешься от меня. Я все слышу. И ты не права, Джуно. Я… Я не умею успокаивать девочек и хочу напомнить, что все согласились на это добровольно, так что не хандри. И насчет семьи — у меня есть две младшие сестры, так что я примерно представляю, что это такое. Даю тебе два часа на успокоение нервов, и давай без выкрутасов. Мелли это не понравится.
Асклепий встал, бросил на ее кровать сменную одежду и вышел. Девочка машинально взяла ткань в руки — значит, дальше у них по плану испытания рун. Одежда была тренировочной, аналогичной у Алекса. Джуно вздохнула. Злиться и топать ногами на Наставника было бесполезным занятием. Он был монстром с двухсотлетним стажем, его таким не проймешь. А смысла скандалить не было. Обвинить Марволо? Тот хотел как лучше, да и ругаться с практически частью себя… Попахивает шизофренией. Высказать все маме? Но она тоже знала, что делала. Уж всяко лучше нее.
Девочка повалилась на кровать и дала волю злым слезам. Она ненавидела ситуации, подобной этой. Добровольная жертва матери на ее благо и будущего Клану… Одновременно правильно и ужасно. Мама будет в разы быстрей терять магию. Смысл жизни. Каково это — чистокровной ведьме лишиться главного — магического дара — Джуно даже представить не могла. Самое паршивое, что умом она все понимала. Но сердце… Пока еще не могло принять непростой выбор. Оставалось надеяться, что ей лично придется столкнуться как можно позднее. Она всеми силами будет избегать этого тянущего ощущения пустоты, когда разум и сердце конфликтуют. Чувства дочери к матери говорили, что надо все вернуть, нельзя оставлять близкого человека без поддержки, а воспитание отца приказывало не вмешиваться, поблагодарить маму за ее добровольное согласие и сделать все, чтобы это действие было не напрасным.
Через отведенные два часа разум с напором Марволо победил с небольшим перевесом. Пластичная совесть (воистину слизеринская!) голосом Мракса шептала, что это не конец, отрезание мамы от источника магии не означает мгновенную смерть, да и вообще может почти не сказаться на ее самочувствии. Вкрадчивый голос все говорил и говорил, убеждая девочку. Но на задворках души осталось неприятное скребущее чувство, когда Джуно вытерла слезы, привела себя в порядок, оделась и спустилась к Наставнику. Запуская очередной круговорот экспериментов и знаний.
Оставшийся месяц до школы пролетел со скоростью маггловского самолета. Джуно, переживая за маму, с утроенной силой училась и осваивалась с новыми силами, не оставляя себе времени и сил на сожаления и угрызения совести. Впрочем, за это время произошло немало событий: Алекс под чутким руководством Керы научился оборачиваться в форму своего Патронуса — огромного белого медведя, что дало ощутимый толчок в его боеспособности и прибавило уверенности в себе (оставалось надеяться, что он перенимет и недюжее спокойствие зверя), Наставник провел парочку экспериментов над Родовым Камнем, чего Джуно допустила с большой неохотой после предыдущего, и ситуация с Василисой и Иваном окончательно стабилизировалась. Наставник пытался лишний раз не обострять ситуацию (что получалось у него не очень) и не зверствовал. Раз в неделю у девочки был официальный выходной, который она проводила с мамой. Та не стала отпираться от своей инициативы в отсечении от Родового Камня и, как могла, успокаивала Джуно тем, что будет пить зелья и вообще всячески поддерживать свое здоровье. Совершенно неожиданно зелья она будет варить самостоятельно под чутким руководством крестного. Похоже, насчет него ей чего-то недоговаривали. Мало того, что он знал Наставника и раньше, так еще прибавилось явно близкое знакомство с Зельями… Интересно. Джуно уверилась в своих предположениях, когда на прямой вопрос Асклепий лишь ухмыльнулся и сказал, что ее крестный был занимательным «клиентом», и с большим удовольствием рассказал, какой именно эксперимент поставил на нем, совершенно не стесняясь девочки. Потом подозрительно затих на несколько дней, что девочке очень не понравилось.
И правильно не понравилось. Радостный Наставник решил не мелочиться и повторить опыт на Джуно. Конечно же, доработанный и совершенно безопасный для ее здоровья. Речи про ее психику или внешний вид не шло. А так, мол, вероятность удачного исхода целых восемьдесят процентов. И если учесть возросшие возможности организма по приспособлению вкупе с эффектом рун и Даром, то он накидывал еще десятку. Девочка новых экспериментов над собой не хотела, но ее никто не спрашивал. Нет, Наставник еще ни разу не пользовался своей властью в рамках ее ученической клятвы, но умело действовал через Марволо, которому девочка доверяла намного больше. А тот был всецело за увеличение магических способностей подруги и сосуда в одном лице. Как только к нему вернулась память в полном объеме о том, кто он, парень всеми правдами и неправдами пытался сделать Джуно сильнее. На этой почве они даже первый раз серьезно поругались первый раз за время «сожительства».
— Джуно, ты не понимаешь. Дамблдор… Он просто так не оставит тебя. Возможно, пока он был занят Поттером, — на этой фамилии Марволо неприязненно морщился, — на первый курс Слизерина не обращал должного внимания. Но как только займется тобой — все будет плохо. Поверь, я знаю, о чем говорю. Как и твой Наставник знает. Доверься более опытным людям. А приживление глаза откроет новые возможности!
Девочка, сидя в кресле напротив, скрежетала зубами. Голос Марволо звучал мечтательно и убедительно. Только вот…
— Новые возможности, говоришь?! А ты не забыл, что именно поиск «новых возможностей» довел прошлого тебя-Темного Лорда до создания крестражей и самоубийства об Поттера?!
Джуно знала, как эта тема не нравится Марволо. Знала, что ее не стоило поднимать. Но обида за то, что он воспринимает ее как сосуд и неизбежное зло, за то, что его волнует только ее возможное усиление, а не ее жизнь, заполонила все ее существо, не помогали даже упражнения по Окклюменции. А и какая защита разума, если она и так внутри своего разума?!
Марволо подорвался с места и отшатнулся, словно ему отвесили пощечину. Девочка и сама поняла, что перегнула палку, но не считала себя виноватой. В конце концов, парень сам себя затянул в эту трясину. Не говоря ни слова, он отступил на несколько шагов, неверяще и зло смотря на Джуно. Через секунду девочка ощутила, как ее весомо приложило головой, и невольно зажмурилась. А открыв глаза, обнаружила себя на полу комнаты. Похоже, во сне она свалилась с кровати, и Марволо этому поспособствовал.
— Эгоистичный, двуличный, черствый придурок!
Выругавшись, Джуно стало полегче, но настроение так и осталось на ближайшие дни на отметке отвратительно. Наставник, видя ее состояние, предусмотрительно не торопился с экспериментом, уж что-что, а за двести лет он научился терпению. В качестве поощрения он учил ее обращаться с уже имеющейся защитой и даже отпустил ее на пару дней в Афины отпраздновать День Рождения мамы и увидеться с Иваном и Василисой. Правда, последнюю без присмотра не отпустили, но и то, что ее вообще пустили за пределы храма, уже было чудом. Джуно только бесилась от своих сомнений и чувствовала какое-то бессилие. Наставник уже многое ей дал, причем требуя не так много взамен. Теперь Джуно понимала, почему крестный так неприязненно относился к Наставнику. Он никого не заставлял. Все сами шли под его скальпель и палочку на эксперименты.
Но длинный разговор с матерью немного притушил бушующий пожар и временно вернул потерянное душевное равновесие, что было очень важно для изучения Целительства и Ментальной магии. На опыт девочка шла с мрачной решительностью и сумасшедшим желанием выжить. Шанс гибели был невысок, но он был. А, несмотря на то, что риск был частью жизни мафиози, Джуно ненавидела лишний раз испытывать свою удачу, если был выбор.
Те дни, которые требовались для приготовления, Марволо с ней не разговаривал и не появлялся во снах. А Наставник легкомысленно замечал, что не умрет она в любом случае, так как в пророчестве пифии об этом не говорилось и как минимум до Хогвартса она доживет. Девочка уговаривала себя не нервничать и старательно душила в зародыше мысли о побеге. Для двенадцатилетнего ребенка было многовато потрясений. Хотя плюс определенно был: теперь что бы ни случилось в Хогвартсе — вряд ли это ее хотя бы удивит. После Наставника вряд ли даже «тысячелетняя жуть» покажется таковой.
Ложась на кушетку, девочка честно предупредила Наставника, что если она погибнет, то станет духом, и тому потребуется самый сильный экзорцист, чтобы ее изгнать. Маг-химеролог, помогавший Наставнику, весело хмыкнул и поинтересовался, где можно найти такую же интересную ученицу. Кажется, это был один из Совета, но Джуно не успела додумать мысль, усыпленная Наставником.
Пробуждение, определенно, было феерическое. Мысли о том, что Наставнику все же не понадобится экзорцист, а у семьи Крей осталось наследников на одну больше, отступили перед непривычными ощущениями. Не совсем правильное слово для определения появления нового органа чувств и двумя картинами мира: нормальной, «человеческой» и второй…
Очень. Очень. Неправильной. Ну, мозг считал ее неправильной. Левый глаз (Джуно все еще питала хрупкую надежду, что-то, что появилось на его месте, хотя бы отстраненно похоже на глаз) смотрел на мир в расширенной цветовой гамме, да и обзор с левой стороны был в разы больше, нежели с правой. Терялось чувство равновесия. Девочка поняла, в чем дело, только когда слегка повернулась на нужную сторону. И только в пол-оборота налево у нее прекратила кружиться голова и вернулось более-менее адекватное восприятие мира. Закрыть глаз она тоже не могла, тот вообще ощущался едва ли не на пол-лица. С ней явно сделали что-то еще, потому что она не спешила грохаться в обморок от перегрузки нервной системы. И она даже знать не хотела, что в ее организме еще навертели и чем это грозит в будущем. Проблем от рунических татуировок едва ли было меньше, чем плюсов, но в их число хотя бы не входили нарушенная координация движений, раскалывающаяся от двойственности мира голова и зудящее ощущение Дара, которое на время перекрывало остальные и «забивало» эфир. Дар воспринял новый глаз как чужеродный предмет и поспешил поделиться информацией о нем. И этот поток увял не скоро, не позволяя Джуно спать еще двое суток.
Наставник поздравил с успехом, но по тому факту, что он спрятал все зеркала от девочки, она посчитала успех весьма условным. Особенно в исполнении Наставника. Голова не болела — нет, от этого помогли бы зелья, — она ныла, привыкая к новому объему информации. Снадобья даже не могли притупить это ужасное чувство. Только привыкать. И девочка ничего не могла делать, кроме того, как спать, есть и просматривать нужную и ненужную информацию от Дара. Джуно порадовалась бы стремительному развитию последнего в любое другое время, но сейчас она никак не могла прервать поток данных в двух версиях — нормальной и «расширенной».
Плюсов было хоть отбавляй, если бы не сопутствующие недостатки. Возможность видеть магию, более широкий кругозор (в прямом смысле), появление шестого чувства (тоже в буквальном смысле), прекрасное ночное зрение… Но преимущества сопровождались ноющей головой (боль немного притупилась только через пару недель, и Джуно надеялась, что постепенно это пройдет), невозможностью отключить «двойное» восприятие зрения и кучей последствий. И самым ужасным была напрочь сбитая координация движений. Оставшееся время до школы Джуно посвятила обучению с нуля элементарным вещам, как ходьба или работа руками. Она не представляла, что будет делать на глазах у всего Хогвартса, но оставалось только стиснуть зубы и приложить все усилия для достижения результата.
Наставник, подробно изучив результат, всеми силами помогал адаптации: поил жутко дорогими зельями, лично следил за прогрессом, даже заказал у друга-артефактора, которого считали в Греции лучшим, специальный артефакт, чтобы скрыть фасеточный глаз (она, что, уже не человек, а на какой-то процент животное?..) и Джонстоновы органы* (естественно, Наставник не утерпел и «одарил» девочку еще парочкой сюрпризов). И если с глазом она смирилась, все же долго морально готовилась к нему, то пара пушистых усиков на голове вызвала истерику, когда Дар «добрался» до них. Она уже примерно представляла это зрелище даже без зеркала и цинично думала, за кого ее примут в Хогвартсе: за монстра или демона?
На почве постоянной головной боли она быстро помирилась с Марволо, поскольку только там, в ее голове, нормальное мироощущение возвращалось. Мракс с трудом, но признал, что немного погорячился. И решился на серьезный шаг: показал девочке часть своего детства, что объясняло его тягу к бессмертию и силе. Девочка осталась впечатлена. Она все лучше понимала молодого амбициозного парня, хотя и не до конца. Воспоминание было сильно укороченным и переполненным эмоциями, что мешало объективной оценке, но все-таки это был огромный шаг для Марволо.
«
— Мой дорогой мальчик, — с мягкостью в голосе заговорил Диппет, тогдашний директор, как объяснил хмурый и смущенный своей же откровенностью Марволо, — я просто не могу разрешить тебе остаться на лето в школе. Ведь, наверное, тебе хочется побывать дома на каникулах?
— Нет, — сразу же ответил молодой Мракс. — Я предпочел бы остаться в Хогвартсе, чем возвращаться к этим… к этим…
— Ты всегда жил на каникулах в маггловском приюте для сирот, я полагаю? — В голосе Диппета звучал искренний интерес.
— Да, сэр, — парень слегка покраснел вместе со своей более старшей копией.
— Ты урожденный маггл?
— Полукровка, сэр. Отец маггл, мать колдунья.
— Что с твоими родителями?
— Моя мать умерла сразу после моего рождения, сэр. В приюте мне говорили, что она только успела дать мне имя — Том в честь отца, Марволо в честь деда.
Мракс отвел глаза. Демонстрация воспоминания давалась ему с трудом. И девочка понимала его. Тогда шла война, Лондон бомбили… А директор цинично отказывал сироте в элементарнейшем — безопасном месте. Видимо, безразличие к ученикам, как и обращение, передается с должностью.
Диппет сочувственно вздохнул. Скотина старая, правильно подумала про себя Джуно, слушая ответ:
— Принимая во внимание особые обстоятельства, можно было бы пойти тебе навстречу, но в школе сейчас такая ситуация…
…позволяющая отправлять гражданского, несовершеннолетнего ребенка на смерть, ага.
»*
Девочка откинулась назад в кресле, пребывая в раздраенных чувствах. Наставник запретил ей сбегать к Марволо больше, чем на два часа в день, мотивируя это необходимостью привыкнуть к новым органам чувств. В идеале она должна была настолько сродниться с ними, чтобы «расширенная» картина мира перекочевала вместе с ней в разум. Но пока девочка определенно не могла этого сделать. Наставник давал прогноз на полтора-два года, но Джуно не была бы столь оптимистична.
— Марволо… Ответь только на один вопрос: как полукровка смог встать во главе этих чистокровных снобов? Я же видела их отношение, их силу…
Мракс долго молчал, разглядывая фальшивый пейзаж за окном. Девочка подумала, что он не ответит, но Марволо заговорил тяжело и медленно, буквально вытаскивая из себя по слову:
— Джуно, я… Я не знаю. Я был Томом Реддлом, стал Темным Лордом… Но я не совсем понимаю их мотивы. Я — всего лишь часть. Не одно целое. Я чувствую, что могу понять Тома Реддла, но… Плохо представляю, как сложилась судьба… Другого меня. Что привлекло аристократов в нем… Кровь Слизерина? Сила? Харизма? Я не знаю. Слишком сложные вопросы для двенадцатилетней девочки ты задаешь, Джуно.
Девочка не стала копать дальше, поднялась с насиженного места, шутливо поклонилась, разряжая атмосферу:
— Происхождение обязывает, Лорд Мракс. Вынуждена Вас разочаровать, мне придется покинуть Вашу, безусловно, приятную компанию, увы, дела Семьи зовут.