— Все равно восстание дало людям надежду, — возражает он.
Она хочет что-то возразить, но потом вздыхает:
— Ты так незаметно вырос... И очень похож на своего отца.
— Лучший комплимент, мам, — серьезно отзывается юноша. — Ты не пойдешь к Пайпер?
Та вздрагивает:
— Она... слабая. Я боюсь, что утяну ее за собой. Какой из меня утешитель? — женщина громко всхлипывает. — Я ужасная мама, я должна хотя бы попрощаться с дочерью, но... я не могу!
Энди сжимает кулаки:
— Ты не прощаешься с ней, мам. Пайпер будет жить. Любой ценой.
КАПИТОЛИЙ
— Миссис Паркер, вы готовы сообщить мне что-нибудь интересное? — президент Альберт Сноу барабанит пальцами по подлокотнику.
Распорядительница быстро склоняет голову и почтительно кладет на стол перед правителем папку:
— Здесь информация о наших первых трибутах.
Пальцы мужчины торопливо перебирают листы, а потом он поднимает голову:
— Вы сможете использовать на Арене эту информацию?
— Конечно. Не переживайте, я сняла копию. А это — вам, — на лице женщины появляется улыбка.
— Спасибо, Диара, — холодно усмехается президент. — Я очень надеюсь, что вы меня не подведете.
====== Здравствуй, Капитолий! ======
КЕЙСИ
С ума сойти! Мой лучший друг признался мне в любви! В это же просто невозможно поверить!
Голова шла кругом, мысли в голове сталкивались как бильярдные шары и отскакивали друг от друга, не давая сосредоточиться на какой-то одной. Руки механически перебирали пальцы, выдавая мою задумчивость.
Я не так долго знаю Макса. Мы подружились в пятом классе. Просто разговорились, и выяснилось, что у нас похожие интересы. Я всегда ценила его... но даже подумать не могла, что он может меня любить!
— Кейси? — дверь приоткрывается, и в проеме вырастает Питер. — Правда, здесь круто? Ну, скажи, ты же рада, что сюда попала?
— Очень, — бурчу я.
Но в чем-то Питер прав: здесь действительно круто. Обставлено здесь все, как для богачей: мебель, сделанная из самых дорогих материалов, люстры, светильники из дражайших металлов и камней, ковры, которые стоят целое состояние, техника, из самых последних разработок, деликатесная еда, – все это то, чего мы никогда в жизни не видели, и не увидели бы, если бы не Голодны Игры.
Одноклассник передергивает плечами и плюхается на диван. В одной руке он сжимает бутылку вина.
— С ума сошел? — возмущаюсь я.
Глаза парня вспыхивают:
— Да брось! Если бы было нельзя, этого в баре бы не оказалось! — резонно возражает он. — Мы вытянули выигрышный билет, давай отпразднуем?
Я даже время не хочу терять на этого придурка. Только отворачиваюсь к окну, желая разглядеть красоты проплывающих мимо дистриктов. Ну и...просто подумать, разумеется.
ТРЕВИС
Здесь просто офигенно! Нет, мне просто невероятно повезло!
Распахиваю дверцы бара и замираю. Нет, это настоящий бар, а не бутафория, как я думал. Пробегаю взглядом по красивым этикеткам. Глаза просто разбегаются – я никогда в жизни не видел даже названий таких, какие написаны на этикетках бутылок. Интересно, что здесь самое лучшее?
Взвешиваю на ладони пузатую бутыль, разворачиваюсь...
— Я принесла фужеры, — моя напарница смеется, качая двумя бокалами на тонкой ножке.
Оценивающе разглядываю ее. Черные короткие волосы обрамляют бледное лицо, выразительные глаза весело смотрят в мои, от улыбки, украшающей лицо, на щеке появилась ямочка.
А она ничего...
— Спасибо... Элис, — не уверен, правильно ли ее называю, но та улыбается.
Срываю пробку, разливаю вино в бокалы и поднимаю вверх свой:
— За Второй дистрикт!
— За будущую победу! — подхватывает девушка.
А мы определенно похожи. И она определенно мне нравится. Пожалуй, стоит взять ее в союзники...
ЛЕО
Здесь я чувствую себя чужим. Мне ничего не позволили взять из дома, так с Жатвы и забрали. А без своей обычной сумки с инструментами я чувствую себя голым.
Моя напарница что-то тихо шепчет себе под нос, ее пальцы постоянно двигаются. Наверное, ей тоже непривычно...
— Ты же Саманта, верно? — вырывается у меня.
Та вскидывает голову и пристально смотрит на меня. Потом улыбается и — таким родным для меня жестом — вытирает ладонь о штаны и протягивает ее мне:
— Сэм.
На ее кисти характерное пятнышко. Она тоже изобретатель? В жизни не подумал бы, что есть еще один подросток с вечно грязными руками.
Тем более, что есть такая девушка...
— Лео, — я пожимаю ее ладонь.
А дальше происходит еще одно совпадение. И я, и Сэм одновременно поправляем очки. Одновременно смотрим друг на друга. И одновременно смеемся.
Похоже, все подростки в нашем дистрикте одинаковые.
СКАЙ
— Ну и зачем ты вызвалась добровольцем? — Джейсон налетает на меня практически сразу.
Я не отвечаю, но от его вопроса по телу проходит нервная дрожь.
Давно ли Джейсон стал таким смелым? Я до сих пор воспринимаю его как худенького голодного парнишку, которому в первый день нашего знакомства притащила плед и кружку горячего чая. Тогда он заикался и боялся смотреть нам в глаза.
— Эй, Скай! Ты что, мне не доверяешь? — настаивает парень.
Не могу сказать, что доверяю ему. Но моя бабушка любит этого юношу как родного. Мне кажется, она считает его вторым внуком.
Бабушка... Дышу глубже, пытаясь взять себя в руки.
Почему я вызвалась добровольцем? Президент застал меня по дороге с рынка. Обычно все продукты таскал Джейс, но в тот день рядом его не было.
Помню, я тогда безумно испугалась, но миротворцы окружили меня, преградив путь к бегству.
— Скай Уолл, если я не ошибаюсь, — вкрадчиво начинает президент. — Вы ведь любите свою бабушку?
Я киваю, парализованная страхом.
— Ну... Тогда вам придется вызваться добровольцем на Жатве. Иначе вашу бабулю вы больше не увидите! — президент тяжело вздыхает и испытующе смотрит на меня.
Что мне нужно было делать? Моя бабушка — мой самый родной человек, она вырастила меня.
Джейсон продолжает рассматривать меня, я отворачиваюсь:
— Не приставай, — стараюсь, чтобы голос не дрожал.
Парень пожимает плечами и переводит взгляд на свою ладонь. Но я слишком хорошо знаю Джейса, чтобы понять: он не отстанет.
САЙМОН
Когда я волнуюсь, я всегда налегаю на еду. А сейчас повод для беспокойства просто огромный.
Я жую вкусную куриную ножку, чувствуя, что в желудке образовалась настоящая бездонная пропасть.
Лили, моя коллега по несчастью, имя которой мне сразу же посчастливилось запомнить, презрительно косится на меня:
— Может, перестанешь наконец рыдать? — в ее голосе слышится недовольство.
Я всхлипываю и вновь содрогаюсь всем телом:
— Я больше не вернусь домой.
Лили закатывает глаза:
— Насладись хотя бы тем, что имеешь сейчас! Ты ведь побываешь в Капитолии!
— Неужели ты совсем не боишься? — я просто восхищаюсь ее выдержкой.
Лили фыркает:
— Ну... Я-то точно вернусь. Я дерусь хорошо и оружием владею, — пожимает плечами девушка.
А я всего лишь маленький мальчишка, ни разу в жизни не державший ничего острее кухонного ножа.
РАССЕЛ
Грейс необыкновенно молчалива. Раскачивается взад-вперед и что-то шепчет, крутя кольцо на пальце.
— Это обручальное? — вопрос вырывается сам собой.
Девушка поднимает голову и смотрит на меня отрешенным взглядом:
— Какая теперь-то разница? — глухо произносит она.
Ее голос дрожит. Ненавижу женские слезы.
— Не хорони себя раньше времени, — спокойно произношу я. — Тебя ведь ждут дома, надеются на твое возвращение... Вот и постарайся вернуться — ради него.
Девушка поднимает голову:
— А тебя кто-нибудь ждет?
Зрит в корень. Меня всегда пугало мое вечное одиночество.
— Конечно! — бодро произношу я. Выдавливаю из себя улыбку и прибавляю. — Все животные нашего дистрикта.
При этих словах Грейс внезапно вздрагивает, а потом начинает хохотать.
— Эй! В чем дело? — не понимаю я.
— Просто... Уилл всегда хотел познакомиться с тем безумцем, который отдает всю свою еду животным! — сквозь смех выдавливает девушка.
— И вовсе не всю! — обиженно возмущаюсь я, но вскоре тоже смеюсь, зараженный ее весельем.
МЭТТ
— Ты экстрасенс? — этим вопросом я встречаю свою союзницу.
Та зябко передергивает плечами:
— Скорее мне просто снятся сны, — через силу произносит она.
Я кошусь на девочку:
— А... пока... нового тебе ничего не снилось?
А вдруг она ответит, что ей снилась моя смерть?
Клер изо всех сил мотает головой, в ее голубых глазенках светится отчаянный испуг:
— Но я все равно боюсь, — признается та.
— Малыш, я защищу тебя! — у меня никогда не было сестренки, которой я мог бы сказать эти слова.
Клер поднимает взгляд, несколько томительных секунд изучает меня, а потом решительно качает головой:
— В некоторых моментах даже ты бессилен, — звонко произносит девочка.
А потом, потеряв всякой интерес, обхватывает голову руками и вновь смотрит в пустоту.
ЛАНС
Не знаю, что происходит с моей напарницей. Син с такой яростью налегает на еду, что мне становится страшно.
— Неужели ты такая голодная? — пытаюсь пошутить.
Взгляд девушки становится откровенно дерзким:
— Капитолий отобрал у меня маму. А я отберу у него все, что смогу. И разумеется, постараюсь испортить Игры! Постараюсь, чтобы эффект был совсем другим, чтобы все впечатление было другим! — девушка орет куда-то в угол комнаты. — А начну хотя бы с пищевых ресурсов.
Я с уважением смотрю на свою попутчицу:
— Но ведь пищевые ресурсы идут из дистриктов...
Девушка лишь отмахивается:
— Они и так забирают все, а если я буду есть меньше, ничего не изменится!
Я вздыхаю, подсаживаюсь к столу и отправляю в рот бутерброд, успев поймать на себе дружелюбный взгляд Син.
Похоже, я никогда не смогу назвать ее Сильвия.
ДИЗЗИ
Хмурая Сейдж буянит. В спальнях старших приютских ребят я не раз видел такое. Но никогда не думал, что это может произойти с благоразумной Сейдж.
Черноволосая девушка пинает ножки мебели своими любимыми ботинками с железной окантовкой. Говорят, что эту обувь она купила на заработанные деньги. Не знаю, стоит ли этому верить — Сейдж — прирожденная воровка.
— Не-на-ви-жу! — со злобой орет девушка. — Ненавижу!
Я не решаюсь подойти. Хоть мы с ней и общались, но под горячую руку девушке лучше не попадать.
Тарелка летит на пол, а я лишь поджимаю под себя ноги, чтобы не пораниться осколками.
Наверное, если бы я рос в семье, я бы испугался. А в приюте истерики никого не удивят. Правда, увидеть истеричную Сейдж я не ожидал...
Даже странно, что на шум не прибежала распорядительница или приставленный к нам на помощь человек из Капитолия, который должен выработать нам тактику, чтобы выжить на Арене. Впрочем, наверное, эти двое знают, что сопровождают детей из приюта. Или им просто все дистрикты кажутся неблагополучными.
Буйство Сейдж заканчивается. Девушка топчет ботинком последний стакан и валится на диван.
Момента удачней не придумаешь.
— Что случилось? — произношу я и внутренне сжимаюсь. За такие вопросы в приюте запросто можно схлопотать по шее, чтобы “мелочь” не лезла в дела старших.
Сейдж поднимает голову, и ее слова повергают меня в шок:
— Я просто маму нашла.
ДЕВЕН
Хоуп сдалась. Я понимаю это сразу — достаточно хорошо знаю ее, чтобы читать между строк.
Она уже считает себя мертвой. Тихо всхлипывает в углу дивана.
Возможно, на людях девушка бы не плакала. Она никогда не рыдала на публике, как и подобает дочери мэра. Но вот меня Хоуп не стесняется. Я видел ее всякой, мы знаем друг друга с рождения.
Но вот только сейчас я никак не могу придумать способ ее утешить.
— Эй, Надежда! — девушка любит, когда ее так называют.
Та поднимает голову и делает глубокий вдох:
— Не угадал, Девен! — но голос ровный. Успех нужно закрепить.
— Что не угадал? — я заглядываю ей в лицо.
— Не утешил, — ничего себе, девчонка умеет читать мои мысли!
Наверное, эмоции написаны у меня на лице, потому что Хоуп внезапно улыбается:
— Девен, я же тебя столько лет знаю!
Кажется, гроза миновала. Всегда ненавидел слезы Хоуп. Еще в детстве я здорово молотил ее обидчиков ради ее улыбки.
— Хоуп, за черной полосой следует белая, — торжественно произношу я.
Та слегка улыбается:
— Может быть, ты и на этот раз окажешься прав, Девен...
От этих слов я невольно улыбаюсь. Любимая цитата Хоуп: ” Ты всегда прав, Девен!”. Она говорит ее всегда, к месту и нет.
Я непременно окажусь прав, Хоуп. Вот увидишь.
ФЛЕШ
Мой напарник — широкоплечий юноша — наше знакомство начинает с того, что решительно протягивает мне руку:
— Я перед тобой в долгу.
Я непонимающе смотрю на него.
— Ты вызвалась добровольцем ради моей сестры, — поясняет парень. Вопрос буквально застыл в его глазах.
— Лучше я, чем маленькая двенадцатилетняя девочка, — в конце концов, у нее есть семья, а меня никто не ждет... Кому есть дело до моей смерти? А ребенка действительно жалко...
— Но я все равно в долгу, — решительно отрезает юноша.
Я лишь пожимаю плечами:
— Да кто я, чтобы спорить.
Замечаю искорку в его глазах и заканчиваю:
— Только чересчур не увлекайся. Твоя сестренка наверняка хочет, чтобы ты вернулся!
— Тебя никто не ждет, да? — он говорит так, словно идет по минному полю.
Я не отвечаю, только сжимаю в кулаке маленькую плюшевую обезьянку — мой своеобразный талисман.
Но, кажется, Рик все понял по моему лицу, потому что вздыхает и без слов садится рядом.
ПАЙПЕР
— Все хорошо? — за последние пять минут брат спросил это раз 20.
— И не надейся, Энди, в этот раз я “нет” не отвечу! — откликаюсь я.
Обстановка поезда меня просто поразила. Подумать только: кожаные диваны! Мебель из красного дерева! Хрусталь! Ножки стола гнутся от обилия еды, честное слово!
А в нашем дистрикте от голода умирают люди.
— Тогда, может, поешь? — он не теряет надежды накормить меня.
— Кусок в горло не лезет, — признаюсь я.
Энди замолкает, но спустя секунду в его глазах появляется такой несвойственный для него блеск. Я невольно вытягиваю шею, стремясь разглядеть, что он держит в руке.
Брат садится. В его руке — тарелка с крохотными бутербродами.
— Ну а это не хочешь попробовать? — лукаво восклицает он. — Это называется “канапе”, я слышал где-то про них.
— Энди, ты чудо! — я невольно смеюсь и засовываю в рот крошечный бутербродик. Брат же, желая накормить меня окончательно, подсовывает мне кружку с коричневым напитком, от которой идет пар.
— Это горячий шоколад, — и откуда он все знает?
Вскоре тарелка пустеет, и Энди звонко смеется. Внезапно его хохот обрывается посередине:
— Пайпс, смотри, Капитолий!
Я приникаю к окну, и картина буквально захватывает меня. Никогда такого не видела...
Здания, уходящие в небо и сверкающие всеми цветами радуги. Блестящие машины, раскатывающие по широким мощеным улицам. Необычно одетые люди с удивительными прическами и раскрашенными лицами.
Я качаю головой, невольно сопоставляя с этим великолепием обычный серый цвет своего родного дистрикта.
Мы работаем из последних сил, буквально до обморока, а они шикуют на наши деньги.
Я вздыхаю и крепче приникаю к брату.
В этом мире нет справедливости.
— Ну, здравствуй, Капитолий! — шепчу я и до боли сжимаю ладонь брата. Мой близнец как всегда говорит со мной одновременно.
КАПИТОЛИЙ
Президент нервно барабанит по столешнице. Перед ним равнодушно мигает экран телевизора.
Камеры, натыканные в углах поезда, дают свои плоды, и теперь президент изучает лица трибутов.
— Диара, — наконец хрипло произносит мистер Сноу, щелкая пультом.
На мониторе застывает изображение худой девушки из восьмого дистрикта.