– Нет, не может быть, – простонал вор. – Я сплю. Я сплю...
Было холодно. Женщина совсем озябла в своей мешковине. Надо же, в Сиродиле в это время года еще фрукты на деревьях вызревают, а здесь того и гляди снег пойдет.
Всеобщее молчание было вновь нарушено повстанцем:
– Эй, конокрад, а ты из какой деревни?
– Тебе-то что? – раздраженно отозвался тот.
– Последние мысли норда всегда должны быть о доме.
– Рорикстед, – сказал вор после долгого молчания. – Я... я из Рорикстеда.
Впереди показались серые стены, сложенные из серых булыжников. Женщина прищурилась, чтобы рассмотреть получше. Пока все, что удалось увидеть – эти самые стены высотой в два человеческих роста и крытый настил для дозорных поверху…
Дорога шла под уклон. Ворота были широко распахнуты и неуклонно приближались. Кто-то, скорее всего, один из встречающих солдат, отрапортовал:
– Здравия желаю, генерал! Палач уже ждет.
Несмотря на все пережитые ею сегодня события, женщина вздрогнула. Проглотив комок в горле, она попыталась взять себя в руки.
– Хорошо, – ответил предводитель процессии. – Покончим с этим.
– Шор, Мара, Дибелла, Кинарет, Акатош... – Как оказалось, у конокрада тоже был хороший слух. – Боги, пожалуйста, помогите мне.
Повозки одна за другой миновали ворота. Повстанец повернулся, чтобы лучше рассмотреть всадников недалеко от проема – генерала и еще кого-то.
– Смотри-ка, генерал Туллий, военный наместник.
Упоминание палача помогло забыть о боли и усталости. Лекарка невольно вытянула шею, чтобы лучше видеть, но перелом ключицы тут же напомнил о себе. Она зашипела от боли сквозь стиснутые зубы и зажмурилась. Мятежник же, после некоторой паузы, продолжил с явной злобой в голосе:
– А с ним, похоже, талморцы. Проклятые эльфы! Наверняка это все они подстроили.
Целительница открыла глаза и впервые прямо посмотрела на повстанца. Тот, обернувшись в пол оборота, злобно таращился на парочку всадников в отдалении. Одним из них был командир в золоченых доспехах, вторым – некто в темных одеждах с капюшоном. Женщина скользнула по ним взглядом и отвернулась.
За каменными стенами располагалось несколько нордских домишек. Телега проезжала по единственной улице деревеньки, когда повстанец сообщил:
– Это Хелген. Был я как-то влюблен в девчонку из этих краев. Интересно, Вилод еще варит мед с можжевеловыми ягодами? – Он помолчал. – Когда я был мальцом, мне казалось, что нет ничего безопаснее имперских крепостей. Смешно.
На веранде одного из домов сидел мальчик – первый скайримский ребенок, которого женщине довелось увидеть, и, на первый взгляд, единственный в Хелгене. Парнишка с явным любопытством разглядывал проезжающих мимо всадников и пассажиров повозок.
– Папа, кто это такие? Куда они идут? – поинтересовался он у мужчины, стоявшего рядом.
– Иди-ка в дом, малыш, да поскорее.
– Почему? – удивился мальчишка. – Я хочу поглядеть на солдат.
– А ну домой, живо!
– Да, папа…
Ребенок с понурым видом скрылся в доме, а лекарка похолодела: если папаша настоял, чтобы мальчик ушел с площади, значит, здесь затевается нечто совсем не подходящее для детских глаз.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что Хелген – деревенька, выстроенная возле стен маленькой имперской крепости. Как и все подобные постройки, что в Сиродиле, что в других провинциях, укрепление знавало лучшие времена: когда телега подъехала к нему вплотную, женщина увидела, что одна из башен давно развалилась, а стены требуют ремонта.
– Выводите их из повозок! – приказал женский голос.
Их возница поравнялся с остальными телегами и бросил вожжи. Вор испуганно спросил:
– Почему мы остановились?
– А ты как думаешь? Приехали. – Белобрысый мятежник тяжело поднялся. – Пошли. Не будем заставлять богов ждать.
– Нет! Постойте! – в отчаянии крикнул конокрад. – Мы не повстанцы!
Женщина отметила это «мы». Может и конокрад, но, по крайней мере, он и о ней пытался позаботиться.
– Прими смерть с достоинством, вор, – предложил болтун в синем плаще.
– Скажи им правду! – не сдавался тот. – Мы не с тобой! Это ошибка!
Оба они по очереди спрыгнули на мостовую вслед за ярлом, который теперь стоял лицом к двум имперским солдатам. Лекарка, поднявшаяся со своего места позже остальных, решила, что прыгать – не лучшее решение в ее состоянии. Так что сначала она с трудом села на деревянный настил повозки, а потом сползла на землю.
Местные жители высыпали из своих домов и бросаться на выручку повстанцам не спешили. То ли здесь не было сочувствующих бунтовщикам, то ли солдаты, вооруженные длинными луками, не вдохновляли на подвиги. Ни одного ребенка. На площади, ближе к центральной башне была установлена плаха. Рядом застыл огромный мужик в капюшоне-маске. Еще дальше, за плахой, стояла женщина в желто-коричневой монашеской робе с капюшоном – жрица Аркея, наверное.
«Виселицы не видно, – прикинула лекарка, – четвертовать вряд ли будут – хотят побыстрее разделаться. Значит, станут головы рубить…»
Сортировка пленников шла полным ходом. Ехавших в первых двух повозках уже пересчитали, и теперь они нестройной толпой стояли в ожидании экзекуции. Целительница перевела взгляд на солдат перед ней и ее спутниками. Старший (судя по тяжелой броне с цельнокованым нагрудником) офицер был совсем небольшого роста, и лекарка вдруг поняла, что это женщина. Еще один рослый легионер был нордом, судя по габаритам и рубленым чертам лица. В руках он держал угольную палочку для письма и книгу в кожаном переплете.
Женщина-командир провозгласила:
– Когда вызовем, делайте шаг вперед. По одному.
– Ох, и любят имперцы все делать по списку... – проворчал Брат Бури.
Норд-легионер с книгой назвал первое имя:
– Ульфрик Буревестник, ярл Виндхельма.
Мятежный ярл вышел вперед, и еще один солдат проводил его к уже отсортированным бунтовщикам.
– Я горжусь тем, что служил тебе, ярл Ульфрик! – громко сказал бывший спутник целительницы.
«Когда же ты заткнешься? – поморщилась целительница».
– Ралоф из Ривервуда.
Говорливый Брат Бури, оказавшийся этим самым Ралофом, был так же сопровожден к его соратникам.
– Локир из Рорикстеда.
Вор выкрикнул:
– Нет! Я не мятежник! Вы не имеете права! – Он, явно совершенно неожиданно для стражников, сорвался с места и кинулся бежать, голося: – Я вам не дамся!
– Стой! – рявкнула капитанша и скомандовала: – Лучники!
Убежать далеко Локир не успел. Со своего места целительница не могла видеть, куда именно попала стрела, но бедняга был убит на месте, даже не успев вскрикнуть. Тетка в доспехах с мрачным удовлетворением поинтересовалась у остальных пленников:
– Кто еще хочет поспорить?
Других героев не нашлось.
После небольшой заминки, вызванной Локиром, легионер с тетрадкой перевел взгляд на лекарку.
– Постойте-ка. Эй ты! Шаг вперед. – И, когда она повиновалась, спросил: – А кто ты?
Женщина сглотнула, облизала пересохшие губы и с трудом выговорила:
– Б… Банрион… из Готтлсфонта… Сиродил…
– Далеко тебя занесло… Что ты делаешь в Скайриме? – пробормотал солдат и, посмотрев свои записи, в растерянности повернулся к командиру: – Капитан, а с этой что делать? Ее в списках нет.
В Банри затеплилась, было, надежда, но тут же угасла, когда командираша сказала:
– Забудь про список. Давай ее на плаху.
– Как прикажете, капитан, – произнес солдат и негромко добавил, обращаясь к Банри: – Мне очень жаль. Мы отправим твои останки в Сиродил.
Банри устало опустила голову. Она замешкалась, переваривая тот факт, что ее второй раз за сегодняшний день казнят, так что солдату-норду пришлось сказать:
– Иди за капитаном.
Банри с тоской повернулась и поплелась за командиршей. Встав рядом с каким-то мятежником, она безнадежно смотрела прямо перед собой, не отвлекаясь на разные мелочи. На площади, прямо перед провинившимся ярлом стоял генерал – худощавый седовласый имперец средних лет в той самой золоченой броне. Осмотрев приговоренных, он начал свою речь, обратившись сперва к зачинщику восстания:
– Ульфрик Буревестник! Здесь, в Хелгене, тебя кто-то зовет героем. Но герой не станет использовать дар Голоса, чтобы убить короля и узурпировать трон!
Банри шевельнулась. Что еще за дар такой?
Ульфрик промычал что-то сквозь кляп, злобно сверкая глазами, но остался непонятым.
– Вы начали эту войну и погрузили Скайрим в хаос, – продолжал Туллий, обращаясь уже ко всем мятежникам, – а теперь Империя воздаст вам по заслугам и восстановит мир!
Он все еще стоял лицом к Ульфрику, когда раздался этот звук. Ничего подобного Банри не слышала. Больше всего он напоминал вой, но ни одно живое существо, известное ей, не могло издать таких звуков. К тому же, шел откуда-то сверху… Хоть и с трудом, но женщина подняла голову – народ на площади дружно пялился в небеса.
– Что это было? – обеспокоенно спросил солдат, который опрашивал Банри.
– Ничего, – буркнул генерал и повернулся к капитанше: – Продолжайте.
Женщина вытянулась по стойке «смирно».
– Да, генерал Туллий.
Генерал отошел в сторонку, чтобы не мешать процессу, а капитан тем временем приказывала служительнице Аркея подготовить бунтовщиков к переходу в мир иной. Жрица с готовностью вышла вперед и простерла руки перед толпой осужденных.
– Ныне же вверяем мы души ваши Этериусу, и да пребудет с вами благословение Восьмерых… – завела она, но была грубо прервана каким-то рыжим Братом Бури, который решительно двинулся к плахе:
– Во имя Талоса могучего, заткнись и давай к делу!
– Как скажете, – пожала плечами жрица и вернулась на свое место.
Выглядела она слегка раздраженной, отчего Банри подумалось, что такие ситуации с повстанцами, наверное, то и дело происходят.
Мятежник встал перед плахой и осведомился:
– Я что, все утро ждать буду? – Когда солдаты прижали жертву к плахе, тот ухмыльнулся: – Мои предки улыбаются, глядя на меня, имперцы, а ваши – улыбаются вам?
Банри следила взглядом, как палач заносил топор, но закрыла глаза, когда он его опускал. Видеть этого было не нужно. Хватало и того, что она это слышала.
– Имперские ублюдки! – выкрикнула какая-то женщина из толпы приговоренных, когда голова казненного скатилась в специальный ящик.
Ее крик потонул среди других, одобрительных:
– Поделом!
– Смерть Братьям Бури!
Банри услышала, как Ралоф пробормотал где-то справа от нее:
– Жил без страха и умер без страха.
Тело и отделенную голову унесли по приказу капитана, которая затем скомандовала:
– Дальше – предательница из Сиродила!
Вой с небес раздался вновь. Все опять уставились на небо, а норд-легионер заметил:
– Опять то же самое. Слышите?
– Может, птица какая? – дрогнувшим голосом предположила одна из мятежниц. – Какая-нибудь перелетная?..
– Заткнись! – гаркнула командирша. – Следующий, говорю!
– Иди к плахе, – негромко произнес легионер, обращаясь к имперке. – Твоя очередь.
Банри на ватных ногах двинулась вперед, к колоде. Подойдя вплотную, она сама опустилась на колени, не дожидаясь стражников – внезапно ей захотелось, чтобы все это поскорее закончилось. Но наклониться и улечься на плаху она не могла из-за перелома.
– Ну, чего ждешь, – буркнул палач. – Очередь задерживаешь.
– Я не могу, – прошептала Банри. – У меня кости… сломаны…
– Если не можешь, тебе помогут, – разозлился кат и крикнул капитанше: – Эй, не хочет она укладываться!
– Подождите,– умоляюще попросила Банри, когда по знаку командира к ней подошли двое солдат. – Нет! Постойте! – Это она уже выкрикнула, когда ее прижали к колоде. Боль была такая, что женщина пронзительно взвыла, а из глаз хлынули слезы.
– Капитан! – позвал один из солдат. – Она, похоже, от боли орет. Может и впрямь у нее чего сломано?
– И что же, нам ждать, пока зарастет? – раздраженно сказала эта бабища. – Эй, палач, давай быстрее! От ее воплей в ушах звенит.
– Чтоб ты сдохла, гадина! – заорала Банри. – Чтоб тебя пополам разорвало!
Слезы текли и мешались с еще не остывшей кровью мятежника – плаху даже не обмыли перед повторным использованием. Банри широко открыла глаза, глядя, как палач замахивается топором. Но в следующий момент она увидела нечто такое, что заставило ее забыть и о неотвратимо приближающейся смерти, и о жуткой боли.
…Он вынырнул из-за горного кряжа – кажущийся огромным даже с такого расстояния, и абсолютно черный. Да, вынырнул – другое слово трудно подобрать – с удивительным изяществом для столь внушительного создания – и вновь скрылся, уже в облаках.
– Смотрите! – заорал один из солдат. – Вон там – за тучами!
Люди ударились в крик, солдаты метались туда-сюда, пытаясь удержать перепуганных повстанцев, палач замер с занесенным топором. Банри почувствовала, как хватка легионеров на ее плечах ослабла, но она так и продолжала лежать, опираясь грудью на плаху.
– Это что еще такое, Обливион его побери? – закричал генерал.
Капитанша, пытающаяся навести порядок среди перепуганных пленников и не менее перепуганного личного состава, взревела:
– Часовые, что вы видите?
«Ты что, слепая? – подумала Банри. – Неужели не видишь, что это…»
– Дракон! – дико завизжала какая-то женщина.
Деревенские заверещали. Легионеры, те, что еще держали себя в руках, пытались не дать пленникам разбежаться. Дракон, покружив над деревней, вдруг пошел на снижение, и перепуганные вопли слились в один истошный ор.
Когда монстр всем весом приземлился на центральную башню Хелгена, произошло маленькое землетрясение. Каменная кладка, казалось, просела под такой массой, а раствор кое-где начал крошиться. Палач, так и не успевший опустить топор, не удержался на ногах и упал на колени рядом с несостоявшейся жертвой.
– Не стойте столбом! Убейте эту тварь! – завопил Туллий. – Стража, уводите горожан!
Дракон раскрыл пасть и взревел так, что Банри показалось, будто небо треснуло. Она была недалека от истины – в ту же секунду местность стала напоминать самый кошмарный из планов Обливиона: клубящиеся черные тучи скрыли солнце, и из них посыпались раскаленные камни величиной с бычью голову. Несколько человек, включая палача, были убиты на месте в первые же секунды.
Банри соскользнула с плахи и, оглушенная драконьим воплем, лежала на окровавленной мостовой. Потом попыталась приподняться, сделав упор на правую руку, и кто-то схватил ее за шиворот.
– Эй ты! Подъем!
Женщина с трудом повернула голову. Ралоф. Он выпустил ее рубаху и отбежал в сторону, маня ее за собой.
Площадь перед плахой почти опустела – уцелевшие разбегались кто куда. Дракон, взлетевший с башни, снова описал круг над селением и теперь собирался, видимо, делать второй заход.
– Пошли, второго шанса боги нам не дадут! – снова позвал повстанец. – Сюда!
Он развернулся и со всех ног кинулся к дальней башне. Имперка, поднявшись-таки на ноги, поковыляла следом.
====== Акт I. Глава 1. На свободу! ======
Когда Банри вбежала за Братом Бури в башню, какой-то мятежник захлопнул за ними дверь и задвинул засов. Кругом были одни только бунтовщики, да их предводитель, правда, уже без кляпа. У лестницы, ведущей на верхние уровни башни, в луже крови лежала женщина, одетая в цвета повстанцев.
Банри заметила, что руки были связаны у нее одной, все остальные уже успели избавиться от помех. И когда только?..
– Ярл Ульфрик! – отдышавшись, выговорил Ралоф. – Что это?! Неужели легенды не врут?!
– Легенды не сжигают деревень, – проговорил тот, прислушиваясь к драконьему реву. – Надо уходить. Быстро!
– Конечно, – с готовностью отозвался ривервудец и схватил Банри за здоровую руку. – Наверх, через башню, бежим!
Женщина высвободила запястье и устало посмотрела на него.
– Какое тебе до меня дело?..
– Не стой столбом! – прикрикнул на нее Ульфрик. – Давай! Дракон сейчас всю башню развалит!
Пришлось подчиниться. Поднимаясь по лестнице, Банри услышала, как какой-то мятежник заметил:
– Еще секунда и дракон убил бы их обоих.