— Не переживай, — ухмыльнулся мужчина, заметив настороженный взгляд девушки, — я один. И твоей мамочке ничего не грозит. Пройдемся?
Роза пожала плечами, и они с Хайдом пошли вдоль дороги.
— Что, устал от общества новой модной и более… зловещей подруги? — съязвила Роза. — Потянуло на кого-то… помоложе? Эх, жаль, на тебе нет теплого пиджака.
Хайд на мгновение остановился, словно прислушиваясь. Потом сказал, буквально выплевывая слова, словно яд:
— Сто раз уже пожалел, что остановил его…
— Поверь, Эдвард, — Хранительница зашагала быстрее и, перегородив Хайду дорогу, взглянула в налитые кровью глаза, — если бы могла сама с ним справиться, я бы это сделала. Но я сделала ставку и не прогадала. И подарок твой… Помнишь? Я ведь его сохранила. Он после стал моим символом.
— Зря надеешься, Ингрид… то есть Роза. Молния второй раз в одно и тоже место не может ударить. — Альтер-эго доктора Джекила больно схватил ее за локоть и со всей злобой и отвращением поклялся: — Я тебя уничтожу! Надо было это сделать еще тогда, в Лондоне, на приеме Лидгейта!
Роза замерла, как каменное изваяние, когда мужчина потянул к ее горлу свои руки.
— Роза!
— О, — Хайд театрально хлопнул в ладоши, — вот и любящий папочка пожаловал! И незадачливому кавалеру пора удалиться.
Темный был в бешенстве. Он хотел было броситься за Хайдом, но Роза поймала его за руку.
— Не надо, папа. Все хорошо. Мы просто разговаривали.
Ее тон не понравился Голду. Он слишком хорошо изучил дочь за все это время. Она что-то задумала.
— Как будем действовать?
Хранительница посмотрела на отца и лукаво улыбнулась вслед Хайду.
— Есть одна идея. Но это потом. А сейчас давай займемся тренировками. Хочешь посмотреть на мою лабораторию?
Роза привела Румпеля в свою комнату. Он не ошибся, когда предположил, что она — точная копия той, что была… будет в Темном замке. Затем, не говоря ни слова, девушка открыла одну из дверей, которые до этого всегда были заперты и запечатаны защитным заклинанием. Когда Темный маг прошел внутрь, то его голова тут же пошла кругом от магии, которая хранилась в этой комнате. С высоким потолком, словно башня, правда не такая узкая. И полки, сотни полок с зельями, закупоренными травами, частями магических существ, порошки, происхождение которых Темному было неизвестно. Как впрочем, и о почти всех эликсирах, заклинаниях на пергаментах… Румпель пораженно посмотрел на торжествующую дочь.
— Чтож, юная леди, вы меня превзошли. Удивили, поразили… Я… Вы меня просто бесстыдно затмили!
— Ничего, я покажу тебе все, что смогла узнать и открыть с тех пор, как ты передал мне все, что сам знал о магии. Обо всем понемногу.
Отец и дочь… Они никогда не были так близки как сейчас… Ну, может будут в те дни, когда Румпель станет учить свою маленькую девочку и принцессу творить самые простые заклинания. Темный поражался способностям своего ребенка. Роза с ним могла дурачиться, смеяться, кривляться, и Румпелю это нравилось. Они были не совсем похожи, но мужчине хватало того, что Роза его понимала. По настоящему. И принимала его таким, какой он есть. В обществе «такой взрослой, но еще не родившейся дочери» самый опасный и жестокий маг всех миров становился спокойным, одухотворенным, почти добрым и счастливым. Девушка рассказывала ему свои тайны, свои роковые моменты срыва и о боли, которую испытывала после.
«Удивительно, ее чувства так схожи с моими…»
— Итак, хватит болтовни пожалуй. Давай займемся делом. Хочу тебе кое-что интересное показать. Я сама придумала. — С этими словами Роза и Румпель переместились на поляну в парке. Размером с футбольное поле. — Ты должно быть помнишь, как я быстро смогла приблизиться к Эд… Хайду? И то, с какой быстротой я перехватила малыша Нила, когда он чуть не попал под колеса. Это… — она была и в мгновение ока оказалась в нескольких метрах от отца, — называется «Скольжение» — магия перемещения, но в другой, более стремительной форме. Все, что нужно, это не думать о том месте, куда перемещаешься, а о том, какой отрезок пути преодолеваешь. Все просто. Попробуй.
Прошло три часа прежде чем у Голда наконец получилось проскользить в пространстве хотя бы два метра. Привычнее было просто исчезать в клубах дыма. Но ему понравилось. И больше всего сияющее лицо дочери! А сама Роза, пока отец тренировался, прокручивала в голове план, как заставить Эдварда Хайда вспомнить кое-что важное.
Рано утром Генри Джекил пришел в свою лабораторию. Все было как обычно. За последние дни доктор почти не спал. Роза помогала ему, но это слишком медленно приближало к цели. Джекил сильно похудел, не бывал на воздухе (если не считать того времени, пока он шел из дома в лабораторию). Вот и сегодня из-за недосыпа мужчина забыл позавтракать, и не вспомнит об этом по глубокой ночи. А если и вспомнит, то сил хватит только на то, чтобы добраться до дома и упасть на кровать, чтобы забыться тревожным сном. Но это утро отличалось от других. На рабочем столе Генри Джекила стоял поднос с горячими тостами, вареными яйцами, беконом, персиковым джемом (любимое лакомство доктора) и чажкой кофе.
— Доброе утро, доктор Джекил. — Поздоровалась Роза. — Так и знала, что вы забудете про завтрак. Прошу, садитесь, поешьте. Вы мне сегодня нужны сытым, здоровым и бодрым.
— Благодарю, миледи.
— Я не леди, доктор.
— Ну как же? — удивился Джекил. — Вы же… принцесса.
— Дочь принцессы. А еще Темного. Но не титул, не происхождение родителей делают нас особенными. А только то, что мы сами в себе воспитали.
Генри отпил из чашки, внимательно изучая свою собеседницу.
— Чувствую, у вас созрел план, как поймать мое альтер-эго?
Девушка кивнула, открывая сахарницу.
— Поэтому я прошу вас освободить весь день от каких-либо дел, пойти домой выспаться, а к вечеру привести себя в надлежащий вид. Вот, — Роза показала Джекилу вешалку, на которой висел пиджак черного цвета. Очень напоминающий тот, которые носят аристократы на торжественные приемы, — он поможет вам уловить мою мысль. Я его хорошо хранила. Никогда не забуду, как вы ехали под дождем в экипаже домой. Но заметив на тротуаре промокшую насквозь девушку, велели остановиться и накрыли ее своим пиджаком…
Доктор шумно сглотнул кофе и во все глаза уставился на Розу.
— Это были вы, верно?
Роза стушевалась из-за его вопроса.
— Простите… я просто… Мне жаль, что мой отец…
— Но вы — не он. — Твердо сказал доктор. — Вы пытались помочь мне.
— Вам обоим. У вас с Эдвардом гораздо больше общего, чем вы можете вообразить.
***
— Торжественный прием? — Реджина просто не знала как реагировать на эту новость. — Я правильно поняла?
Роза кивнула.
— Мы должны воссоздать несколько моментов из прошлого Хайла и Джекила. Нужно дать этим двоим понять, что они — одно целое. И в прошлом их кое-что действительно объединяло.
Много лет назад. Лондон
Жизнь доктора Генри Джекила протекала в сплошной работе. Только среди своих опытов, пробирок мужчина привлекательной наружности, но через чур робкий, боящийся своих привольных порывов, мог чувствовать себя спокойно. Но он не все время проводил у себя в лаборатории. У него были друзья, знакомые с которыми он вместе посещал приемы, иногда театр. Но где бы Генри Джекил не оказался, мысли его рано или поздно уносились к одному — возможности разделения темных и светлых начал человека. Он попробовал поделиться этими идеями с доктором Лидгейтом, но пожилой ученый только смеялся и похлопывал Джекила по спине (последствия выпитого вина). В такие моменты внутри робкого ученого пробуждалась такая буря раздражения и злобы, что он подумывал о том, как бы не вцепиться в горло Лидгейту. Позже, располагаясь в кресле у камина Генри Джекил ужасался своим мыслям, покрывался испариной, и его мечта разделить две части свое сути вспыхивала с новой силой. Когда Румпельштильскен подарил ему такую возможность, доктор с жадностью выпил и проглотил сыворотку. **Тут же он почувствовал мучительную боль, ломоту в костях, тягосную дурноту и такой ужас, какой человеку не суждено испытать ни в час рождения, ни в час смерти. Магический напиток отпер дверь темницы, и наружу вырвался тот, кто стоял у двери. Так возник Эдвард Хайд. Темной стороне было непривычно и по началу немного страшно в этом реальном мире, совсем как новорожденному ребенку. Но в отличии от робкого и неуверенного в себе Генри Джекила Эдвард Хайд был силен, уверен в себе и был готов получать от жизни все. В тот вечер, когда Хайд впервые явил свое лицо миру, у доктора Лидгейта был организован торжественный прием. На незваного гостя со шрамом и налитыми кровью глазами все смотрели со страхом, недоверием, а альтер-эго Джекила хоть и выглядел растерянным, но глаза его излучали холодную невозмутимость и ненависть. Это был словно сам Сатана.
— Полагаю, доктор Лидгейт, мы с вами сможем понять друг друга. Доктор Джекил на вас так рассчитывает… А мне известно кое-что о вашем романе с новой ассистенткой. Я вас понимаю, — Хайд покосился на девушку в красном платье, что сидела у камина, — такое милое создание… И полагаю мисс Лидгейт будет интересно узнать причину вашего над ней покровительства.
Это был неприкрытый шантаж, и доктору, чтобы спасти свою репутацию и избежать скандала пришлось принять доктора Джекила в научное сообщество. С каким упоительным триумфом Эдвард Хайд смотрел, как пожилой мужчина протягивает ему коробочку со значком академии.
— Методы вашего друга грязны, как и его опыты. Это ересь, но никак не наука.
Альтер-эго Джекила только ухмыльнулся.
«Знал бы этот старый дурак, кто перед ним…»
Получив желаемое, Эдвард Хайд взял с подноса очередной бокал вина. Если уж пользоваться гостеприимством доктора, то по полной. В этот миг приглашенный оркестр замолчал. Музыканты куда-то засобирались, освобождая площадку. Остались только скрипачи и ударные. Одна девушка тоже со скрипкой вышла вперед. Заиграла музыка, свечи тут же перестали светить ярко, погружая богато обставленную комнату в романтичный полумрак. И до слуха гостей донесся тихий ласковый юный голос. На площадку к музыкантам поднялась девушка в бирюзовом платье. Она запела, улыбаясь гостям.
Я слышу твой голос на ветру
Слышу, как ты взываешь ко мне.
Ты слушай, дитя, говори со мной
Ведь я — голос твоей истории.
Не бойся, иди за мной
Лишь на ответь на зов, и станешь свободным.
Я голос на ветру и под проливным дождем
Я голос твоих боли и мук.
Я голос, что вечно взывает к тебе
Я голос и буду здесь вечно…
Я голос в полях прошедшего лета.
Танец листьев осенних ветров.
Я надолго усну холодной зимою,
Найду в себе сил, и весной расцвету!
Пока Хайд слушал эту нежную симфонию, ему казалось, что девушка смотрит только на него. И не было в ее взгляде ни страха, ни отвращения, только доброта и интерес. Певица была молода и свежа, как только что распустившийся цветок, и внешне… не походила ни на одну из присутствующих на приеме дам. Волосы, не измученные бесконечными попытками сделать модную прическу, темными волнами с золотом струились водопадом до самой талии. Глаза девушки, зеленые, как свежая весенняя листва, смотрели в душу, взывали к самым ее глубинам! И голос… Волшебной красоты голос, который ласкал уши. Девушка казалась всем, не только Хайду, некой… нимфой, волшемным созданием… Альтер-эго доктора слушал, и пожар неукротимых желаний в его сердце постепенно превращался в красивый костер, который согревал, а не обжигал. Хайду было неуютно от этих легких, почти невесомых и в меру сладких ощущений, но они были в новинку, поэтому пробуждали интерес. Улыбка наслаждения и умиротворения гуляла по его губам и щекотала чувствительную кожу. Этой песней девушка словно звала мужчину за собой. Сердце Эдварда Хайда в эту самую секунду начало биться. Он больше не ощущал себя чужим в этом мире, он больше не был лишь частью человека…
Я вечно взывающий голос из прошлого,
Наполненный кровью и горем земли.
Я голос из будущего, принеси мне свой мир!
Принеси мне свой мир, и раны мои заживут.
Я голос на ветру и под проливным дождем,
Я голос твоих боли и мук.
Я голос, который позовет тебя в вечность,
Я — голос!***
Зал взорвался аплодисментами. Все были в полном восторге! Девушка сделала реверанс и спустилась ко всем. Она улыбалась комплиментам, но взгляд ее до сих пор был прикован к Эдварду Хайду, как и его к ней. Снова заиграла музыка. Незваному гостю очень хотелось подойти к юной певице, выразить свое восхищение, но сейчас у нее кавалеров было хоть отбавляй. Но девушку вся эта суета быстро утомила, и она поспешила покинуть душную залу, шурша тканями платья. Она вышла на балкон. Ночной Лондон был сегодня на удивление ясным и красивым. Темные силуэты Биг Бэна, здания Парламента возвышались над маленькими светлячками огней домов. Воздух был чистым и свежим.
— Простите,
Певица обернулась и увидела Эдварда Хайда. Мужчина оторопел от того спокойствия, с которым на него смотрели эти красивые и юные зеленые глаза.
— Здравствуйте.
— Простите, не хотел мешать…
— Вы и не помешали. Я просто дышу свежим воздухом.
Хайд немного расслабился и подошел к перилам, которые обвила дикая роза. После недолгого молчания девушка сказала:
— Я заметила, что вы с меня глаз не сводили. Было заметно, что мой голос дрожал?
— Нет, вовсе нет! Вы чудесно пели. — Мужчина выпрямился. — Я Хайд. Эдвард Хайд.
— Очень приятно, мистер Хайд. — Улыбнулась певица и подала ему руку для поцелуя. — Я Ингрид.
Альтер-эго доктора Джекила осторожно взял фарфоровую ручку в свою и еще более осторожно коснулся ее губами.
— И мне очень приятно. Это вам, — он, не понимая, что им движет, вынул свободную руку из-за спины и протянул девушке розу с полураскрытым голубым бутоном. Цветок был нежным и свежим, как юное создание, что заставило сердце темной стороны Джекила забиться со страшной быстротой. Если бы он только знал причину, по которой это певучее создание так странно, с любопытством смотрит на него. И чье лицо видит перед собой…
Специально для приема, по просьбе Розы, Голд снял весь ресторан ****«Остров Сокровищ». Это было единственное место, где играл живой оркестр и зал почти не нуждался в магическом преображении. Роза лишь добавила в интерьер современного зала картины, камин, хорошее вино, закуски и светские разговоры. Теперь это была комната в доме аристократа и уважаемого английского джентльмена. Вот тут Джекил ощущал себя в своей тарелке! Все: Эмма, Крюк, Белоснежка, Дэвид, Реджина, Генри и все, кто изъявил желание прийти, были одеты со вкусом. Роза с улыбкой поприветствовала родителей:
— Рада, что вы пришли. Мамочка, очаровательно выглядишь. И хорошо себя чувствуешь.
— Будто специально, ты сегодня такая спокойная и совсем не пинаешься. — Улыбнулась Красавица. Румпель взял ее под руку, и они прошли в зал.
«Ну где же ты? — Роза в нетерпении всматривалась в вечерний город. — Только тебя не хватает…»
Генри Джекил этим вечером был душой компании. Он без конца шутил, лишь слегка пригубив вина. Пары танцевали под классическую музыку, на вечер позабыв об опасности. Роза тоже была в центре внимания. Оно и понятно: красивая, высокая, в фиолетовом шелковом платье, расшитое золотым узором с открытыми плечами и разрезанными рукавами из шифона. Волосы она закрутила в высокую прическу.
— Господа! — доктор Джекил хлопнул в ладоши, привлекая внимание гостей. — Благодарю, что пришли сюда сегодня. Спасибо моим новым друзьям за возможность начать новую жизнь здесь, в Сторибруке. И в знак моей признательности я бы хотел показать вам как танцевать европейский вальс. Это самый распространенный вид в Англии. Это несложный танец: дама встает чуть слева от ведущего джентльмена. Шесть основных шагов. — Мужчина взял зажженную свечу. — Но идеальный вальс должен быть быстрым, безупречным и настолько плавным, чтобы пламя свечи не погасло. Но для этого нужна идеальная партнерша.
Он посмотрел на дам и… подошел к Розе.
— Вы согласны?
Щеки девушки вспыхнули. Она забегала глазами.
— Я… Я не танцую, спасибо. — Она говорила совсем тихо, чтобы скрыть смущение и страх. — Уверена, что многие дамы сочтут за честь…
— Может и так, — Джекил протянул ей руку, — но я пригласил вас. Если конечно ваш отец согласен.
Это подействовало на Розу. Она сразу же подала доктору руку.
— А кто его станет спрашивать?
И они закружились в вальсе. Все собравшиеся удивленно, даже ошарашено смотрели на застенчивого доктора, который оказался идеальным танцором.