— Роза? Дочка, я принесла тебе поесть…
— Мама! — девушка не обратила внимания на то, что ее восклицание прозвучало слишком громко, не заметила, как захлопнула зеркальце, в мгновение ока вскочила на ноги и подлетела к Белль, с неслыханной силой вырывая у нее поднос из рук. Благо ничего, что на нем было не упало на пол. — Что ты делаешь?! Тебе нельзя напрягаться!
Белль больше вздрогнула от стука подноса, чем от криков дочери. Роза уперлась руками о стол и глубоко вздохнула. Кажется, до нее постепенно начало доходить, что она ведет себя странно, почти безумно.
— Прости, мам… Я наверно, выгляжу ужасно. Прости, пожалуйста. Спасибо за обед.
— Вообще-то, за ужин, дорогая. — Улыбнулась Белль присаживаясь за стол напротив Розы.
— Как? Уже вечер? — рассеянно спросила девушка, отправляя в рот ложку горячего супа. — Надо же, как медленно часы тоски ползут…
— Что за тоска тебя так мучает? Скажи, Роза! — Красавица накрыла своей ладонью руку дочери. — Расскажи, и тебе станет легче.
Хранительница Баланса помешала содержимое тарелки ложкой, потом встала, подняла с пола зеркальце, явно собираясь его открыть, но почему-то передумала.
— Я лучше так расскажу. Без наглядности. Только обещай, что папа ничего не узнает. Иначе… Иначе он убьет его…
— Кого «его»?
Париж. 1872 год
POV Роза
Я не знала, куда попала и как. Наверно по инерции. Место было явно прошлого века: слышался стук копыт лошадей о мостовую, колес, дамы и господа в цилиндрах, перчатках и с тростями в руках проходили мимо. Но мне сейчас было не до любования новой обстановкой: меня съедала боль. Ужасная боль… Слезы должны обжигать лицо, но они были холодными. Наверно смешались с ливнем… Он, мой принц, бросил меня! Как же это?! Я ведь так люблю его! Люблю… А он преспокойно гулял с другой! Все мысли занимали только его слова:
«Я устал, Роза. Устал от твоих странностей, от твоих рассказов о магии и заклинаниях. Ты мне нравилась, у нас были нежные отношения…»
Я тогда впервые так четко почувствовала, как злость от его мыслей меня наполняет, словно пустой сосуд. Трус! Не может найти сил сказать в лицо то, что думает!
«Прости, ты была и останешься моим другом. Но не больше…»
Я шла, не разбирая дороги, пока чужой город не исчез из поля зрения и не появился лес. Тут уж, где никто не мог слышать и потревожить, я упала на колени и дала волю чувствам, которые словно острые когти нещадно терзали нутро. Но срывались они с моих искусанных в кровь губ не просто криком, а вместе с песней… Я стояла на коленях и пела, надрывая связки так, как никогда прежде. Будь я в нормальном состоянии, еще могла бы подивиться тому, как красиво и необычно звучали ноты… Дождь усиливался, видимо желая перекричать меня, ждал, когда в легких кончится воздух. Но я и не думала останавливаться. Обняла себя, пальцами со всей силы вцепившись в промокшую насквозь одежду на плечах, и все пела. Меня душили слезы и отчаяние, но я не могла уже остановить песню. Мое сердце разрывалось. Тогда мне даже в голову не пришло, что возможно, в нашем разрыве с Нилом вина была моя. Конечно, первая любовь — это всегда прекрасно и, увы, зачастую так больно, что теряешь рассудок. А мне, как дочери Темного и так было сложно добиться внимания: все рыцари, едва узнав о моем происхождении, вмиг испарялись. Вот, отлично! Давай еще отца во всем обвини! Давай, это же так в твоем стиле — перекидывать вину на других. Да! Да, отец тоже виноват! Господи, почему я родилась такой?! Что мне делать со всей этой огромной силой? ХОЧУ БЫТЬ НОРМАЛЬНОЙ! Хочу…
Мысли проносились в моей голове со скоростью торнадо, и я не сразу обратила внимание, что в море моей песни, песни дождя добавился еще чей-то голос. Бархатный, успокаивающий… Он накрывал мои отчаянные, срывающиеся и нервные звуки, перебивал своим баритоном, не прилагая никаких усилий. Я даже не вздрогнула, когда чьи-то ладони, тепло которых чувствовалось даже через кожу перчаток, легли мне на плечи. Я инстинктивно, словно утопающий за соломинку, схватилась за эти руки, желая всеми силами удержать их обладателя. Обладателя голоса, чьи магические ноты, действовали как гипноз, успокоительное… Я не заметила, как замолчала, лишь продолжая тихо плакать, и слушала нежный голос. Мне казалось, что он не звучал где-то со стороны, а прямо в моей голове. Которая, к слову сказать, уже начала тяжелеть. Глаза неудержимо слипались, и я упала лицом в мокрую траву, обессиленная, изможденная и умиротворенная одновременно.
***
Сквозь сон я чувствовала приятный и успокаивающий запах… Сладко потягиваясь, я медленно начала открывать глаза и неожиданно обнаружила, что лежу на ложе из цветов лаванды! Гроздья маленьких цветков насыщенного фиолетового цвета на длинных, темно-зелеными стеблях! Это было так неожиданно и красиво! Я резко села, насторожено посмотрела на себя, потом по сторонам. Кровать из цветов стояла в просторной комнате, в которой царил полумрак. Судя по зеленоватому цвету стен и запаху, я находилась где-то под землей. Мое платье после долгого нахождения под проливным дождем стояло колом, волосы висели, как сосульки. Я встала с кровати, с трудом передвигаясь (ноги были тяжелые, словно свинцовые), нашла ванную и начала приводить себя в порядок. Конечно, можно было использовать магию, но для нее у меня не было достаточно сил. Я волосы-то с трудом промыла (руки тряслись, как у истерички!). На свое лицо, все заплаканное, с фиолетовыми кругами под глазами, я не решилась взглянуть. Вода освежила, восстановила душевные силы. Потом я вернулась в комнату и подошла к шкафу. Платья, что висели на вешалках были красивые и по фасону немного напоминали те, которые я носила дома по особым случаям. Мой спаситель и хозяин дома любезно все предусмотрел. Наконец я остановила свой выбор на простом платье до пола серебристого цвета. Завязала высохшие волосы такой же лентой в хвост, но так, чтобы уши были прикрыты. Наконец я была готова предстать перед хозяином дома и обладателем этого невероятного, неземного голоса, который меня успокоил. В том, что я находилась именно в доме этого человека, сомнений не было. Но за дверью меня ждал скорее грот, пещера, украшенная сотнями свечей в больших канделябрах, статуями, тяжелыми шторами из красной ткани. Мое внимание привлекло озеро. На черной воде, отражающей огоньки свечей, покачивалась лодка. Я осторожно спустилась по ступенькам поближе к какому-то странному приспособлению, что стояло как бы на маленькой сцене в окружении свечей, и только потом поняла, что это орган. Компактный, с золотыми трубами и четырьмя мануалами*, расположенными один над другим. Красивый инструмент… Я хотела коснуться клавиш, но тут увидела кукольный домик. Похожий на тот, в котором показывают кукольные спектакли. Это был макет богато обставленной комнаты с кроватью с пышным матрасом, шторами с рюшами на окнах. Куколки были сделаны из воска и блестели от лака. Там были фигурки дамы в розовом платье с пышной юбкой по бокам, служанки, пажа и нескольких слуг в белых париках. У пажа и дамы отсутствовали головы, но в шеях были отверстия. Видимо так можно было одним движением куклу с лицом пажа превратить в куклу знатной дамы. Я улыбнулась.
— Вы проснулись наконец.
Этот голос, все такой же бархатный и… моложе, чем я запомнила! Я напряглась всего на секунду, потому что хозяин этого странного дома появился неожиданно, потом плавно повернулась к нему лицом. Передо мной стоял молодой человек, возраст которого сложно было определить из-за тяжести взгляда, выражения лица (создавалось впечатление, что он пережил что-то очень страшное) и слегка опущенных плеч. Черные волосы были зачесаны назад, а правую половину лица скрывала белая полу-маска из воска. Хороший костюм: белая рубашка, жилетка, черный плащ, строгие идеально отглаженные брюки, руки в кожаных перчатках. Глаза его выражали удрученность и потерянность, не смотря на то, что сейчас он с таким же неприкрытым интересом рассматривал меня, как и я его. В руках у него было что-то завернутое в коричневую бумагу.
— Здравствуйте. — Я робко улыбнулась.
Молодой человек напрягся от моего приветствия так, словно это был кнут, но все же ответил:
— Здравствуйте, юная леди. Я думал от такого холода вы простудитесь, поэтому на всякий случай купил необходимые препараты. А вы вон, здоровы!
— Благодарю за вашу заботу. Но меня не так-то просто сломить.
Неизвестный в маске тихонько усмехнулся.
— Ну-ну… Я подумал обратное, учитывая как сильно вы надрывал горло. Что за концерт вы устроили под таким дождем? Зачем? Хотели голос сорвать? Не услышь я вас, вы больше никогда не смогли бы разговаривать, а уж петь тем более. — Он положил пакеты на стол в комнате за красной шторой. Потом прошел на кухню и принес на подносе горячий чай и поставил на столик у камина.
— Просто крик души… — признался он. — Никогда прежде ничего подобного не слышал.
Мне показалось, что он смеется, делая подобные замечания.
— Вы поэтому остановили меня? Потому что это звучало отвратительно?
— Нет, вовсе нет. Вы меня неправильно поняли. — Хозяин жестом пригласил меня сесть в кресло поближе к камину. — Это было… необычно, грустно, но красиво. В чем причина?
Я не ответила, взяла чашку и отпила чай. Горячий и со вкусом беграмота. Я старалась из-зо всех сил не выдать слез. Но хозяин логова их все равно заметил.
— Несчастная любовь?
В точку! Я сморщилась, потому что сделала слишком большой глоток, и он обжог горло.
— Что, так заметно? — я шмыгнула носом и смахнула слезинку. Что толку теперь? Он и так все уже видел и слышал.
— Я понял это по вашей песне. — Ответил молодой человек. Я все это время чувствовала, как пристально он смотрит на меня, словно изучая. Он водил указательным пальцем по губам вперед-назад. — Правда, несколько раз вы пели мимо нот, но все же… Кто вас учил петь?
Едва он произнес этот вопрос, мое лицо стало таким же белым, как его маска. А глаза наоборот заблестели. Конечно! Как же я раньше не поняла, у кого нахожусь в гостях?!
конец POV
— Погоди, Роза… Погоди! — перебила дочь Белль, потирая виски. То, что она только что услышала, никак не желало укладываться в голове. — Не хочешь ли ты сказать, что твой новый знакомец и тот, кто пел на приеме, стоило свечам погаснуть — это…
Роза улыбнулась побледневшей матери и пропела:
«The Phantom of the Opera is there — inside my mind…»
***
На кладбище было тихо и спокойно. Ночь была безлунной, но это не делало место упокоения страшным или угнетающим. Высокая трава покачивалась под потоками нежного ветерка. Свежие букеты цветов мирно лежали на земле перед надгробиями как знак того, что о мертвых не забыли. И вот к одной из могил, ничем не примечательной приблизился человек с букетом тюльпанов.
«Это его любимые цветы… Они всегда привлекали его тем, что всегда расцветали первыми и радовали глаз своей красотой дольше всех остальных…»
Освещение на кладбище было тусклым, но сверкающие зеленым светом глаза сложно было не заметить. Они были как светлячки. Человек с букетом цветов скинул капюшон толстовки, и темные волосы упали на плечи. Розе не спалось этой ночью. Даже откровенный разговор с матерью не успокоил. Четно она ворочались в своей большой кровати с пологом, пытаясь уснуть. Чего-то не хватало… Девушка улыбнулась, вспоминая запах лавандовых веточек… Часы пробили полночь, когда она не выдержала, оделась и вышла из дома. По дороге на кладбище нарвала на чей-то клумбе букет тюльпанов (не забыв наколдовать новых). В моменты тоски и тревоги, она всегда приходила в уединенное тихое место, чтобы просто отключиться от мира. Иногда приходили слова, строчки, и девушка их записывала. Но сейчас ей нестерпимо захотелось навестить могилу Бея. Роза скучала по брату, любила его всем сердцем по рассказам отца. Немного даже завидовала, когда отец рассказывал, как они вместе с Бэем учились прясть. Мальчик взял в руки веретено еще раньше, чем первую нормальную игрушку. Роза смеялась, представив старшего брата, катающего веретено по полу. Она положила букет перед надгробием и села по-турецки, улыбаясь так, словно Бэй сейчас был перед ней во плоти.
— Здравствуй, братец… Прости, что так долго не приходила. Дела знаешь ли. Кстати, хорошие новости: папа с мамой… то есть с моей мамой… В общем, они помирились. Теперь все воркуют надо мной маленькой… — Роза подняла голову к небу, вдыхая ночной воздух, и широко улыбнулась. — Жаль, ты не видишь папу сейчас. Он стал таким… заботливым. Это не отменяет всех его прегрешений конечно…, но я все равно верю в него. Он изменится, Бэй! Мама может и устала в него верить и ждать, когда это случится, но я никогда не сдамся! У меня на это есть целая вечность!
Голос девушки эхом проносился среди могил, надрезая тонкое полотно тишины. По траве пополз туман.
— Как же я скучаю по тебе, брат. Жаль, что мы никогда не увидимся. Нет, могли бы… в прошлом, но ты никогда бы не узнал, кто я тебе на самом деле. Думаю, нам было бы о чем поговорить… — Роза смахнула слезинку. Вдруг ее схватили железные клешни холода и неописуемого страха. Девушка просто сидела, неподвижно, словно статуя, не в силах даже моргнуть, спиной чувствуя, что кто-то или что-то приближается. Она уже приготовилась к боли, но тут бархатный голос всего одним лишь словом прогнал нависающую опасность.
Дитя, что нежнее цветка…
Нужен ль тебе Ангел?
Я здесь, я рядом
Взор обрати к ночи!
Болезненные объятья страха и холода распались. Роза широко улыбнулась, встала с земли и обернулась на источник голоса. Сердце девичье забилось так стремительно, а радость сковала горло, не давая вздохнуть. Она уже нашла учителя глазами и теперь только ждала, когда он выйдет к ней на свет. Таинственный певец помедлил еще минуту и сделал шаг в тусклый свет фонаря. Он остался таким, каким Роза его запомнила: высокий, стройный, элегантно одетый. Белая полу-маска блестела в свете, черный плащ тянулся шлейфом. Он с прежней настороженностью смотрел на девушку перед собой, в ожидании подвоха.
— Роза… — ее имя он произнес ласково и с нотами сомнения. Девушка перед ним была старше, красивее и одета по другому. Впрочем, в этом странном мире и не такое увидишь.
Хранительница добровольно протянула к нему руки, как цветы тянутся к солнцу и прошептала, чтобы не выдать волнения:
— Ты пришел… Ты не был видением… Мастер, учитель…
Молодой человек подошел ближе и дотронулся до руки ученицы.
— Я здесь, я пришел. Твой голос призвал меня. Я слышал твою песню.
Девушка грустно опустила голову, как провинившаяся школьница.
— Это было прекрасно, Роза… «Сколько песен слышал я на пути… Но твоя мне дороже всего! Идем же, моя Муза… Ты нужна своему Маэстро…»
Роза пришла в себя уже в лодке посреди озера. Она посмотрела по сторонам и увидела своего мастера, который медленно греб к островку посреди озера. Там танцевали светлячки, на воде плавали кувшинки и водяные лилии, звучала скрипка и пианино… Тут девушка расслабилась окончательно, тоска и ноющая боль утихли. Вот чего не хватало ее сердцу, вот куда оно так неистово рвалось! Но теперь все позади. Наконец, ее маэстро снова был рядом. Их ждет очередной вечер Музыки Ночи, Музыки Луны… Призрак наградил ученицу лишь одним кратким взглядом. Он, прекрасно видящий в темноте, не мог вынести того обожания и покорности, с каким на него смотрела девушка.
POV Роза. Логово Призрака
Прошло около месяца с тех пор, как я стала новой ученицей Призрака Оперы. Упросить его учить меня оказалось непросто: после той нашей встречи под дождем он не оставлял попыток выпроводить меня из своего логова и как можно скорее. Но я не хотела уходить, меня манил этот неизведанный мир подземелий, темноты и опасностей. Хозяин подземелья поражался моему простодушию и бесстрашию. Чтобы между нами не возникло недоразумений, я сразу сказала ему, что прекрасно знаю кто он такой, и где я нахожусь. Его серовато-зеленые глаза вспыхнули злостью и раздражением.