— Не волнуйтесь, я никому не скажу, что вы до сих пор здесь. Если бы хотела, то сделала бы это.
Призрак ничего не ответил. Вообще, он был не многословен. Его словами была музыка. И все мелодии, которые я слушала первые несколько недель, были грустными, пробирали до слез. Когда маэстро играл на органе, он отстранялся от мира, от своего тела и разума. Была важны только его душа и чувства. И Боги, это было прекрасно! Симфония дождя, ветра, огня… Земля уходила из-под ног, и мы падали в темноту, зажмурившись. Но стоило открыть глаза, в душу и сердце всегда проходили умиротворение и блаженство. Я плакала, когда слушала. Мое тело вообще переставало в такие моменты мне принадлежать. Никогда прежде я не чувствовала такого покоя в душе. Прошлые боли и обиды перестали существовать. Маэстро умел оживлять музыку, и она, ласковее чем родная мать, обнимала меня. Моя магия изменялась по мере того, как мой дух креп. Однажды я увидела, что мое тело все святится голубоватым сиянием. Сначала я испугалась, что Маэстро заметит. Но стоило органу замолчать, сияние исчезло. Так я поняла, что его музыка влияет на мою магию! Но как такое может быть? Разве что… Я попыталась приблизиться к нему сзади, уже протянула руку, чтобы до тронуться до плеча, но музыка вновь заполнила все мое нутро. Я так и застыла в оцепенении, очарованная звуками, с протянутой рукой. Но, как оказалось, музыка маэстро, ее невообразимая магия, не могли избавить меня от кошмаров. Не огненная комнате Сонного заклятья конечно, но лицо, которое я видела, внушало мне ужас и рвало сердце на части, из-за чего я просыпалась в слезах. В одну такую ночь я не выдержала и вышла к озеру. Призрак тихонько играл на органе, не замечая меня. По крайней мере до того момента, пока я не начала напевать себе под нос колыбельную мамы. Я сидела у самой кромки воды и видела в ней свое отражение, рассеянно нарушая идеально ровную черную гладь. Мастер работал уже третьи сутки без сна, еды и отдыха.
— Красивая песня.
Я вздрогнула и убрала руку, только сейчас заметив, что мужчина стоит за моей спиной и тоже отражается в воде.
— Только, — продолжил он, — только вы в некоторых местах ужасно фальшивите.
Меня захлестнула волна возмущения. Я вскочила на ноги и хотела было наброситься на Призрака с упреками, но тут же вспомнила, что с этим гением спорить — себе дороже. Тут надо действовать тоньше.
— Правда? Конечно, вам, маэстро, виднее. А вы могли бы научить меня не врать ноты? Это очень красивая и дорогая моему сердцу песня. Ужасно узнать, что я пою неправильно.
Мужчина скривился.
— Я не даю уроков пения…
«С тех пор как Кристина покинула тебя». — Хотелось добавить мне, но я сказала другое, изобразив досаду и разочарование. — Как жаль. Я даже представить не могла, что у меня все так запущено, что даже гений музыки не может ничего с этим поделать.
Мои слова подействовали на маэстро, как на ребенка, которого брали «на слабо».
— Если вам так хочется… Роза. — Он почему-то всегда делал паузу, прежде чем произнести мое имя. Он словно пробовал его на вкус. — Но если учиться, то по моему. Я вижу, что у вас есть к этому дар, я помогу вам его раскрыть. И никаких поблажек.
— Да без проблем. Мне не привыкать к трудностям. — Заверила я его.
***
Никогда бы не подумала, что учиться пению — целое искусство. Это было сложно, но я старалась. Мы с учителем изучали основы правильного дыхания, потом он заставлял меня до посинения петь несложные партии. Я даже научилась немного играть на скрипке. Как и маэстро я полностью отдавалась делу, не обращая внимания на усталость и время. По мере того, как проходили наши уроки, Призрак понемногу раскрывался передо мной. Я узнала его злую, раздражительную натуру, поняла, что ему не нравится, когда я брожу в кромешной темноте по туннелям, в которых он установил ловушки (они до сих пор работали, не смотря на то, что опера наверху сгорела до тла). В один такой день он нашел меня в одном из них, когда я сидела на холодном полу. В руках у меня была маленькая мышка, которую я только что высвободила из мышеловки.
— Бедненькая ты моя… Ну-ну, не бойся, не бойся, маленькая, я тебя не обижу. Вот, держи. — Я сунула руку в карман, извлекая из него кусочек сыра. — Эх, испытать бы на том, кто придумал мышеловки, его собственное творение. Я бы посмотрела, как ему понравится.
Маэстро стоял в полном изумлении с факелом в руках и следил за каждым моим движением. Только когда я отпустила мышку и встала на ноги, он спросил:
— Ты совершенно ничего не боишься?
— Ну, уж мышей точно. Они же такие милые создания. По моему, мыши боятся человека больше, чем он их. Не понимаю девиц, которые боятся мышей. Причем, раскрываю женскую тайну, маэстро, этот страх может проявиться неожиданно и только тогда, когда рядом мужчина. Ну, знаете, чтобы броситься к нему на грудь с мольбой о защите. — Воображение разыгралось и я звонко рассмеялась. — Господи, зачем? Зачем демонстрировать несуществующую слабость? Я считаю, что женщина должна быть сильной. Вы согласны?
Маэстро не ответил. Он продолжал смотреть на меня с некой долей непонимания и удивления, словно я была неведанным, волшебным зверем. Мне не чему было удивляться: я просто была… собой. Весь путь до логова мы прошли в молчании.
Имени Призрака я так и не узнала, не смотря на то, что назвала ему свое. Тогда про себя назвала его «Маэстро». С каждым днем стена между нами становилась все тоньше и тоньше. Его музыка погружала меня в некое состояние сна, хотя сознание оставалось при мне. В моей душе с каждым днем разливалось все больше тепла, наслаждения и счастья… Призрак больше не играл грустных мелодий. Он раскрывал передо мной секреты идеальной, просто божественной музыки, а я старалась изо всех сил не разочаровать учителя. Однажды один важный секрет моей жизни был раскрыт. Дело было ночью. Мы мирно отдыхали после тяжелого трудового дня и вкусного ужина (уж в готовке я оказалась искусней его. Ура!) По правде сказать, мирно спал только маэстро. Потому что меня мучил кошмар. Я так давно не бывала в огненной комнате, что испугалась, запаниковала даже больше, чем в первый раз. Я металась среди огня, кричала, но не от боли, а от страха. Вдруг среди этого огненного безумия и дыма раздался властный с эхом голос. Он вырвал меня из объятий кошмара, и я обнаружила, что Мастер трясет меня за плечи и зовет по имени.
— Роза! Проснись, ну же!
Пелена кошмара спала, и я не помня себя, упала своему спасителю на грудь, с трудом приводя дыхание в норму. Когда мой взгляд сфокусировался, я посмотрела на него заплаканными глазами и обомлела: его лицо впервые было так близко от моего. Можно было хорошо рассмотреть благородные черты, сосчитать темные вкрапления в его серовато-зеленых глазах… Господи, да он не намного старше меня! Может лет 25, не больше. И так красив! Почему я раньше этого не замечала? Мои щеки покрылись легким румянцем, как и его, к слову. Он тоже неуверенно приобнял меня, одной рукой поглаживая волосы. Я с удивлением обнаружила, что сейчас на них нет перчаток. Кожа была мозолистой, но мягкой, горячей. Он смущенно смотрел на меня, но не отталкивал. Ему такая резкая перемена в моем состоянии была непривычна. Все потому что он привык видеть храбрую, слегка нахальную девушку, которую все-таки смог сломить кошмар. Я чувствовала, что по мере длительности зрительного контакта, его тело расслабляется, на губах появляется улыбка. Еле заметная, призрачная… Я зашипела. Но по другой причине — он коснулся свежего ожога.
— Прости… Я не… — Призрак испугался, увидев рану. — Это что? Ожог?
Быстрее молнии он вылетел из моей комнаты и вскоре вернулся с полотенцем миской прохладной воды. Он осторожно начал охлаждать ожог. Было очень больно, но я боялась даже пошевелиться. Меня до сих пор обнимали его горячие и ласковые руки, я чувствовала себя зачарованной. Неведомое прежде волнение обернуло мое сердце, и оно забилось с такой быстротой, что я боялась, что маэстро его услышит.
— Вот так. — Он аккуратно, словно моя рука была хрустальной, обернул ожог холодной тканью. — Через два часа нужно будет повторить процедуру. К утру боль пройдет. Роза?
Прикосновение его руки к моей раскаленной щеке вывело меня из приятных ощущений. Я смущенно кивнула в знак признательности.
— Маэстро, вы… Простите мое замешательство. Просто… вы первый… мужчина, который ухаживает за мной. — Я не лукавила. Никто, кроме папы не лечил мои раны. Призрак Оперы стал первым посторонним мужчиной, который проявил ко мне такого рода заботу. Мне это было в новинку, поэтому я с изумлением и интересом изучала каждое его движение.
— Неужели? — мужчина был поражен. — «Чтобы у такой красавицы не было кавалеров? Ни за что не поверю!»
— Это так. Поверьте, есть во мне то, что отталкивает людей. Всех, не только мужчин.
— Я ничего такого не вижу.
— Вы просто плохо меня знаете…
Он отшатнулся от меня, когда я потянулась здоровой рукой к его лицу. Боже, зачем?
— Проклятое женское любопытство! — прорычал мой Учитель, опрокидывая миску с водой. — Так я и знал! Вы все одинаковые! Вам лишь бы поиздеваться над монстром…
Он скрылся за дверью, но я еще долго слышала, как в главном зале начали падать предметы.
***
Маэстро нет в логове уже несколько дней. Я начала беспокоиться. Я и так до сих пор не могла себе простить этой своей выходки. Зачем? Что мною двигало в тот момент, когда я потянулась к его маске? Я же и так знала, почему он ее носит… Дура! Дура! Теперь он неизвестно где и что с ним! Я не на чем не могла нормально сосредоточиться, все время думая о мастере. И вот, наконец в одном из туннелей послышались тяжелые шаги. Я вздохнула с облегченные.
— Маэстро! Наконец-то! Я уже начала… — я не договорила, потому что в нос ударил запах крови. У языка был такой вкус, словно я лизнула металл. Призрак, из последних сил держась за стену, добрел до органа, оставив на инструменте кровавый след.
Я бросилась к нему. Вся его одежда была в грязи, левый рукав порван от плеча и пропитан кровью. Я осторожно стащила с него плащ, устроила по удобнее на на полу у инструмента и… совершенно забыв об осторожности начала водить над пораненной рукой. Я впервые использовала магию за этот месяц. Ощущения, прежде бывшие неописуемо сладостными (особенно когда я использовала силу во благо), теперь притупились из-за огромной волны страха. Страха за жизнь Мастера. Мой Ангел, если ты…
Когда все закончилось, и Призрак пришел в себя, он долго смотрел на свою левую руку. С таким удивлением, словно он всю жизнь прожил без нее, и тут она раз — взяла и отросла!
— Как ты это сделала? — прозвучал тихий вопрос.
Конец POV
На следующее утро в город, словно ветер, ворвался голос. Такой красивый, такой нежный и такой… счастливый! У тех, кто поднялся в плохом настроении, улыбки были до ушей, кто был влюблен, почувствовал, что чувства усилились. Роза вся сияла и пела так заливисто и громко, чтобы ее весь мир услышал. Не было больше в ее песнях горечи от потерянной любви, голос Мастера, с которым она провела всю пошлую ночь, излечил ее израненное сердце и запылившуюся душу. Девушка пела и под действием эмоций творила магию. Память ласкала ее образами человека в черном плаще с белой полу-маской, а в голове все звучал этот бархатный голос… Хранительница пребывала в эйфории, которая просто зашкаливала. Румпелю совершенно не нравилось поведение дочери. Он пытался выяснить, кто этот таинственный «Ангел Музыки», но девушка предусмотрела все: ни одна ее вещь не рассказала Темному ровным счетом ничего. Он должен бы радоваться, что Роза вся светилась от счастья и пела об этом счастье и об Ангеле на каждом шагу, но не мог. Что-то его беспокоило. Он никогда прежде не ощущал такого магического воздействия на человека с помощью музыки. На это Роза ему ответила:
— Он гений! Он чарует своей музыкой и голосом! Благодаря ему я поняла: для каждого зверя важно знать, как его успокоить.
Темный смотрел на свое дитя, не в силах успокоить тревогу внутри.
«Этот… Ангел что-то сделал с моей девочкой! Она под действием его чар! Пусть только посмеет ей навредить…» — мужчина сжал пальцы в кулаки так, что кости захрустели.
***
Особняк мирно стоял сонный. Его обитатели спали. Окно в комнате Розы было раскрыто настежь: девушка любила засыпать в прохладе. На прикроватной тумбочке стояла вазочка с букетом лаванды, перевязанным черной атласной лентой. Хранительница спала, улыбаясь чему-то во сне. С момента появления маэстро, кошмары перестали ее мучить. И тут что-то заставило ее вздрогнуть и открыть глаза.
— Учитель? — Роза села в кровати.
С улицы вместе с ветерком в комнату прокрался голос. Он был таким тихим, что девушка едва могла разобрать слова. Но этого хватило, чтобы на лице появилось выражение блаженства, а тело обрело невероятную легкость. Девушка встала у окна. Внизу стоял он. Губы его еле заметно шевелились, но Роза уже знала, о чем поет ее маэстро.
Ночь приходит,
Чувства обостряя…
Тьма живет,
Воображением играя…
Нежно, нежно
Ночь красу свою раскроет…
Прими ее, чувствуй—
Трепетно и нежно…
Скройся же сейчас
От солнца и его лучей,
Оставь же день ушедший за спиной
И внемли звукам
Музыки ночной…
Закрой глаза сейчас,
Не бойся больше страшных снов!
Поверь, что жизни
Ты не знала раньше!
Закрой глаза,
Пусть душа твоя парит!
Соединись со мной
И будешь жить
Как никогда не жила прежде…
Мягко, сладко,
Музыка протянет руки…
Услышь ее, будь с ней!
Проснутся фантазии ночные.
Они — яркие звезды
Нашей Музыки ночной…
Роза слушала маэстро, прикрыв глаза. На ее губах сияла улыбка. Она слушала, потом встала ногами на подоконник и сама запела так же тихо, но ветер доносил ее слова до слуха Мастера.
Начнем мы путь
В странный, новый мир!
Оставлю я все мысли
В мире, что знала раньше!
Прими же мою душу, Ангел!
Ту, что всегда была твоей!
Только тогда мы сможем
Принадлежишь друг другу…**
И с этими словами, Хранительница, расправив руки, словно крылья, полетела вниз. Ее ночное платье было легким и воздушным, с длинными рукавами. Призраку только достало времени подбежать к дому и поймать девушку. Он хотел накричать на нее за безрассудный поступок, но понял, что это бессмысленно: Роза сейчас полностью была в его власти. Во власти его музыки и голоса. Но ее слова…
«Принадлежать друг другу…» — как же ему хотелось верить в искренность этих слов, но он понимал, что этого никогда не случится. Это музыка говорила за девушку.
Роза покоилась у него на руках, мирно дыша. Запах ее волос затуманил рассудок молодого мужчины. Как же ему хотелось прямо сейчас снять с этого цветка чары и рассказать всю правду. Он не хотел, не мог причинить ей боль. Заколдованная перчатка пульсировала, ибо предмет, для которого она была предназначена, сейчас находился совсем близко. Но Призрак медлил, наслаждаясь моментом. Перед его глазами словно молнии, пробегали воспоминания прошлого: он, потерянный, настоящий призрак, сквозь стену своей скорлупы отчаяния слышит голос, который взывал, кажется, к самому высокому небу, желал докричаться до Бога, чтобы он дал сил… Юное лицо странной девушки, которая рассматривала его с любопытством, без страха. Даже когда она ослушалась его и пошла в туннели, а он потом кричал на нее что есть мочи, она не испугалась. Лишь спросила с иронией:
«Ну что, закончили истерику? Или мне еще подождать?»
Роза не была похожа на Кристину. Даже красота новой ученицы Призрака была какой-то… другой. Вроде бы очевидной, и девушка умела ее демонстрировать, но в тоже время скрытой за семью печатями. Когда мужчина начал привязываться к Розе, он не знал. А может просто не заметил? Когда она стала проситься наверх, с каждым разом было все труднее ее отпустить, но маэстро все же превозмогал себя, заранее внушая мысль, что девушка уйдет и больше не вернется. Но она всегда, ВСЕГДА возвращалась! В часы уединения Призрак размышлял о своем новом состоянии. Он что-то явно испытывал к Розе. Может даже любовь, но другого рода. Это чувство не заставляло его сердце и душу сгорать в огне. Он не пожирал глазами Розу, которая весело напевая, готовила обед на кухне. Нет, ЭТА любовь была небесной, легкой и… умеренной. Останься с ним Кристина тогда, они бы она моментально сгорели в огромном пламени страсти, которая разрывала Призрака. Но Роза, ее пение действовали как прохладная вода, морской бриз и маленькие волны, что лижут ноги. Потом она начала звать учителя с собой на прогулки. Это выглядело достаточно комично, но девушка изо всех сил старалась создать благоприятные условия. Они гуляли по вечерам или рано утром. Май был в самом разгаре. Пока Роза плескалась у озера, композитор прислушивался к звукам природы, вдыхал ароматы цветов… После таких прогулок его вдохновение лилось таким потоком, что только успевай записывать. Так родилась Музыка Жизни. Роза, сама того не замечая, стала учителем для Призрака. Она открыла ему совершенно новые моменты жизни, которые мужчина раньше считал незначимыми, пустыми. А как же было забавно наблюдать за девушкой, когда она сама над чем-то упорно работала. Скомканные листы бумаги, пролитые чернила, расхаживания по логову, бормотание и скрип пера. Ученица никогда не показывала учителю, что пишет. Однажды Призрак застал ее, висящую вниз головой! Она кусала перо и внимательно читала написанное. Когда их взгляды встретились, они засмеялись. Смеху несчастного композитора тоже научила Роза.