– Я говорила тебе, что дружила с семьей герцога Эстелроя. Слава богу, старый герцог еще жив. Так же, как и большая часть его семьи. Они точно такая же семья Фредрику, как и Гаусы. Они родня его матери. Разумеется, они интересовались жизнью своих внуков: Констара и Фредрика.
– Этого не может быть. Мы с Фредриком были… стали… – Лундес разволновалась. Когда дело доходило до Фредрика, она не могла спокойно говорить. Она просто не могла подобрать слов и объяснить, что именно было между ними. Любовь? Но выходит, что тогда она была всего лишь любовницей графа, даже не невестой. – В общем, мы с графом решили быть вместе практически перед самой гибелью графства. Мы и месяца вместе не прожили. И я все это сказала к тому, что родственники матери Фредрика, которые жили, оказывается, все это время здесь, не могли знать о том, что было у нас Фредриком.
– Об этом знали многие. Мы хоть и на острове живем, но пока еще не с другой стороны границы. Мы знаем и боимся Фавластаса. И о падении графства герцог и его семья узнали одни из первых, они же маги. Фредрик именно в них стал таким сильным, как мать. Они контактировали с Валардом, когда графство было оккупировано.
– Фредрик говорил, что его отец не хотел подвергать опасности родню Каролины.
– И все же они контактировали с графством. Фредрик даже бывал в Мартензи, в особняке герцога.
Лундес промолчала, ей было неприятно слышать, что кто‑то что‑то знал о Фредрике, чего не знала она. Она не злилась, но ей было просто неприятно. Наверное, она ревновала, хоть и не специально.
– О любви Фредрика к тебе семья Каролины Гаус узнала от барона Нериана Карнелия.
Лундес резко подалась вперед, раскрыв глаза:
– Он в городе?! – Она широко улыбнулась. Как же она волновалась о судьбе барона. Неужели он был в городе, неужели он был за стенами!
– Нет, – огорчила ее Керол. – Он пробыл в Мартензи недолго. Наверное, считал долгом навестить родственников Фредрика после гибели графства. Они до сих пор не оправились. Сначала потеряли дочь Каролину, когда родился Фредрик, а затем всю семью своей дочери. Обоих внуков. Карнелия они плохо знали. Как и он их. Даже Фредрик редко с ними виделся. Все это из‑за войны между графством и Океанией.
Она вдруг замолчала – видно, ей стало очень больно. Лундес прикрыла глаза. Она сама едва не потеряла сознание, так была слаба, и знала, что не может помочь этой женщине. Но смотреть, как она умирает, было уж слишком тяжело. Благодаря магии Керол хотя бы умирала медленно и не так уж болезненно.
– Лундес, – шепотом позвала Керол.
– Да?
– Побудешь Керол вместо меня. Уверена, это тебе предстоит стать великой.
Лундес молчала. Она уже почти провалилась в пустоту.
– Лундес?
– Да?
– Обязательно навести старого герцога и его семью. Они слышали, что ты вроде бы жива, и очень хотели с тобой познакомиться.
Лундес не ответила, у нее больше не осталось сил, она просто обмякла в кресле, провалившись в черную бездну. Последнее, о чем она с горечью подумала, – это о том, что, когда придет в себя, Керол уже не будет в живых.
Глава 5
Откровения в будущем
Заснеженные пустоши. Двести лет спустя
– Защищайся! – Карнелий взмахнул обломком какого‑то железного прута.
Дагерти едва успел обернуться и уклониться от удара.
– Все еще хочешь сражаться? – удивился наместник, посмотрев на барона. Тот замер. – Заметь, я не жажду, но раз ты настаиваешь…
После этих слов в глазах его проявилась искра. Дагерти прошипел и с разбега кинулся на барона, сбил его с ног и выбил прут. Карнелий рухнул в глубокий снег, затем вцепился рукой в волосы наместника и дернул их в сторону. Дагерти сжал горло Карнелия, тот попытался вырваться, когда почувствовал, что задыхается. С трудом дотянувшись до торчавшей из снега железной палки, он с особой яростью огрел ею наместника. Тот издал болезненный и гневный стон, в глазах его потемнело, но сил вырвать прут у барона хватило. Лишившись оружия, Карнелий быстро откатился. Снег вокруг ямы, в которой они боролись, стал осыпаться. Обоих накрыло белым покровом. Карнелия трясло от холода и слабости. Впрочем, Дагерти выглядел не лучше. К тому же наместник, как и обещал, не использовал магию. Зато в обычном бою Карнелий ничуть не уступал ему. Без магии Дагерти казался Карнелию слабым. Всего лишь жалкой букашкой, которая ответит за всех наместников, за гибель графства и его друзей. И все же сразить разгневанного непоколебимца было не так уж и просто. Железный прут сверкнул во влажном, холодном воздухе и ударил барона в бок. Тот стиснул зубы. Дикая боль, но проходящая. Противники вновь сцепились, и было сложно понять, у кого оказался прут в итоге. Они вырывали его, попутно душили друг друга, падали в сугроб.
В какой‑то момент Карнелий поднялся на ноги и попытался справиться с болью. Тяжело дыша, он согнулся пополам и сморщился. Ну а Дагерти, вместо того чтобы воспользоваться слабостью противника, тоже встал, отошел в сторону и стал озираться по сторонам.
– Почему не нападаешь? – сквозь зубы процедил Карнелий.
– Не одному тебе больно, – заметил Дагерти.
– У тебя же магия тайны. Такая сила не может лечить?
– Глупо с моей стороны разубеждать тебя, что эта сила может все, – с этими словами Дагерти продолжил изучать окружающую обстановку.
Карнелия настолько удивило поведение наместника, что он с трудом огляделся по сторонам и спросил:
– В какую глушь ты нас переместил?
И тут Дагерти рассмеялся. Хрипло и с кровью на губах и бороде, но искренне.
– Самое время спросить, да? Мог бы с этого начать, а не с железной палки. Надо спуститься в тоннели. Тут слишком ветрено. Внизу поговорим.
Карнелий не стал спорить. Продолжать бой он уже не мог, да и глупо было отказываться от информации, раз уж наместник великодушно согласился ее предоставить. Дагерти опустился на колени возле люка, из которого они недавно выбрались, и посмотрел в темный тоннель. Прежде чем прыгать, он закрыл глаза и немного выждал. Со стороны ничего особенного с ним не происходило, но на самом деле он впервые за долгое время позволил своей искре подлечить его. В тоннели он спрыгнул уже заметно обновленным. Карнелий тоже приблизился к люку и лежавшей рядом решетке, после чего глянул вниз.
– Я смотрю, тебе уже не больно. Значит, все же может твоя магия лечить.
– Есть у меня кое‑что другое, что лечит.
Карнелий потратил куда больше времени, чтобы спуститься. А когда спрыгнул, то взвыл от боли и скорчился у ног Дагерти. Барон не хотел выглядеть побежденным, но ничего не мог с собой поделать. Унизительно было лежать у ног врага, но еще хуже Карнелий ощутил себя, когда этот самый враг коснулся его ран и подлечил их. Боль ушла, и теперь Карнелий поднял удивленные глаза на Дагерти:
– Скажи, ты демон?
Дагерти отрицательно покачал головой.
– Не демон. Подумай сам. Будь я демоном, стал бы лечить тебя? После аданея мало кто церемонится с врагами. Аданей портит души. Впрочем, что ты можешь знать об этом?
– Если не демон, то кто? И почему так предан Фавластасу? Вроде ты не глупец. И если корабли действительно твое изобретение, то ты гений. Тогда почему не берешь инициативу в свои руки, если Фавластас вынужден зависеть от твоих изобретений?
Дагерти не спешил с ответом. Он обдумывал, в какую правду стоило посвящать Карнелия и стоило ли вообще. Но так уж получилось, что барон стал частью его первого путешествия во времени. Разумно было объясниться и действовать сообща.
– Ты представился как Нериан Карнелий, – начал Дагерти. – Значит, воевал за Фредрика Гауса и считал его другом. Сражаться ты умеешь, но почему тогда отдавал инициативу в руки верховного стража, хотя сам стражем не был?
– Фредрик был магом, я – нет.
– Вот и Фавластас сильнее меня. Я ответил на твой вопрос?
– Но твои изобретения! – не сдавался барон. – Они действительно твои? Ты сам их придумал?
Может, Карнелий не так уж и плох, подумалось в тот миг Дагерти. Наместник уважал тех, кто умел ценить талант и изобретения.
– Хотелось бы, чтобы все это было лишь моим достижением, – неохотно сказал Дагерти, – но ответ частично перед тобой. Вокруг тебя.
Карнелий нахмурил брови и посмотрел в тоннель. Ничего там не было: темно, пусто и холодно.
– Это место подарило мне изобретения, – объяснил Дагерти. – Лучшие умы этого времени работали над чертежами, которые я потом использовал в работе. Думаю, мои корабли заметно уступают механизмам этого времени, но я старался как мог. Настолько, насколько позволяли возможности моего времени.
Карнелий вновь посмотрел по сторонам, после чего вернул непонимающий взгляд на Дагерти:
– Времени?
– Ты не в пространстве переместился, а во времени. Вокруг тебя будущее. Мой зал был тоннелем в него. Круги на полу, зеркала на стенах – все это тончайший магический механизм, который, как я думал, уже никогда не заработает в полную силу. Но это случилось! Судьба подарила нам потрясающий шанс!
Вот теперь взгляд барона стал иным. Да и все вокруг в одно мгновение стало восприниматься им иначе. Даже простой снег в глазах Карнелия превратился в настоящее открытие. Ведь снег этот лежал в будущем!
– Если ты не лжешь, то ты вторгся в законы бога времени! И ты не демон?!
– Нет, я уже говорил, что не демон, – мрачно напомнил наместник.
– Когда ты лечил меня, твои глаза светились аданеем.
– Не демон я, – в который раз сказал Дагерти, и добавил: – Предлагаю заключить перемирие на то время, пока мы в будущем. Что скажешь?
– Мы все равно враги.
– Разумеется. Война продолжится, когда вернемся.
Карнелий крепко пожал руку Дагерти и пообещал:
– Когда вернемся, клянусь, что превращу Непоколебимый в камни.
– Охотно верю, что попытаешься. Только я убью тебя, как только вернемся в Ночной Лик, прямо в зале.
Они сильно‑сильно сжали друг другу руки, до боли.
– Темнеет, – спустя некоторое время отметил Дагерти, разглядывая серое небо через люк.
– И что дальше? Так и будем здесь сидеть? – мрачно поинтересовался Карнелий.
Дагерти внимательно посмотрел на него – вернее, на черные контуры своего временного союзника. Они сидели на каменной возвышенности в тоннеле. То была, пожалуй, самая сухая и непродуваемая часть в том месте.
– Ты сказал, что после аданея врагов не прощают… В общем, выходит, ты был в аданее?
– Тебя это пугает?
– Нет. – Карнелий передернул плечами. – Я вел не к этому. – Пододвинувшись ближе к наместнику, он заглянул в его тускло светящиеся глаза и спросил: – Скажи, что там? За вратами? Аданей? Ты это имел в виду, когда говорил, что был в бездне?
– Тебе интересно, что было за вратами? А не боишься, что мой рассказ заставит тебя взглянуть на вещи по‑другому? Вдруг и миссия твоего покойного друга покажется тебе омерзительной после моего рассказа?
– Уверен, что не покажется, – возразил барон.
– Откуда такая уверенность? – Дагерти вскинул густые брови. – Твой друг тоже не знал, что за вратами и почему держит нас там. Ему просто сказали, что так надо. Элестер сказал. И тебе просто сказали, что врата нельзя открывать. Нужно держать их закрытыми ценой собственной жизни. А почему? Ты знаешь ответ, Карнелий? Стражи не знали.
– Мы верили Аденту, он знал, что нужно делать, – ответил Карнелий.
– И вы до сих пор верите Аденту?
– Конечно.
– Глупо. – Наместник покачал головой и развел руки в стороны. – Все не так светло и чисто в играх небес, все не так черно и грязно в ответе подземного царства. Все относительно. Все вокруг – интрига. Интрига, которая может в любой момент даже самого честного человека взять в тиски и разрушить все, во что он верил, развеять в прах его желания и мечты, погубить его окружение, уничтожить душу и заставить обратиться в другую веру.
Держа спину прямо и слегка вскинув подбородок, Карнелий сказал то, что всегда говорил в подобных ситуациях:
– Уверен, что в этом мире каждый получает только то, что заслуживает.
Дагерти тут же поднял руку и попросил:
– Закрепи свои слова! Раз так уверен, повтори их снова, и я раскрою тебе секрет. Думаю, ты имеешь право знать.
– Ты…
– Ты сказал, что каждый получает то, что заслуживает?
– Да.
– Так вот, я не безумец. – В его глазах промелькнула та искра, которую Карнелий уже видел во время сражения, а Дагерти заявил: – Я проклят. Ты говоришь, каждый получает по заслугам, ну тогда скажи мне, заслужил ли Фредрик аданей?
Карнелий на мгновение окаменел, затем медленно поднялся на ноги и тихо спросил:
– Что ты сказал?
Наместник тоже встал, оказавшись прямо перед Карнелием, и, твердо глядя на него, испепеляя его искрой, принялся рассуждать:
– Кто прав, кто виноват? Почему хорошие люди должны расплачиваться за чужие грехи? Почему их потом ненавидят, а настоящих виновников превозносят? Откуда что берется и почему, если Адент так велик, твой друг оказался в аданее и мучился там четыре года? Почему, если всю свою жизнь Фредрик только и делал то, что ему велели? Охранял врата, сам не зная, что за ними. Слепо веря в своего учителя и в ангела. Но если Адент всегда прав, если так было надо, то почему, черт возьми, твой друг горел за это в аданее?!
Карнелий был ошеломлен. Он не знал, что сказать, бешено глядел на Дагерти и почему‑то верил, что тот говорил правду, верил, но очень хотел обличить наместника во лжи.
– Ты намекаешь, что нужно было сдать врата, что мы неправильно поступали и за это Фредрика, как нашего предводителя, отправили в аданей?! – Карнелий и сам не верил, что говорил все это.
К счастью, Дагерти его предположение опроверг:
– Нет. Наверное, Фавластас на моем месте сказал бы, что это так, но я не стану лгать тебе и прежде всего себе. Потому что мы с Фредриком очень похожи и, в отличие от Фавластаса, мне графа даже немного жаль. Хорошо, что он развеялся.
– Объясни. – Карнелий ушам своим не верил.
– После смерти Фредрик томился в аданее четыре года, потому что ангелы просто проиграли его душу. Не удержали. Знаешь, каково это? Со мной сделали то же. И мне все равно, случайность это или нет. Я пытался бороться и в результате стал тем, кого сам презираю. Ты пока ничего не понимаешь и не веришь мне, но я сейчас все объясню. Расскажу ради справедливости, а не для того, чтобы ты жалел меня или Фредрика. Ни ему, ни мне твоя жалость уже не поможет…
– Жалость?! – гневно воскликнул Карнелий: – Жалость к тебе?!
– Жалость к нам. На самом деле меня зовут не Дагерти. Мое настоящее имя носит тот, кто уничтожил меня. Уничтожил Непоколебимый. Все уничтожил. Память, честь, веру, репутацию. – Наместник стал расхаживать из стороны в сторону, глядя то на люк, то в пол. Глаза его лихорадочно сверкали. – Я истинный Фавластас. Я знаю это. Никто не отнимет у меня мою суть, никто из этих жалких личин!
Карнелий не шелохнулся, он не совсем понимал, о чем толковал наместник, но у него возникло желание найти что‑нибудь, чем защищаться в случае чего.
– Не надо, – тихо предупредил наместник. Карнелию казалось, что Дагерти видел его насквозь. – Не спеши с выводами. На моем месте мог стоять Фредрик, и его искра могла быть смертельной для тебя.
– Ты можешь нормально объяснить? – попросил Карнелий. В его голосе был лед, но было и полное непонимание. Он добавил: – Ты все время сравниваешь себя с Фредриком, поэтому я хочу знать.
– Я настоящий Фавластас. Когда‑то я был белым магом, ученым. Я и остался ученым, как видишь. Мой ум во мне сохранился, никто у меня этого не отнимет. Так вот, тысячу лет назад я умер. В этом я никого не виню. То была глупая смерть. Заигрался с изобретениями, не рассчитал свои силы. Но с этого все и началось. После смерти я попал в аданей, так же как и Фредрик. Мы оба попали туда по ошибке. Таких случаев было всего несколько. Я пробыл в аданее недолго, но этого хватило, чтобы испортить мою душу искрой аданея. Наверное, я бы сгнил там, развеялся после длительных мучений, но мой ангел‑хранитель решил мне помочь. Сначала с позволения высших сил. Меня вытащили из аданея, но когда боги увидели мою испорченность, они поняли, что путь на небеса для моей души закрыт. Мой ангел‑хранитель, Трейвел, предложил вернуть мне тело, оживить меня, дать мне шанс своей чистотой и белой магией разрушить искру, прожив еще одну жизнь. Однако богу магии Ралусу это не понравилось, и он запретил это делать.