— Что? А, это. Просто я провожу там большую часть времени, только и всего.
— Почему?
— Я оказался там, когда впервые прибыл на Землю, — пожал плечами Доктор. Он начал говорить медленно, но все ускорял темп, и Эмили не сомневалась — он придумывает все это на ходу. — Знаете, к чаю пристрастился. Британцы… отличный чай они готовят. Не то чтобы у Штатов не было своих интересностей — прекрасные ландшафты, чудесные люди, и, поверьте, я всеми руками за демократию, — но ужасно, когда не найти хорошего чая.
— А вы уверены, что чувствовали себя как дома не из-за подавляемых эмоций? — поддразнивая, спросила Эмили. Недолгого времени после знакомства с Доктором ей хватило, чтобы понять: настоящие чувства тот тщательно скрывал, невзирая на обаяние и широкую улыбку.
— Ну-ну, не надо меня профилировать, — сказал Доктор, и в теплом, дружеском тоне мелькнуло настоящее предостережение. — Я не один из ваших несубов.
— Извините, — ответила Эмили, искоса глядя на него. Доктор смотрел в окно, но было трудно понять, интересуется ли он видом или просто избегает встречаться взглядами. — Странно, что наши методики вообще на вас работают, — продолжила она, решив сменить тему. — Вы ведь пришелец, разве у вас не должна быть совершенно другая психология?
— Ну-у-у, — протянул Доктор, снова освещаясь улыбкой, и обернулся к ней. — Я особый случай. Проведи девять сотен лет, спасая планету, и обязательно подхватишь кое-какие земные привычки.
При упоминании возраста Доктор потер затылок — типичный жест неудобства. Эмили сказала бы даже, что он лжет, но, судя по данным ЮНИТ, он был как минимум такого возраста. Значит, дело в другом? Он на самом деле старше и только притворяется, что еще не перевалил за тысячу?
Мужчины и их тщеславие. Возможно, пришельцы не так уж и отличаются.
— Хотя вы правы, — сказал Доктор, вытряхивая Эмили из раздумий. — Я совершенно другого вида, и во многом это сказывается. Например, физиологические реакции будут совсем иными. Когда нужно, я гораздо лучше себя контролирую во всех смыслах — от микровыражений до дыхания. И я, безусловно, гораздо разумнее…
— Безусловно, — с каменным лицом согласилась Эмили, а Джордан фыркнула с заднего сиденья.
Доктор не обратил на них внимания.
— …и еще у меня есть дополнительные чувства и заметно отличающийся культурный багаж, так что это все меняет. Однако у большинства гуманоидов сходные эмоциональные признаки, а у всех разумных видов — одинаковые основные потребности и желания. Питание, кров, безопасность…
— Секс, — вмешалась Эмили.
— Ну, скорее, общение, не обязательно секс. Во вселенной хватает асексуальных видов.
— Вы один из них? — с намеком на флирт спросила Эмили, отчасти надеясь смутить самоуверенного пришельца.
Подняв бровь и бросив на нее долгий взгляд, Доктор ответил:
— Смотря кто спрашивает.
— О, понятно, к чему все идет! — засмеялась Эмили, а Джордан сдавленно фыркнула за спиной. Они как раз вырулили к месту последнего убийства. — Инопланетный гений, путешественник во времени… как бы не так! Мужчины все одинаковые.
— Напомните мне никогда не знакомить вас с капитаном Джеком, — отозвался Доктор. Эмили затормозила и остановилась.
Когда они выбрались из машины и зашли в дом, их веселье сошло на нет. Рядовой у дверей гостиной бросил на них угрюмый взгляд и отошел в сторону. Они шагнули внутрь и тут же замерли, увидев маленькое, скрюченное тело.
Это был ребенок.
Ребенок, безусловно, инопланетный, с кошачьими ушами, мехом, похожим на пушок персика, и коротким, вероятно, рудиментарным хвостом — но все же ребенок: большие глаза (теперь пустые и подернутые пленкой), мягкие черты лица (теперь замершие без движения) и тонкие конечности (теперь неестественно изогнутые).
Доктор первым вышел из ступора: присел возле тела и начал изучать. И сострадание на его лице не могло скрыть гнева в глазах.
— Как его звали? — спросил он мягко, но непреклонно: сталь, прикрытая бархатом.
— Настоящее имя было Тамил, но мы звали его Тимми, — ответил рядовой. — Очень жаль, такой милый малыш. Его семья разбилась здесь шесть лет назад, он был еще совсем младенцем. Отец не выжил, так что они жили с мамой. Кучу проблем ей доставлял — не понимал, зачем носить фильтр восприятия, все хотел похвастаться друзьям хвостом.
— С мамой? — переспросила Эмили.
— Она тоже мертва, там, наверху, — сказал рядовой. — Она отбивалась, и, кажется, не поняла, что случилось с сыном. Хоть в этом повезло, верно?
— Отбивалась? ДНК несуба есть? — с проблеском надежды спросила Эмили. Профили — это, конечно, замечательно, но неопровержимая улика намного облегчит работу.
— Техники выясняют, но вероятность небольшая. Сложно вычленить человеческую ДНК, когда она загрязнена инопланетной.
— Она не поняла? — уточнил Доктор, не оборачиваясь. Он все хмурился, разглядывая тело.
— Нет, сэр, — отозвался рядовой. — Когда он подошел сзади, она раскладывала белье. Просто повезло, что она как раз обернулась в тот момент и успела цапнуть ублюдка.
— Ее ранили в схватке? — спросил Доктор и окинул рядового пристальным, внимательным взглядом. — Травма головы, может, или другое?
— Нет, сэр. Понятно, что она была перепугана, но физических повреждений нет.
— А почему вы спрашиваете? — уточнила Джордан.
— Потому что лутарианцы — так называется этот вид — эмпаты. Они ощущают чужие эмоции, — пояснил Доктор в ответ на непонимающий взгляд Джордан. — Любой здоровый лутарианец знал бы, что кто-то забрался к нему в дом, особенно с целью убить. Разве что…
Он нахмурился и замолчал, расфокусировано глядя перед собой.
— Разве что? — уточнила Эмили спустя пару секунд.
— Разве что они установили психические щиты! — воскликнул Доктор и неожиданно завертелся на месте, размахивая свободной рукой.
— В смысле? — спросила Эмили.
В ответ Доктор остро усмехнулся, сверкая безумным взглядом.
— В смысле, Эмили Прентисс, я знаю, с кем мы имеем дело.
========== Глава 3 ==========
Отодвинувшись от компьютера, Морган сидел с ошарашенным видом. Аарон не мог его за это упрекнуть: прочитав рассказ, он и сам повел себя так же, а Дейв, прежде чем пойти собираться с мыслями, пробормотал что-то о «покрепче кофе».
Замечательный рассказ это был — о старике с юным лицом и грустным взглядом, храбро встречавшем пугающих врагов с одной отверткой в руках и потрясающей смекалкой; о незнакомце-безбилетнике, выпроводившем призрак едва знакомой девушки поцелуем и добрым словом, о герое и гении, спасшем жизни шести миллиардам человек и трем пришельцам (и себе заодно, хотя даже из сбивчивых объяснений мистера Коппера было ясно: Доктор считал это полной ерундой), а потом отправился восвояси, не добившись ровным счетом ничего — кроме новых потерь и восхищения старыми проделками.
Рассказ не доказывал, что Доктор безопасен или хотя бы стабилен — на самом деле наоборот. Будь он агентом — с таким комплексом бога и жаждой смерти, — Аарон отстранил бы его от работы. Но факт оставался фактом: Доктор не был агентом, да и оценивать его по человеческим стандартам психического здоровья не представлялось возможным. Зато рассказ доказывал, что Доктор был… не обязательно добр, но доброжелателен.
И, хотя Аарон внимательно следил бы за безрассудством Доктора и его склонностью к самоубийственным попыткам жертвовать собой, именно эти черты могли помочь ему завоевать уважение Моргана.
— Ладно, один вопрос, — как раз произнес тот, обращаясь к капитану Стюарт, которая согласно кивнула. — Что это за Торчвуд и почему они засекретили досье Доктора?
К счастью, капитан Стюарт не оскорбилась напрашивавшимся выводом, что Морган сует свой нос куда не надо у нее за спиной. Она просто вздохнула и немного ссутулилась, забыв о военной выправке, а на лице смутно проступило раздражение, не относящееся ни к кому из присутствовавших.
— Все, что вы узнали в ходе расследования, строго засекречено, вы понимаете? — спросила она скучающим тоном человека, который обязан был такое сказать.
— Естественно, — согласился Морган.
— Торчвуд — сплошная головная боль. Это секретная организация, основанная более века назад для защиты Великобритании от пришельцев. Почти вся она была уничтожена при Кэнери Уорф, но остался филиал в Уэльсе: у них множество фантастических игрушек, море наглости и никаких правил. Хотя они иногда оказываются кстати, так что мы мирно сосуществуем.
— А с Доктором они как связаны?
— Глава Торчвуда — его близкий друг. Он хотел получше обезопасить его досье, чтобы никакие важные сведения не попали в плохие руки. Мы согласились — разумеется, доступ к его досье у нас остался, — а дополнительная безопасность не помешает, особенно когда речь идет о Докторе.
Кстати, о докторах…
— А где Рид?
— Думаю, у оперативного стенда, — сказал Морган, рассеянно указав рукой через плечо. — И как же таким стремным ребятам, как Торчвуд, удается не попадаться на глаза? Можно подумать, пришельцы, со всей этой шумихой в прессе…
Он продолжил общаться с капитаном Стюарт, Аарон же отошел слишком далеко и уже не слышал слов.
Рид действительно стоял у оперативного стенда с чашкой кофе в руках и хмурым выражением на лице. Глядя на фото с места преступления, он погрузился в размышления и не заметил, как подошел Аарон. А тот, воспользовавшись моментом, решил понаблюдать за самым младшим из своих агентов. Рид выглядел немного усталым, как и следовало ожидать после нескольких тяжелых недель, но в целом держался относительно неплохо. Он не принимал защитных поз, его пальцы не дрожали — рецидива не было, а все остальное залечит время.
— Что ты видишь? — в конце концов спросил Аарон.
— Пока не уверен… — ответил Рид, хмурясь сильнее.
— Тогда продолжай, — сказал Аарон, зная, что тот в любом случае будет это делать, но одобрение начальства придаст ему сил.
— Хорошо, — рассеянно отозвался Рид, снова погрузившись в дело. Аарон отошел, оставив его наедине с работой, и взглянул на часы. Скоро вернутся Прентисс, Джордан и Доктор, и хорошо бы с чем-то новым.
Если повезет, они быстро раскроют это дело.
***
У Спенсера почти получилось! Он чувствовал эту ясность, откровение, блуждавшее в уголках его разума, но вне досягаемости. Он кое-что упускал, они все упускали, что-то прямо — почти — перед носом…
Появление Доктора отправило поток его мыслей под откос.
Доктор не вел себя громко, яростно или как-то необычно, просто вошел в дверь, таща на буксире Прентисс и Джордан. И все же: только он шагнул через порог, как все взгляды обратились к нему. Спенсер не знал, что ощущают другие, более агрессивные люди, но у него самого мурашки побежали по спине, волосы на затылке встали дыбом, а в ушах еле слышно прозвучало всего одно слово.
«БЕГИ!»
Поняв причину, Спенсер подавил страх. Доктор просто перестал изображать человека. Что-то изменилось в его позе и выражении лица, маска слетела, и теперь все инстинкты Спенсера, от самых первобытных до профайлерских, твердили, что перед ним инопланетянин. Хищник.
— Это призрачный ассасин, — заявил Доктор во внезапной тишине.
Предсказуемо, первым ее рискнул нарушить Хотч.
— Что это значит?
— Они — представители телепатической расы, которая называется у-улау. Симбионты — телесной формы не имеют, так что подсаживаются к другим разумным существам на своей планете. Обычно все получается как надо, но в некоторых случаях у-улау изгоняют. Какое-то время они могут довольствоваться другими видами, но если живут без правильного хозяина слишком долго, то… меняются.
На щеках Доктора заходили желваки, а глаза его потемнели, так что речь шла не просто о научном знании. Интересно, была ли это остаточная травма после столкновения с таким «призрачным ассасином» или более личное понимание того, что делает изоляция с телепатами — да и с остальными заодно.
— И как же? — спросил Росси.
— Повреждаются их моральные ориентиры. Абсолютно здоровые личности становятся психопатами. Дело в том, что у-улау умны, они не начинают убивать кого попало, отсюда и призрачные ассасины. На самом деле они сами себя так называют, «киллеры» — более подходящий термин. Они объединяются с другими обладающими телом существами, порой преступниками, порой невинными людьми, которыми они манипулируют, и убивают ради наживы, пользуясь своими телепатическими способностями и продвинутыми технологиями.
— Так вот в чем дело? — спросила Стюарт. — Жертв просто заказали?
Доктор, который до того мерил шагами штаб, вдруг остановился и вцепился в спинку кресла побелевшими пальцами.
— Нет. Призрачные ассасины — самые дорогие наемные убийцы во вселенной, и этому есть причина. Они гарантированно устраняют свою цель — взрывая корабль, дом или, в случае слаборазвитых миров вроде этого… всю планету.
По комнате пронеслось едва ощутимое дуновение страха. В груди у Спенсера похолодело. Он был знаком с понятием неминуемого разрушения планеты — как и все теперь, — и помнил ту беспомощность, ужас и смущение, когда вышел из транса на краю крыши (и никто не умолял его спуститься), незнакомое чувство полного неведения, когда улицы заполонили далеки, помнил тошнотворную вину и чувство утраты, когда отыскал наконец отца, который жил отдельно от них — и оказалось, что его уничтожили много месяцев назад.
Но на этот раз они не были беспомощны. Их союзник, судя по слухам и легендам, оказался самым пугающим во вселенной существом.
Встретив взгляд Доктора, темный, древний и наполненный тлеющей яростью, Спенсер захотел поверить слухам и легендам.
— Как? — спросил он сдавленно, и голос прозвучал выше, чем хотелось. Спенсер понимал, что остальную часть вопроса: «Как один человек, пусть и пришелец с развитыми технологиями, может разрушить планету?» произнести не сумеет, но, к счастью, Доктор и так его понял.
— В том-то и дело! — воскликнул Доктор, надел очки в толстой оправе и, бросившись к компьютеру, вытащил какое-то устройство: звуковую отвертку, если память не обманывала (а у Рида она никогда так не делала, исключая ситуации, когда виной была травма, время или определенная генетическая предрасположенность). — Это невозможно! О… хотя способов взорвать планету полным-полно, — продолжил он, перекрикивая жужжание отвертки, и пренебрежительно взмахнул свободной рукой. — Но разлома поблизости нет, а большинство остальных способов требуют просверлить шахту к ядру, и тогда даже вы заметили бы это.
Он резко замолчал, обдумывая сказанное.
— Здесь ведь не случалось необычных землетрясений, верно? — спросил Доктор, бросив взгляд через плечо.
— Нет, — сухим, как пустыня, тоном отозвалась Стюарт.
— Тогда ладно, — рассеянно (или скорее, решил Спенсер, изображая рассеянность) сказал Доктор. — Метеориты тоже сработают, хватит и одного, достаточно большого, но тогда у-улау не потребовалось бы приземляться, не говоря уж о том, чтобы вселяться в кого-нибудь и начать устранять тех, кто ему мешает… и я не могу отследить этот чертов сигнал!
Он резко повысил голос и без видимого результата хлопнул по компьютеру, за которым работал. Все тут же отшатнулись в страхе.
— Прошу прощения, — взяв себя в руки, сказал Доктор. С усилием облокотившись об стол, он снял очки и, пощипав себя за переносицу, крепко зажмурился. Но тут же внезапно продолжил, как будто силы вернулись к нему: — Хорошо! Он пользуется каким-то маскирующим устройством, и неплохим. Возможно, регуланским. У меня не выйдет отследить сигнал до места запуска, но зато можно сказать, что он его отправил.
— Но зачем? — спросил Морган, который вплоть до настоящего момента оставался непривычно тихим. Изначальные подозрения сошли на нет, но обеспокоенность, с которой он следил за Доктором, сохранялась.
— Если мои догадки верны, а так обычно и бывает, он использует бомбы. Целая система бомб, очень мощных, установленных в ключевых точках земной поверхности. Установить их нетрудно, с его-то бюджетом и технологиями. Чего я не могу понять, — продолжил Доктор, вскочил на ноги и снова начал мерить комнату шагами, распространяя флюиды недовольства и нетерпения, — как он собирается послать сигнал всем бомбам одновременно. Чтобы его план сработал, они должны взорваться с разницей в наносекунды, иначе сработают всевозможные защитные устройства и системы безопасности. Ему нужно передать сигнал на всю планету одновременно, а это невероятно трудно, даже с орбиты. А с поверхности — определенно невозможно!