После такой мощной речи он продолжал сидеть с безобидным выражением, не отражающим какой бы то ни было серьёзности, и Алиса рассудила, что его слова на самом деле не несут угрозы, он просто не задумывается, о чём говорит. Может, прочти она книгу, наставления имели бы особый смысл, ну а так просто больше поводов запуталась в сюжете.
А ещё предательски в голову прокралась мысль, разве может совершено безобидный человек допускать хотя бы в уме жестокость и насилие. Он точно не мог быть простаком, каким казался, имея настолько глубокие суждения. Голос внутри советовал не судить автора по поступкам его персонажей, к тому же, она не знала, что такого они сделали, но наверняка нечто незаурядное, иначе книги не гремели бы сейчас повсюду. Стоит помнить, он не глуп и возможно, ему просто выгоднее казаться безобидным весельчаком, так же как ей робкой глупышкой.
– А я думала история романтическая, – отозвалась она из глубин своих мрачных дум.
– Я рассыпал по тексту романтические моменты, как звёзды, чтобы немного скрасить тьму, но не обманывайся, никто там не влюблен, разве, что в собственный образ.
Повисла пауза, Алиса никогда не находила, что ответить, тем более на глубокомысленные фразы. Максим с секунду смотрел на неё, затем выдвинулся в другой конец зала к камину, она почему-то последовала за ним. Он взял в руки фотографию в рамке и начал указывать на людей. С полсотни человек в этом самом месте в старинных парадных вещах.
– Это я, – автора-то она сразу узнала, но затем он указал на статного мужчину в цилиндре, молодого человека и девушку со светлыми волосами, – а это брат с сестрой и отцом.
Все стояли далеко друг от друга, и нельзя особо судить по крупному плану, но кажется, они красивые. Сумасшедшие гены у этой семьи, подумалось ей.
– Вы так странно одеты, – проронила Алиса, чтобы хоть немного разрядить неловкость, что ощущала лишь она одна.
– Костюмированная, тематическая вечеринка, отец любит искусственно создавать антиквариат, всё, что ты видишь здесь ненастоящее, например, этот дом построен не так давно. Мне было около десяти, когда мы сюда заселились, и ни мгновения здесь я не был счастлив, – увидев замешательство Алисы, он поспешил смягчить тон беседы, – но в этом нет вины отца, он неплохой человек, просто, увлекается совсем как ребенок и загорается идеями, кажущимися ему восхитительными. Отец ценит не только дорогие вещи, но и меня. На самом деле, он действительно потрясающий родитель, всегда прислушивается к моему мнению и заботится о том, чтобы я развивался во всех сферах.
– Вам с братом и сестрой повезло с отцом, – Алиса терялась в деталях его биографии, непривыкшая к подобной откровенности незнакомцев.
– Может, поговорим о чем-то ещё? – деликатно предложил Максим, очевидно, раздумав продолжать разговор о семье.
– К слову, когда я рядом с тобой, мне кажется, что летнее солнце греет меня своим теплом, – сменив тему, она явно сморозила глупость.
– Как автор, я бы не стал вводить любовь в первой же главе, но как человек, я хотел бы безоговорочных взаимных чувств с первых страниц, – он задумчиво улыбнулся ей и поставил фотографию на место.
Смысл слов как всегда ускользнул от Алисы, но она постеснялась прояснить ситуацию. Вид его изумрудных глаз, обрамленных золотыми ресницами, натолкнул её на мысль, что если человек красивый, то для многих данный факт запросто перевешивает другие недостатки, но быть одной из тех, кто прощает лишь за красоту не хотелось, как и той кому прощается всё за одно лишь лицо.
– Ты, наверное, устала, – сказал он, – выбери себе комнату наверху.
Алиса кивнула и поспешила покинуть пустой банкетный зал, к тому же, Максим явно отсылал её прочь. Стоит ли боготворить его или бояться, она пока не решила.
Вверх по массивной каменной лестнице, рукой по холодным периллам, которые у основания обрываются. Интересно, что же в силах сломать каменную кладь. Кажется, в книгах упоминается, каким образом ограждение оказалось сломано, но Алиса недостаточно внимательно слушала разговоры за столом.
Коридор оказался широкий и светлый, большое окно в конце открывало вид на озеро, затягиваемое белой дымкой, уходящей в далекие холодные земли. Ощущение такое, будто в мире больше не осталось людей, одна лишь тоскующая по голосам неосязаемая пустота. Как же здесь грустно, сама природа скучает по кому-то, кого не в силах ни вспомнить, ни забыть одновременно.
Алиса вошла в свободные покои и огляделась, высокие окна выходили на один из балконов, которые она прежде разглядывала с улицы. Слои пыли свидетельствовали тому, что никто тут не жил годами, и всё же комната красивая. У стены стояли шкаф и громоздкий письменный стол из светлого дерева с вырезанными цветами по бокам, пара таких же стульев, как в банкетном зале, и венцом всему служила двуспальная кровать с пыльными атласными простынями красного цвета. Тонкие занавески едва ли могли спрятать происходящее за окном, и Алиса представила, как ночью лежит в постели и видит пробивающийся лунный свет сквозь тончайший войлок. Впрочем, увидеть сияние звёзд сродни фантастики при такой высокой влажности.
Она взбила алые простыни, но мысли окрасились синим цветом печали от осознания того, что в унылом музее истории ей придется провести несколько дней. Компания не дает отпуск увидеться с семьей, но сюда отправили без колебаний, освободив график. Алиса любила свою работу и следовала инструкциям, которые ей выдавали, но ехать к анонимному автору казалось каким-то сомнительным предприятием. Сергей с Ниной выбрали её только за популярность, чтобы подогреть интерес к фильму, и даже не потрудились узнать, умеет ли девушка играть.
Алиса у зеркала в углу попыталась изобразить грусть, радость или влюбленный взгляд, но ничего не вышло, как она сможет передать весь умопомрачительный спектр эмоций главной героини, если не знает ничего о ней. Наверное, стоило прочитать книгу, но времени совсем нет, как впрочем, и желания, да и в голове имелось понимание, что никакие меры не помогут лучше сыграть.
Возможно, Алиса слишком поверхностна, но хотя бы честна с собой, она прекрасно осведомлена о том, что не лучшая певица или танцовщица, совершенно не умеет играть и не любит болтать, но, тем не менее, очень популярна. Свободное время в дефиците, да и тратить его с пользой она не умела никогда.
Казалось, даже прочти она все книги от корки до корки, все равно не смогла бы пережить вместе с Кристиной испытания, которые выпали на долю героини. Хотелось бы ей стать актрисой, но лучше продолжать танцевать на сцене под песни, которые так любит, чем пытаться играть, когда очевидно, что предрасположенности к игре у нее нет.
Из раздумий Алису вытянули звуки с балкона. За тонкими, но плотными занавесками на улице она разглядела тень человека. Девушка с осторожностью мягко приоткрыла дверь наружу, но глупый страх не позволил высунуть носа, через пару мгновений силуэт сам отреагировал на неё и отворил нараспашку дверь. Она успела перепугаться, прежде чем поняла, что тенью был Роман. Возможно, он даже пострашнее какой-нибудь темной сущности, ведь настроен ничуть не дружелюбнее, чем призраки старых домов.
– У спален общий балкон, – почти по-доброму улыбнулся он, – Владимир с Кристиной по ночам здесь шушукались.
– Это не значит, что и мы должны, – не удержалась от небольшой грубости, несмотря на то, что сейчас тот явно настроен дружелюбно.
– О, так у нас есть коготки, – он сделал снисходительное выражение лица, – я только «за», если ты станешь интереснее.
Алисе хотелось уверенно заявить, что она здесь не для его потехи, но решимости как всегда не хватило, может, в другой раз, когда он снова станет её задирать. Роман какое-то время вглядывался в её лицо, ожидая реакции, затем разочарованно вздохнул и удалился. Она заперла за ним дверь, но чувство незащищенности осталось, ей вовсе не хотелось ночью увидеть чей бы то ни было силуэт за окнами.
Чем плотнее сгущался туман, тем сильнее Алисе хотелось покинуть одинокий особняк, а ещё она пыталась понять, как кто-то столь светлый, вроде Максима, имея возможность уехать далеко от пропитанных печалью прошедших лет стен, всё же оставался здесь.
Пытаясь разглядеть что-то в белёсой дымке за окном, Алиса услышала мягкие шаги за спиной. Напрягшись всем телом, готовясь к обороне, все же не решилась обернуться. Кто-то стоял позади.
Она могла бы простоять так вечность, если бы некто за спиной также ничего не предпринимал, но порой, даже будучи самой безвольной на свете, всё же нужно хоть раз проявить, если не твёрдость, то хотя бы капельку решимости.
Приготовившись увидеть кого и что угодно, с ног сбило осознание, что бояться было нечего. Перед ней оказалась миловидная белокурая девочка в светлом платье. Конечно, Алиса не спешила выдохнуть с облегчением, так как обстоятельства этой встречи более чем сомнительные, но тем не менее всё не так плохо, как она себе представляла.
– Я бы очень хотела вам помочь, но не знаю как. – Первой заговорила девочка, выглядела она крайне обеспокоенной, но прежде чем Алиса успела хоть как-то отреагировать, та продолжила: – Мама ненавидит меня за то, что я напоминаю ей мужчину, которого она хотела бы забыть.
Алиса не понимала, что происходило, как девочка оказалась в запертой спальне и о чём пыталась поведать, когда пол начал уходить из-под ног и единственное, что запомнилось – не слова, а эти её печальные насыщенно-зелёные глаза.
Глава 2.
Алиса отдавала себе отчёт кем являлась и где находилась мгновением ранее, но то что происходило сейчас никак не вписывалось в привычное понимание реальности. Она была в старинном пышном платье и ехала в карете по той же дороге, что и утром, но дома по обочинам стряхнули годы запустения и стояли там совсем новые.
Алиса не сразу заметила, сидящую рядом красивую женщину, чьи изящные черты лица исказились под тяжестью строгого взгляда, полного высокомерия. Она держала в руках веер, словно бы ей могло сделаться душно, в то время как на улице выли северные ветра зимы.
– Не вздумай заигрывать с сыном графа, – строго наказала женщина, – или делать, что-то еще, что может опозорить меня.
– Ну что Вы, матушка, я бы никогда не поставила Вас в затруднительное положение, – уверенно отвечала Алиса.
Голос её звучал чётко, но ей он не принадлежал. Алиса не могла даже пальцем пошевелить, тогда как тело двигалось без контроля. Какая-то малая часть обо всём догадалась, но подавляющее большинство, всё же предпочитало не внимать мистическим предположениям и оставаться в недоумении.
Карета затормозила и дверца открылась. Первой вышла женщина, а за ней последовала Алиса. Белая меховая накидка на плечах вряд ли могла бы спасти от морозов, но и холода как такового на улице не было. Погода комфортная, несмотря даже на лёгкий ветер, действительно, зимняя сказка. Высоко светило солнце, но сугробы не спешили таять. Поодаль зеленели хвойные леса. По ощущениям, создавалось впечатление, что на дворе конец февраля.
Когда на глаза попался фонтан перед домом, Алиса поняла что блестящий особняк – тот самый, в который она прибыла сегодня в машине. Подумать только, дважды посетить его за день. Но сейчас всё иначе, фонтан чистый, а дом новый. Стоило бы предаться панике, но над собственным телом, к превеликому сожалению, она не властвовала. Даже не зажмуриться, чтобы постараться отогнать наваждение.
Мог ли снег ослеплять, могла ли Алиса в отражении узнать себя, если бы взглянула на гладкую поверхность льда в фонтане. Девушка уверенно ступала по земле, а Алиса тем временем где-то в душе могла лишь съёжиться в ожидании просветления.
Внутри ее встретил всё тот же интерьер, но царила совершенно иная атмосфера. Не было чувства заброшенности, всюду сновали люди, а мебель больше не захлёбывалась от пыли.
Оставляя за собой шлейф приятного аромата лаванды, мимо прошёл привлекательный юноша, в котором Алиса признала Романа, но тот в свою очередь не остановил на ней взгляда. Она любовалась видом, уходящего статного красавца, когда её одёрнула женщина из кареты.
Алиса почувствовала сдавливаемое желание девушки ответить, и кое-что прояснила для себя. Кажется, прямо сейчас не кто-то находился в её теле, а она сама в чьём-то. Алиса больше не являлась собой, но кем-то другим. Так начиналась книга, которую ей стоило бы прочитать – со случайного взгляда, что бросила Кристина на проходящего мимо Владимира.
В «Изумрудах» юная баронесса Кристина прибыла с матерью Наталией в особняк на бал к графу Святославу. Если Алиса не свихнулась, то оказалась буквально вплетена в ткань повествования. Хотелось бы внезапно проснуться от сладковато-горького сна поскорее только от того, насколько неприятно утратить власть над своим телом. Ну а если бы контролировать собственные устремления, то можно и задержаться в сказке подольше, хотя бы до тех пор, пока не приблизилась к той части сюжета, за которую историю так любят.
И как бывает лишь на страницах книг, Алиса ловила каждое движение вокруг, даже самое мимолётное, например, как падает свет на свежие цветы в вазах, как Наталия недовольно цокает, ожидая встречающих, как постепенно усиливается метель и как сковывает лёд океанами грустные земли вокруг дома. Будто бы все события теперь лежали перед ней, а она не могла их ни предотвратить, ни изменить, но прочувствовать от сладкого начала до горького конца.
Дворецкий проводил на второй этаж, а Алиса заметила, что балюстрада в фойе, пока ещё не сломана. Покои с матерью у них одни на двоих – та самая комната, в которой остановилась она сама сегодня.
Женщина наказала дочери привести себя в порядок, а сама тем временем принялась распаковывать багаж, раскладывать из шкатулки драгоценности и косметику по массивному столу у окна. Наблюдая за элегантной женщиной, суетящейся в приготовлениях, Алиса вдруг почувствовала, как грудь её вздымается от обеспокоенного вздоха. Контроль над телом она, кажется, получила.
Алиса с опаской огляделась, но никак не могла взять в толк, что же происходит. Некогда пыльная мебель сейчас сияла, а на столе из шкатулок блестели драгоценности, на кровати лежали бальные старинные платья. Алиса коснулась одного из них на кровати и ощущения оказались так реальны, что она невольно отшатнулась.
– Ради всего святого, Кристина, переоденься, – раздражённо проговорила женщина.
Алиса растерянно принялась стягивать с себя одежду, хотя и хотела бы убежать. Она думала, что как только почувствует в ногах силу, тут же устремится прочь, но на деле продолжила бездумно следовать за сюжетом.
Переодеться оказалось той ещё задачей, столько слоёв юбок и корсетов, но подойдя к зеркалу становилось ясно, оно того стоит. В отражении она видела себя, не Кристину.
Платье на ней бесспорно, прекрасно, но настоящее ли. Неглубокий вырез на груди с россыпью лазурных камней открывал вид на тонкую шею, а золотые волосы, струившиеся волнами за спиной, скреплены серебряными заколками в виде цветов. Длинные рукава шли до самых запястий, а широкая юбка с высокой талией уходила в пол, под ней была еще одна накрахмаленная, чтобы придать платью объема и пышности.
– Слишком не радуйся, – фыркнула женщина, заметив восхищенный взгляд дочери, – тебе всё равно не тягаться со мной.
– Я и не пытаюсь, – отвечала Кристина, а сама думала, что хоть мать бесспорно изящна, всё же красота её неумолимо блекла с возрастом и уж точно не могла соперничать с цветущей молодостью дочери.
Странно было ощущать себя внутри Кристины или Кристину внутри себя, Алиса ещё раз огляделась по сторонам, чтобы проверить могла ли она влиять на происходящее, но ситуацию прояснить не удалось. Она провела рукой по воздуху, и это точно было тем, что сделала Алиса, но вот своевольно заговорить не смогла.
Стали ли сны столь реалистичными или же она бредила мечтой Максима, которую тот превратил в книги, представляя людей в особняке, но страха не было отчасти от того, что душой пока правило смятение и непонимание. Всё могло ей лишь привидеться, вряд ли она попала в сказку, но если вдруг, то стоило бы помолиться, чтобы не в страшную.
Готовая в любой момент рухнуть без сознания от накатившей слабости, Алиса покинула даже не свои покои вслед за чужой матерью и оказалась в ярко-освещенном коридоре. Те же стены, те же вещи, но только наполненные жизнью. Ей встретилась женщина в причудливой шляпе с пером, приветливо кивнувшая, затем статный мужчина в возрасте, улыбнувшийся ей. Кем были люди вокруг, и кем была Кристина, всё ещё оставалось тайной, а не предалась она панике только потому, что позволила себе увлечься началом истории.